Epistole

Шагая по узким, наждачным асфальтам,
шлифуюсь и трачусь, стираясь в пути,
дышу, пилигримствую в образе скальда,
и так собираю людские суды.

Давно одинок, словно мишка в берлоге,
гнетомый злой памятью и суетой,
иду, сочиняю стихи-монологи,
под прессом ума и прижатый весной.

Стихи - это письма иным поколеньям,
увы, безответные, как и дела.
Конверты обложек с большим наполненьем
людей обличают, порой и меня.

И в эпистолярном бреду я блуждаю,
храня пистолет, не чиня свой сапог,
и с выбранной гати я не отклоняюсь,
вращаю песчинки подошвами ног.

Мои завещания, листья с речами
как суммы речей, обличающих букв
чреваты расстрелом, тюрьмой и кострами,
мученьями пыток и сплетнями сук.

Седой, обескрашенный, правдолюбивый
с двугорбым запасом печалей и дум,
пиная снежинки, листву и рутину,
в мясистой тюрьме конвоирую дух.

Во мне перестроечный, внутренний мальчик
из мыльных растворов творит пузыри.
Средь хищников как любознательный зайчик!
И я с ним ступаю к могиле вдали...