В чем сила, брат? В хлебе. И только в нем!

    В чем сила, брат? В хлебе. И только в нем!

                1

        В чем больше всего нуждаются сегодня страны, вступившие в войну на Украине? В силе. Об этом только и разговоры на международной политической арене на телевидении и в Интернете. А в чем она, сила? Помните, в фильме Алексея Балабанова «Брат» 1997 года, времени последней русской революции, главный герой Данила Багров выносит, казалось бы, неоспоримый «вердикт» силе – правду. Да, всем хотелось бы после развала СССР узнать об этом правду. Не узнали. И сейчас не знаем, хотя двери к ней открыты со всех сторон – заходи и узнавай. Заходят, но узнать не могут. Не оставили нам правды ни русские цари, ни советские секретари, ни первые, ни вторые и не запасные. А если нет правды, нет у нас и силы?
       Есть! Потому что сила наша в хлебе. И не только наша, но и всего человечества во все времена. А правдолюбы и правдорубы – это всего лишь возбудители аппетита. Сколько бы они не говорили о политике войны на Украине, сколько бы «ящиков Пандоры» не открывали, правда настоящей силы тут в том, что на Украине 36 миллионов гектаров чистого чернозема, на каждого жителя – по гектару этого сокровища. И это – треть всех запасов чернозема в объединенной Европе. Чистая плодородная земля и «большой» хлеб на века – вот истинная причина безумных усилий Америки и Европы  в борьбе за Украину, это их «крестовый поход» за силой, за эти земли, которые с незапамятных времен принадлежали росам-русским. О чем записано в документах византийского  императора Константина Багрянородного,  подлинники которых хранятся в Англии.
         Но есть и другие свидетельства неоспоримого права русских на территории «от Москвы до самых до окраин». Как бы странно это не звучало, одно из них – крепостное право. У него есть древние корни, которые произрастают  вглубь тысячелетий, объясняя  природу русского крепостничества и его затяжной, пятисотлетний (а на самом деле, куда более долгий) несчастливый путь.
       К сожалению, наш, еще недавно единый, народ снова обманули  западные политические лгуны и искусители и принудили великороссов воевать с малороссами. Любой здравомыслящий человек и в России, и на Украине с большим сожалением узнает о потерях в этой войне русских с той и с другой стороны. Свои бьются на это ратном поле со своими. Невероятно жаль, что до этого дошло. Но если посмотреть на это «с точки зрения чернозема», то что получается? Каждый павший украинец на войне «освобождает» свой гектар ценной земли. Вопрос -  для кого «освобождают» от себя эту землю украинцы? По нынешним своим проевропейским и проамериканским убеждениям – для Европы и Америки, конечно.
       Так сегодня исчезает украинский народ. А при крепостном праве в российской империи могла переродиться и исчезнуть  вся нация русских людей, в первую очередь, крестьян, которые деградировали и теряли исторические физиологические  признаки  крепышей - красавцев славян из-за  постоянного недоедания и непосильной работы. Причина бедствия русской деревни при царизме – крайне отсталые агротехнологиии.  При Романовых страна уверенно попала в петлю «черного тупика», из которого не могла выбраться при давно исчерпавшей себя системе государственного управления.
Один из инициаторов создания монархической организации «Всероссийский национальный союз» Михаил Осипович Меньшиков писал в 1909 году:

«С каждым годом армия русская становится всё более хворой и физически неспособной…Из трёх парней трудно выбрать одного, вполне годного для службы… Плохое питание в деревне, бродячая жизнь на заработках, ранние браки, требующие усиленного труда в почти юношеский возраст, — вот причины физического истощения…Сказать страшно, какие лишения до службы претерпевает иногда новобранец. Около 40 проц. новобранцев почти в первый раз ели мясо по поступлении на военную службу. На службе солдат ест кроме хорошего хлеба отличные мясные щи и кашу, т.е. то, о чём многие не имеют уже понятия в деревне…». Точно такие же данные дал привел главнокомандующий генерал В.Гурко – по призыву с 1871 по 1901 г., сообщив, что 40% крестьянских парней впервые в жизни пробуют мясо в армии.
«После голода 1891 г., охватывающего громадный район в 29 губерний, нижнее Поволжье постоянно страдает от голода: в течение XX в. Самарская губерния голодала 8 раз, Саратовская 9. За последние тридцать лет наиболее крупные голодовки относятся к 1880 г. (Нижнее Поволжье, часть приозерных и новороссийских губерний) и к 1885 г. (Новороссия и часть нечернозёмных губерний от Калуги до Пскова); затем вслед за голодом 1891 г. наступил голод 1892 г. в центральных и юго-восточных губерниях, голодовки 1897 и 98 гг. приблизительно в том же районе; в XX в. голод 1901 г. в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка 1905 г. (22 губернии, в том числе четыре нечернозёмных, Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская), открывающая собой целый ряд голодовок: 1906, 1907, 1908 и 1911 гг. (по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия)».

                2

       Читаем далее: «Неужели такие чисто зоологические обстоятельства, как недостаток питания, одежды, топлива и элементарной культуры у русского простонародья ничего не значат? Но они отражаются крайне выразительно на захудании человеческого типа в Великороссии, Белоруссии и Малороссии. Именно зоологическая единица — русский человек во множестве мест охвачен измельчанием и вырождением, которое заставило на нашей памяти дважды понижать норму при приёме новобранцев на службу. Еще сто с небольшим лет назад самая высокорослая армия в Европе (суворовские “чудо-богатыри”), — теперешняя русская армия уже самая низкорослая, и ужасающий процент рекрутов приходится браковать для службы. Неужели этот “зоологический” факт ничего не значит? Неужели ничего не значит наша постыдная, нигде в свете не встречаемая детская смертность, при которой огромное большинство живой народной массы не доживает до трети человеческого века?
       Пшеницу, хорошую чистую рожь мы отправляем за границу, к немцам, которые не станут есть всякую дрянь. Лучшую, чистую рожь мы пережигаем на вино, а самую что ни на есть плохую рожь, с пухом, костерем, сивцом и всяким отбоем, получаемым при очистке ржи для винокурен — вот это ест уж мужик. Но мало того, что мужик ест самый худший хлеб, он ещё недоедает. …от плохой пищи народ худеет, болеет, ребята растут туже, совершенно подобно тому, как бывает с дурносодержимым скотом…»

       «За 1880-1916 гг. Избыточная смертность детей по сравнению со составляла более миллиона детей в год. То есть с 1890 под 1914 год только по причине бездарного государственного управления в России умерло ни за понюшку табаку примерно 25 миллионов детей. Это население Польши тех лет, если бы она вымерла полностью. Если добавить к ним взрослое население, не дожившее до среднестатистического уровня, то общие числа будут просто ужасающими.

          К концу 1913 года основные показатели общественного благополучия, качества питания и медицины – средняя продолжительность жизни и младенческая смертность в России находились на африканском уровне. Средняя продолжительность жизни 1913 году — 32,9 года».  (Мельянцев В.А. «Восток и Запад во втором тысячелетии:экономика, история и со¬временность» — М., 1996).
        А ведь речь идет о времени, спустя почти полвека после отмены крепостного права в России, но то, что происходило в конце 19 века, в  начале 20-го в русской деревне – это последствия крестьянского рабства и многовекового застоя в аграрном секторе страны. Она так и не смогла выбраться из смертельной ловушки, в которую загнала себя на самою же утвержденных  законных основаниях, начиная с правления Романовых.
        Интересный вывод делает А. Эткинд в своей книге «Внутренняя колонизация. Имперский опыт России». По его мнению, закрепощение русских русскими было механизмом внутренней колонизации со многими ее характерными функциями – режимом управления населением, способом освоения территории, производственным институтом и, наконец, биодисциплинарным методом, обеспечивавшим воспроизводство человеческих популяций. Не прибыль, а порядок были главной задачей крепостной колонизации; не производство товаров, а воспроизводство населения и колонизация территории были ее целью; не развитие, а принуждение были ее методом. Политика Романовых – Готторпских (со времени правления Петра Первого истинно русская династия  заменена на немецкую) была русофобской, что не позволяло им смотреть на русских как на равных себе уже по национальному признаку.
       Об истории русского крепостничества А. Эткинд пишет: « Владение крестьянами как собственностью было узаконено в России в связи с событиями, вошедшими в историю как Смутное время (1598–1613). Этот кризис, ненамного опередивший Тридцатилетнюю войну (1618–1648) в Европе, тоже включал межконфессиональный конфликт, гражданскую войну с иностранным участием, знаменитые случаи ложной идентичности и в конечном итоге крушение государства. Будучи частью общеевропейского «кризиса XVII века», ситуация в России была спровоцирована распадом ресурсозависимой экономики . В отсутствие пушнины и серебра единственной валютой, доступной государству, оставалась земля. Но экспортировать ее было нельзя, и получить с нее прибыль было трудно. Трехпольная система земледелия – необходимое условие урожайности в Центральной России – требовала длинных циклов, в течение которых крестьян надо было удерживать силой . С появлением пороха у служилых людей появилось решающее преимущество над крестьянами: теперь небольшой отряд, вооруженный мушкетами или пищалью, мог справиться с толпой крестьян, махавших топорами и косами. Импорт огнестрельного оружия больше способствовал возникновению крепостного хозяйства, чем любые экономические соображения. Но чтобы насилие превратить во власть, нужны институты. Таким институтом, сформировавшим облик России Нового времени, стало крепостное право.
           В то время как в Западной Европе крепостные становились фермерами, арендаторами или, если им не везло, батраками, в Пруссии, Польше и России свободные крестьяне становились крепостными. Некоторые историки рассматривают это «второе закрепощение» как результат возросшего в это время сельскохозяйственного экспорта . Действительно, некоторые восточноевропейские земли становились поставщиками зерна и скота западным соседям. Такие процессы имели место на Балтике или в Карпатах, но не в России, где у землевладельца просто не было возможностей вывезти урожай. Даже после захвата Риги и строительства порта в Петербурге экспорт российского зерна через балтийские порты был сильно ограничен, а до этого он был практически невозможен. Пока не стали доступны порты Черного моря и не распаханы прилежащие степи, что случилось в середине XVIII века, основными предметами сельскохозяйственного экспорта из России были пенька и лен, которые англичане столетиями закупали в Архангельске. Крепостное право, однако, появилось не вокруг Архангельска, а во внутренних провинциях России, где об экспорте стали думать только с появлением железных дорог. Василий Ключевский (1913) показал, что чем ближе губерния находилась к Москве, тем выше в ней был процент крепостных. Историк полагал, что пояс крепостного населения вокруг Москвы отвечал потребностям ее обороны, а не экономики.
      Миллионы крепостных были русскими и православными, и как бы мы ни определяли центр этой империи – географически, религиозно, этнически, – чем ближе к нему, тем больше было крепостных. В личном владении помещиков оказались белые по расе, русские по языку, православные по вероисповеданию крестьяне центральных областей России. Крепостных в помещичьем владении почти не было в Северной России и в Сибири. Не было их и среди калмыков, казахов, евреев и северных народов, почти не было среди татар и очень мало – среди русских староверов и сектантов . Никакая теория не объяснила такую избирательность русской несвободы. Ни церковь, ни государство, ни интеллигенция не сформулировали чего-либо подобного расовой мифологии американских плантаторов, согласно которой африканцы по своему характеру подходят на роль рабов, а коренные народы Америки не подходят . Но практика закрепощения была вполне в русле невысказанной и, несомненно, русофобской идеи, что именно и только православные русские подходят на роль крепостных. Много позднее освобождение крестьян шло в том же ключе. Великие реформы середины XIX века были сначала опробованы на периферии империи, в балтийских и польских землях, где крепостными бывало и русское, и нерусское население, а потом применены к ее центру. За долгую историю крепостного права крестьяне внутренних губерний были порабощены раньше и в гораздо больших пропорциях, чем крестьяне имперской периферии, и освобождены они были позже.
         В сравнительном исследовании рабства американский историк Орландо Паттерсон определяет российское крепостное право как «основанное на радикальном исключении»: крепостного считали «внутренним ссыльным», лишенным защиты закона и личных прав. В то время как мифология рабства часто оправдывала его иноземным или иноверческим происхождением рабов, которых считали потомками пленных и представителями низших рас, Православная церковь поощряла закабаление православных православными, но не объясняла их неравенство: «Россия – единственная христианская страна, где церковь не определяла раба как обращенного неверного». Рабство требует конструирования культурной дистанции между господином и рабом в терминах стабильных различий, которые нельзя сменить или подделать, – расовых, религиозных, языковых. Но вместо того чтобы оправдать свою власть, представив крепостного пленным иностранцем или его потомком, российский крепостник «поступал наоборот: называл сам себя иностранцем благородного происхождения» . Рюрикович из древнего рода или служака-петровец, типичный помещик держал сотни или тысячи крепостных в состоянии социальной смерти. С 1649 по 1861 год крепостных можно было законно покупать, продавать и закладывать, пусть в большинстве случаев не поодиночке, а семьями. Крепостные не могли заключать договоры, быть свидетелями в суде или жаловаться на хозяина. У них, однако, оставалось право на жизнь. Помещики могли и, с точки зрения государства и церкви, должны были заставлять крепостных работать любыми способами; они лишь не могли убивать их».

                3

     На протяжении  пяти веков это особенное крестьянское «национальное» рабство в Росси  во многом остается загадкой и для наших, и для зарубежных ученых. Как такое могло произойти?  Крепостное право существовало во всех странах Европы, но закончилось гораздо раньше. Например, в Англии  после восстания крестьян под предводительством Уота Тайлера в 1381 году.
Поводом послужили действия королевского представителя Джона Бамптона в Эссексе 30 мая 1381 года. Его попытка собрать неуплаченный подушный оклад в городе Брентвуд привела к ожесточённому сопротивлению, быстро распространившемуся по юго-востоку страны. Большая часть сельских жителей, в том числе многие местные ремесленники и сельские должностные лица, присоединились к протесту, сжигая судебные записи и освобождая заключённых местных тюрем. Повстанцы добивались снижения налогов, устранения системы крепостного права, смещения с должности главных королевских чиновников и уничтожения судов.
        Вдохновлённые проповедями радикала-священнослужителя Джона Болла и возглавляемые Уотом Тайлером, кентские повстанцы двинулись на Лондон. В Блэкхезе произошла встреча повстанцев и королевских парламентёров, которые безуспешно пытались убедить восставших разойтись по домам. 14-летний король Ричард II укрылся в Тауэре, так как большая часть королевских войск находилась на севере Англии и не могла прийти ему на помощь. 13 июня повстанцы вошли в Лондон и вместе с присоединившимися к ним местными жителями атаковали тюрьмы, разрушили Савойский дворец на Темзе и Судебные инны в Темпле, сожгли судебные записи и казнили всех тех, кто, по их мнению, был связан с королевским правительством. На следующий день Ричард прибыл на переговоры с восставшими в Майл-Энд и подчинился большинству их требований, в том числе и отмене крепостного права. Между тем восставшие захватили Тауэр и убили лорд-канцлера и лорд-казначея.
      15 июня Ричард покинул Тауэр, чтобы встретиться с повстанцами в Смитфилде. Произошла стычка, в которой был убит Тайлер. Лорд-мэр Лондона Уильям Валворт собрал из горожан ополчение и разогнал восставших. Ричард сразу же начал наводить в городе порядок и отменил все свои предыдущие уступки мятежникам. Восстание также распространилось в Восточную Англию, где был атакован Кембриджский университет и убито множество чиновников. Для наведения порядка Ричард мобилизовал около 4000 солдат. Большинство лидеров повстанцев были захвачены в плен и казнены; к ноябрю были убиты по меньшей мере 1500 восставших.
         Восстание Уота Тайлера подробно изучалось учёными. Историки конца XIX века использовали для оценки масштабов события в качестве источников хроники, написанные современниками бунта, в XX веке данные о бунте были дополнены сведениями из протоколов судебных заседаний и местных архивов. Мнение историков о значении восстания для истории развития Англии неоднозначно и менялось со временем. Некоторые оценивали его как значимый момент в английской истории, но современные учёные менее уверены в такой оценке. Восстание сильно повлияло на ход Столетней войны, так как парламент стал более сдержан во введении дополнительных налогов, идущих на возмещение военных расходов. Бунт широко описан в социалистической литературе, к примеру Уильямом Моррисом, и является одним из политических символов левых сил.
            По окончании восстания королевское правительство и парламент начали восстанавливать прежнюю систему управления; историк Майкл Постан пишет, что современные ему историки считают восстание в некотором смысле «мимолётным событием». 30 июня король приказал крепостным вернуться к своим хозяевам на прежних условиях работы, а 2 июля были отменены все подписанные королём под давлением повстанцев хартии. В ноябре был собран парламент для обсуждения событий прошедшего года и решения, как лучше реагировать на подобные проблемы. Виновными были объявлены королевские чиновники, чьи действия были расценены как неправомерные, а сами они были названы слишком жадными и властолюбивыми. Палата общин стояла за сохранение действующего трудового законодательства, но просила внести некоторые изменения в состав королевского совета, которые Ричард обязался выполнить. Ричард также объявил всеобщую амнистию тем, кто казнил повстанцев с нарушением правовой процедуры, всем восставшим против власти, за исключением людей из Бери-Сент-Эдмундс и всем имевшим отношение к убийствам королевских чиновников, а также тем, кто до сих пор скрывался от тюрьмы.
            Самое же важное происходило далее. Хотя и применяя насилие для подавления восстания, правительство и местные феодалы были осмотрительны, восстанавливая порядок, и в течение нескольких десятилетий к новым восстаниям относились с особым беспокойством. Почти все землевладельцы решали конфликты со своими крестьянами через суды; мало кто пытался отомстить крестьянину лично, насилием. Малые местные волнения, однако, не утихали ещё несколько лет. При обсуждении арендной платы с помещиками крестьяне вспоминали о восстании и угрозе насилия.
          Со стороны парламента перестали исходить попытки введения новых подушных налогов или реформирования системы налогообложения Англии. Более того, в конце 1381 года Палата общин заявила, что военные действия на континенте должны быть «осторожно, но существенно сокращены». Не имеющее возможности введения новых налогов правительство было вынуждено пересмотреть свою внешнюю политику, свернуть военные походы и рассмотреть варианты заключения мирных договоров. Уровень закрепощения крестьян после событий 1381 года уменьшился, однако, под влиянием скорее экономических, нежели политических причин. Заработная плата сельских рабочих продолжила расти, и землевладельцы часто отпускали своих крепостных на свободу за денежный выкуп либо изменяли традиционные формы аренды земли. К XV веку институт крепостничества в Англии окончательно прекратил своё существование. В России же он только набирал силу.

                4

        Как видим, освободительное движение крепостных крестьян в Англии дало свои результаты, хотя и не сразу, но только с разрешения властей  судиться крепостным со своими хозяевами-помещиками за право на землю свело крепостничество в стране в течение непродолжительного времени на нет. А это повлекло за собой развитие предпринимательства свободных людей в английской деревне и освоение передовых технологий. Которые позволили  Англии получать такие доходы от сельскохозяйственной отрасли, что именно за счет  них здесь смогли  совершить дорогостоящую промышленную революцию в 18 веке. Такое абсолютно недоступно для понимания русского человека, начиная со времени закабаления его предков в семнадцатом веке и по сегодняшний день. На протяжении существования Древней Руси, Российской Империи и СССР отечественное сельское хозяйство было самой недоходной и отсталой отраслью, которая практически ничего не зарабатывала, а только   проедала, да и то в виде скудной пищи всегда нищих крестьян.
      Почему же крупные крестьянские протестные движения в виде восстаний  Степана Разина и Емельяна Пугачева не стали национально-освободительными для русских крепостных, а привели, несмотря на всю их ожесточенность, лишь к еще более тяжкому закабалению крестьян и лишению их всех гражданских прав? Как ни прискорбно это предполагать, в основе организации народных восстаний, а по сути гражданских войн в России в 17 и в 18 веках, лежал  иностранный «компонент». И потому истинно борьбой народа за свои права их считать едва ли  правильно.
        В научных, образовательных и популярных публикациях в СССР, чтивших Разина и Пугачева национальными народными героями, «революционерами» своего времени, прежде всего тщательно скрывали их биографии. Тем более предпочитали не вдаваться в подробности исторических  событий и фактов, во время которых происходили крестьянские бунты. Между тем Степан Разин был  атаманом, сыном губернатора,  дипломата и сам исполнял дипломатические миссии – накануне восстания он принимал участие в присоединении калмыков к России. А что же было за время, в которое он действовал, и как ему удалось собрать вокруг себя такое огромное войско и дойти с ним вглубь страны?
      Это было время правления царя Алексея Михайловича Тишайшего, который Соборным уложением 1649 года узаконил крестьянское рабство в России. Историки говорят, что « крепостное право имело свое объяснение и оправдание – при ограниченности ресурсов и средств только таким путем можно было обеспечить вооруженные силы и государственный аппарат, служилоспособность дворян». Ну как тут не вспомнить свидетельства древних историков о  славянах, которых  держали в неволе какие-то русские воины, заставляя обеспечивать армию и которые по возвращении из походов даже приходили жить в дома славян,  да и их царь (русских) имел дворец в поселениях тех же славян. Выходит, ничего нового в деле закрепощения крестьян русские цари не придумали?
       Вообще причины  невероятного долготерпения русских крестьян, возможно, кроются в глубине тысячелетий.  Давайте заглянем в эту глубину, во время нападения варваров на Рим. Как известно, первыми напали на великий город на семи холмах варвары - кимвры из Ютландии. Но в этом племени жили славяне и воевали вместе с ним за новую землю для жизни, мечтая обосноваться в теплых благодатных местах взамен  суровых северных. Может быть, с самого начала этого сосуществования роль воинов исполняли кимвры, а славяне – роль земледельцев, которые снабжали питанием воинов? Но когда было необходимо, тоже брали в руки меч. Разве в таком случае их образ жизни не напоминает знакомые нам военные поселения, которые «придумал» русский император Александр Первый?
      После поражения кимвров в Галлии и наступления на Римскую империю армии  Атиллы древние историки отмечают присутствие славян  на территории  империи гуннов в Европе. Там они жили на протяжении трехсот лет в отдельных поселениях и по своим обычаям, занимались земледелием, но под управлением гуннов. Когда их империя пала,  кимвры и славяне снова оказались в Скандинавии, а затем перебрались под предводительством короля Видевута (его потомками считали себя Романовы) и его брата Бруно в страну балтов, на янтарный берег, и построили здесь свое государство – Прутению, Древнюю Пруссию. Пять веков язычники кимвры и славяне жили здесь припеваюче, пока на них не стали наступать крестоносцы. И местное население, уже под именем кривичей, начало перебираться на Старую Ладогу и расселялось  в местных княжествах по всей округе, до Смоленска.
       Древние историки  рассказывали о  двух местных племенах: русах и славянах. Причем определили, что славяне были у русов рабами, называя первых русскими славянами. А византийский император Константин Багрянородный говорил  о местном населении как о едином народе – росах.
      В России каждый дворянин в 17 веке был обязан  служить в армии сам и поставлять туда рекрутов, вооружение, обмундирование, питание. За это государство, не имея денег, расплачивалось с дворянами землей. А по Соборному уложению 1649 года все крестьяне, жившие на этих землях и обрабатывавшие их, теперь попадали в вечную зависимость от  господина, получившего поместье в оплату своей службы государю. С каких-то пор эти люди, насильно заключенные в своих поселениях без права передвижения, лишились и  других гражданских прав, а затем были вообще превращены в рабочий скот. Может,  столь пренебрежительное отношение к русским крестьянам со стороны дворян было вызвано тем, что многие из них  были представителями древних европейских родов – из Литвы, Польши, Германии, Дании, а глубоко в душе – русофобами? Да ведь  и сами Романовы, судя по их родословной, были выходцами из «прус» - Древней Пруссии.  Из-за ужасного отношения  помещиков русские закабаленные крестьяне голодали и испытывали всевозможные лишения,  и постепенно теряли облик славянских красавцев, описанных древними историками. Но это была самая настоящая народная жертва для укрепления русской армии, что развязывало руки царю для принятия политических и экономических решений и во внешнеполитической деятельности.  А в ней важнейшее место занимала международная торговля, особенно с Англией, которой Иван Грозный предоставил  невероятно удобное и «хлебное» место   в России, и англичане не намерены были отказываться от него ни при каких обстоятельствах и постоянно боролись за свои торговые привилегии.
        Случайно ли, что чуть позже был принят еще один закон -Торговый устав 1653 года, регламентировавший нормы русского торгового права? Он был принят в интересах русского купечества и по инициативе торговых людей Москвы и других городов, подавших царю челобитную с требованием реформы таможенного обложения. А в 1667 году был принят еще и Новоторговый устав, который ограничил иностранную торговлю в стране и больнее всего ударил по англичанам. В нем были детализированы правила внутренней торговли, основанные на торговом уставе 1653 года. Организация торговли и таможенной службы изымалась из ведения воевод. Многие статьи были посвящены регламентации торговли иностранцев. Их торг ограничивался местом (пограничными городами), временем (сроком ярмарок), перечнем товаров. Им запрещались розничная торговля и торг между собой. Большинству иностранных купцов было запрещено торговать во внутренних городах России. Что это означало для иностранных купцов, можно понять, лишь ознакомившись с историей вопроса.
         В XV – 1-й половине XVI вв. основными торговыми партнёрами русских земель в Западной Европе были северогерманские города Ганзейского союза, Швеция, Дания и Польша. Во 2-й половине XVI столетия на первое место во внешней торговле России с Западной Европой выходят Англия, вслед за ней – Нидерланды и Франция.
         Для Англии путь в Восточную Азию через Атлантический и Тихий океаны был закрыт Испанией. Английские купцы решили отыскать свой собственный монопольный маршрут туда вдоль северных берегов Азии. С этой целью в 1551 году в Лондоне образовалась «Компания торговых предпринимателей для открытия неизвестных земель» (позднее – Московская компания). В 1553-1554 гг. компания снарядила свою первую экспедицию. Два её корабля под начальством Хью Уиллоуби были вынуждены зазимовать у берегов Кольского полуострова, где все их экипажи погибли от лишений. Третий корабль – Ричарда Ченслора – достиг устья Северной Двины. Ченслор прибыл в Москву, где был принят царём Иваном Грозным, после чего отправился с царским письмом в Лондон. Так было положено начало англо-русским отношениям. Вскоре английские купцы Московской компании получили исключительные привилегии в России. Они имели право открывать свои дворы и склады для товаров в любых городах России, вести торговлю по всей территории России, а также ездить для торговли в Персию. При этом они не платили никаких пошлин. С учреждением Иваном Грозным Опричнины в 1564 году англичане в России ведались только судом Опричнины, то есть судом самого царя, помимо обычных земских учреждений. Фактически английские гости пользовались в России правом экстерриториальности. Со временем Иван Грозный позволил англичанам добывать и выплавлять в России железную руду, вывозя железо в Англию с уплатой символической пошлины. Кроме англичан, никто не имел права торговать в устье Двины и в Холмогорах. Царские власти должны были арестовывать и выдавать Московской компании тех английских купцов, которые бы стали торговать в России, не имея патента от Московской компании.

                5

        Время от времени цари, недовольные поведением английских купцов, отнимали у Московской компании некоторые её привилегии. Так, англичане иногда лишались права беспошлинной торговли (хотя пошлину при этом платили вполовину меньше, чем другие заморские гости), должны были, при проезде в Персию, предъявлять свои товары на таможнях в Казани и Астрахани, переводились в ту же юрисдикцию, что и другие иностранные купцы в России. Однако, при новом обмене посольствами, привилегии возобновлялись. Так, в 1587 году правительство царя Фёдора Ивановича подтвердило все преимущества, данные английским купцам Иваном Грозным. То же сделал и новоизбранный царь Михаил Романов в 1614 году. Со своей стороны, англичане неоднократно требовали от Ивана Грозного и от сменившего его царя Фёдора Ивановича и затем от Бориса Годунова новых привилегий. Важнейшей из них было позволение искать путь через Россию в Китай, причём Россия должна была выделять для этого припасы и провожатых. Англичане стремились обеспечить за собой монополию иностранной торговли в России. Поэтому они добивались закрытия русских северных портов для всех кораблей, кроме английских. Первоначально, во время Ливонской войны, так и было. Россия вела торговлю с остальными европейскими странами через Нарву, которой владела долгое время. Но после поражения в Ливонской войне и утраты Балтийского побережья Россия вновь открыла северные гавани для судов любых флагов.  Московское правительство на подобные требования Англии неизменно отвечало, что не может запретить купцам иных государств торговать в России.
        Нидерланды и Франция уже в конце XVI века также вели интенсивную торговлю с Россией. В 1555 году под стены Никольского монастыря в Корельском устье Северной Двины прибыл первый корабль из Нидерландов (которые были тогда ещё испанским владением). В 1583 году, отвечая английскому послу Джерому Баусу на требование предоставить англичанам монополию на торговлю в русских северных портах, царь Иван IV ответил, что «купцы немецкие, нидерландские, французские торгуют с Россией уже единственно в северных пристанях». При последующих переговорах английский посол добился того, чтобы его соотечественникам была предоставлена монополия торговать в большинстве северно-русских гаваней; только две из них – Пудозерская и Кольская – были оставлены для судов других стран.
        О том, что нидерландские купцы уже в 70-80-е гг. XVI века  подкупали царских бояр и дьяков, желая добиться в России торговых привилегий, пишет Карамзин.
        В 1614 году Россия получила от Нидерландов (также, как и от Англии) денежную субсидию на ликвидацию последствий Смутного времени и на войну с Польшей, что как бы обязывало русское правительство учитывать интересы ее крупных кредиторов. В 1630 году в Москву прибыло нидерландское посольство, ставившее своей целью добиться в России тех же привилегий, которые имели в ней англичане. А годом раньше с аналогичными требованиями явилось первое в России посольство из Франции. Но ни голландцы, ни французы ничего нового не добились. За ними было подтверждено старое право торговать с Россией, но без особых преимуществ. Еще ранее, в  1629 году, московское правительство отказало и английскому послу в просьбе предоставить Англии право беспошлинной транзитной торговли с Персией товарами, закупаемыми в России. Такое решение было принято царём Михаилом Романовым после совещания с созванными для обсуждения этого вопроса крупными московскими купцами.
      Это и понятно: английская торговля в России всё больше сковывала развитие русского купечества. В 1646 году купцы представили новому царю Алексею Михайловичу челобитную об отмене английских привилегий. Вскоре для этого представился благоприятный случай. В январе 1649 года, во время революции, английский король Карл I был казнён по приговору парламента. По этому казусу царь повелел английским купцам выехать из всех мест Российского государства, кроме устья Двины, и впредь торговать с Россией только там, наравне со всеми прочими иностранными купцами. Более того, царь 20 сентября 1649 года подписал обращение ко всем европейским монархам с предложением основать Священную лигу для войны с Англией. Происходившие в этой стране революционные события он характеризовал как «мировую заразу, отравляющую христианские народы». Досталось от царя и английскому парламенту. Государь подчеркивал, что его агенты «неустанно совращают верных дотоле подданных проповедью обманчивой свободы, с расчетом на всеобщую смуту и в надежде похоронить монархию в анархии». Документ заканчивался следующими словами: «Мы приказали всем англичанам покинуть к избранному дню наши владения... и мы желаем, чтобы все короли и принцы христианские последовали этому нашему примеру».
      Разве эти слова Алексея Михайловича – не прямое указание причин бунта Степана Разина, вполне возможно, английского агента, действовавшего в торговых интересах Англии? Незадолго до кончины царя англичане с помощью  русского христианского народа – крепостных крестьян, военных «заложников» государства, попытались похоронить русскую монархию в анархии, развязав в России гражданскую войну. Англичане хотели бы видеть на русском троне другого царя, который, как Иван Грозный в свое время, одарил бы их  желанными торговыми привилегиями. И если бы Разину удалось победить, то в России сменилась бы династия Романовых на какую-то другую. А не победил он, возможно, потому, что пошедшие за ним вскоре убедились, что их атаман  воюет за чужие интересы, что он приведет в Россию чужестранных захватчиков, которым есть дело только  до  обогащения их самих и чужой страны, и потеряли интерес к бунту, который не принес бы им освобождения.
        То же самое можно сказать и о крестьянской войне Емельяна Пугачева во времена царствования Екатерины Второй. Что касается его личности и биографии, то это и сегодня покрыто мраком тайны. Поскольку артиллерист Пугачев долгое время жил в Турции, можно предположить, что он там прошел подготовку  террориста-диверснта. Восстание произошло во время войны России с Турцией за Крым. Пугачев, скорее всего, являясь агентом Турции и Англии, конечно же, по сути дела открыл «второй фронт» и отнял у России победу и Крым, Екатерина была вынуждена заключить с Турцией мир. И в этот раз крестьяне не победили, потому что отступили, поняв, за чьи интересы  повел  на бунт их и этот атаман.
        Можно сказать, крепостным России очень сильно не повезло с  лидерами, которые, вероятнее всего, были иностранными агентами и преследовали вовсе не национально-освободительные интересы  закрепощенного народа, а всего лишь меркантильные интересы иностранных государств. И это тоже стало причиной  такого длительного рабства крестьян в России, а в итоге – исторически трагической отсталости сельского хозяйства страны вплоть до 21 века. Даже в СССР не смогли вытянуть эту отрасль из ямы многовековой отсталости.

                6

      Можно с уверенностью сказать, что мы все пятьсот лет  крестьянского рабства теряли аграрный и человеческий ресурсы. В то время как Англия еще в 14 веке неустанно наращивала его, а 250 лет до 19 века развитие сельского хозяйства в этой стране вообще принято  называть сельскохозяйственной революцией. Хотя  в России  к 19 веку были внедрены картофелеводство,  свекловодство, овцеводство, в Малороссии – садоводство и виноградорство. Но это при том, что отрасли развивали всего лишь отдельные приближенные царей, такие, как Абрам Ганнибал,  Воронцов, Бобринские. Сельскохозяйственной науки, опытных станций не было вообще,  специалистов-аграриев в незначительном количестве начали готовить лишь в конце 19 века. О том же, что человеческий потенциал на селе был значительным, говорит тот факт, что, несмотря на всю убогость своего существования и средневековые приемы в работе, после принятия указа об отмене крепостного права в 1861 году к началу 20 века крестьяне сумели заработать средства и выкупили  отведенные им земли в собственность.
        Не удивительно, что большинство крестьян встретили Октябрьскую революцию без радости. Хотя большевики первыми своими указами объявили, что земля теперь принадлежит народу. Но она и так принадлежала крестьянам, заплатившим за  нее огромные деньги. А теперь ее национализировали вместе с помещичьими землями и делили между всеми поровну вместе с сельхозинвентарем. Тех же, кто пытался сопротивляться, в СССР объявили врагами народа.
      В 1917 году сбылась мечта русофоба Карла Маркса. Теоретик коммунизма, будь он жив, порадовался бы, глядя на  коллективизацию в СССР. Ведь он полагал, что на ущербной нищей безграмотной забитой крестьянской общине в России  можно  строить коммунистическое общество, поскольку эта русская община веками нарабатывала опыт коллективного владения имуществом. Короче, прямо из крепостничества  к коммунизму была выстроена большевиками прямая дорога. Правда, шагать крестьянину по ней приходилось все под теми же плетьми, которыми его охаживал  еще не так давно царский слуга - помещик. А путь указывал человек, политический выкормыш  Европы, Ленин, который серьезно считал, что для всеобщего крестьянского счастья в России нужно всего лишь послать в деревню…100 тракторов. Потом в СССР построили заводы по выпуску тракторов и комбайнов и послали  машины тысячами в колхозы и совхозы – коллективные хозяйства. Но и это не принесло счастья русскому крестьянину, который по-прежнему влачил в деревне жалкое существование. За 70 лет в стране при наступившем всеобщем мировом прогрессе так и не сумели совершить аграрной революции, доведя огромную империю до развала из-за проблем с продовольствием.
          А все потому, что в ней и при народном управлении по-прежнему не ставили крестьян на первое место как народных кормильцев и держали их в черном теле. Еще в 1970-е годы в трехстах километрах от Москвы в отдаленных деревнях  топили печи по-черному, держали скотину зимой в домах, колбасу  и одежду «добывали» в столичных магазинах. В то же время русскую деревню начали планомерно уничтожать, как неперспективную, не стесняясь говорить  во всеуслышание  об этой неперспективности - ненужности на партийных съездах. Будущее советского села  видели  только на «промышленных рельсах» в агрогородах, но оно почему-то  все время буксовало и никак не двигалось вперед. При Н.С. Хрущеве даже минимальные крестьянские знания, опыт, сноровка, которые  помогали приносить доход в личном хозяйстве и в колхозе, рассматривались как вражеские частнособственнические проявления и беспощадно  осуждались и карались.
        Самые продвинутые советские идеологи-«деревенщики» в восьмидесятые годы опустили  в своих широко распространяемых в массах журнально-газетных опусах крестьянина на самое дно, призывая его на городские помойки добывать  корм для скота. Один журналист из московского молодежного сельскохозяйственного журнала  ударил кепкой об пол и поехал по стране с рассказом о том, как геройски смотрится  мужик,  тянущий за собой дурно пахнущую тележку ранним утром по городским улицам, набив ее  пищевыми отходами с городских помоек, такие «чистильщики» были теперь героями, за ними, уверял журнальный недоумок, – великое будущее СССР. Даже не верится, что такое могло быть, но было. Этот  журналист ездил по стране по заданию ЦК ВЛКСМ и читал лекции журналистам о том, как надо писать о мужиках-героях с помоек.
       Даже русофоб Карл Маркс был более осторожен в своих оценках полу- маргинальной крестьянской общины при царях – он в итоге делал вполне трезвое замечание, что  для развития сельского хозяйства все-таки в первую очередь нужны деньги.
       Заметим – очень, очень большие деньги. Помойками здесь ну никак не обойтись. Но деньги надо давать самим крестьянам, а они всегда в первую очередь шли помещикам при царях и терялись в богатых апартаментах, а в СССР их расхватывала на пути в село  партийная номенклатура и дельцы всех мастей, которые сколачивали на этих госсубсидиях огромную пятую колонную для уничтожения страны.
          Очень жаль, что до советских идеологов-деревенщиков не дошла весьма поучительная история с храмом Цереры, богини плодородия, построенный в Риме в 5 веке до нашей эры.Поклонение этой богине имело очень глубокий смысл. Из-за  природных катаклизмов и голода даже самые процветающие народы, к примеру, хетты, теряли свои страны и земли, на которых искусно занимались  возделыванием сельскохозяйственных культур. У них, а затем у римлян был культ земледелия, с которым тесно связан культ тела.  Они  должны были хорошо питаться и тем постоянно совершенствовать свои тела, чтобы по красоте и совершенству сравниться с богами и «иметь доступ» к управлению природой и «гарантий» высоких урожаев.  Вот в чем неразгаданная пока что тайна славян, сохранивших через тысячелетия свой генофонд, несмотря ни на какие испытания и ни на какие названия этого народа в разные времена. Эту «птицу» всегда было видно по «полету». В крепостной России ей сильно подрезали крылья, и страна была наказана многовековой отсталостью, которая едва не стоила ей потерей территории в 1918 году под напором иностранной интервенции.
       Святилище Цереры в Риме имело особенное значение для определенной части его населения. По легенде, диктатор Авл Постумий Альб Региллен, обратившись к Книгам Сивилл, в 496 году до н.э. дал обет построить храм накануне важной битвы на озере Регилло, стремясь подтолкнуть плебеев выступить в войне против иноземцев. В 493 году храм был освящён консулом Спурием Кассием Вецеллином. Святилище быстро стало популярным духовным центром плебеев. Постройка святилища авентинской триады было плебейским ответом на «аристократический» храм Капитолийской триады Юпитера, Юноны и Минервы. В 31 году до н. э., когда состоялась битва при Акциуме, святилище сгорело и было вновь освящено только в 17 году н. э. императором Тиберием.
         Церера — древнеримская богиня урожая и плодородия, ответственная за произрастание и созревание злаков и других растений. Также была связана с подземным миром и могла насылать на людей безумие; покровительствовала материнству.  Её храм стал центром борьбы плебеев за свои права, архивом плебейских магистратов, убежищем для преследуемых лиц из низших сословий, а также местом раздачи им хлеба.
         Согласно современным представлениям, латинское слово «Ceres» происходит от протоиндоевропейского корня cer-(кер), обозначающего «расти», «заставлять расти», «питать». Ясно, что и здесь мы имеем  русский народный «аналог», неприличное, но точное  в этом смысле  слово. В свою очередь, имя богини плодородия перешло в такие слова, как англ. create «создавать, творить», англ. increase «расти», «возрастать», которые, в свою очередь, стали основой для формирования термина «креативность».
        Казнимые за ряд тяжких, по мнению древних римлян, преступлений лица как бы «передавались Церере», а их имущество переходило в ведение жрецов храма богини. Несомненно, что именно отсюда пришло наше русское, народное, хотя и очень неприличное, но точное выражение: «кер тебе!»
      При соблюдении соответствующих обрядов она помогала умершим стать маннами (манить, возомнить? –Т.Щ.) — блаженными душами, которые помогали своему роду. В противном случае они могли стать лярвами, приносящими несчастья. Для обеспечения нормальной жизни состоятельные римляне периодически приносили в жертву этой богине свиней, а бедные — бескровные жертвы: пшеницу, цветы и либации (вино, мед, воду). Одновременно Церера покровительствовала переходу девочек в женщин, незамужних в замужние, а также материнству. Впоследствии её функции сузились до божества урожая и злаков.
        Во многом функции Цереры перекликались с таковыми Матери-земли Теллус. Персонификация земли Теллус давала место для произрастания семян и плодов, а Церера в свою очередь вдыхала в них жизнь. Эти богини покровительствовали миру, так как война несёт разорение землепашцам, в то время как в условиях мира возникали условия для развития земледелия. Близкими к Церере были Либер и Либера, боги виноградарства, которых могли представлять в качестве детей богини плодородия.
        На определённом этапе истории Древнего Рима, в период противостояния патрициев и плебеев, одновременно существовали культы как для знати, так и для низших классов. Церера, как богиня земледелия, была наиболее почитаема среди плебеев, но после примирения с патрициями Цереру стали почитать как общую богиню римского народа. Впоследствии, когда противоречия между знатью и народом вновь обострились, Церере противопоставили Кибелу. Их функции в целом были схожими, но знать почитала Кибелу, в то время как народ отдавал предпочтение Церере. За соблюдением правильного исполнения жертвоприношений и празднеств в честь богини плодородия на государственном уровне следил один из двенадцати младших фламинов.
      Как минимум с III века до н. э. официальный культ Цереры и Прозерпины стали связывать с традиционными добродетелями римлянки. Этому способствовало усиление плебса, увеличение рождаемости среди простолюдинов при одновременном её падении в патрицианских семьях.
         Праздники в честь Цереры отмечались в особо важные для сельского хозяйства дни. При жертвоприношениях богине плодородия жертвами в основном служили свиньи, которые уничтожают посевы и чья смерть, соответственно, по мнению древних римлян, была наиболее приятной для Цереры.
      Древние римляне считали, что в эти дни поле готово к будущему посеву, но ему надо дать возможность отдохнуть и не наносить плугом ран. Для крестьянина день был выходным; вечером устраивали скромный пир. Фламин совершал жертвоприношение Теллус и Церере. Одновременно он перечислял 12 то ли эпитетов этих богинь, то ли младших богов, ответственных за те или иные элементы посевных работ.
К ним относятся:
1. Vervactor — «тот, кто первым начинает заниматься паровым полем»;
2. Redarator — «тот, кто готовит землю»
3. Inporcitor — «тот, кто пашет с широкой бороздой»;
4. Insitor — «тот, кто сажает семена»;
5. Obarator — «тот, кто проводит первую вспашку»
6. Occator — «тот, кто боронит»
7. Serritor — «тот, кто копает»;
8. Subruncinator — «тот, кто пропалывает»;
9. Messor — «тот, кто пожинает»
10. Convector — «тот, кто несёт зерно»
11. Conditor — «тот, кто хранит зерно»
12. Promitor — «тот, кто разбрасывает зерно».

    Таким образом, в Древнем Риме  работа земледельцев отождествлялась с работой богов, а сами земледельцы считались богами, хотя и из разряда младших. И это была уже высокая политика, направленная на установление главенствующей роли в римском обществе земледельцев – народных кормильцев. Что справедливо и сегодня. Хотя  на протяжение тысячелетий мы наблюдаем повсеместное историческое притеснение  крестьян. Вплоть до их  закабаления во всех странах. Ни к чему хорошему это не приводило. Непогода, неурожаи и голод убивали целые государства. Даже самые богатые и большие, какой была в свое время Хеттия, предположительно основанная славянами.
              Пользуясь наибольшим почётом среди плебса, Церера стала покровительницей и защитницей прав, законов и представителей низшего класса древнеримского общества. Основание храма Авентинской триаде совпало с принятием Lex Sacrata, который не только установил должности плебейских трибунов и эдилов, но и сделал их неприкасаемыми и неподсудными. Карой нарушившему запрет становилась казнь, которая рассматривалась в качестве жертвы Юпитеру, в то время как имущество распродавалось в пользу храма Цереры, Либера и Либеры. Закон Гортензия 287 года до н. э. сделал законы, принимаемые плебеями, обязательными для всех граждан Рима, включая патрициев. Официальные законы сената несли и помещали в храм Цереры, где они находились под охраной эдилов и богини, а консулы потеряли возможность изменять их в пользу патрициев. В храме находили убежище плебеи, которым угрожали патрицианские магистраты. Таким образом, Церера получила также эпитет «дающей законы».
            Согласно верованиям древних римлян, когда первая борозда Цереры открыла для людей царство Теллус, то она же и определила переход к оседлой и цивилизованной жизни. Соответственно, преступления, направленные на уничтожение чужого урожая, в том числе путём порчи, присвоение части чужого поля перенесением межи, выпас собственной скотины на общественных землях, расценивались как преступления против Цереры и римского народа. Согласно законам двенадцати таблиц, любой совершеннолетний человек, который испортил или собрал не принадлежащий ему урожай, подлежал смертной казни (Cereri necari — «принесения в жертву Церере»), а несовершеннолетнего следовало, по усмотрению претора, либо высечь, либо заставить вдвойне возместить нанесённый ущерб.

                7
         Во время Октябрьской революции в 1917 году большевики декларировали власть народа, равенство, социальную справедливость, но многострадальные крестьяне-кормильцы снова оказались за бортом высокой политики пришедших к власти. Более того, они оказались врагами государства, потому что не хотели отказываться от традиционных, тысячелетних божественных ценностей земледельцев.
         Ни один из русских царей не захотел приравнять труд крестьян к божественному промыслу, никто из них не захотел признать народных кормильцев  в родстве с богами, как это сделали в Древнем Риме. Напротив, все, что было связано с крестьянской жизнью, всегда считалось социальной и культурной отсталостью, трудно поправимой. Поэтому в России всегда искали прибыли в чем угодно, но только не в земледелии. И когда император Николай Первый задумал промышленную революцию в России, то он, естественно, пользуясь английскими технологиями, не смог воспользоваться  примером   ее внутреннего кредитования  английской промышленной революции за счет доходов от сельскохозяйственного производства. На этом месте у России была многовековая черная финансовая дыра. И что сделал Николай Павлович? Он взял кредиты у той же Англии и  впустил в Россию не только ее капитал, но и его владельцев – предпринимателей, которые развернули бурную деятельность в России, создавая многочисленные совместные промышленные предприятия. К началу 20 века большинство  их принадлежали Англии и другим европейским государствам. Весь промышленный потенциал страны на 100 процентов был в руках иностранных государств. Лишь земля оставалась в руках Романовых, которые предусмотрительно запретили продавать ее иностранцам. Так что революция  с экспроприацией всей промышленности у иностранных собственников была в то время единственным спасением для России. Не большевики в действительности были врагами русской монархии, ее настоящими врагами были иностранцы, почти полностью завладевшие ресурсами страны. А большевики лишь смогли очистить ее от их засилья. Но и они совершили все ту же многовековую ошибку, отодвинув крестьян снова на задний план и не найдя правильных программ для развития сельского хозяйства. За что и поплатились в 1991 году, потеряв советскую империю.
        Однако нынешняя власть в стране оказалась более вдумчивой и понятливой в отношении крестьянского вопроса. Прежде всего, она нашла средства для поддержания и развития аграрного сектора. И одновременно плотно  закрыла двери в него для   прессы и шпионов. Уже лет двадцать как  журналисты практически ничего не знают о подробностях в жизни села. В прессу выдают лишь результаты, и они просто сногсшибательны. Сельскохозяйственная отрасль у нас нынче также закрыта, как и оборонная, и это  правильно. Можно предположить, что  доходы от аграрного производства даже, возможно,  поддерживают оборонную промышленность. И такое  мы достигли всего за двадцать лет?  Тогда как  предыдущие пятьсот, а вместе с годами СССР и все шестьсот, не могли сделать? Те показатели, которые в СССР считались рекордными, увеличены многократно. Мы получаем такие урожаи, что без напряга  кормим и себя, и зарубежные страны. Именно успешная работа аграрного сектора страны на каких-то новых и благоприятных условиях стала полной неожиданностью для правительств тех стран, которые хотели погубить Россию санкциями. И это понятно: сытую страну  невозможно победить, потому что вся сила в хлебе, брат. Была и будет.