Дружба обернулась неожиданным роком

*** Ивану Александровичу Галушкину - художнику, поэту и эстету

Дружба обернулась неожиданным роком.
Ныне добровольно не имею друзей.
И любовь выходила мне боком,
И кусал не раз безжалостный змей.

И кожу жгло накаленное жало,
И съедал даже кровожадный зверь.
Раньше душа моя скупость не знала,
Раньше ей надо было до смешного мало,
Но не ведает она тех дней теперь.

Раньше она простила бы гада,
Не копила бы багаж горького зла.
Она не стеснялась. Она всем была рада.
Раньше она, живая, безвозмездно цвела.

Но цвести сегодня она отказалась.
Ее стержень пропитан всеведущей мглой.
И пасть звериная в рыке разжалась,
Провозглашая новую власть надо мной.

И принял я ее покорно и любо
И, как влюбленный, бросился к ней.
Ласка теперь мне кажется грубой,
А что будет дальше - станет грубей.

Не устану ли оплакивать юность?
Не буду горевать ли оттого, что отцвел?
Друг, прости холод, прости мне угрюмость.
Не я этих спутников к порогу привел.

Но с ними идти по улице легче,
Слаще бездыханной ночью дышать.
И с осознанием того, что я грешен,
Не боязно думать, что буду страдать.

Идеалы утрачены в сонме сомнений,
Правду поглотил ворох из лжи,
И в громком гуле перекриков и мнений
Какой-то из них мне сказал: "Не тужи".

Но я плюнул в лицо болтливой роже,
Не испугался все, как есть, рассказать.
Но в ответ лишь гневное: "Боже!".
В душе моей - нежелание играть.

Скажи, друг мой, товарищ из детства!
Не затем ли ты в уши мне лил,
Что мы с тобой - друзья с малолетства,
Чтобы забыть дружбу вновь, как прежде забыл?

Презренны стремления твои мне во взоре,
Жалок твой отчаянный поиск славы луча.
Не ты один меня так тщетно позорил.
Уже насмотрелся, какими бывают друзья.

Я повидал на бренном свете немало -
Немало тщеславий, не меньше гордынь.
И немалых развратила блудливая слава.
Увы, таких много. Ты - не один.

Ты не ценил объятий милого друга.
Друг и подруга - тебе все одно.
Кто берет кисть, не беря в руки плуга,
Кого не гложет совесть и душевная мука,
Тому в нос запахом не режет говно.

Не думай, что я ослеплен безудержной злобой.
Сыт по горло. Налюбовался. Увы.
Не рисуй себя, дорогой, с монашеской робой.
Не верь людям. Не верь славе. Не лги.

Не на тебе цепью замкнулась культура.
Ты - стяжатель, но не творец.
Пусть оспорит вердикт мой голос Амура.
Пусть не украсит чело славный венец.

Я нагляделся вдоволь на чуждые лица.
Знай, друг, мне не больно проститься.
Ты давно не тот, кем до этого был.
И лжи в лукавой улыбке не скрыться,
Как рукам Пилата в крови не умыться,
Когда он на Христа злобу таил.

Я говорю, не потому что терзаюсь,
Не затем, что пылает огненный гнев.
Верь, я груб. Но за слова я не каюсь,
Не напрашиваюсь я гостем в твой хлев.

Живи как знаешь, поступай как живется.
Лишь один Бог всем на свете судья.
Во мне злоба наружу больше не рвется,
Будь ты хоть пешка, будь ты ладья.

Не обращай внимания на острое слово.
Верь, это я сказал не со зла.
Лицезреть давно мне не ново
На ребяческие кривляния лица.

Шли всех туда, куда будет угодно.
Не выбирай в самолюбии слова.
Знай, дорогой, коль тебе ровно,
Жизнь всегда остается ровна.

Самомнений по миру бродит премного,
Но все ж стоит и держится свет.
Нога твоя, как черная тень у порога,
Растоптала дружбы той силуэт.

Впрочем, оказалось, всего этого не было.
Я слишком много себе возомнил.
Душа моя до последнего верила...
Этой душе ты не раз изменил.

Что ж, прощай. Кончена дружба.
Я наконец принял то, чего все-таки нет.
Нам с тобой уготована разная служба.
Если угодно, клевещи, что я бездарный поэт.

Омерзительны стали вероломные очи.
Пускай я проведу одинокие ночи
В размышлениях о назначении людей.
Поистине кто никогда не захочет,
Тот оскорбить не посмеет добрых друзей.

И я был, дорогой, когда-то порочен,
За душой моей тоже немало грехов,
Но и знаю, кто не бежит и не ропщет,
Тот не ищет оправдательных слов.

Впрочем, ладно. Довольно болтаний,
Не надо трясти воздух лепетанием речей.
И не надо извинений. Не нужно признаний.
Не следует оскорблять этим правду вещей.

Не буду говорить, что ты был дураком,
Что дураком наивным поныне остался.
Видимо, зря я считал, что когда-то потом
Все наладится. Я зря распинался.

Видимо, напрасно я тебя раньше простил
И зря сам год назад пред тобой извинялся.
Извини, что зря, оказалось, тобой дорожил.
Извини, что зря за нас двоих волновался.

Теперь мне ясно. Я боль пережил.
Вспоминать об ушедшем не горько.
Я с призраком во сне наивно дружил,
Все думал, мол, только, вот только!..

Думал, что дождусь того милого дня,
Только понадеюсь, что опомнишься, может!..
Но что сказать? Теперь же меня
Ничуть более совесть не гложет.

Меня не волнует, что только свинья
Могла пожелать мне в гневе такое!..
Ну, да ладно, друг. Зачем тебе я?
Зачем?.. Не будем давить на больное.

Наслаждайся. Балуйся капризною славой.
Беспечно славой утешается малое дитя.
Зря я не считал нашу дружбу забавой,
Зря ее уважал, превозмогая себя.

Но что поделать? Жизнь - странная штука:
Разлучает друзей и сводит врагов.
Видать, на то дана мне наша разлука,
Чтобы проснуться от розовых снов.

Коль не дорога тебе милая память,
Которую я до отчаяния чрез силу любил,
То не станем жизнь дорогую нам тратить
На сожаления о том, что ты погубил.

Живи, дорогой, как тебе вольно.
Делай выбор и отвечай за слова.
Верь, уж в этот раз мне больше не больно
И совесть моим решением довольна
И с мужеством вероломство это окончить
Душа в спокойствии себе осталась верна.

Ростки стеблей от еле выросших зерен
Затоптаны бесповоротно и до конца.
Но раз так случилось, значит, я волен,
Словно душою охладевший Печорин,
Не глядеть в фальшивость лица.

Человека, которого звал я ранее другом,
В сердце без него опечаленном более нет.
Не тревожь совестью радость досуга,
Не присылай нежданно новый привет.

Коль все пошло по порочному кругу,
Раз тебе на самом деле плевать,
Раз ты забыл, то и я вскоре забуду.
Раз ты растоптал, то и я буду топтать.

Раз ты не испугался,
То и я не поддамся испугу,
Не побоюсь порочный круг разорвать
И не окажу себе медвежью услугу -
Не стану извиняться и извинять.

И недолго поболею нашей разлукой
И оскорблений покорно твоих не снесу
И отпущу прошлое вместе со скукой
И провожу весело перед летом весну.

И поблагодарю жизнь за подарок,
За шанс вынести важный урок
И сжечь в костре пепел останок
И постигать добродетель, изучая порок.

Все произошло - ни поздно, ни рано.
Все случилось, как должно быть.
Зрелище это - теперь мне забава.
Я лишь смотрю. Грешно говорить.

Теперь простыл розовый след от тумана.
Похоже, я после долгой спячки прозрел
И не удивился диким пляскам обмана,
Но в небесной тверди салют звездопада
По новой привычке смиренно смотрел.

И не жаловался громко на грубые речи.
Мир - краткий миг от сечи до сечи.
Он всегда в параличе изнеможения немел.
Уж не случится ли мне до следующей встречи
Лицезреть нравов и времен передел?

Человеческая плоть немощна и ужасна.
Эта плоть над собой не властна.
Над нею довлеть может лишь дух.
Ныне человечность как ценность опасна
Как мед для блуждающих мух.

Но все же она... как-то... заразна
И больше ценится, раз ее - дефицит,
Как редкого вида в горах антрацит
Не растет там, где безопасно
В горных долинах цветет гиацинт.

Но найти ее чрез отчаяние можно.
Надо признать - придется повыть.
Все самое ценное добывается сложно,
И самое редкое очень трудно добыть.

Но вера моя вконец не иссякла.
Видать, покуда я еще жив
И душа от боев не размякла,
Хотя она бормотала невнятно
О том, что не надо спешить...
Но все ж теперь мне стало понятно,
Что оставить и чем дорожить.

И загляденье бури стало занятно,
И судить я отучился превратно
О жизнеутверждающей почве начал,
И выводить с нее белые пятна
Ангел тихим шепотом меня поучал.

И что здесь чисто, что - грязно?..
Лицезрею отстраненно... Уже не боязно
Балансировать на грани добра и зла.
Сейчас мне стало отчетливо ясно
Смотреть на суть вещи с любого угла.

И принимать решения больше не страшно.
Я знаю, лишь на свете то важно,
Кто в руки первый ситуацию взял.
На почве мироздания - сыро и влажно.
Казалось мне, что бесстрашно
Росток зеленый сквозь тучи
На солнце в небе взирал.

И понимал я, что невежество всевластно,
Что человек человека напрасно
Всю историю, как зверь, убивал.
И оттого мне на сердце ненастно,
Что я это всей душой понимал.

Тщеславие испортило много народу.
Говорят, что в огне нету броду,
Что уныл и скучен мир без греха.
Говорят, что больную человечью породу
Не поднять до дивных высот божества!..

Считается, что порочен крик идеала,
Что на самом деле правит парадом
Тот, кто об идеалах своих не кричит.
И тому удача благосклонна и рада,
Кто о подвиге красноречиво молчит.

Кто людей не считает за стадо,
Кому ничего от человека не надо,
Кого его порочность не огорчит...
Кому просто отзвук дорийского лада
Вместо всех венцов и парадов
Единственно утешением тихо звучит...

Говорить можно долго. Впрочем, уж ладно.
О сокровенном, дорогой, негоже болтать.
Что-то нынче снаружи веет прохлада
И разгулялась туч пасмурных рать.

Но уже ночь!.. И догорает лампада,
И на город распростерла объятия ночь.
Рать пасет облаков сонное стадо.
Сердце не повинуется велениям гада.
Властвовать и подчиняться ему уж невмочь.

С балкона веет дыханием летнего сада,
И того достойна всемирная слава,
Кто предан делу своему больше, чем ей.
Впрочем, а велика ли эта награда
И стоит ли она многих бессонных ночей?..

Ты не ответишь, и знать мне не надо
О раскаянии за небрежность речей.
Тщеславие обречено чахнуть от злата.
Вечная слава не считает несбывшихся дней.

На женских губах алая губная помада
Не совратит зрелому лику уста
И не отвратит его помутненного взгляда.
Истина всегда была и остается проста,
Хоть мажь ты ее отравленным ядом
На поверхности любого холста...
Что так, как ты поступал со мной, Ваня,
Никогда ни разу не поступают друзья.

08.05.2023. (Дописано 10.05.2023)