Мазут

Я, глянув на тебя через рентген,
уверенна, что необыкновенный ты.
И после долгих ссор к тебе отбрасываю тень
медленно и постепенно.
Я буду самой сильной из возможных,
взращенных в неволе,
раненных тобою, душ.
Неважно, что всё будет безнадёжно -
ты такой, какой ты есть,
и мне не важно, что ты всё разрушил:
во мне стоял фундамент тот,
и я его...
чувствую.

Я чувствую звенья цепи, обвивающей шею…
В тетради название дыры запиши и зашей её!
Мне важно проникнуть в тебя и просто остаться там,
хворая, идти по скелетам и черепам,
согревая тебя изнутри по ночам,
оставить тебя на сожжённых руках.
И если ты зол, то, пожалуйста, просто прости меня.
Я вернулась домой на сожжённый участок,
вполне разрешая себя ненавидеть.
Ты обугленный полностью, спитый,
накуренный гадостей и небритый
c жалостью смотришь в глаза,
осознав, что в совместной жизни
новая вышла глава.
Как твой адвокат, имею,
чтоб точно тебя оправдать
я аргумент свинцовый:
почему я не знала тебя настоящего?
Протяни руку мне
и давай познакомимся снова!

Давай примем то, что мы изменить не в силах…

Отец!..
Я помню, как пил мой отец:
не было утром и не было днём,
вечером двадцать рублей на чекушку,
метая в шкаф кружку,
ножик в двери,
друзья-алкаши,
и деревянную стружку в лучшие дни -
мы поломаны, мы ещё живы.
Отца приняла, а, значит, и полюбила,
моя любовь выше его теневой стороны.
Позволь приготовлю печенье на пиве,
и все беды разрешены.
С малого лишь мы начнём и закончим великим.
Повторю и не вставлю ни слова:
«Скорее, прошу, протяни руку мне
и давай познакомимся снова!»

Ты охотно хватаешься за руку,
друг в друге сливаемся мы воедино,
я чувствую, что ты внутри,
и ты ещё жив.
Не уверена, можно ли мне о таком говорить,
но в наших сердцах нам себя сохранить
не составит труда,
на пепле не строят дома,
но мы здесь взрастим
целый лес!
Я вкусила запретный плод,
я беременна нашей любовью.
Первый триместр, а вот уже год,
мне нравится вновь наблюдать,
как взрослеет она на глазах.
Это самый интимный момент
в моей жизни,
я хочу насладиться им.
Мы её от всего защитим,
друг к другу вполне привыкая.
Запиши меня в свой дневник памяти
и никогда не стирай.
Я вижу тебя,
Я люблю тебя,
Ты мой личный вождь,
как у Оматикайя.
Я в утробе ношу любовь нашу,
и об одолжении тихо прошу:
Перетекай в меня!

Небо ночное пронзают салюты,
мы задыхаемся в вязкой мазуте.
Я тебя, как себя, чувствую!
Ты мир будешь лицезреть утонувшим,
и мы так грешны, ведь мы с тобой люди,
но мне так нравится твоё тепло,
и, к счастью, оно во мне.
Это поможет нам вынырнуть.
В фазе быстрого сна
нам осталась любовь,
я прошу тебя, только живи.

Конечно, в подобном слиянии трудности будут.
Я готова была к такой участи и не рухну
под гнётом всех испытаний, что мне уготовила жизнь.
Бывают внутри конфликты,
пресекать их стараюсь свыше,
но живучие они, паразиты,
и подобное вырвется ниже:

«Абсолютно неважно, каким будешь ты через десять лет:
нищим или больным, добрым, чертовски злым,
пусть поменяется менталитет,
и не дашь окончательный мне ответ,
пусть ты уедешь,
забудешь меня,
но всё, что тебе говорили другие,
ЭТО БРЕХНЯ!
В них нету огня,
они не знали любви,
они не видели её в себе.
Но как же мне хочется
быть на их месте,
как же хочется быть с тобой вместе,
пожалуйста,
ГУЛ В МОЁМ СЕРДЦЕ УСЛЫШЬ!»

Тише… физическое тело говорит мне об одном,
моя разумная душа твердит мне совершенно о другом,
а вот астральное в мучениях давно.
И был неправ тогда Платон,
до опустошения моя душа спокойна.
И хоть держаться пред тобой стараюсь я достойно,
физически
меня
на части разрывает поголовно,
я рву на себе волосы, отплёвываясь кровью,
но всё равно люблю тебя,
я всё ещё люблю тебя духовно.
Несправедливости хватает в нашем мире,
она меня задушит,
если я ей не переломаю кости
и если ей не стану гордым командиром.
От любви нет испепеляющего элексира,
она под корку добралась,
не заживает.
И я не выжгу её лазерной указкой -
мои татуировки даже проще выводимы:
лиса сбежала бы с руки,
и песня «Отпускай» с плеча,
кто знает, может, позже наколю
историю иную.

На минное поле я наступаю вполне осторожно,
одна из коварных таких тут работает, ждёт,
когда напорюсь на неё, мелкую сделав оплошность,
но она меня больше теперь не убьёт -
я человек искусства, мной движет одна победа,
и мне по силе её обезвредить.
Они говорили: «Я наступлю на грабли,
я с этим одна не справлюсь»,
черти и трусы, психологи без мозгов,
все абсолютно твердили мне,
что не смогу.
А что вы мне скажете, если смогу?!
Чтобы постить божественное начало,
нужно родить любовь.
Даже если она будет опасной,
в хороводе из ненависти и страсти
не упаду.
Во мне больше нет пустоты,
я скачу, как пони по ромашковому лугу,
я радугой блюю,
я ТАК громко молчу,
что слышат даже мужики за стенкой.

Я готова ради тебя на всё,
не теряя собственной ценности.
Я могу жить одна
и в тебе не нуждаться,
но долгое время быть верной любви.
Я пронесу её через всю жизнь,
я хочу, чтоб она вела.
Развиваться и жить – это дело моё,
и мне слиться с тобой совершенно не важно.
Но что вижу сейчас,
твои чувства выше самой огромной башни,
выражаешь их мне в мелочах,
и мне не нужны слова,
чтобы знать,
что мы всё ещё вместе духовно.

Ты протянул руку мне,
и мы познакомились снова,
с недостатками и с тараканами,
особенностями и душевными океанами,
бессознательно мы будем вместе,
природа хранила любовь во мне,
и я очень счастлива видеть её в тебе.
Отпускай, отпускай обиды,
отпускай всё, что с нами было,
отпусти всё, что с нами будет,
заранее,
не готовя себя к неудачам –
их не разбудят.

Мы победили.
Мы одно целое.
И нет ситуаций, в которых ждала бы погибель.
Нет красивее истории, потому что там не было нас.
На вопрос, почему огонь любви не погас,
я ответила:
«Ты меня понял».
Ты слышишь слова, когда я молчу,
ты сможешь сказать, что я сделаю в следующую секунду,
ты чувствуешь, что я ценю
проведённые с тобой минуты.
Бесценно, бесценно всё то,
что с тобой связано.

Я чувствую твоё дыхание над головой,
я слышу, как тяжело бьётся сердце твоё,
тебя заберут из жизни моей,
а я всё ещё буду
крепко с тобой повязана.
Наш общий ребёнок растёт,
мы учим его ходить,
он читает, старается говорить,
родителей хочет он боготворить,
мы оставили и воспитали,
он счастлив, как счастливы мы.
Я не настолько бесплодна, как кажется,
и слиться со мной ты вполне отважился.
Как же зовут нашу дочь?
Мы домой её тотчас зовём -
это Любовь.

И сколько бы лет ни прошло, слияние крепче, чем раньше...
Мы можем состариться вместе,
тарелки на кухне бить,
к другим уходить,
в городах теряться,
можем отдельно спать и друг друга вообще не касаться.
Ты можешь уйти в запой,
заплыть и сторчаться траvой,
я могу потерять тебя только физически,
а душевно уже не смогу.

Нет веса, который бы больше был слов о любви.
Нет вещей, которых я не хотела б тебе не простить.
Я верю в тебя как в богиню Шакти, частица которой во мне.
Мы два пассажира на лайнере жизни, Аврора и Джим,
два одиноких, готовых навек связать свои судьбы.

Долой, не будет у меня внутри скандала.
По жизни нарциссизмом тяжело больная я,
однажды в сумерках тебе хрипло сказала:
«Я люблю тебя».
но я произнесла лишь потому, что
в тот момент я просто
осознала:
возможно,
в моей жизни ты
станешь последним,
кто услышит эту искреннюю правду.