Как князь готовил леща в 1888 году

                Про-лог. Вс-тупление

Читатель мой, перо беру я в руки
не в тот же час, когда душа со скуки
вдруг тщится в потаённых уголках
найти соблазн для нового сюжета,
а в миг, когда назло любым советам,
молчать не можно. Выход – лишь в стихах.

Ишь, тянется сама рука к конторке,
где давича я спрятал за махоркой
листок с набором рифм на чёрный день.
Его расправлю вздрогнувшей рукою,
и потекут слова мои рекою,
тень наводя на старенький плетень.

И то, к чему роятся нынче ямбы?
Неужто к непогоде? Дифирамбы
не стану петь дождю, что лил в тот час,
когда дрожал перрон, мелькали лица,
и, между прочим, из самой столицы
приехал старый князь проведать нас.

                    Часть первая
                    (Днём ранее)

Надысь шёл дождь. Ан нет, лил сильный ливень.
Да так, что липли к телу старой ивы
её листки. И бахал сверху гром.
А я не мог уйти из-под Пищиты,
ведь лещ клевал, зараза. Из защиты
имел я плащ и чуял всем нутром:

заполню им (лещом, конечно, братцы!)
садок, ведро, мешок, и, может статься,
весь дом (добраться б только до него)!
А лещ всё брал, и гнулись квивертипы,
как раб, подсачек прыгал в реку, ибо
мы с ним хотели только одного:

чтоб вечно лещ клевал. Однако, други,
закончились и клёв, и ливень. В руки
взял снасти я и неподъёмный вес,
составленный из крутобоких тушек.
А запросто ведь мог слететь с катушек,
пока к коляске шёл и внутрь залез.

Потом взъезжал наверх, на Мостовую,
у Деревяшки – влево. Повествую,
как мокрое стекло меняет вид
и каланчи, и Земства... Шпиль Казанский
исчез в дожде, порвав на флаг британский
макушку неба. Редкий индивид

пытался обойти большие лужи,
что с виду были, ну, совсем не уже,
чем Гамовка в последний миг весны!
И голубь сел у мусорного бака,
и выбежала местная собака
опробовать свой лай. Но как вкусны

корзиночки кондитерской "Нерусса"!
Они и до сих пор с тем самым вкусом,
что был ещё при Козовой, mon dieu.
— А что с лещом? — меня спросите, братцы.
И тут уже всем стоит догадаться –
вино, застолье, свечи – и адью!

                    Часть вторая
                 (Подготовительная)

Читатель, ты ведь помнишь, что в прологе
я навострял свой торс, цилиндр и ноги
встречать вагон, прибывший в шесть утра.
И если вы охочи до огласки –
мы с князем в керосиновой коляске
приехали в мой дом, et cetera.

Откушал гость и, отдохнув с дороги,
явился в залу, заявив с порога,
что рыбный запах бродит здесь вокруг.
Поэтому готов он самолично
(как это не звучало бы эпично!)
леща готовить. От же, старый друг!

Умеет всё – от альфы до омеги!
Я дал ему халат белее снега,
японский нож и поварской колпак.
Тащи, читатель, для рецепта книжку,
и если князь не хватит нынче лишку,
всё продиктует – в этом он мастак!

Ещё пошлю на помощь князю Нюшку
(пусть будет у него на побегушках),
процесс должон идти, как завсегда.
Гляди, несёт девица из подвала
брюхатого леща, а в нём без мало-
го семь чистейших фунтов, господа!

Почистив рыбу, Нюшка что есть духу
лещу с размаху вспарывает брюхо.
Глядит наш князь – набито всё икрой!
— Вот это знатно! — молвит громогласно.—
Неси-ка мне оливковое масло
с франзузской булкой, только шкап закрой!

Видать, так хочет матушка-природа,
чтоб сделались вначале бутерброды.
Вот только чуть обжарим мы икру!
Не стоит добавлять в икорку лука
(туземцы сдуру так спалили Кука),
не всем твой лук придётся по нутру.

Благословившись тут же чаркой водки,
наш князь слегка плеснул на сковородку
оливкового масла, а потом
метнул икру с щепоткой крупной соли
(огонь быть должен среднего поболе) –
колдует так художник пред холстом.

И вот когда икра румяной стала,
и сливочное масло из подвала
соединилось с булкой в бутерброд,
князь выложил хрустящею икрою
весь верхний слой. (Немедленно открою
здесь я на всякий случай рот.)

                    Часть третья
                 (приготовительная)

Застыв вот так, с распахнутым забралом,
я стал глазеть с вниманьем театрала,
как Нюшка лихо чистит синий лук.
А князь подносит противень стеклянный,
на дно кладёт немножечко тимьяна,
и Нюшкин нож в тиши звучит: "Тук-тук!"

Слеза бежит от лука, и при этом
торчит из-под ножа клочок газеты,
и вьётся вдоль строки пытливый взор:
читай – Пржевальский умер и Миклухо-
Маклай который. Режет мочку уха
Винсент ван Гог. Звучит с тех самых пор,

что рабство запретили бразильяне,
у Бенца обнаружились в кармане
водительские первые права.
И первый кинофильм Луи де Пренса
отправил в кассу новенькие пенсы...
(Мешают чтиву Нюшки рукава.)

Распущено на кольца шесть головок,
и тут же князь, решителен и ловок,
за слоем слой укладывает их.
Потом берётся (видимо, так надо)
он за приготовленье маринада.
(Едва за ним мой поспевает стих.)

В глубокую тарелку к майонезу
растительного масла позарезу
добавить надо. Перчику наверх
и всё заправить трав романских смесью,
но только не французских. Ихней спесью
мы сыты после дождичка в четверг.

Вот лещ натёрт легонько крупной солью
и маринадом (так, порой, бемолью
меняет композитор нужный звук).
Оставим ненадолго наше блюдо,
пока ж в окно посмотрим мы за людом,
что вышел из домов провесть досуг.

Плывут по небу ватные перины.
под щедрым солнцем расправляют  спины
неспешные гуляки-ходоки.
Скорее стать июнем май стремится,
светлеют от поры весенней лица,
и убраны тулупы в сундуки.

Однако, ша, довольно наблюдений!
Как в полдень не найдёшь порою тени,
так прозевать леща могём мы вдруг!
А лещ готов пойти под маринадом
на противень, где ждёт его награда –
уложенный слоями синий лук.

Улёгшись на него, лещ примет сочность,
и заодно проверит он на прочность
завидное терпенье едоков.
Проходит час. Лещ томится, как надо,
приняв на грудь полкварты маринада,
морковкой окружён со всех боков.

Есть повара (здесь стоит удивиться),
сующие аджику иль горчицу
на каждый сантиметр – не нам чета!
Мы не из тех, кто к мясу или рыбе
суёт без счёта все приправы, ибо
изменишь первовкус – придёт беда!

Как высыпали все свои песчинки
песочные часы, так я ботинки
направил в погреб, ибо там, в углу,
потеет в ожидании застолья
бутыль вина, его такая доля –
прибыть без опоздания к столу.

Вину тому лет пять... иль семь... не вспомню
(хвалить свой ум в мой век уже не скромно!),
но летом тем крыжовник был богат!
А из него, признаюсь вам лишь, братцы,
в широтах наших, я клянусь на святцах,
напиток даже лучше, чем мускат.

                 Заключение

Конечно же, любезный друг-читатель,
легко представить, как помог Создатель
нам скушать рыбу, всё запив вином!..
С тех самых пор готовить стала Нюшка,
как князь. Хоть рожа вся в веснушках,
но княжеский рецепт блюла. В одном

не следовала княжьему совету:
лила вино рекой она, при этом
пускалась в танец, мать её ети!
А я, закрывши крышку склянки с тушью,
и строки взяв, что кажутся мне чушью,
отдам читать их... Господи, прости!