мумии рыб...

фокус-покус...
быстрые шахматы…
целуешь в губы – чувствуешь неловкость, куда-то в уголок, возможно, в щёку, смешное тело – просто оболочка – ещё бы. лишь чёрточка, лишь только переносы, случилось только то, что ты запомнил. побудь ещё – останься на немного – и полно.

***
догадываешься – неминуемо - только немного после тебя выберут и распнут тем или иным способом. как будто бы венеция, тонущая внутри: такой трогательный, неумелый – умри.

***
откидываешь створку – подумаешь: `свежо`. жизнь только чистый воздух – не отданный должок. ещё побудешь возле, задержишься чуть-чуть: жизнь только чистый воздух – такая, в общем, чушь.

фокус-покус…
ляжем спать на разных этажах, станем заниматься нелюбовью. спинка стула и на ней пиджак – фантик с пустотою на ладони. этот гамбургский нелепый счёт, и никто сегодня не спасен. что ты, дурачок, хотел ещё? – всё.
2024

гололёд...
не замечая декабря, скользим, как божие коровки. скользим… поскальзываемся – бряк – нелепо и неосторожно. до той поры, пока хранимы, такие – оторви да брось, как конькобежцы, накренившись, ботинки ставим на ребро. неловко равновесие ловим - зевак досужих веселим, и щедро, как влюблённый, дворник ступени лестницы солит.

здесь...
я буду здесь – никуда не уйду, хотя, казалось бы, мне недолго. еду в левом ряду – левом ряду – не дёргаюсь. слушаю какую-нибудь ерунду, каких-нибудь OQJAV на русском: это мой редут – бруствер. бессмысленно спешить - обгонять… бежать бегом. ты всегда здесь найдёшь меня – под Богом.

звонок...
тень решётки ворот падает на асфальт. эти дома, построенные пленными немцами. стёкла парадного - думаешь: свят, свят, - немеешь.
лестничным маршем вверх до своей двери: к соседям два, к тебе - один. поговори со мной, поговори... динь.

цифровая симуляция…
ты цифровой или аналоговый - в жизнь, как в нектар, случайно влип.
и сколько уместилось ангелов на кончике твоей иглы?

значимое отсутствие…
даже близко этого нет – даже близко, короче тени, падающей от обелиска, бессмысленней сервиса bookcrossing: цена вопроса? неактуально, точно глубокий книксен, нет, как нет – то есть нет и в помине. не выпросишь, словно зимой снег – нет. то есть совсем – дошло до абсурда. есть всё, кроме этого… сука. в полном словаре обсенной лексики нет места. нет суда - это просто входит в привычку – заморочишься, точно налоговый вычет. да, нет - утро вечера не мудреней: не обессудь – нет.

коучинг…
всё будет продолжаться, пока не закончится: простые правила - #вседела. из точки А в Б этот божественный коучинг и дедлайн.

за руку…
счастливым летом около пяти
идти на пляж: круг, зонт и нарукавники...
неугомонный времени петит -
песок и камни.
слепым дождём пролившийся денёк,
где за руку идёшь, смеёшься, плачешь,
на цыпочки встаёшь - находишь дно -
умеешь плавать.

***
посуда бьётся к призрачному счастью. со стрекозой выскальзывает чашка и вдребезги, как водится, случайно - летит себе, а ты не замечаешь.

пятница…
демисезонный осени жаккард - не расшивай карманы пиджака, такая свадьба и без жениха: ищи-свищи, не сыщешь виноватых. подумаешь, что видно не судьба. жалей кого угодно - не себя. нет, лучше не дорадо, а сибас. и то, что завтра выходной, не важно. один багаж - закажем робинзон на wildberries или на ozon. чуть-чуть саднит занозой из заноз - такое послевкусие Оджалеши. твой невозвратный купленный билет - нет, петь не будут, это ведь балет. Алания - так надувай жилет,  а что же ты хотел от маркетплейса?
2023

свидетель лета...
через плечо…
когда слова не значат ничего,
представь себе - не значат ничего,
ты, как провинциальный почтальон,
носитель слов - их чо через плечо.
из этих - захолустных письмоношь:
откроешь сумку, а внутри темно,
разделишь всё, что говорил, на три -
закроешь сумку и темно внутри.

***
зайдёшь в кафе, закажешь там… паэлью, откуда-то всплывет: здесь повар – серб, и нет причин, чтобы писать поэзию, совсем.

batman…
перед сном дочь спускается за водой,
в темноте целует твою спину.
остальное лишь повод - предлог
быть счастливым.

жадность…
вёл себя хорошо - подарил себе кофемашину, снега падает порошок под шины. палочки дирижёра взмах - падает и тает: такая зима - местами. мелкий-мелкий помол сыплется скупо. заедешь в какой-нибудь Молл - ничего не купишь. если бы не борода - Иегуди Минухин - если бы не мешок... мне ничего не нужно - вёл себя хорошо.

***
и ты - весь этакий гимнаст - в купе на верхней полке, если бы... в Москве тоски не разогнать - не езди.

хор…
такая вот латентная любовь - а что же ты хотел, за что купили, за то и продают: зашли гурьбой - сидят великолепно, как влитые. без драмы, без надрыва и страданий горланят беззаботно и легко, и всё расставит по местам когда-нибудь античный хор.

свидетель лета…
июнь начинается, точно парфюм j`adore,
внезапно, как ты дни ни считаешь:
снаружи дождь, вторую неделю дождь –
внутри детское щебетание.
такая хрупкость, смешной баланс -
полёт стрекозы по звенящей хорде:
снаружи ненастье и #вседела –
внутри детский хохот.


баланс белого – 2021-2019…

маркетинг…
зеркалами в примерочной жизнь немного полнит. не хватает по мелочи - не хватает херни.  и, как будто на выдание, всё случится вот-вот: там любимую выгулять - не купить ничего.

***
просыпаешься, почему не проснуться: дверь в дом - окно в сад. дочь шепчет: ещё минуточку. все спят. льешь воду, бреешься: ну и ну. мультик или может быть два. ещё минуточку и наступает утро. - соня, вставай. такой художественный вымысел, шарф со смешным названием - снуд. пакет с мусором вынесешь. ещё минуточку.

женское сердце…
порхнёшь расхристанной голубкой -
снаружи сядешь на отлив.
так несусветна эта глупость
и эта близь.
так воздух твёрд, незамечаем,
пока ты стёкла не открыл,
пока ещё ты не отчалил:
курлы-курлы.

***
под утро схватится вода,
наотмашь обнимая баржи.
куда же ты, пострел, куда
в демисезонном и бумажном.
и время в свой черёд течёт,
и не торопится, похоже:
так холодно и горячо
под ледяной слюдой - под кожей.

нолик…
на этих улиц перекрестье, под этим вездесущим зноем
мы встретимся: я ставлю крестик, ты – нолик.

трафик…
городская окраина - ворошиловский мост,
с эстакады направо мимо дона домой:
рестораны и ряженые, сшито наживо всё.
перееду на набережную - стану бегать трусцой.

весь…
выйдешь с утра, продрогнешь,
сядешь в машину - холодно.
можно рукой потрогать
и написать без повода:
тронешься мимо стройки -
башни жк 'Бристоль' -
весь до последней строчки,
капельки золотой.

гроза…
внезапно полыхнет и ахнет, как жесть - не громко,
и всё продолжится с затакта - бесповоротно,
как электричество по венам трамвайных линий,
как водится, обыкновенно, и хлынет ливень.
и ты весь этакий паратов - немного мутный.
дождись ответа оператора, дослушай музыку.

стремглав…
хочется кому-то быть дорогим,
как в письме написано: дорогой.
беги, не думай - беги
бегом.
или, чтобы сказала: любимый.
не сказала - подумала.
беги что есть мочи, беги
со всей дури,
улепетывай со всех ног,
без оглядки прочь – #вседела,
чтобы никто никогда не смог,
стремглав.

как сок`ол…
и самые лучшие были, вообщем-то, никакими. и я точно знал, что точно не самый лучший. не важно что между нами - какая-то химия. будь ты далилой, я бы был - твой на блюде. если без аллюзий и аллегорий, соплей - где же ты, моя сулико, я люблю засыпать голым - как сок'ол.

баланс белого…
этот февраль, как пустой фантик, вроде зима, но чувствуется засада. снега - нет, лишь предвкусие, фабула, вид сзади. заваленный горизонт – город судорожно ищет баланс белого: оденешься как-нибудь по погоде – заедешь куда-нибудь пообедать. скажи мне всё шёпотом, вполголоса, пусть даже молчу или не пишу – сделай селфи на фоне, ведь здесь, Господи, такой шум.

зелёный горошек…
я люблю сок консервированного горошка,
хотя, это, возможно, жидкость.
я не брошу тебя здесь,
не брошу в этой жизни.
забавное слово - эмоджи.
такие немножко неприспособленные.
знаешь, если бы было можно,
я бы пил из горошка только сок.


расфокус – 2018…
***
это конец июня - канун июля - платьем льняным спадает жара под ноги. ходишь по дому в незамысловатой юбке полотенца, ждёшь ночи. ночью все по-другому - спишь голым, перед рассветом не можешь уснуть - зябнешь. ночь - фиолетовый голем... смешной гоголь - свистулька зяблик. так вот о чем я пишу в ноябре, привязываясь к поводу - не вспоминая лето.
ночь это тире - просто тире - об этом.

мелкая моторика…
мне не нужно пространство, кроме того, что я занимаю.
здравствуй, моя божественная анимация.
мой невнятный эмоциональный shopping:
время покупать и выбрасывать - я штопаю.

дискобол…
`солнце лежало низко, но не касалось воды`,
 чемпионат для людей с ограниченными возможностями
 длился весь день - к вечеру не проходил.
 оставалось немного.
 оставалось щуриться - провожать этот диск,
 падающий за горизонт, устроившись поудобней,
 находиться здесь один на один.
 оставалось недолго.

расфокус…
трогательное трогает, достаёт до живого
там, где жилое перевели в нежилое,
поблизости - в шаговой доступности
куплю ерунду, скажу глупость.
трогательное трогает - встаёт комом.
выеду недалеко за околицу,
где-нибудь встану возле обочины:
темно зелёное - не голубое
небо в воде у канала гребного,
выводок неторопливых каноэ.
трогательное трогает - стоит возле -
женщины с вёслами.

прошлогодний снег…
не закрывать эпический гештальт,
идти как снег, как выводок утиный.
растаять в грязь: такая нищета,
ни дать - ни взять, старайся - не отнимешь.
на искосок по улочкам знакомым
идти к метро, лететь - не долетать.
как дилетант, под солнечной щекоткой
не закрывать эпический гештальт.

простой карандаш…
мне стать героем моей истории -
грифелем, на котором держится мир:
хрупкий цилиндр - деревянный остов,
третий рим.
если точить его стружкой
бронзовой со скрипом по часовой,
он кружится, кружится и кружится,
и ничего.
графитовой линией на кальке:
лицевой, изнаночной нить;
до тех пор, пока не взят скальпель,
чтобы очинить.

центр…
генерирование смыслов - безжалостное занятие. в воскресение высплюсь, посмотрю tv. какой-нибудь discovery - пустыни танзании - очередной вымысел. буду мыть посуду - медитировать. чистота - ускользающая субстанция. спать голым - реже затевать стирку - с нас станется. ты скажешь: поговори со мной... поговори со мной. я поцелую в щёку, спрошу: ну, что ты? давай замутим ризотто: купим рис для ризотто или чёрный? мы ведь лояльные покупатели - сколько зарабатываем - столько тратим. если бы не спрос, в этой жизни всё было бы патово, если бы не плитка на тротуарах.

без нервов…
без боли - пошалить и бросить
кольцом на палочку серсо
весь этот день легко и просто,
что, точно воздух, невесом.
он мимо пролетит и ляжет.
сглотнуть его, как в горле ком,
и проводить с холодным лязгом.
так легче лёгкого - легко.

дно…
опять всё та же иордань:
нырнёшь и вынырнешь безгрешен,
считай - такая EBITDA -
такая, видишь ли, промежность.
студёный ветер насквозь - так,
как будто выдохнешь: а, ну ка…
в общем, такая пустота:
дна не достать - не дотянуться.


рlagiat- 2017...

зум...
ломило зубы у зулуса – был нестерпим сердечный зуд.
мы были, может быть, и в зюзю, но, в общем, ни в одном глазу,
и было недоразуменьем, что на зуб зуб не попадал,
звонок звонил и руль, заметьте, держали руки
и педаль велосипеда цепью звёзды раскручивала у колеса.
и было ничего не поздно, и зум ещё не начался.


идиот…
тюнер расскажет: `он - флаг франции` - ещё не февраль, а уже мёрзнет. за стеклом тротуар, собор кафедральный, в ветвях гнёзда. этакий google - фердыщенко - жилец из квартиры иволгиных. маленькие жильцы: сидим, свищем - наивные. конечно, для того и пробки, чтобы слушать музыку - смотреть вокруг: павильон ‘фрукты’, стекло мокрое и ты ещё тот фрукт. сегодня не помешал бы харассмент к какой-нибудь из этих кукл… фиф. на светофоре красный, акселератор: фрр.

иосиф…
поставь клеймо, как если бы нашёл
на коже место, где его поставить.
ты - выжига и плут… и хорошо -
наивней персонажей пиросмани
грузина угадаешь по глазам:
такая грусть, его не жалят осы.
обманываешь и падает слеза -
Иосиф.

моль…
когда в душе закончилась любовь
внезапно, вопреки, необъяснимо,
по воле… против ветра на огонь
лети, пронимфа.

стук…
задумаешься - уйдёшь в молчание -
безоговорочный мутизм.
всё так забавно и нечаянно;
заденет - бросит вслед: прости.
останется лишь настоящее.
как поле перейти - легко:
падение звенящих яблок
и стук глухой.

соль…
на чемпионате по загару,
там, где воздух точно шмель гудит,
видимо, никто не проиграет
и уже никто не победит.
будет в губы поцелуй солёным -
солнце бронзой обожжет лицо:
чубчик выцветает до соломы,
шелушится патиною соль.

штопка…
уснёшь ничком и плоский телевизор
ночь напролёт с тобой проговорит:
летал по небу - Господа не видел,
вся эта жизнь - один негабарит.
проснёшься утром без пяти четыре:
очки для близи, нитка и ушко.
так тихо, только птичье чирикание:
за что это, за что это, за что?

***
на первый взгляд мир соткан из тоски:
такая бязь на свет - сплошная взвесь.
возьми любовь и из неё сотки
всё то, что есть.

Персефона…
Флаг…
садишься на диету - худеешь, как петит.
куда-нибудь поедешь, ну, или полетишь.
в воде ещё прохладно - мурашки пустишь вплавь,
вернёшься шоколадной: и флаг тебе, и флаг.

визы…
вот и весна в излёте:
визы и все дела.
листик тетрадный сложишь
крылышками пополам.
в форточку ветер дунет,
пустится шторка в пляс -
даже не думай, дура,
даже не помышляй.

эксгибиционизм…
душа озябнет под пальто,
всегда обнажена:
она танцует в шапито,
читает Отче наш.
бельё и парочка чулок,
и что тебе ещё?
душа озябнет - отчего
душе так горячо?

рецензия…
жизнь, как футбол Ростов - Manchester United,
вроде, ничья, а люди смеются, плачут.
мы убираем квартиру к приходу няни,
если бы она знала, пришлось бы доплачивать.
в субботу в киноцентре `Большой`
'Манчестер у моря' - 'оскароносная драма'.
я не люблю футбол, кино - я бы не пошёл,
да, и сюжет какой-то дурацкий:
следишь за сценарием - канвой,
где жизнь между морем и небом, как отченаш.
речитативом медленное, медленное кино,
хоть плачь, хоть и не начинай.

мамины часы…
мама забудет лицо и как тебя зовут,
пледом укутается, выпьет траву пустырник.
тонкой иглой, извлекающей звук,
время поёт в морщинках её пластинки.
мама не хочет помнить - к чему?
если только что-нибудь избирательное -
в сексе её последний муж
был долгоиграющим.
мама тебе всегда открывает дверь,
хоть и не верит, что ты настоящий,
пока винил не спрятан в конверт,
конверт в долгий ящик.

***
уши зимы на масленицу горят:
сипсик соломенный – чубчик, скворец.
олово снега плавится в грязь,
медлят пожарные - дети сирен.
спустишься с горного склона - ростов:
сток - 100% sale на наст.
голый мужик карабкается на столб -
весна.

из Кьеркегора…
глаза закроешь - кинешься в абсурд,
как в детстве в Обь с убитого причала,
где куманика нянчит на весу
пчелу или осу. настил дощатый
скрипит и невозможно угадать,
ведь ты такой нелепый горожанин,
и под ногой качается вода:
пока она звенит, пока не жалит.

доли…
душа всегда не занята,
как свежесрубленный скворечник -
влети в неё стремглав, за так
и щебечи на акварельном.
когда не ожидаешь слов,
лишь только паузы и доли:
затакт - невнятная любовь -
не долго.

фрилансер…
Господи, я всегда - возле -
в доступе удаленном фрилансер:
ем - хлеб, дышу - воздух
под Твоей дланью.
скажешь: прыг… и я прыгну
в это оранжевое далайламой.
да будет так ныне и присно
до дедлайна.

эйс…
храбрый портняжка…
                А. Маккуину
бывает так: бессонница случится,
свет фар в окне, кошачье мурчание.
жизнь так же просто, как простые числа,
примерить на себя – начать с начала
с утра; но не писать за неимением,
хоть гербовой в достатке, и простая…
жизнь чуть тесна, но, знаешь, тем не менее,
её не расточать, не переставить.
семь раз не мерить – сразу – без лекала
отрезать… эта скверная погода –
как будто кошка молоко лакает,
и манекен – по-королевски голый.

глоток…
пока тепло, дожди не зарядили,
пока стекло наполовину полно,
труби себе тихонечко в сурдину –
не помни.
проще простого: ясен пень – не ясен –
пригубливай… совсем не важно – что,
а после отправляйся восвояси.
- и shot.

как я провел это лето…
***
гроза обвалится на город:
на кровель скошенные плечи -
на ворошиловский и горького,
на это завтрашнее лето.
на тот большак, на перекресток
асфальта и путей трамвайных,
на тумбу для афиш и стройку,
МсDonald's и эвакуатор.
к поребрику причалив днищем,
идешь, хоть выжимай одежду,
промокший до последней нитки -
как в детстве.

***
знойно и зыбко: ни ветерка, ни вздоха -
пахнет гвоздикой - уличной - не садовой.
ласточкой низко: не улетает - дразнит -
жадное лихо режет хвостом пространство.
не примеряя, а на глазок, как прежде,
режет.

***
проснешься вечный имярек
и снова имя выбираешь.
гордыня - вездесущий грех:
вид сбоку, яйца, хата с краю.
никто и звать тебя никак.
- извольте, стало быть, на выход.
и, намекай - не намекай,
одно из двух, одно на выбор.

***
любить - магический цугцванг,
но у меня есть план блестящий -
вечерним городом болтаться,
дурачиться и танцевать,
салатик легкий сочинить
и заполночь затеять ужин,
и глупости шептать на ушко.
- ни-ни.

***
вот ты и дома, девочка, вот ты и дома.
четыре дня отроду - вся недолга.
твой папа - поцеловал - ушел на работу:
пяточки, пальчики - мой ребенок.
взгляд периферийный несфокусированный -
такая красивая - ты такая красивая:
ешь, дышишь, какаешь, икаешь.
льняные, хлопчатобумажные ткани…
в черной машине утром такое шило -
пахнет душицей.

***
парное молоко - горячий воздух,
хоть проповедуй птицам, как Франциск.
мелькнуло лето - удивленный возглас:
ой, алле ап, какое-нибудь -цыц.
мелькнуло лето, точно междометие:
ах, господи, пщщ, ох уж, ну и ну.
мелькнуло - даже не успел заметить,
моргнуть.

выход…
ни то, ни се и сбоку бантик
на хрупких плечиках повиснет:
исподнее твое - рубашка -
твой звук поставленный на вибро.
на шишел-мышел сразу вышел,
не сомневаясь, наизусть,
и облака плывут чуть выше,
и город распростерт внизу.

оселок…
день скользнет об оселок
холодно - без остановки,
сглатывая слоги слов:
сноваснова, сноваснова.
он пригоршнею разжат -
косточкою пусто-пусто.
все, что нам не удержать,
перекрестим и отпустим
ржавчиною золотой,
парашютиком пушистым.
и останется лишь то,
что к нам намертво пришито.

yogapractice…
к дождю…

день, точно бусы из тадасан,
на нить суровую нанизан:
и облака плывут стадами,
и ласточки летают низко.
и ты однопроцентный йогурт
достанешь и поймешь - несладкий,
и, чтобы с этим как-то сладить,
займешься йогой.

мост…

время в лагуне медленнее течет.
чакрасана - твой кайдзен из шагов,
только вот тот, кто ведет отсчет -
другой.
навзничь ложись, вверх смотри:
подъем под ладонями - её ost.
тонет венеция, что у тебя внутри -
вздохов мост.

воздух…

                лоб запрокинув - очи потупив…
                М. Цветаева
побудь возле - не говори,
вроде бы ни с кем не знаком:
тепло, горячее, уже горит
ветер между нёбом и языком.

охотник…
пахнет снегом не выпавшим
и мышами с полей
так легко и безвыходно,
что, жалей - не жалей,
видишь - место не занятно
и охотников нет.
здесь легко и внезапно
молча падает снег.

хохот…
поймёшь, что ты сегодня дедмороз. мир ёлочен, как живопись Мир'о: из М'етро выйдешь, и опять в метр'о - конверт в кармане внутреннем над сердцем. в нём сказано: хорошим был и вёл… звезда, волхвы и ясли, ослик, вол… такая безусловная любовь: конструктор lego - непременно technic. и, значит, нужно выбрать и успеть - опять изобрести велосипед. ты движешься, как будто бы ослеп, железною дорогой в детском мире, где эскалатор, где война и мир, где на витринах жизнь -  её ремикс, где новый год отчаянно гремит, лепечет -мама, вспоминает -мыла. и чувствуешь - в тебе не протолкнись - такой галдёж: огни, огни, огни. и jingle balls наигрывает горнист, и джаз звучит из труб иерихонских. и мысль о том, что время ещё есть, присутствует, как будто снега взвесь, в гирляндах ёлки, шариках, звезде и вызывает эхом детский хохот.

начало…
не суди по обложке -
вообще не суди.
брызнет светом баллончик
на брандмауэр судьбы.
в эту улицы бездну,
в эту серую ночь
анонимно как banksy
из подъезда шагнешь.
через арку отчалишь:
сеть аптек, фонари.
всё как в самом начале -
раз, два, три.

ослик…
тоска…

плетется ослик - он усталый,
встречают, точно циркача:
еще распнут - с них может статься,
ну, не по злобе, сгоряча.
в петлице верба у менялы,
осанна на устах у всех -
зачем Господь послал меня им?
и, чувствую, что насовсем.
остановлюсь здесь на немного -
у иерусалимских врат.
они же все хоругвеносцы
или, напротив, pussyriot.
и жизнь написана петитом,
и, странно, выбрала меня,
но Лазарь жив, и можно 'Птичку'
по голубятням разгонять.

off-colour…

`сухое дерево не плодоносит.`
 да, и к чему - какой сейчас инжир?
 за окнами туман стоит стеной –
 как крона у смоковницы, дрожит.
 и, как всегда, захочется остаться:
 пойти с тобой в кино, создать jazz-band.
 всего лишь верить, верить неустанно –
 всегда.

тремоло…

аэропорт Северный
города Грозный:
если без фарисейства,
перед дорожкой
вспомнишь, пришел голым -
лишнего не заберешь.
лишь тремоло Господа -
серебро.

трапеза…

вечереет, простимся,
что случится со мной,
непременно случится.
этот хлеб и вино
преломим и пригубим,
и присядем к столу,
и всё будет, как будет.
-ну, целую. –целуй.

уксус…

перекрестье зума и с высоты
эти женщины, дети, торговцы, воины
конвоя. не как я хотел, но как Ты -
будь по-Твоему.

mysophobia…

                Жизнь — это просто куча всякой фигни,
                которая происходит.
                © Симпсоны


жизнь — куча всякой фигни, которая происходит.
шептались: воскрес - чем не повод поцеловаться?
воскрес и вознесся, и пролетал над псковом.
- давайте.
воочию видели мария и несколько мироносиц,
хотя, я бы не верил россказням этих ослиц,
но вчера на стене в разделе продажи - ослик,
на котором Он въехал в иерусалим.
у римлян новая фобия: боятся заразы -
якобы, воздух пахнет гибискусом, липнет ситро.
один коллаборационист видел, перед трапезой
моет часами руки - трёт.

жернова…
так спокойно молчится
этой стылой зимой -
ничего не случится,
если только само.
безо всякой причины
мелют снег жернова -
ничего не случится.
и не переживай.

куркума…
когда начнется теснота
в ее молчание неловком -
пройдется по тебе нулевкой,
отложит рядом, пролистав.
там тени коротки - термез,
и в тихий час совсем не спится,
и жизнь подобна куркуме:
насыпьте.

Вера Мухиной…
HR…
ночное небо над ВДНХ
распахнутое – впору выдыхать
и с места не сойти, как будто вкопан.
и, кажется, всё на своих местах,
но на душе такая пустота
и рядом Космос.
знаешь, darling, что ни говори,
мы на каркасе веры, что внутри,
как две шавермы.
мы на краю и, в общем, артефакт,
и впереди еще одна строфа
и вечность.

эпос…
ты скажешь: веры нет. я не поверю -
такая дрянь, как спазм аккомодации,
как детская болезнь, когда у двери
боязнь доверия - настежь открываться.
патетика, где мир безукоризнен,
способна разве что нагнать тоску,
когда нам суждено на электричках
съезжаться ежеутренне в Москву.
вишнёвый сад перепродать удачно -
случайно - как то так, моя душа.
ну, или в пробках майскими на дачи -
дышать.

фонтаны…
верь, испугайся, попроси,
останься трогательным, слабым,
забейся воробьем в горсти
и мотыльком в настольной лампе,
и никогда не будь готов -
пусть всё врасплох тебя застанет,
когда из жадной бронзы ртов
забьют июньские фонтаны.

винил…
послушай этот шорох между строк,
побудь совсем чуть-чуть умалишённым,
в том первом и последнем из миров
послушай шорох
резины по проспекту, по шоссе,
летящих птиц волнующую шаткость.
так трогательно всё - не насовсем.
спешащих
без цели и не к месту облаков,
и солнца, что их серый шёлк латает -
негаданно нежданный непокой
под сталью.

романс…
сегодня, точно так же, как вчера,
одежда парусит и леера
бегущих строк напоминают титры.
стоп-кадр, как будто приоткрыта дверь:
крест, полумесяц - 'маша и медведь',
немного жмут солдатские ботинки.
и, столько лет бок о бок промолчав,
ты можешь ничего не отвечать,
теперь уйти сложнее, чем остаться
наедине. и дальше - тишина,
и дрожь метро пронизывает нас -
стальное танго.

просто…
так просто за руку держать,
не вспоминая об отчаянии,
когда закат подорожал,
когда печали непечатны,
когда у ночи наг оскал
и на пр. мира пахнет
войной - ладонь ласкать
и пальцы.

страх и ненависть…
отпустишь этих странных птиц,
как будто голубей почтовых.
лети, мой детский страх, лети,
лети, мой ужас бестолковый.
никто меня не смог предать,
и, впредь, уже никто не сможет.
я всех прощаю навсегда -
прости мне, Боже.


осанна…
море волнуется - раз -
такая простая асана.
не отведу глаз
до самого.

лимерики…
туман, хоть плюху закати,
хоть сочиняй лимерики -
летим, любовь моя, летим
куда-нибудь в америку.
где ветер - наглый арлекин -
отвесит мне пощёчины,
летим, любовь моя, летим,
летим и клювом щёлкаем.
библейским оплеух ловцом -
и ничего не больно -
летим и ловим их лицом
до JFK на боинге.

география…

hashtag… 
вода…

и жизнь останется не сложной,
такой как, впрочем, и всегда,
пока в колонках барселоны
бежит вода:
струей бордюрный точит камень,
касается любимых губ,
пока в ладонь роняет капли
чугун.

#тесей…

в этом квартале готическом,
если и днем, то с огнем.
нас ведь здесь тысячитысячи -
встретиться не преминем.
на la boqueria выберусь
без навигатора - сам,
чтобы фотографироваться,
чтобы хэштеги писать.

пандора…

в плаще багряном и атласных бантах
искать быка на рынках и аренах
в забавных гольфах, шапочке забавной
погибшее призвание – тореро.
мы купим шармы где-нибудь в pandora
на счастье или, скажем, на удачу,
и умирать от старости придётся –
такая вот ирония, мой darling.

la boqueria…

птичий базар барселоны:
скверы, кафе и метро -
патину кожи соленой
чуешь нутром.
средневековья кулисы:
мрамор, песчаник, базальт
и постоянный чуть слышный
птичий базар.

liberty…
шашечки…
Москвой, присыпанною мелкой студеной пудрой, приехать ночью в Шереметьево - почти под утро. там, где машины на стоянке
играют в шашки, на глаз прикинуть расстояние и попрощаться. как будто постелить соломку - совсем не страшно - пустить бумажный самолетик на instagram.

обновка…
булавкой Chrysler небо наметал -
разрезал ветер город по лекалам,
и нам с тобой идти один квартал…
ну, два квартала.
и солнца бязь не греет ни хрена -
спасайся кофе, выпечкою венской.
примерь NY, тебе к лицу весна,
похоже - эска.
и нам идти - да, что там нам идти -
шагами мерить с лицевой и тыльной,
и ветерок к безденежью свистит -
ну, тот мотивчик.

крупа…
на город сыплет снег - крупа с дождем,
и тут же льется дождь - вода крупою.
на ветке F свой поезд подождем,
и он приходит.
две остановки и чуть-чуть пешком
к стекляшке apple и ее девайсам.
летит крупа, и колокол по ком
звонит, пока не важно.

libеrty…
мы гуляли - я и darling -
по мосту по мостику,
мы катались - я и darling -
катером вдоль острова.
эти memory-на-память:
смайлики-улыбочки…
мост на вантах, баба с факелом -
называлась - libеrty.

jetlag…
мой дядя самых честных правил, но самых честных нет, хоть плачь. в свою ладонь вкрути буравчик - ещё кого-нибудь дурачь. ты ловко стрелки переводишь вперед на восемь поясов –увольте… и они уволят. -сыграем? -может быть, в серсо? жизнь наступить спешит на пятки. Великий Пост тебя худит. проспишь ты это afterparty - как пить… к гадалке не ходи.

путеводитель яблочного червя…
инициация номер…
орёл сусально крылья растопырил
над флагом – тем, что звездно-полосат,
считай штрих код и дактилоскопируй
меня, и в очередь поставь
на интервью, к напитков автомату -
двойной espresso - зерновой помол.
флаг парусом фалдит - полою мятой,
на палочке, как будто эскимо
он полосат и, точно небо, звёзден:
намерения, маршрут поездки, цель.
и чувствуешь себя чуть-чуть курьёзно,
но подтверждает визу офицер.

дюраль…
                boop-boop-be-doop!

в формате захолустной психодрамы
уездного исхода моисея
мы небо над атлантикой дырявим…
для бешеной собаки не преграда
7 тыс. верст – не крюк - не одиссея.
почти полсуток в  боинговом чреве:
от виски с соком легкая изжога,
земли монета падает на решку,
не чувствуешь в уютном этом кресле -
другое слово не подходит – жо-пы…
так плоско всё… и жизнь, `качнувшись влево`,
дюралевым крылом `качнётся вправо`.
не бойся, это только турбулентность,
сожми любимой нежную коленку.
и всё-таки мы приземлились – браво.

плыть выше…
рукой дотронься до меня,
коснись, чуть-чуть не доставая –
приди в Grand Central Terminal
и, попрощавшись, оставайся.
в тех васильковых небесах,
натянутых, как по шпагату,
в которых невозможно спать,
таких безбашенных - шагаловских;
там, где на Chrysler.е орлы
нахохлились под самой крышей,
мы будем плыть… мы будем плыть
над 42-й street - чуть выше.

подземка…
спустись в subway и за 2,25
доедь до Bruklin bridge зеленой веткой –
привычно поезда бегут по венам,
в них, как в Москве, читают или спят.
такая же в них точно толчея,
чтобы себя почувствовать туземцем,
и можно сесть, ну, или постоять
в червивом этом яблоке – подземке.

желание…
касанием тысяч ротозеев
натёрты бронзовые яйца,
отполированы – смотрись.
летят вчерашние газеты,
и бык, почти что настоящий,
на Bowling Green у Wall Street.
ну, хочешь, загадай желание,
сожми мошонку на ладони,
как будто бы она твоя.
так трепетно её погладишь:
и бык стоит, и вся нед`олга,
и странно было бы не стоять.

mоst…
` Бруклинский мост - да… Это вещь!`
  проще простого – ветром по венам –
  проголодавшись, пиццы поесть
  через East River отправиться вечером.
  мы так давно не гуляли пешком
  и никогда не сидели на лавочке
  в жизни, что издалека, далеко,
  долго течёт, не впадая в атлантику.
  ванты гудят и сама по себе
  дрожь пробегает по этой громадине –
  милю всего, позабыв про subway,
  к очереди у пиццерии Grimaldi's.

трусца…
бежишь аллеей вдоль Резервуара
и каждую аллею узнаешь –
в iPod.е абсолютно тривиально
…i`m an englishman in New York…
Бог знает где, дорожкой узкой jogging,
такой чужой – нет смысла отрицать…
и это откровенное пижонство –
трусца.

движение…
клапанов контральто – движенья ночного прелюдия… в покетбуках домохозяек на ощупь глянцевых, точно тонкий латекс, ветер можно бы было назвать предварительной лаской. как в неоне тысячеватном касания прилюдны. когда неба зрачки изменяют свой цвет, в них, наверное, лакмус: one way – two way, way-out.

стекло…
оставленный случайный дебаркадер -
в свой млечный путь отчалил джабраил.
войди в его стеклянную каабу -
купи iPhonе, в него поговори.

flаtiron building…
и будет нечего сказать…
от кэбов, от их жёлтой патоки
почти начнёт рябить в глазах -
на складке 23-й с 5-й
перед бродвейским утюгом
затормозишь сибирским валенком.
жизнь так летит, и мы с тобой
обняться еле успеваем.

Губка Бог…
медитировать на Times Square
под ночным ноябрьским небом,
никелем в него взлетая,
падать мелочью - монеткой
в эти площади ладони
то на аверс, то на реверс,
как в библейском Вавилоне,
где смешались все наречия.
в некой новой ипостаси
Губкой Богом на билборде
медитировать на Times Square:
ночь, суббота.

крючки…
                Д.Хармсу

  все так, как было, и как прежде,
  как есть, как водится, старо,
  и вот ты режешь, режешь, режешь
  лёд на катке Top of the rock
  на дольки и выводишь вензель,
  выписываешь кренделя,
  как у парадного подъезда
  под Спасской башней у Кремля.
  и лишь зевака подошедший
  решит, что росчерк нарочит –
 ‘какие странные дощечки
  и непонятные крючки!’
  задержится на миг разиней,
  как тот, а, может быть, как тот,
  пока в катке не отразится
  каток, закатывающий каток.

из окна…
                а из нашего окна Площадь Красная видна…
                С.Михалков

всю ночь Empire.а свеча
горит огнем неугасимым,
как подмосковные осины
с копною рыжей на плечах,
и, значит, не договорить,
не долюбить и не остаться.
спустись в subway и, может статься…
гори, моя свеча, гори.

с чего начинается…
я вернусь, опять вернусь
в каждый городок, наверно,
даже в тот, что, откровенно,
вызывает только грусть.
тот, где снег непобедим
и идёт речитативом,
точно съёмка со штатива
с длинной выдержкой, поди.
я на ней размазан так,
что остались только пятна –
снег на звоннице распятый,
гул метели - маета.
посмотрю в её глаза
пристально и на мгновение –
я ведь, если откровенно,
и не думал уезжать.

dаnser`s…
ноябрьский дождь заморосил –
давай с тобою потанцуем
у этих билдингов и улиц,
пока любить хватает сил.
на елку краном подадут
хрустальную звезду Swarovski,
мы будем танцевать в сторонке
у Christie’s - то есть на виду,
ну, или там, где место есть.
сегодня открывают ёлку.
мы будем танцевать так долго,
пока любить не надоест.

адрес…
рано утром выйдешь из отеля –
этот город ты узнал едва ль.
детские мечты немного тесны,
как вчерашне-купленный levi’s.
мир незнайки на луне - нелепый,
навсегда оставшийся внутри:
три звезды - уютная ночлежка –
east 118 40-th street.

место встречи…
в этой жизни окаянной,
все сомнения отринув,
встретимся у океана –
у какой-нибудь East River.
на скамейке возле моста –
там, где рябь ласкают баржи,
посидим совсем немного,
что-нибудь притарабаним,
из пакетов непрозрачных
примем, душу согревая.
как ни странно, всё не важно -
встретимся у океана.

сиеста…
белее кипельного Линдоса –
белее выцветшего белого
безвременье скользнет улиткой
под знойной бирюзой небесной.
и мы – такие посторонние
легко, беспечно, неприкаянно
перемещаемся по Родосу
на арендованном Qashqai,
где пляжи так не по-субботнему
полупусты… ну, так, как если бы
вся жизнь заканчивалась сегодняшней
сиестой.

листая…
закат измерит минареты,
запустит муэдзинов стерео,
здесь ночью всё так фиолетово –
мистерия.
формально ты сейчас в Европе
из Азии, приехав в Азию
по бизнесу на три дня ровно -
с оказией.
ночным трамваем от пролива
нанижешь улиц вереницы,
как бусы за 1,5 лиры -
страницы.

Dom…
   Взвейтесь кострами, синие ночи…
                А. Жаров

кардиограммой Кёльнского собора –
ночные шпили в этом windows media…
закончим всё, ну, например, в субботу –
немедленно.
на треке депрессивного бум-бокса
с названия оговоркой - 'та, что…' -
закончим всё, ну, например, в субботу -
спонтанно.
закончим всё, или начнем - не важно -
в субботу… хочешь, в эти выходные?
и будем жить, как перед расставанием
отныне.

всё может быть…
всё может быть… и даром, что зима,-
на Волге лёд и в феврале не встанет,
пергаментом укутает дома
туман немного вытертый – местами.
и заполночь такси чуть нарочито
по набережной промчится – напролёт.
у жизни, что случилась и случится,
такой непрочный мягкий переплёт.

три с лишним…
три с лишним тысячи километров
и приземлиться в Толмачёво –
шагами детство перемерить
взволнованно и обречённо.
попасть под ливень - гроздь сирени
зонта раскрытого плащёвкой
достать, от запаха дурея,
взволнованно и обречённо.
забыв про скепсис – мол, пустое -
в фонтан у ТЮЗа кинуть деньги.
журчат ручьи и в водостоки
впадают в детство.

Философия чистых напитков…
в этом городе трудно сохранить чистую обувь,
как и, вообще говоря, что-нибудь чистое,
поэтому я пью espresso, минеральную воду
Ессентуки-4, но не колу и не cappuccino.
возможно, это такой пунктик - фобия
для фанатов влажных салфеток гигиенических -
я готов пить pu erh, Ахашени, коньяк,
но не пиво… ну, или ирландский Guinness.
и, как бы ни было вокруг грязно,
загоню на мойку авто, её отполируют воском.
я люблю делать что-нибудь зря:
нет зимы, но мы всё равно пьём холодную водку.

2013…
вкратце…
дни тянулись бесконечно -
ночи ситчиком редели -
танцевали хабанеру
от предела до предела.
каждым воскресением вербным
почки в листья раскрывались -
танцевали хабанеру -
танцевали… танцевали.
было так легко и нервно,
чем закончилось - не важно:
танцевали хабанеру -
трали-вали… трали-вали.


муть…

кирпичной рыбкой в ледяной воде
искать тепло, себя не узнавать.
в ушко блесны луч солнца леской вдет -
зевать.
немного солнца - больше ни к чему.
озноб горячий жабрами глотать
до илистого дна: такая муть
и немота.


cash…

подними воротник на ветру:
эта речка, туман вдалеке.
обналичь все, что видишь вокруг -
это cash.



ветер.облака…

нанижет ветер список кораблей
из непрочтенных, после середины,
чьи днища, точно на развале, дынны,
безносы, словно культи у калек.
свинцовые, как бельма у слепца,
и, так и не нашедшие итаки,
плывут: и нет начала и конца,
и никогда никто не прочитает.


саспенс…

не привыкай к вещам -
будь готов оторваться
хвостиком, венкой хвоща,
шапочкой одуванчика.
пальцы немного горчат -
так, точно летом простыл.
не привыкай к вещам,
пусть и простым.


ксенон…

забыв дорогу, светишь дальним -
глотаешь версты под Курганинском.
пожалуй, редкая удача
сложить свой день, как оригами:
подняться в горочку - спуститься -
так просто и неразрешимо,
и под капотом этот шильдик
летит во тьму забавной птичкой.

деление с остатком…

не хватит жизни на чтение книг -
ляссе заложишь там, где ночь застанет:
вся эта Одиссея - лишь blitzkrieg -
листание.

ветер…
холодно, твою мать.
холодно, так бывает,
утром придёт зима -
гвозди в нас забивает.
хочется чая, спать,
кафель, озноб по коже.
и ты идешь – распят,
в общем-то, не дай боже.


угол…

возьмешь коробки - вещи упакуешь,
куда-то на кулички переедешь -
в тмутаракань куда-нибудь, такую
берлогу - угол - глушь медвежью.
пожалуй, глупость, рассуждая трезво,
пожалуй, как-то это все нескладно,
и к небесам иглою минарета
пристрочишь степь сатиновым подкладом.


спам…

ложишься в спам: окликнут - удалят.
что за напасть - уехать жить в тобольск?
и жалко спать, и остается взгляд -
лишь только взгляд - не более того.




бумажные письма…

почувствуешь, что некуда спешить,
пустившись в путь на детской карусели:
конверт, бумага - индекс напиши -
поставят штемпель.
и все, что ни написано, дойдет
куда-нибудь в NY, Прохладный, Харьков,
и адресат прочтет все от и до
и ахнет.


открытый финал…

а дальше можно вовсе не читать.
ну, что ещё нечаянное скажешь?
как будто снегом выпавшим чиста
озимых незасеянная сажа.
теперь и перелистывать не надо -
и так всё ясно - в этом и корысть.
вложи ляссе - травиночку закладкой,
утрись.



Летаргия - сны Д. Кихота, Санчо Панса и их благородных животных…
бег назад…
  наивно, отчаянно и нерезонно,
  внезапно - и не подкопаться -
' а роза упала на лапу азора…'
  и пахла.

мнемотехники…
ну, что – забыл? отшибло всё, раззява!
записочки теперь перебирай.
у ней был переплет, обложка, запах
страниц и золотой обреза край,
vorsatz и titulus, автор и название.
да, что за дрянь, хоть выверни карман!
запамятовал: всё тебе не важно.
догадываешься – рыцарский роман.
а всё гордыня – сам себе бестселлер
и эксклюзивным тиражом - пижон.
проиллюстрирован графикой бесценной -
save file as gif - Marcel Nino Pajot.
уже теплее - первомайский праздник,
шаров гирлянды, помнишь, надувал?
ну, дунь-ка хоть! забывчивый – зараза.
и этот - с чешским хрусталём… сервант?

предвкусие…
                шизофрения, как и было сказано…
                М.Булгаков

перечитаешь беллетристики,
убьёшь на action время заполночь –
как будто механизмом ригельным,
ночь остановится - пазами.
и, вновь, с неугомонным клацаньем
секундной стрелки в детских ходиках
отмерит круг на циферблате.
Кихано или же Кихотом
в постель ложишься, как обычно,
сна шестерни скользнут зазубренно:
пустить коней в галоп, влюбиться?
безумие…

мальбрук…
в пределах статистической погрешности
ни недругов не сыщешь, ни друзей -
возьмешь батон, а он уже в нарезку,
сплошные гипермаркеты - везде.
base-jumping над батутом одеяла –
такой провинциальный карнавал,
и так смешно чего-нибудь бояться,
когда в паяца шкуре побывал.
сними очки – картонное забрало,
все двести лошадей пусти за руль.
мальбрук опять куда-нибудь собрался,
и мир опять так странно близорук.

safe journey, санчо панса!
в дорогу нам - пересчитать багаж.
да, что считать - чего-нибудь не хватит:
доспехи, медный таз - поцеловать бы,
да что там, вдуть бы, и потом в бега.
бутылка из под Chianti… из вояк?
откуда? я и слов таких не слышал.
вот медный таз, вот для пустыни лыжи.
копировать и вставить - bon voyage.
доспехи эти; я бы вставил той,
но ведь она, поди, еще лолита -
я ночью к ней не подходил и близко.
не плохо бы подумать про постой.
buon viaje, и что - лолита? пусть.
всю ночь не дать ей спуску, в паутине
доспехи, по дороге девок тискать…
и этот таз. присядем, гумберт. в путь!

pellicula…
мембрана сна скользит из под руки
и пропускает запахи и пятна:
индиго ночи, эти светляки,
сирени грозди темнотой распяты.
проснешься в час быка и тишина
шуршащая резиной иноходи,
и, в общем, глупо что-то начинать,
когда неволя пуще, чем охота.
положишь к изголовью блокнот
и ляжешь голым на кровати возле.
о Господи, как все-таки темно
и звезды.

одр… беглой –ё…
последние, положим, -надцать лет
меня лишь -одр зовут, и не иначе,
и если б, скажем, речь шла об осле:
одра, одру и на одре, тем паче,
склоняют, как хотят, по падежам -
была б звезда во лбу - назвали б -мерин.
и все трудней мне их опережать -
дистанция огромного размера.
и я ни Б, ни М, ни дабл В,
мотор мой не поет, как Фрэнк Синатра.
им снится бетонированный highway -
мне снится степь. Бог с ними.
Росинант.

horror…
клянусь вам буридановым ослом!
весь мир - лишь tetrapak - лишь упаковка!
всё лишь pr и, если повезло,
морковка - в лучшем случае, морковка.
мне спину сбей, достопочтимый зад,
и horror мне приснись, не помогает.
я засыпаю, лишь закрыв глаза -
опять морковка - целеполагание.

soledad…
душистый табак, маттиолу, алиссум
безумный смешал парфюмер -
боится жасминовый куст шевелиться
от ветра, что дуть не посмел.
летят светляки и пускаются в пляску -
в трамвайных искрят проводах.
в бездомное небо по самую шляпку
полярная вбита звезда.

набор злоключений охотно потрафит,
ну, задница – как ни смотри,
и ум откровенно заходит за разум:
аптека, шоссе, фонари.
так пристально всматриваешься зачем-то,
как будто бы, не узнаешь,
и, снова, любовь не имеет значенья,
как, впрочем, и жизнь без неё.

и ничего личного, ну, же – не дуйся.
как best of the best на селе,
в таких изумрудных носках ты бы, дуся,
свободно блистал в du Soleil,
где ночь развернула брезентовый купол
и хочет накрыться звездой.
шаром покати в холодильнике – пусто.
поужинать в `Чаплин` зайдём.

кларнет…
Господи, прости мне кражу,
хоть не крал я. и зачем?
я не карл, так что ж так страшно,
хоть карманы все зашей.
хоть кораллы все и стразы
даром кларам раздавай.
сон становится на стражу:
баю-баю… баю-бай.


темно…
' мы в темноту впадаем, и хренов…'
  я мог бы здесь поставить знак вопроса –
  вот прямо так -? - крючочком бы загнул.
  и этой ночи полевой бинокль
  в упор в меня уставится без спроса,
  и, кажется, сегодня не уснуть.
  но темнота уже вошла без стука,
  легла ничком и в технике shibari
  саднит во мне занозой из заноз.
  скулит себе тихонечко - по-сучьи,
  и пахнет страхом так, что, прям, шибает.
 'и человек есть выходец из снов.'

colonus панса – коулрофобия…
все будет по настоящему -
кончится наша гудлак.
чуть нарумянят и в ящик -
чистое comedyclub.
понабегут сарацины,
будут смеяться до слез
и на арабскую цифру
снимут на память - всерьез.

путь…
туман, туман - небесные хамамы:
вход на куличках, мрамор нежилой,
полуподвальный спуск и понимаешь,
что кланяешься притолоке - жульё.
разруха, грязь смывать - себе дороже,
и эта тяжесть - мальчик на руках -
он хочет лимонада и пирожных.
да, был ли мальчик? улицы река:
особняки, поленницы, пакгауз,
бредёшь, и ни поехать - ни присесть.
и ни души, и на душе погано,
и оператор не находит сеть.

стигматы… санчо панса.
я - трус. ну, или, может быть, не смел,
так как же мне суметь и не сломаться?
проснёшься утром, руки всё в дерьме.
спасибо, Боже, снилось, что стигматы.

последние из magic.can.
  ретро - опосредованное видение ветра
  в электростанциях под Элистой.
  если вето на мелницы и донкихотов,
  току не скажешь: stop.talking.
  cara, я твой диетический санчопанса -
  как диет.cola - ста тысяч сестер нежнее,
  поразительнее ста тысяч глистов.
  как в foot.боли, автор паса - соавтор гола.
' когда ночи набран тираж, и спать нечего ',
  давай, на блендерах ветряных мельниц
  приготовим gaspacho из мозга,
  накормим известиями голубей,
  наизусть прочитаем оленьи следы.
  мы будем - гетеро.ветра - верная рука
  и кожаный чулок - кокон.ветра,
  как самые последние лузеры из magic.can.

ВрИО…
                Тут он с необычайною быстротой снял штаны.
                М. Сервантес

  ты тощий и, похоже, пьяный -
  или доспехи так худят.
  этический вегетарианец,
  ну, или же из доходяг?
  и я готова за тобою,
  как будто не в своем уме,
  идти, положим, до Тобольска
  или остаться в Костроме.
  и ты такой забавный голый,
  и пишешь просто, словно мел.
 ‘- Ах, няня, няня! до того ли?
  Что нужды мне в твоем уме?‘
  как, право, эти сны невнятны.
  так рыцарь или всё же ВрИО?
  откуда и какая няня?
  не ври, пожалуйста, не ври.

летательный падеж.
называешь меня - алонсо, изредка - алонсито. мы так близки, нам так легко - невыносимо. знаешь, любить тебя это такая схима; сито - такая химия.
забей: NBA – не Спартак–Химки. обменяем паспорта – прилетим в Heathrow. я не хитроумный, даже не хитрый. да, без труда: себе виски – тебе мохито.
бурда изо льда, но, наверное, освежает. не обижайся. ну, что ты всё обижаешься? justin timberlake? это ужасно. я о турбулентности - жахнем.
дремлешь на моем плече, облакам параллельно, рот чуть раскрыт – Боже, какая прелесть? знаешь, ты не говорила мне прежде, да, и сейчас - чуть брезжит.
редактирую - молчание такое отчаянное, чая - английский earl grey - чашку чая. cup of ты => я => в тебе просто не чаю, последнее время я часто счастлив.
путь млечный - свободная дата в билетах, мне легче, во сне и наяву намного легче. hidalgo - погугли, если не лень. NB - в dutyfree мелкому купить lego.

Дульсинее…
                - Изволь, так и быть, в шашки сыграю.
                - Души идут в ста рублях!
                Н. Гоголь

любить - это такая лажа -
с собою в поддавки игра.
стилетом режешь –Ду… на лавочке,
подумав, добавляешь -ра.

Альдонсо Лоренсо – жж…
ах, этот свежий кавалер -
такой смешной и девиантный.
и, если уж любовь - болезнь,
то сложно описать диагноз,
настолько он в меня влюблён.
и, кажется, такой распутник -
не носит под бронёй бельё,
и всё - вслепую.

marcus miller…
ночь - шалая цветущая акация.
винил шмелём гудит - гитарный soul.
мешает самоидентификация -
осёл.

sms. санчо панса…
- скучаю по тебе.
- и я… и я.

goodbye, америка.
             никто тебя не убивал и никто не сживал со  свету,
             кроме разве одной тоски…
             М. Сервантес


изволь… писать поэзию – юродство.
ты это понимаешь слишком ясно –
как с ветряною мельницей бороться,
или цитировать бредни Санчо Панса.
с утра не обойтись без эвфемизмов -
пронумерован текст ветхозаветный,
и, как в метро, желанье извиниться,
когда локтём нечаянно заденешь.
и чувствуешь себя таким невежей,
да, и невеждою одновременно –
McDonald`s… и глазам своим не веришь,
что это вновь не индия - америка.

pollutio…
сыграй на тазе для бритья, касаясь кончиками пальцев:
ты будешь - мальчик для битья, ну, или пузо для пальпаций.
все, что случилось, им накрой, что-нибудь грустное забацай,
забань этот свободный крой тюрбанов D&G.
в макушку медную целуй: потеребить или погладить.
проверь свой абсолютный слух - побудь рабом настольной лампы.
такая пустота - хандра, мурашки азбукою брейля.
тактильная тоска - handdrum; ни разу не брутальный - брейся.
надень беретом набекрень - всегда открытое забрало.
какая-нибудь хрень - трень-брень. эк, как, дружок, тебя забрало.

жемчуг…
фонемы катятся горошинами,
как будто жемчуг, рассыпаются.
любимая моя, хорошая,
ну, ладно, спи - не просыпайся.
как складно, или же, как сладко
под утро спится, моя самая,
грильяжем в белом шоколаде
и клюквой в сахаре.
о чём, единственная женщина,
во сне ты говоришь, о чём ты?
и, если речь зашла о жемчуге,
мой - чёрный.

аллюр…
  я так трагически устал -
  меж языком и нёбом.
  так, что устали все места:
  копыта, бабки, ноги
  до самой репицы хвоста,
  круп, маклоки, подплечье,
  спина и путовый сустав,
  от холки и до члена.
  как будто торба, что пуста,
  как грива, что в колючках,
 'душой я бешено устал,'
  а вы меня - аллюром.

3, 14…
                Маркиза вышла в пять… где я читал это?
                Х. Кортасар

` и лишь бы в другие страны на больших пароходах…`
  Dorling Kindersley: виды, впечатления, места.
  хитроумным идальго – странным доном кихотом,
  наконец-то, скитаться и искать перестав,
  лишь бы увлечься чем-нибудь - некоей филией
  безразлично к чему и к кому. знаешь, здесь,
  как на `Глории Н.` - в трюмах под ватерлинией
  носороги и сербы - 3,14здец.

бабочка…
                Ничто нас в жизни не может
                Вышибить из седла!
                К.Симонов

похоже, strike – я выбит из седла –
того, что столько лет носило чресла.
чтож, ave, Отче, или ас-салам.
ржаной горбушкой непокой отрезав,
оставив тело сдутым бурдюком,
и дальше - тишина - чуть брезжит.
душа порхнёт, как бабочка, легко -
воскреснет.

hot…
  ты стоишь по макушку в доспехах
  беззащитнее, чем нагишом.
  - славный мой Росинант, мы успели –
  кроме мельниц никто не пришел.
  бьётся сердце под сталью кирасы:
  forward, и будем смерть целовать.
  не бывает отваги напрасной.
  не бросают на ветер слова.

Росинант - рефлексия.
похоже, что ему не надоест.
как чувствовал - под ребра сапогами.
на ветряки - с елдой наперевес?
фигасе?

частотные списки корпусных словарей…
                Мы на лодочке катались,
                Золотистой, золотой…

такой аромат туберозы -
чуть приторный гречневый мед,
и, как-то, немного херово -
с чего - не поймешь.
и храбрость - пустое бахвальство,
ведь мимо по глади реки
плывут, как ни в чем не бывало,
с виной бурдюки.
ты из эксгибиционистов -
ну, голым явился сюда?
и лодочник не удивится,
и взгляд, как слюда.
луна в небе медным оболом,
с одним лишь засада - труба.
не употребляет глагола -
табань.

cанчо панса: эпистола - диктант.
свиное брюхо – ноги журавля –
я эриком иду рыжебородым.
когда бы знал, воскликнул бы – Земля!
Америка! ну, или что-то вроде.
там - караул! или - на караул!
ну, или же - осла покараульте.
где ж подданные? где же вы? ау?
от мёртвого осла оставьте уши.
теперь я птица важная – сеньор.
пути Господни неисповедимы.
из грязи в князи – всё же взял своё.
как Вы там без присмотра, Господин?
2012

aftershоck.
1. елки-моталки.
давай подарки разворачивать -
они шуршат, как фейерверк.
всё так по-будничному празднично:
снег сверху вниз - он снизу вверх.
пальба рассыплется на звездочки,
на снегопада конфети -
невнятно будут ахать возгласы
и вторить хлопанью шутих.
а ночь посмотрит чуть раскосо
и выльет тишины ушат,
что до утра, как колокольчик,
звенит в ушах.

2. картон.
висеть на ёлке – весело болтаться –
о колокольчик ножками сучить.
так высоко, чтоб кошка не достала…
так нагло улыбаться - без причин
открытым ртом – двусмысленною дыркой
с пространством для ореха за щекой,
в расшитом аксельбантами мундире
и треуголке с золотым значком.
ты заколдован – кто бы сомневался -
подумаешь, шарада из шарад:
футляр коробки, пролежни на вате
и мишуры бездонный доширак.


3. серая жизнь.
полюбить эту серую жизнь,
это чередование будней,
цвета жмыха асфальт, этажи,
парусину туманов, как будто
партитуру переписать
и либретто, и этот Щелкунчик –
он опять попадает впросак,
он такой белозубый и… скучный.
полюбить… несмотря ни на что,
вопреки, в её странных нюансах -
так бессмысленно и на все 100
%, как северный полюс Нансен,
нерентабельно полюбить,
нелогично и так бесцельно:
без купюр и без or not to be,
до конца, наслаждаясь процессом.


4. пробел.
нет мышек… лишь касание – touchscreen.
девайсом важным наступила зрелость;
о времени почти не сожалеешь,
когда они за плинтусом скреблись.
об этих днях, где оловянный ряд
солдатиков… на тополях омела,
и в том ряду есть промежуток… место
ни кем незанятое - для тебя.
его кусочком олова заначь -
останься смелым, преданным и стойким.
всё остальное ничего не стоит –
обычная мышиная возня.


5. repeat.
возвышенно все, как ни назовись,
как ни опаздывай, смешной Щелкунчик.
такая взвесь везде - такая высь…
такой весь – Улисc. скучно.
вечером застрянешь на шоссе,
в смартфоне набирая пробки Yandex,
на внешней МКАДа умерла совсем
в чешуйках галогеновых змея.
метель бубнит в свой бережный гобой:
и не замедлить, не поторопить.
зима: прости меня, моя любовь.
поп`исать бы… repeat.


ключи.
закроешься в улыбке белозубой –
двойной агент, нелепый чайльд-гарольд.
газон подстрижен, ты стоишь, разувшись…
герой.
идешь босым, носки засунув в кеды…
Царицыно – накрашенный лубок.
Бог знает кто, ну, или не был кем бы -
любой.
под чьей ступней и матовы и колки,
свой вакуум разорвав в клочки,
от банок пепси или кока-колы
ключи.
тактильна память детскою ступнею
и пузырьками в баночках шипит –
чуть щикотно… побудь ещё со мною,
чеши мне, время, пяточки… чеши.
 

7. собор.
стоишь расхристанным растяпой –
дурак, положим, дураком,
а мир вокруг такой распятый
и догорает угольком.
и выглядишь, опять же, тюхой,
садовой, скажем, головой,
а мир расписан партитурой,
но сам не свой.
и ты в нем этакий кулема –
персонаж карикатур,
а мир такой стальной… калёный,
как кракатук.


8.
бинокля глянец театральный,
Король Мышиный, точно кучер -
как по либретто из программки,
с тех пор ты навсегда – Щелкунчик.
декабрь, не зимняя погода -
все уместится в две-три строчки:
под этой елкой новогодней -
над этой ямой оркестровой.



о. кошки…
                глаше…


утром все кошки обретают цвета,
кроме серых:
кофе, на бородинском fetaki,
сардины в консервах.
ты запускаешь мир как часы –
пружины, противовесы –
ещё не завтракал, но уже сыт
по горло. и, если бы
не туман, езда бы напоминала
безопасный секс.
ночью все кошки по номиналу
вновь серы.


аpple…
жизнь по дизайну не круче iPad.а
и, как iPhone, поместилась в ладонь -
согласно замыслу, мы падаем
яблоком от яблони недалеко.

2012…
что-то случилось…
сядешь в холод салона
и нажмешь подогрев:
иней тонкой золою -
ледяная шагрень.
выйдешь, стекла почистишь
от проталин к краям.
ничего не случилось -
ни х_я.

не герой…
между осенью и зимой -
в этом выстуженном подвздошье
ты подумаешь: Боже мой -
и продолжишь.
что с того - будешь снег обметать,
согревая дыханьем ладони.
ты подумаешь: вот маета -
и продолжишь.
даже если как цуцик замерз,
как получится, или, чуть дольше,
между осенью и зимой
ты - продолжишь.


недоумение…

* * *
и ты такой забавный дилетант
и это так непрофессионально -
уже не сшить, ну, разве, залатать…
заначить.
бумага неба только на растопку:
гроша не стоит - цену сам назначь.
и даром ведь, что можно всего столько
не знать.

* * *
оденешься по погоде -
отправишься в гастроном.
озябший спросонья город -
две улицы вдоль одной.
нахохлившийся чубатый
секьюрити у касс.
и тёплый батон ciabatta -
неайс.

* * *
туман опустится внезапно
и спеленает по рукам.
и, чем бы всё ни оказалось,
поверишь на слово, пока
на этих равнокрестьях нефов
в свинце - излучине реки,
заброшенные прямо в небо,
дрожат собора поплавки.

* * *
у осени запах дынный,
и светится на просвет.
так глупо непроходимо -
бродилка - голимый quest.
погуглишь на `гули-гули` -
листва: написал – порвал.
нальешь сам себе – пригубишь,
и птичьи твои права.

мигрень…
от усталости тошнит все три ипостаси:
слили воду - свет туши, даже не пытайся.
что ж ты, сукин сын, хотел - сдуйся бога в душу.
знать ещё бы, кто отец, но ни сном, ни духом.

гольф…
просто игра в слова - из тех игр,
где на траве дрова - от дров widget:
чуть выше щиколоток, выше икр,
бери выше, darling, чуть выждав.
не побоюсь этого слова - гольф.
и ты в них такая забавная клюшка,
и эта щекочущая под ногой
трава двора, darling, и - лунки.

таможенный мост…
река, машины, птицы,
полуденная рябь:
захочешь - не опишешь,
попробуй - не собрать.
а соберешь - нет смысла -
не унесешь с собой
чугунным коромыслом,
бетонною скобой.

москосмос…
лист отрывной календаря оторван
и скомкан, и в корзину полетел.
смотри – попал. я говорю: фартовый.
а ты всё тень наводишь на плетень.
лицо попроще, что бы не казалось,
попроще, чтобы не измерить йот:
playboy – #гагаринyou - отважный зайчик
в анфас - пиф-паф и в профиль - ой-ей-ей.

углы…
от этих ямочек ключичных
до этих косточек на бедрах
легко все может приключиться
и что угодно.
когда на цыпочки привстанешь,
поднимешь волосы ладонью,
все очень даже может статься -
не долго.
и локти застревают в проймах,
и этот крой: манжеты, ворот…
царапнет пуговка до крови
и оторвется.

torrent…
воздух соленый - долго ли заживать
ссадинам этим - оспе рябой воды.
гальку запустишь: раз-два, раз-два, раз-
два, будто на стук ответишь: войди.
ловкость нелепа - блинчик вода крадет,
дни разбегаются медленно, как круги:
общие кухня, ванная, коридор;
это к соседям два, а к тебе - один.

codega…
иди за мной, мой столбик соляной, вдоль набережных и по галереям, мостам, где каждый первый разводной, второй - крылат и-или вздыблен третий. и, сколько ни оглядывайся назад на лето, уходящее латентно, летит листва - ее не нанизать чуть близоруким взглядом вод литейских. дойдем до мойки: этих мекк - медин. салон и кузов? комплекс - трали-вали… не сомневайся и за мной иди, мой самый стойкий столбик оловянный.

бордюр…
и городок, и все его бараки
немецкие… ненецкие застынут
под этим небом, пустотой набрякшим,
затеявшим очередную стирку.
и скрутит пуха тополиный ливер
спазм тишины, и дрожь пойдет по коже
у липких лип: пылища-то… пылища.
show must go on попозже.

вдоль и поперек…
падают листья, падают, а ведь еще июль.
прямо под эстакадой падают, падают
вдоль на асфальт, заезженный жаркой резиной шин,
и поперек на свежие линии двух сплошных.
в этом потоке лузером ерзаю битый час:
можно послушать музыку - можно не замечать.

мулине…
 'на проволочках дыма, на ниточках зимы'
  ты можешь передумать - а можешь в небо взмыть:
  петрушка - #старшийплиний - сатинчик-вельвет…
  на тонких лесках ливня, на ленточках ветвей.

громкость…
ну, что тебе сказать не о любви - так сложно быть куда-нибудь идущим - мой ангел просто угарает в душе, когда я тру себя как алладин.
когда к тебе я уллисом бреду - к той женщине, что - флейта - три отверстия,в которую - есть повод для инверсий - забыв про душу, я бы дул и дул.
ну, а, пока, есть только - немота, и кто-то до нее убавил volume - ночь напролет лишь фильмы вудиаллена, и остальное - не перемотать.

фенечка…
а завтра день и можно осязать тебя в силки откидывать назад вязать и биться пульсом о запястье завтра день и можно не вставать не говорить имен не называть не отжимать неугомонный capslock и как я ко всему не отнесусь ведь всё равно попробуешь на вкус такая голубика и морошка и венка бьется дрянью слюдяной и что ты дура делаешь со мной слюнишь прикладываешь подорожник
не понарошку и такая бязь и пахнут маттиола и табак и умывальник не устанет тикать пока внутри не кончится вода и я пожалуй всё сейчас отдам за этот запах на твоем затылке.

архетипы…
ничего, что ты не пишешь - мало ли, что не читаешь… ты почти что чижик-пыжик, и уже – не вычитаем.
ты плывешь себе хуралом раненый легонько в руку - черный ворон… мизерабль… легендарный подпоручик.
подпоручиКиже нынче измарали лист стишками: с верха самого до низа - i can't get no… satisfaction.

нос…
понты, пуанты, пятна, патина, и - позовите понятых… браслет pandora на запястье, в кавычках, вместо запятых, апостроф… голуби за пазухой, из смальты выщербленный пазл… - прости, мне некогда - опаздываю. - как мог я на нее запасть? чуть приторен пионов запах. Пелевина не дочитал. зима сугробами – пазами… - выходим, мальчики - Чита. - понятно. - на себя пеняйте. вообще, к чему я это нес? наверное, на опиатах… и этот гоголевский Нос.


гать…
свернуться кошкой - преданно смотреть
в глаза прозрачным взглядом посторонним.
нелепо опоздает наш пострел -
ситро им.
ну, что ещё… ну, что тебе ещё -
слова горохом о стену - для счастья?
ведь всё, что в жизни есть наперечёт,
сейчасздесь.
на светофоре жёлтый, но учти,
он здесь короткий - не перебегать же,
и кошки вертикальные зрачки
мигают.

глухота…
и где-нибудь по белому - халва -
напишешь черным. сахарная пудра
прилипнет к пальцам. бок рахат-лукума
не сладкий, как слова ни называй.
и щипчики расколют рафинад,
в розетке запах гречневого меда,
но ни на йоту и ни на немного
не сладко, как слова не вспоминай.
и всё не в склад, и, видимо, не в лад -
звезда Полынь нанизана на елку,
и за окном в бездомном окоеме
горячей ночи горький шоколад.

hot point…
где точка G… каток Top of the rock,
где снег лежит на самом лобном месте,
где мегаполис… и дыра-дырой,
где сплетничает ночь на арамейском,
где одуванчик сдунут навсегда,
где мы летим Кутузовским проспектом,
где – малость – нужно просто угадать
в какой руке… и, угадав, опешить,
где в оркестровой яме - жу-жу-жу -
гобой выводит… где на вьюшке сажа,
я жду… и никуда не ухожу –
на том же сквозняке… на том же самом.

сушка…
зола земли засыплет и сотрёт
и станет обожжённой терракотой…
суть глиняного войска между строк -
стоять, как вкопан.
она лишь в том, чтобы держать ряды
бессмысленно и так неопалимо -
сомкнуть каре, стоять, не уходить…
пылища.
молчанье, будто сушки, нанизать
внутри - с такою пустотой нещадной:
не ждать, не верить, не просить, назад -
ни шагу.

угар…
от нижних нот, где русская зима
накинута фуфайкой на ватине,
спросил бы, только лучше незамай -
метель ведет - ну, чистый робертино.
прикрыв заслонку, чтоб не застудить,
простуженною кашляет лучиной.
to do - to do… туды и растуды…
гудит на стыках рельс - santa lucia.

девушка с веслом…
за испуг, положим, саечку. больше никаких пысы. ну, один из трех спасается - или четырех - не ссы. ты еще скажи - укачивает. предложи мне - погрести? вообще не будет карточек. как оригинально - сын? семена акаций – клюшечки: и не жди - не разрешат. погоди, смочу уключины. всё. подбрасывай. шуршат.

пристань…
причал у берега не лепится -
дощат, в один туман одет.
да, щас… обычная нелепица -
в глаза глядеть.
Бог знает где, и как-то пристально
до самой глубины - вовнутрь.
отчаливаем от этой пристани -
я не моргну.

не дорого…
пока есть силы, будем - почтальоны
среди библиотекарей отважных.
о нас расскажет ламповый приёмник
на свалке.
она одна на весь блошиный рынок
мычит себе, мурлычет a capella -
любовь моя - прекрасные обрывки…
копейка.
за денежку, как будто дарят ножик,
мне выдай дневники николы тесла.
оттисни на конверте письмоносца
свой штемпель.

impression…
Николай Панченко играет на саксе в кинотеатре Победа -
ничего особенного - какая-то инструменталка.
малыш, хочешь посмотрим что-нибудь в 3d
или будем болтаться,
дурачиться, ужинать в People, и между строк
чувствовать, что вспомним об этом где-то… когда-то.
знаешь, все, что тебе дорого, как в нске метро -
коротко и забавно.

bonustrek…
для того-то и нужен экспресс,
чтобы мы добирались без пробок.
бонус – эргономичные кресла…
Домодедово книжный обрез
закрывай и на утро попробуй
наобум Толмачево открыть
на такой же странице случайной.
приземлиться – и вся-то корысть…
в чреве этих б.ушных корыт
я почти никогда не скучаю.
рампа Боинга - нынче аншлаг,
он снижается метр за метром:
лонжероны, шасси, фюзеляж -
здесь сегодня дают Butterfly
и срываются аплодисменты.

Ъ…
о Господи, позволь еще, позволь
побыть совсем чуть-чуть неадекватным -
мук'ой твоей, чей пепелен подзол,
3D твоим, начерченным на ватман,
молчанием, сургучащим уста,
сукном полишинелевым и тайной -
дилинь-дилинькнув, ванькой-встанькой встать,
войти в метро на Площади Восстания.
позволь, не прислоняясь, постоять,
смешно ловить на стыках равновесие:
вид сбоку в отраженье - вот он - я,
и эксклюзивно для тебя - вид сверху.
зачем мне орден - хватит и медаль -
ну, там доехать, скажем, до конечной.
и от неё совсем рукой подать,
и небо.




дали…
- внесите ясность… и её внесли,
  и стало уж совсем невыносимо…
  я гениален, если издали…
  усы мне.
  завить их перманентно… щекотать
  там, где прозрачна кожа; ясно, галу…
  и жизнь в меня уставится, как тать,
  и не мигает.

бряк…
давай с тобой немного помолчим,
как будто к двери выберем ключи…
заметишь – ты сегодня молчаливый.
и я отвечу – мамин-сибиряк…
как будто бы ключами брякну - бряк –
и будет вечер вечен и оливков.
и косточкою високосный год
добавит день на блюдце… из него
тихонечко соорудим салатик.
из ничего - из этих овощей
февральских… и, по логике вещей,
ни слова больше не пророним - хватит.

кулисы…
как будто на полотнах Климта
мерцает мир -
стоишь, волнуясь, за кулисой
с собой самим,
и все случится так, как если б
ты выбрал сам,
ведь Бог ремарок этой пьесы
не дописал.

марципан…
                Будьте прохожими…
                Фома,47

итак: солдатик оловянный,
нацистской марки спецгашение -
берлинская олимпиада,
год 19-36,
моток резиновой венгерки,
нож перочинный из трёх лезвий,
где два из них – играть на деньги,
и третье – штопор бесполезный,
гайки и винтики – конструктор,
для выжигания две линзы,
осколки ёлочных игрушек
упавшей ёлки: клоун, лыжник,
флакон притертый для карбида,
познание собственного тела
и между сциллой и харибдой
тень мастурбации – хотение,
чтения ‘тёмные аллеи‘,
Playboy на антресолях глянец,
levi’s американский – левис –
по Ленина ночной гуляния,
винил шуршащий - Alice Cooper
альбома ‘Welcome to My Nightmare‘
и штопор, чтобы откупорить
бутылку красного вина,
хранение тары в пианино,
арпеджио, этюды Ч`ерни,
случайный перелом, больница,
двухмесячное лечение.
подружки нежные колени –
сеточка вен под кожей тонкой -
перебери всё напоследок
и в топку.

упорядочивая хаос…
остановись у кофехауза,
послушай hause на диванчике:
тосты, омлет, американо -
мир станет чуть-чуть адекватнее.
шоссе и этот завтрак ранний,
iPad - блокнотик со стихами.
здесь ты преодолеваешь страхи
и упорядочиваешь хаос.

стада…
у яблонь тугие бока,
как с выпаса долгой прогулки,
и кроны полны молока,
и яблоки падают гулко.

в садах их встречают быки,
бубенчики лунного света,
и очи, как ночь, глубоки,
и яблоки падают с веток.

SM Higgs…
                Любовь никогда не перестает
                1 Кор.13:8

построишь планы, дурачок,
начнешь опять с нуля - ab ovo.
на Пасху яицами –чок -
одно разбилось, по-любому.
оранжевый яичный бок
окрашен шелухой от лука -
Его частица есть любовь,
и ты этой любви скорлупка.
To do лист…
                поэзия - это слепая живопись…
                Leonardo da Vinci
               
nb: перед отъездом в Павию возьми шнурки и полотенце
для обуви и для купания, для рисования все те же
карандаши, бумагу, уголь приобрети, хоть и набросками
захламлено всё - пятый угол пора искать им, по хорошему.

в Милане театр анатомический - там ждут. Господь хранит, покамест.
устроен мозг почти немыслимо - щипцы, пила по кости, скальпель.
Милан измерь - предместья вечные, Castelo Дюка с Corte Vecchio,
исследуй крокодила челюсти - часа два - три, возможно, вечером.

свяжись с Магистром Арифметики, что знает формулу Герона
для треугольника, измерь его – тот - неравносторонний.
еще, когда прибудешь в Павию, на всякий случай, чтоб запомнил,
договорись с Messea Fazio и объясни ему Пропорции,

и не забудь об обещаниях - две запланированные встречи:
для обсуждения механики в монастыре с монахом Brera,
и следующая – вторая… с Gianino - бомбардиром местным
об укреплениях Ferrara и возведения их методе.

сады в аббатстве Бенедиктовом, где эти ночи соловьиные
и мысли, да, отчасти, дикие - язык у соловья не вынуть и
не препарировать эти трели: всех этих щелканий и свиста.
с Maestro Gianetto встреться - исследуй арбалета выстрел.

очки в футляре… и о главном - у Benedetto Portinari
спроси, как ходит он во Фландрии по льду - найдешь в цветочной лавке.
куда вся эта жизнь несется? как на коньках – дела, дела,
и ты хотел измерить Солнце и нарисовать Милан.


занятие ездой…
   замри и отомри, замри и отомри -
   прислушайся, умерь свое дыхание.
   вся эта ночь, что у тебя внутри -
   езда на низком профиле, ухабы.
   и ты всё кожей чувствуешь, как если б
   под языком обол лежал во рту:
   ту жесткую спортивную подвеску
   и ровно семь загибов на версту.

   замри и отомри - стань аккуратнее,
   чтоб не накрылся этот мир ездой,
   придумай так, чтобы было все в порядке,
   вернись сегодня вечером в свой дом.
   пусть он стоит на улице Бассейной,
   там, где рассеянные фонари.
   на фотобиеннале в воскресение?
 - ну, да, в Манеж: замри и отомри.

non-fiction…
               
если задуматься об этом документально -
разглядеть с лицевой стороны, тыльной,
жизнь это ведь никакой не такешикетано…
не тарантино.
вот ведь, положим, апрель, снег внизу ноздреватый,
7 км от МКАДа тоски заоконной.
ну, подскажи мне, и что здесь от альмодовара,
обоих коэнов?
можно потрафить любимой, ну, т.е. завязывать,
хоть, я не пью… может с яблочным walker - не с колой.
что же о всем этом снимет, ну, хоть бы и звягинцев -
этот тарковский?
завтра на встречу с партнером и, думаю, darling,
если не торопиться, то, ближе, по риге.
только сценарий нам не написал вудиаллен
или гайричи.
так… немота, монохром - мы с тобой соучастники
в этом 'Прибытии поезда'. тоже - нет слов.
я бы пересмотрел что-то старое – чаплина…
глупо - до слез.


Спина…
                Смейся, Паяц.
                Р. Леонкавалло
и эта жизнь тебя разыгрывает,
и ленноновское -  let it be – его,
гастрит - ессентуков пузырики.
помастурбируем?
да - номинирован на пулитцер,
коснусь тебя - мурашки бегают
и, в общем-то, спина у улицы
все так же - белая.

гвоздь…
мне ничего не нах -
стало быть, без обид.
жизнь налита сполна
прямо по край судьбы.
мне ничего не пох -
толку меня лечить,
если забил Господь,
торчи.

птичка…
и тот, кто без греха, пусть непременно бросит
меня, там, где пришлось, умеющий бросать,
как семечки - зерно под лемеха борозды
словами в белый снег озимого листа.
как будто шрифт, в набор, что из случайных литер,
я лягу наугад, не модный, как бастард.
и надо мной опять чирикать будет twitter -
ну, или кто ещё - беспечно щебетать.

netsnоw…
снег в небесах висел над городом,
так что кружилась голова,
асфальт был масленым, прогорклым,
и, точно проповедь нагорная,
с трудом записывались слова.
скреплялось небо напрочь - фальцами –
мышиным кровельным сукном,
и на шоссе светили фарами,
и, точно карточного фарта,
все ждали снега… днем с огнём.
а он задерживался просто,
чтобы потом не перестать,
ведь будет разговор коротким,
когда все снова встанут в пробках,
и станут тесными врата.

туда…
уехать, не оставив адреса,
на нижней полке лечь калачиком,
неграмотным стать - не писать
ни графом, ни львомниколаичем.
еще один из потерявшихся
до появления автостопа
и jps.а - просто спрятаться:
один… купейный… до ростовой.

леденец…
напишешь на злобу дня,
что вовсе не держишь зла
на жизнь, что казалась нам без дна.
короче минета - любви длинней,
о чем не спросишь, ответ - да, нет.
а будешь хорошим, на палочке леденец.

гл 31…
чугунный лязг, песок и гравий,
нерезкий креозота запах:
оказывается, совсем не страшно -
подумаешь об этом завтра.
на рельсах встанешь на колени,
ступив, как в реку, осторожно,
и вздрогнет где-нибудь Каренин
Серёжа.

в ящик…
все просто, как яйцо облупленное,
все просто, как простые числа -
уедем на курорт алупка,
смахнем слезу и лук дочистим.
нальем себе пустого чая,
хотя, скорее всего, пу эра,
каналы попереключаем
и остановимся на 1-ом.



2011…
У.богость…

троица…
увидеть за иконкой avatar.а
как сын, отец и святый дух брутальный,
что так всеведущ или вездесущ,
калинкой между двух своих малинок
заполнят день до дна и до куличек -
пойдут баюкать небо на весу.
наивно и чуть-чуть по-дилетантски
принять, как в детских прятках, без деталей,
на веру всё - просто-таки 3,14здец -
весь этот мир, что фиолетов, охрян.
он, в окруженье ангельского вохра,
и швец, и жнец, а на дуде игрец.


фабула…
тебя читать, не перелистывая,
с такой неутолимой жаждой…
моя любимая, ты выспалась?
никак не обойтись без гаджетов.
носить везде с собой, как будто бы
прочтённым на одном дыхании
стихов бесцельных покетбуком,
с утра до вечера - без хахонек.
закажем роллы в yakitoriya -
закладкой жизнь заложим заполночь
от первой до последней строчки,
до белых простыней форзацевых.
мы можем и одним довольствоваться -
страниц раскрытых осязанием.
моя любимая, ну, вот и всё -
за исключением дизайна.

рудиментарное чтение…
зайдешь случайно в магазин Фаланстер -
фломастером из букв на фалангах
напишешь имя с целью поматросить,
и бросишь это гиблое занятье –
бессмысленно по пустякам меняться -
вся эта жизнь походит на bookcrossing,
на скушный безопасный секс с джокондой –
такая, вобщем, баба бестолковая
с периферийным взглядом сквозь тебя…
улыбкой нежной, точно патанатом…
в беспечной странной технике sfumato -
судьба.

у.богость…
мир так описан неразборчиво -
таксисту говоришь: поехали.
и ночь, на первый взгляд, убогая
уже мерцает звезд паетками.
так входит запросто, без стука,
и так нежданно и негаданно:
как в паз - посудный ящик кухонный,
как космос в юриягагарина.

глубокий вдох…
такая лажа, выбирая страх,
на Божьем полотне не выделяться:
здесь снегопад до самого утра -
до вечера графитовая слякоть.
последний снег, идущий наотрез,
через шоссе, по лужам за дома.
и можно только вслед ему смотреть -
обеими руками обнимать.

имитация слез…
давай ходить вокруг да около,
как дурочки по переулочкам,
когда вокруг такая оторопь,
когда внутри такое б‘уханье.
давай во всё вглядимся пристально,
скользнём на каблуках по пандусу,
а то, куда ни смотришь, приторно -
на сдобе наледь марципановая,
и кофе в разовых стаканчиках
в каком-нибудь BP
горчит. мы здесь с оказией
так одноразово и трогательно.

комментарии ереси…


безразлично, darling, о чем или как писать,
пишешь, darling, пишешь: одно – фальшиво,
патетично - не достоверно – сплошной push up…
ну, из тех засад, где всегда франшиза.
ветер, степь - стоишь, как поле-перекати,
как кретин, выбирая из всех пресловутых истин
тот обман, что так возвышен, как ни крути,
и неистов.

медленная жизнь…
сука…
холодной сукой, не кончаясь,
а, лишь испытывая накал,
ночь все качалась и качалась,
как колокол без языка.

без лиц…
   а всё так начиналось весело
   и продолжалось под баян,
   и мы всё ехали и ехали
   по тем просторам, тем краям,
   что, хоть и русской, но швейцарией
   назвал бы мало-мальский гид.
   ну, а теперь, что с нами цацкаться…
- беги.


авторская правка…
минула ночь: дверь, козырёк подъезда,
темно и слякоть… впрочем, как всегда,
и Бог меня читает, точно пьесу,
раскрыв на каждой сцене наугад:
рассеянно под колпаком фонарным
листает, возвращается ко мне
в дороге, туалете все ремарки
насквозь до странной надписи - конец.

хандра…
возьмешь и просклоняешь кочергу
по падежам, ну, или же по числам –
ружьишко снимешь со стены, почистишь…
уж первый акт, второй, а ни гу-гу.
в стакане пузырится аспирин:
такое вот житьё-бытьё – огарок.
в себя посмотришь – тряпка, соберись.
ну, что за рожа - нет, не помогает.
цевьем ложится в руку вертикалка,
и это началось ещё в четверг:
с прологом, эпилогом и в трёх актах.
ну, а в конце - ты знал: пиши – кочерг.

труба…
  присядем на трубе, как А и Б,
  под звуки этих труб иерихонских –
  бессмысленно скучаю по тебе,
  ведь ты весь день вокруг в пижаме ходишь.
  а в пункте А и в пункте Б – темно -
  свечу ксеноном, душу теребя.
  приеду, спросишь, что это со мной…
- труба.

медленно…
такой обнаженный покой:
свернувшись ленивым животным,
зима вспоминает pin-код
и вводит.


убежище…
не успевая дух перевести,
шел снег, и за решётками окна
зима стояла, словно травести,
одна.
снег, как убитый, падал наповал,
хоть оставайся, хоть не выходи,
как шелкопряд, деревья бинтовал
один.
и только лишь оконный окоём
сад превращал в раёк и был для них
убежищем, в котором и вдвоем -
одни.

короткий день…
светает так неторопливо
и, все-таки, неудержимо –
к насосной башне солнце липнет
напоминанием о жизни,
в саду макушки туй целует,
как будто бы перед прощанием:
ещё не замерзали лужи,
ещё мороз не обещали.
хотя, темнеет как-то рано,
напоминанием о смерти
день замороженной дорадо
лежит на льду в попутном Metro.
и завтра снег хурмой лотошной
своим падением сверху вниз
деревьев свяжет скелетоны -
зимы застынет механизм.

Н-ск…

летка-енька…
                берегите др. друга.
                Н. Катамадзе

прижмись ко мне взволнованной спиной,
я запах на затылке твой вдохну,
побудь со мной всю жизнь… побудь со мной,
или хотя бы несколько минут.
пельменями заполнен холодильник,
под новый год соседей беготня,
и никого ещё не разлюбили,
и никому никто не изменял.


Маша…
                А снег идет, а снег идет,
                И все вокруг чего-то ждет.
                Е. Евтушенко

сегодня выходной, но это
ещё не значит ничего
и снег идет, и столько света
на улице под Рождество.
снег сыплет, едет еле-еле
троллейбус наш полупустой -
снег валит, только мы не едем,
как обещали, на каток
или в Берёзовую рощу
на лыжную прогулку в лес,
и я сжимаю всю дорогу
в руке троллейбусный билет
за медный грош. и, значит, правда:
билет счастливый, счастье – есть.
в нём сумма слева цифр и справа
равна, и остается - съесть.
на остановке снег взлетает
в порыве ветра снизу вверх -
все в белом, словно санитары,
заходят пассажиры в дверь.
снег падает, как будто манна,
сугробы выше, чем дома -
мы навещаем тётю Машу,
которая сошла с ума.


из гнезда…
ещё не рассвело, откроешь двери
и пустишь холод в заспанный подъезд,
ещё не рассвело, и кто-то сверху
спускается по лестнице. ты весь,
как будто лук – одетый в сто одёжек,
с шарфом под воротник, закутав нос,
и через шарф дышать так неудобно.
ещё темно.
так в валенках и шубе неуклюже,
от кочегарки вертикальный дым
и запах сажи. щиплет нос - наружу
пружина не пускает выходить.
ещё не рассвело и, точно сахар,
скрипящий снег, трамвая провода.
на повороте выпадешь из санок,
как из гнезда.

кошкин дом…
горит мой дом, что по Геодезической –
подвал, как будто порох, занялся.
горит мой дом, где варежки с резиночкой
сквозь рукава, в снегу одежда зимняя,
хоть выжимай – на батарее - вся.
совсем не страшно – дым в пролетах лестничных
подъезд заполнил вплоть до чердака.
машин пожарных столько, сколько следуют,
ну, сколько влезет. в форточке расклеенной
высовываешься, смотришь - что, да как.
и там такая суматоха - бегание
и красные цистерны чередой,
как белки в колесе, по снегу белому…
полны водой. похоже, без обеда мы.
горит огнем – горит мой кошкин дом.
нам с братом хоть бы хны – мы не волнуемся,
с яйцом и рисом теплый пирожок
мне бабушка сует в ладонь, на улице
смеркается. и этот привкус луковый,
и, кажется, я знаю, кто поджёг.

дворецкий…
запутавшись в фабуле, так не по-детски,
лет в 5 понимаешь, убийца - дворецкий.
застигнут на горке, в прологе романа
глотаешь ком в горле и вскрикиваешь - мама.

где-то…
эта бабочка в коробке
из-под мятных леденцов -
пальцы в сладковатой крови
липнут розовой пыльцой.
точно ты подходишь к кромке
над обрывом у Оби:
осторожней… осторожней,
если что, то без обид.
там, где в синегубом детстве,
будто кто-то догонял,
прыгнешь в воду, не раздевшись,
до мурашек - до огня.

кинотеатр Победа…
совсем как в детстве изнутри троллейбуса
своим дыханием стекла согревать –
бескрайний мир, от инея ослепший…
так - в пятачок проталинка. едваль
увидишь ты хоть что-то - лишь приметы:
фонарный столб из ста других один
и вывеска замерзшей пельменной,
и понимаешь,- скоро выходить.
мороз без солнца - снег скрипит, за малым
знакомый не проехал кинотеатр,
и из под шарфа облачком туманным
дыханье улетает изо рта.
2009

мамин.сибиряк…
                не выходя со двора можно познать мир.
                Лао-Цзы

старосибирское странное детство -
жду +25С, чтобы кататься на самокате,
как и я, июньская крошечная весна.
в этом испанском – a-la хэм - берете
a la guerre com a la guerre, cara,
по всем двум tv-каналам - сплошная война.
с тех пор я стойкий оловянный солдатик -
не держу, но и не ухожу с постов,
слушаю оперу, пачками люблю пуанты… балерин.
когда-нибудь 9 мая перестанет быть датой,
а, пока, я пешком хожу под кухонный стол,
играю в песочнице, а в душе моей война и мир.
мои корабли уходят в кругосветное плавание
по ручьям в пятнах бензина, мазута,
у них из тетрадок в косую полосу паруса.
сандалиями не достаю песок, сидя на лавочке,
обское синегубое лето мелькает безумно -
тонет худым баркасом – меня кто-то спасает.
осень в багрянец расцвечивает гербарий:
осень без осени - снег скрипит, щиплет нос,
от -40С по радио объявляют каникулы.
горки как элегантные elephants горбаты,
километровые очереди на Fantomas в кино,
заболев, можно до ночи читать книги.
но лучше под репродукторы стадиона 'Динамо'
резать лед на допотопных снегурках,
долго дышать изнутри на стёкла троллейбусов,
смотреть голубой огонек с мамой,
хоккей с канадскими профессионалами, фигурное…
с соседями новый год на площадке лестничной
встречать танцами под зеленоглазую радиолу…
пластинок в бумажных конвертах шероховатый винил,
на стеклах загадочные волны - Лондон, Париж.
поскорей стать большим… быстрей, ради Бога -
плавание эротических снов - удивление – в них
не заключённое - проигранное с отрочеством пари.
2006

Synopsis…

аппликация…
закат песок поцеловал,
на коже соли аппликации –
ты здесь всего-то дня на два…
и здесь такие пеликаны:
парят и неуклюже падают
в волны беззвучный барабан,
как под откос, как будто камни…
у них рыбалка - океан.

звезда…
кому-то банальное, мне – нет…
забавно с тобой говорить о звездах
таких привычных, как девкам минет,
трубачам – воздух.
когда ты думаешь – это моя звезда –
становишься принцем, пусть, маленьким.
я не разлюблю тебя никогда.
:-)

заполночь…
  когда цветник вторгался в темноту,
  когда сквозняк по имени был назван
  причиной самой долгой из простуд –
  сюжетом под названием anamnesis.
  и ты, в себя волнение впустив,
  запомнил, описал и закавычил,
  пытаясь удержать, как снег в горсти,
  предчувствуя, что вряд ли. точно выдох
  сикимских примул пряный аромат
  несуетно за окнами отчалит,
  и дальше тишина, как ночь сама,
  почата.

кроль…
  август повернут в профиль
  и чуть не сфокусирован,
  словно утюжишь кролем,
  но как-то через силу
  5 км в бассейне:
  режешь и режешь, и режешь.
  этот озноб в сердце –
  вся эта жизнь - гребля.

placebo…
Arkhangelsk Truffaz на cd -
и чем ещё ночью заняться?
лишь сексом и сном… чуть саднит
в трубе этот выдох звенящий.
как в детстве, нелепый разбег –
такой, что и ноги не держат -
останется тонкий рубец,
заштопанная одежда.
и, корочку ранки содрав,
кровь смажешь, слюною процедишь:
немного забавный test-drive -
волнующий займ беспроцентный.

сверчок…
планы задние размыты
утренним слепым дождём –
зной, как ненасытный мытарь,
высушит и подожжёт
вдоль обочин разнотравье:
колокольчик, иван-чай.
остальное всё – неправда,
можешь и не отвечать.
или же речитативом,
сидя на своём шестке,
тихо-тихо… тихо-тихо,
как молитву, чтоб успеть.

dоlce vita…
как в детстве вымахать за лето,
не изменившись ни на йоту,
в своём ряду стать крайним слева,
заняться йогой.
освобождая cd-changer,
в корзину выбросить Limp Bizkit,
не спрашивая себя - зачем -
в жену влюбиться.
налить неохлаждённый виски,
не с прописной начать - с заглавной.
всё в этой странной dolce vita
несладко.

Лолита…
распустится сирень и навзничь
ночь упадет на вечный город -
над башнями зажжёт фонарщик
рубиновый пятиугольник,
и мы гуляем по брусчатке
над мумией напротив ГУМа -
так мало времени для счастья,
и ты такой весь Гумберт Гумберт.

сальери…
когда тепло и узнаваемо
к бордюрам пух сбивался кашицей,
как из флакона без названия,
сорвались считанные капли.
и стало, в общем-то, не важным
случившееся этим вечером,
и, точно сыростью подвальной,
перед грозой запахло вечностью.

device…
сломать и посмотреть, что там внутри,
и взвесить на весах и разновесах.
оставить ненадолго третий рим -
уехать в отпуск в города и веси.
продев через игольное ушко,
в 747-й горбатый боинг
войти, и оказаться далеко,
и заниматься, например, любовью
до пустоты… стирая губы, локти,
ластиком латекса опровергая смерть.
ещё одна забавная уловка -
что там внутри - сломать и посмотреть.

вкл-выкл…
мне нужен смысл - сверни в одну строку
написанное… в этакий кулёчек,
чтобы хватило на один укус,
один лоскут, которым ты спелёнат…
один испуг, ведь, как ни забывай,
как ни цеди, всё остается мало.
бессмыслица и, если о словах:
три, два, одно… непонимание.

Обстрочка швов…

облака…
  и не надежна крыша облаков,
  и слухи, что там облачные серверы,
  не достоверны. выйдешь на балкон -
  они спешат: бессмысленно, усердно.
  сегодня небо пристальное – шаткое,
  как при аустерлице, тишина:
  такие белокрылые лошадки,
  эрекция у облака в штанах.

план б…
я и сейчас соберу АК с завязанными глазами -
может, это прятки - эротическая фантазия - игра.
в этот февральский день всё настолько замерло,
достаточно капли, чтобы хлынуло через край.
пытаешься не ездить, ходить, забывать мобильный -
мальчиком-с-пальчик в дамбах дырочки затыкать.
уложишься вовремя - день падает, как убитый,
и скоро совсем всё растает. ну, как-то так - кап.

необходимо и достаточно…
                …достаточно…
                И.Кант

необходимо и достаточно –
handmade – из перечня ремёсел –
снег шёл, не помня об усталости,
как будто наживо намётан.
разинув рты, вставали улицы -
как из провинции – не здешние,
пока он ткал и ткал без устали –
так и стояли обалдевшие.
и на FM звучало радио,
и в чейнджерах менялись диски –
до двух устало и безрадостно
домой звонили по мобильным.
и все стояли или трогались,
из труб стальных чадили дымом
под этим снегом, что над пробками,
как в пропасть, шёл - необходимо.

ничего не суждено…
помыть вчерашнюю посуду,
попутно проживая жизнь.
такая чистота повсюду -
взять и по полкам разложить,
достать бокалы из Ikea,
наполнить молодым вином.
так здорово - как мы хотели.
и ничего не суждено.

не ной…
январь – из белой глины голем –
не выбрать: дуб или мочало…
писать глоссарий алкоголя –
отчалить.
и на душе чуть чемоданно -
лишь снег косыми парусами.
всё к лучшему, что будет дальше.
присядем.

обстрочка швов…
как будто старенькие джинсы -
восьмеркой швы -
индиго выстирано жизни
до синевы.
посмотришь на нее с изнанки
и - гладь не гладь -
о ней одно лишь точно знаешь -
чуть-чуть мала.


2010
табурет…
декабрьский дождь порвется жемчугом
и ледяными макаронами -
под этой сыростью рождественской
скользим как Божие коровки.
а ночь, лишь стоит приглядеться,
все та же - присно и отныне,
и мы в ней на снегурках детских
скользим шагами приставными
по тротуарам, где окатит
нас жижей снежной Touareg.
периодически, так кстати
отважно встать на табурет.

world…
или случаются стихи:
юродиво и не похоже –
из ничего, из чепухи,
из света и теней штрихкода
над спящими на потолке,
из снегом занесенных улиц.
давай, оденемся теплей
и, непременно, купим уги!
песок, заледеневший в вёдрах,
подъезд - дорожки замело,
и двор, как лист открытый word.а –
белым бело.

а.том…
когда столкнешься с настоящим -
безадресно к контексту времени,
совсем перестаёшь бояться -
ну, дрейфить.
расколешь сахар ледоколом,
как в детстве выпьешь чай из блюдца,
и вот, уже почти не холодно -
челюскин…
везде сплошное одиночество -
здесь ничего не посоветовать,
но, знаешь, никогда не кончится
всё это.

белый кролик…
в сбербанке не закроют день
и осень чуточку продолжится –
зима начнётся лишь в обед
мятелью детской и бездомной.
шепнет алисе: упади,
как снежный ангел, на сугробы,
до этой жалости в груди –
до крови.

Из блога коня б. Мюнхгаузена…

1. Пнд…
тяжёлый день, мой друг Иероним,
как, впрочем, и обычно - понедельник.
минувших дней минувшее безделье –
трясина, хоть возьми и утони.
что это было? танцы на столах
меж этих девок, визга и икоты -
собачьи дни… такая пастила,
что даже просыпаться неохота.
и стыдно, хоть в неугомонный снег
скачи весь день до самого упора:
я вновь разрезан, сшит, но толку нет -
топорно.

2. вт. оттепель…
начнется оттепель и снег
растает от крестов до улиц -
оглянешься, и, опля, нет
меня… вишу себе, сутулясь,
на колокольне на кресте,
таким вот, знаешь ли, пегасом.
не яйца б, впору полететь,
а снег растаял - до прогалин.

3. срд. hb…
среда и не заточен koh-i-noor
ещё не созданной торговой марки,
но, друг мой, знаешь, это всё равно -
я толерантный, те твёрдо-мягкий,
хотя и чистокровный жеребец,
Доре проиллюстрированный навечно.
…я вечность положу к ногам тебе –
НВ – ты нынче сверху.
и наши дети, тут уж или-или,
возьмут за кем-то из своих отцов
смешную лошадиную фамилию:
Munchhausen… ну, или же Овсов.

4. чтв. иппология…
иноходью до полудня
по замерзшей мостовой –
эти глянцевые лужи,
это всё и ничего.
ищешь, ищешь – не находишь,
цок-цок-цок – обычный бред:
кони, люди - пешеходы -
серебро на серебре.
новый день запустим цапфой,
всю неделю разменяв
на пол- или четверть царства
половиною меня.

5. птн. подвиг…
вчерашний подвиг выложен в youtube,
до головокруженья Южный Полюс
стал ординарен - слушаем U2,
совсем не греет зимняя попона.
был прав константинопольский султан:
там, где нас нет и не было, не лучше.
как подвиг - shopping в Mega-Тёплый стан,
и всё пройдёт… и будет allinclusive.

6. сб. с тобой…
в желудке рыбы сухо и тепло,
ну, как в читальне Оксфорда… нет - тише.
так бесшабашно время потекло -
шабад - с тобой не пишется.
повсюду будто купол шапито -
подпрыгнешь – мягко, не набить и шишки.
молчим, ну, или, хочешь – шёпотом:
шабад - с тобой не пишется.

7. вс. китай…
конём троянским щёки надувать -
таким педальным.
эпей, данайцы… буквой -г диван
слегка продавлен.
корм не в коня - скользить бычком по льду,
хрустеть морковкой.
и вот сейчас, сейчас я упаду:
что, вронский, скользко?
я безымян. Забор - на нём из букв:
подковы куйте!
и больше  ни гу-гу - #ржунимагу.
в китай? а кули?

zooфилия…
ты снова выбираешь лучшее
и понимаешь – облажался,
а осень шлепает по лужам
и пьёт закат за гаражами
из горла до стихов икоты,
до их забавной мастурбации,
пока слова все не закончатся,
как ни держись за них зубами.
и, не задумываясь нисколько,
она поверит отсебятине
и влюбится в тебя, как кошка -
так преданно и по-собачьи.

abbey road…
не выполняя ожиданий,
снег падает и так неловко
в паденье тает: побежали
через дорогу к остановке.
с обратным счётом светофора
по этой зебре - abbey road.
запечатлейте нас на фото,
хоть и зелёный здесь короткий.

мга…
жизнь ускорится - задумаешься об очках,
как у vero4k.и: для близи, затем для дали.
в этот город, где некогда был зачат,
вышлешь денег… достаточно, чтобы не передать.
ни большого, ни малого, ну, ни зги
не увидишь в крадущейся тьме кромешной,
лишь почувствуешь – рядом реки изгиб
в её ножнах холодных гранита между.
и, как вспышка мгновенная, опережая
этот грохот, что падает на шоссе -
переедешь, поселишься на можайке –
насовсем.

внутри…
                Жизнь висит между прочим - и нежным…
                Пока ворон когтей не разжал.
                М. Михельзон

всё это лишь личное – никакого бизнеса.
здесь такая жара, что и ночью до +30 –
можно выкинуть всё и уехать на Ибицу,
или время на зимнее перевести.
между прочим, ты останавливаешь время
для меня. здесь, поверишь, такая жара,
что сознание окукливается, льётся вареньем,
чтобы в липком поту просыпаться с утра.
дальше кофе и душ, снова кофе и разное,
что предвидел, ну, или, что не ожидал.
можно выкинуть всё и уехать из азии,
до тех пор, пока ворон когтей не разжал.

простые вещи…
                Неподвижность – отвага вещей.
                А. Прозоров

разложишь вещи по местам,
а завтра снова убираться.
так что же - может перестать?
не сразу?
или, положим, подберешь
обычные слова - простые,
что знаешь вдоль и поперек –
почти что.
такой, дружок, чертополох,
прилипший в детстве на штанину -
всё остальное удалось.
Бог с ними.

ph…
эта среда ph-нейтральна, иногда, агрессивна,
+ сегодня, буквально, самый короткий день -
починяем примусы, керосинки
с такими бандитскими рожами, прям, обалдеть.
нынче бы эта дура с Садовой разлила оливковое -
подсолнечное - в пластике - лишь времени перевод.
jingle bells - такой трагизм и такая лирика,
и ничего личного - ну, то есть совсем ничего.

храбрый портняжка…
                А. Маккуину
бывает так: бессонница случится -
свет фар в окне, кошачье мурчание.
жизнь так же просто, как простые числа,
примерить на себя – начать с начала
с утра; но не писать за неимением,
хоть гербовой в достатке, и простая…
жизнь чуть тесна, но, знаешь, тем не менее,
её не расточать, не переставить.
семь раз не мерить – сразу – без лекала
отрезать. эта скверная погода –
как будто кошка молоко лакает,
и манекен – по-королевски голый.

в пути…
    В. Платонову
    Вишь ты… вон какое колесо! Что ты думаешь, доедет то колесо,
    если б случилось, в Москву или не доедет?
  - Доедет…
   …А в Казань-то, я думаю, не доедет?
  - В Казань не доедет.
                Н. Гоголь

несмотря на иллюзию жизни,
ты стоишь у неё на краю:
этот скарб бесполезный - пожитки,
и такое смешное -ау…
и поймёшь, но, наверно, не сразу,
что вчера говорил не о том:
очень холодно - звёзды нарядны,
на крещенье позёмка метёт.

2008-9…
удалённый доступ…
день пахнет скошенной травой
по летнему легко - не досыта.
лист календарный оторвёшь,
в корзину бросишь - всё продолжится.
и 'время выйдет из пазов':
ни Бог весть что, не нужно доблести,
на этот стриженый газон
встать босиком. и всё продолжится.

ctrl…
сидишь на берегу реки и не ждёшь,
плывущий мимо, труп твоего врага,
а снег идёт ниоткуда - а снег идёт –
пурга.
извечный хаос - поток в никуда - зима
несёт по венам эту стылую кровь,
и так абсурден, как клавиши ни нажимай,
контроль.

глубокая зима…
такая глушь - глубокая зима
и снег, и снег почти без перемены.
окрестности молчанием беременны,
заключены в него как в каземат.
окраины в кромешной темноте,
поля чисты и согревает стужа,
и так же просто, как слова поступком,
ночь напролет продолжится метель.
бессонницы бессмысленное чтение
страниц, что открываешь наугад -
в них снег, хрустящий утром под ногами
тихонько, как песочное печенье.
и, видимо, нам поздно привыкать
к тому, что называется разлукой.
давай простимся – так - на всякий случай:
глубокая зима - тмутаракань.

прямая речь…
ты можешь быть счастлив и здесь.
сиреневыми вечерами
заняться бумагомаранием,
ходить босиком по воде.
по южному падает ночь,
как яблоко с ветки, как камень.
безумолчные цикады
разбудят и мёртвого, но
ты дремлешь и, стало быть, жив,
и повода нет для печали.
ну, что ещё нужно для счастья?
ну, что ещё нужно: скажи?

россыпь…
нет ветра, не летают кайты,
и только черные дельфины
мелькнут своими плавниками,
под солнце подставляя спины.
и от косы, где ты под солнцем
стучишь о волейбольный мячик,
до них рукой подать. песочный
волна размоет замок, значит,
всё так расчётливо непрочно,
так просто и неразрешимо,
и всю неделю эта россыпь
песка на ковриках машины.

ззз.ной…
напишешь – дождь, добавишь – обложной.
внимательное чтение – контексты,
ты знаешь, послезавтра выходной:
всё в азии… да, с сыном и женой
любимой, утром кофе и конфета.
как ты не говори с утра - халва -
не станет слаще, ну, и, слава Богу.
стада с обочин спрятались в хлева,
и дождь всё льёт, и кончится едваль,
но кончится, понятно - по-любому.
ну, а пока, с проворством черепах
по лужам брюхом в залитых низинах
плывут машины, и не исчерпать
небесных вод, стихии, и запас
терпенья: т.е., чавкаем резиной
в кильватере - форсируем поток.
похоже, это sequel  - фарс о Ное.
не видно стопов - впереди тупят,
и даром то, что дождь стеной - потоп.
июль продлится вездесущим зноем.

kite.арсис…
не испытав катарсис от денег или дел,
дружок, давай кататься на борде по воде
под сумасшедшим змеем в оранжевых трусах,
а если не сумеем, то будем падать: ах!

радио монголия…
без GPSa по проспектам конников
послать коней в задумчивый галоп.
как белый шум на радио монголия,
цветут каштаны и почти светло
в усталом небе, крышами очерченном.
припарковаться к скверу у коня
на площади Советов, где Вучетич
так натурально на дыбы поднял
его под этим бронзовым будёновцем -
ну, не танцор он, как тут не гляди.
скамейка сквера, эта ночь бездонная,
и лучшее - сейчас – не впереди.

гто…
                будь готов…

label этого дня, как пионерский значок –
горит костром, и ты в нём всегда готов.
даже, когда знаешь, что ты не при чём,
то кто?
помнишь, из детства,- честное слово дать,
и так смешно, по недоразуменью встав,
д`о ночи, даже если зажглась звезда,
не покидать поста.
ты говоришь, что твоё кредо – всегда,
ну, или – никогда, как будто псу
под хвост. и остаётся лишь ждать -
не суть.
и над холмами этот стальной окоём
неба, и день бежит, как глоток.
и что?  ты ежедневно сдаёшь
ГТО.

жёлтая дорожно-строительная техника…
наполни содержанием слова
и воздухом судьбу - её горенье,
и выйди на обочине: асфальт,
дорожный грейдер.
как будто всё осточертело и
осточертело каждое – отдельно.
ты в чистом поле, точно у черты,
тандемный
каток, укладчик. что ни говори,
здесь выходить смешно и неудобно.
холодный ветер - yellow submarine -
уснувший канареечный бульдозер.

хорошо задвинутые стулья…
                Ветер, ветер –
                На всём божьем свете…
                А. Блок

в ботинках на тонкой подошве
и в этом раскрытом плаще
ты всё принимаешь как должно –
как будто в порядке вещей.
так дует, так зябко до этих
мурашек на бледных руках,
все ветер и ветер, и ветер –
на всём божьем свете, пока,
ну, там не подхватишь простуду –
не вылечишься коньяком.
и, если зашла речь о стульях,-
задвинуты так глубоко.

инвентаризация зимы…
казалось, что ещё ждать от зимы?
пахнет весной, волнением - подишь ты -
последний снег как будто взят взаймы
и тает как в карманах проходимца.
проснёшься ночью и до четырёх
не хочешь спать, нанизывая жемчуг
на ветра нить, все зная наперед
как Отче наш, до головокруженья.
казалось, что ещё ждать, но душа
так странно ожидает снегопада.
наденешь плащ, перчатки, тонкий шарф
и выйдешь из подъезда нараспашку.

intuitio…
ангел, не возбуждает глагол – to be.
лучше валять дурака, только так серьёзно:
с канта переднего н`а гору - всё отбить,
увидеть звёзды.
выключить CD-changer: ночь, тишина,
шорох резины, двигатель, и по небу
tangere - такая пристальная луна -
свет панели.
это мой образ жизни - немодный brand,
точно тавро на коже – ну, кроме шуток,
ты так серьезно читаешь весь этот бред,
что я пишу.

штучки…
                и опоясал тебя виссоном,
                и покрыл тебя шелковым покрывалом…
                Иезекииль  XVI, 10

ожиданья шёлковые штучки –
sericus – полотна из Китая.
длинных шахмат точка, запятая -
партия не начата, подспудно
расставляем чёрные фигуры:
белый ферзь за пешкой - позади,
точно ангел за плечом, как будто
правил нет. -ты белыми?
ходи.

карамель…
этот ангел карамельный с детской ёлки новогодней
так посмотрит - неумело и изменится погода.
он свои раскинет крылья и как снегопад начнётся
так внезапно и открыто, неожиданно и снова.
этой раннею весною в этом обалдевшем марте
он напишет два-три слова - и не много, и не мало -
бессюжетно, как в рассказе, даже может быть предвзято,
и во мне заполнит пазл странным карамельным взглядом.

без слов…
устала голова от сердца -
кружится снег, шуршит винилом.
подъезд на ключ запрут соседи,
и ключ бороздкою волнистой
никак не попадает в прорезь
обычной скважины замочной.
устало сердце от мороки
рассудка нынешней зимой.
и в темном тычешься парадном,
подсвечивая мобильным дверь,
и, если говорить по-правде,
то лучше уж молчать - поверь.

2009…

Числа…

4. 33…
играя слов задумчивою вязью,
прозрачной сутью их упившись в лоск,
поймешь - казалось, их, как грязи –
нет слов.
и ветра за стеклом косноязычье -
тобой случайно выбранный мутизм
всего лишь провокация – наживка,
мутит.
ведь знаешь, умывальников молчальник -
мычащих -ммм молчалок командир,
в прореху эту - в немоту отчалишь
один.

John Cage '4.33' ©

3, 14…
                Маркиза вышла в пять… где я читал это?
                Х. Кортасар

' и лишь бы в другие страны на больших пароходах…'
  Dorling Kindersley6 виды, впечатления, места.
  хитроумным идальго – странным доном кихотом,
  наконец-то, скитаться и искать перестав,
  лишь бы увлечься чем-нибудь - некоей филией
  безразлично к чему и к кому. знаешь, здесь
  как на «Глории Н.» в трюмах под ватерлинией
  носороги и сербы - 3,14 здец.

69…
мы с тобою развязки дорог –
сообщающиеся сосуды –
можем, словно вагоны метро,
быть повсюду.
и, как будто всего сисадмин,
напророченный Даниилом,
в срок на 69 седмин
так наивно
мы крест на крест свернёмся в клубок,
и, пока мой язык не устанет,
я бы мог говорить - я бы мог -
но достало.

Е-2…
                Как провожают пароходы?
                Совсем не так, как поезда.
                К. Ваншенкин

едва начавшись, каждый Божий день
отчаливает двухтрубным origami:
целует в щёку, спешно убегает,
пока-пока прощально погудев.
и ты, подставив и поцеловав,
уходишь как-то так - по-дилетантски.
прощаешься до вечера, оставшись,
на том же самом поле – на Е-2.

Т-9…
                Мне с тобою пьяным весело –
                Смысла нет в твоих рассказах…
                А. Ахматова

беседовать с собой в Т-9
наивно и интуитивно
безукоризненным тандемом,
уставшим, как кариатида,
так бережно и неумело
держать бессмысленную тяжесть
бегущих облаков по небу –
теней под ними вслед летящих.
непредсказуемо, как если бы
бак заливать на 'ТНК'.
и мне с тобой – нетрезвой – весело:
ты как?

2х2…
' время застыло в солнечной дали и не течёт…
  где мечтали мечты и желанья желали ', где ещё
  клеили трамвайных билетов облатки на языки.
  знаешь, так классно жизнь транжирить на пустяки.
  ты говоришь: ложь правдива, а жизнь тщетна,
  боль приятна, сложное просто, а банальное,
  иногда, так неординарно, как 2х2.
  знаешь, ночью приятно просто войти в трамвай.
  он будет пустой - разбрасывать стразы из-под дуги,
  будет звенеть на поворотах маршрутам другим.
  можно допить пряный до одури вечер до конца,
  и ехать до самой конечной - ну, там… до кольца.


море волнуется…
                море волнуется - раз…

привычное отсутствие зимы:
вместо плаща наденешь ритуально
пальто. вороны, в небо взмыв,
замрут на стёртых воздуха пуантах
и, нечленораздельно прокричав,
вернутся снова на нагие ветви.
и всё пойдёт, как водится – сейчас -
как в гололёд, теряя равновесие.

Arthouse…

ab ovo…
всё начинается нечаянно -
ab ovo - с чистого листа
так безрассудно, как случайный
секс, как будто переспал
вот с этой ночью, и эмоций
небрежно брошенных у ног
одежда. знаешь, всё возможно
и сразу же обречено.
и засыпаешь лишь под утро –
очинены карандаши,
когда на заспанные улицы
выходят дворники души.

arthouse…
и утро, словно спазм сознания,
до суррогатной чашки кофе -
слегка надуманный сценарий
на жизнь обычную похожий.
возможно, это неуверенность -
наощупь надевать одежду,
и не хватает достоверности
такой бессмысленной и детской.

рефлексия…
взломаешь password ящика пандоры –
туман, стада пасутся у обочин,
как тысячу лет назад, но, по-любому,
всё кончится.
и на стоянке где-нибудь в Мин-Водах
уснут машины, сбившиеся в стадо,
где ты свою среди других сегодня
оставил.
а утром борт отправится на Франкфурт -
в соседних креслах улетаем вместе
по расписанью: вроде, всё в порядке -
из Шереметьево.

drive…
немного нервная езда -
такой раз.drive с самим собою:
сегодня больше чем всегда,
сегодня
всё как-то наперекосяк
над этой трассой М-4
нависли тучи на сносях
почти что.
и дождь сплошною полосой
разметкою неадекватной
линует вёрсты по косой
асфальта.

запах шипра…
у моря терпкий запах шипра,
на коже пальцев хвойный оттиск
купаний, солнце шелушится,
и отпуска
усталость точно послевкусие.
всего через неделю осень -
такое скверное предчувствие
у гладиолусов.
и, значит, лето на излёте
с ознобом лёгким от загара
уходит тривиальным лотом
задаром.

насквозь…
не придавать значения словам,
и в деку зарядить industrial хаус,
чуть патетичным быть - не предавать,
ну, или с поцелуем - с потрохами.
безмолвная июльская жара,
безумолчные летние цикады,
стрекочущие с ночи до утра…
но ты не замечаешь – привыкаешь -
продлятся лишь до завтра… до дождя.
и, знаешь, дождь идёт вторые сутки,
и, знаешь, дождь идёт, не проходя,
так туц-туц-туц идет - так безрассудно.
и можно не гонять авто на мойку,
гибискусы в саду не поливать,
насквозь промокнуть и, понятно, можно
не придавать значения словам.

след в след…
редкая птица не долетит до середины Днепра –
так что летать становится просто скучно.
вот ты и слушаешь по FM вечное трам-парам,
напоминающее пение часов с кукушкой,
читаешь беллетристику, покупаешь билет
на самолёт - финал футбольного euro,
ходишь сам за собой след в след,
след в след - пристально, пока не надоело.

2007…
Махаон. жизнеописание…

uрgrade…
быть куколкой - немного больше,
чем просто куколкой, чем просто…
догадываться об этой боли
интуитивно и подробно,
что, как всегда, пребудут ложью
произнесённые слова -
об этом ужасе холодном -
пыльцою воздух целовать.


лететь…
лететь к дождю, наигрывая - брио -
на клавишах игрушечной октавы,
беспечно стать участником корриды,
как дилетант, принять исход летальный.
лететь к огню - на детском пианино
собачий вальс фальшиво барабанить,
лететь к нему, и, может быть, помимо
него. это было бы забавно.

бронза…
неслышно бабочки порхают,
мурашки бегают по коже,
как энтомолог задыхаюсь
от этих нежных насекомых.
мерцают так неосторожно
чешуекрылые стрекозы -
здесь маленькая смерть возможна,
и так обычно жизнь проходит.
пыльцой как патиною бронза
покрыты кончики на пальцах -
дотронься до меня, дотронься,
булавкою во мне останься.



мотивация…
ранним утром, опорожняя желудок,
думаешь: сколько же в тебе дряни.
жизнь продолжается как-то лубочно,
немного картонно, как диорама
троянской войны, остановленная
на Гектора смерти дурацком стоп-кадре.
я не люблю тебя - такая новость -
буднично: без потому что и так как.
следовательно, становится бессмысленным
к колеснице привязывать голени.
так… ради красивого диафрагмирования
пыли картинки, и не более.



Давид и Голиаф…
7-46… пощёчины мяча
асфальтовой площадке баскетбольной:
отскок, полёт - привычная работа -
он так оранжев в этот ранний час.
опять в дугу упрямого кольца
попав по траектории нелепой:
подбор, на майке номер… без лица,
спиной к щиту… с претензией балета
dribbling и отскоки между ног,
кроссовок стёртых, петли вышивая.
прекрасные понты – бросок – смешно,
как будто в лузу, тщетно добиванье.
чем дальше от площадки, стук о щит
тем глуше и уже почти невнятен.
подробностями утро наполняя,
день выпущен Давидом из пращи.


Пигмалион…
хоть колкостей наговори мне -
шарахнись в сторону с испугу,
хоть поцелуй меня как в грипп
ты пробуешь температуру,
мне страсти не переиначить:
я вновь раскрыт нутром троянским,
как вывернутый наизнанку
с поднятой крышкою рояль.
пускай пригубливаю нежадно
науки нежной логопедом -
как встарь, пигмиллионным жаром
к любви расковываю галере.

***
ночь - меня отвезет под дождем
гастербайтер, спросивший дорогу
трижды, таджикским хароном
с новой опцией, мол, подождет.
по наитию и наобум,
поминутно примериваясь к карте,
по проспекту, затем эстакаде…
и не дорого - медный обол.
задний вид отражается в зеркале,
светофор, но не первый, второй:
не дороже поездки в метро,
точно зная тарифы подземки,
до гостиницы, где в пустоту
провалюсь, на звонки не ответив,
чуть не трезв, от того-то, наверно,
металлический привкус во рту.


Хобби.ты…

1. Таксидермия…
одень на манекены яблонь
тумана матовую кожу.
без разницы кто: ты бы… я бы
декабрь на зиму не похожий
нарёк словами - pandemia
названий - горе от ума.
и в мастерской таксидермиста
такая теплая зима.

2. a.motional…
                создаешь коллекцию некормленых бумерангов
                для отпугивания синиц…
                Т. Комарова

библиофилия, как собирание коллекционных эмоций -
чьи-то друзья - эти пыльные сборища из виртуальных самумов.
bella… беллетристика квалифицированно снова имеет мой мозг.
милая, чтож ты каталогизируешь этих залюбленных мумий?
так алфавитно и так тематически, точно по вызову девок,
всепоглощающих время, как Хронос, и говорящих: amore.
я не хочу никакого чтения, никакого секса ни за какие деньги -
будем писать стихи, заниматься любовью, просто пойдём домой.

3. от перемены мест…
дни как обрывки sms,
как негативы фотоснимков,
стремление к перемене мест,
где так же трудносохранимы
сны впечатлений, странный смысл
на амальгаме серебристой.
…на цыпочках уходим мы
не попрощавшись - по-английски.

4. Коллекционер…
ты любишь тихую охоту
и ловишь на блесну мгновенья –
они в забвенье не уходят
и умирают откровенно.
как будто бабочки в сафьяне,
пришпилены в фотоархиве –
всё это – хобби.ты, боязни -
той жизни фобии… дух`и.
так на песке лежат остовы
судов, а море отступило.
- куплю правдивые истории -
стихи из личной переписки.

улыбаться…
будем до ночи бродить, никогда не спать – забавно.
будем души бередить и беспечно улыбаться,
целовать напропалую в губы девочку-Пьеро,
выпивать коньяк и водку после первой по второй
без закуски - трали-вали - под дождём гулять без зонта,
по билетам тривиально уезжать за горизонты.
будем плакать, где печально, и смеяться, где смешно,
и любить – легко, случайно, безрассудно - всё равно.

подробности…
так просто осень перевалит
за рубикон - за половину.
устав от солнечной бравады,
в календарях мы передвинем
на лентах красные курсоры –
начнется третья декада
у октября - усталым солнцем
мы согреваемся покамест.
но к ночи заморозки – стёкла
заиндевеют на стоянках,
под сливами у водостоков
лёд глянцевый и настоящий,
и хочется надеть перчатки,
согреться растворимым кофе,
и всё в подробностях мельчайших
прожить и невзначай запомнить.

пространство остывает…
пространство остывает – мелочи
рассыпаны на дне рассудка,
чтобы вернуться, и, умеючи,
все собраны как медь, по сути,
чтобы никогда не возвращаться…
но мы брутальные, как Улиссы,
вернёмся всё же, а сейчас
пространство остывает – улица.


по умолчанию…
               
на окраине европы - где-то в предместьях азии
ждёт заполнения в салоне ящик перчаточный.
холодно утром - осень сегодня - разве?
по умолчанию.
лист поднимается, как чей-то бумажный змей
в небо, как на бечёвке ангел, трусит отчаянно
страсти полёта - легче лететь к земле.
по умолчанию.
он так бескровно падает c сеткой вен
в технике guilloche. в душ`е даже случайно
я не храню старых карт америки… ну, одну-две.
по умолчанию.

турбулентность…
знаешь, это просто турбулентность - ничего личного.
над текущей веками Камой, из предгорий уральских, из Перми
лететь, провоцировать эмоции, становиться ближе -
в райдерском блендере микшировать твой и мой мир.
в этой болтанке чувств - лёгкой дрожи -
получать завтрак: чай со сливками и т.д.
как в водоразделе рек, прямо здесь: ближе, дороже,
необычайно просто сейчас возвращаться к тебе.
привыкать к твоему молчанию - ms лаконичным,
летящим над страной к месту, не разбирая дорог.
знаешь, это просто турбулентность - ничего личного:
неба волнение - такая странная дрожь.

Оттенки сангины…

на тему andante…
день темперирован в hard-core:
ванильным Бахом, клубным Шнитке.
а ты с монеткой за щекой
с такой амикошонской миной
идешь, оставив все надежды,
как, впрочем, всяк сюда входящий.
и facecontrol какой-то детский -
ну, то есть самый настоящий.





ремни безопасности…
ни форм, ни крыльев - хочется летать
над бальных дней зеркальными полами.
какая сила и какая слабость
весь этот mix… вся эта маета.
ни форм, ни крыльев, и такая дрянь
полётов с сохранением расстояний,
ведь всё, что нужно,- просто оставаться,
двойной espresso с самого утра.
но автомат коробки всё равно
задумается и порвёт пространство.
ни форм, ни крыльев, и немного странно
начать себя пристёгивать ремнём.

как отрезав…
через весь город на перекладных
во Внуково к отлёту возвращаться
в затакте дня. и присно, и отныне,
уже не здесь – ещё не там… отчасти.
в межвременье: на трапе у борт`а,
в прокрустовом авиационном кресле -
уже не здесь, хотя ещё не там,
мобильник отключив, ну, как отрезав.

Стихи.и…

1. Демон…
разучиться летать, любить, ездить на велосипеде,
на открытой веранде кафе остывать, как зола
на жаровне, за столиком кутаться пледом,
тормозить на банальном вопросе - ну, там,- как дела?
как на пепел, смотреть на окрестности с грустью нездешней
и легко эту местность – как мысли о смерти – принять.
допивая бокал Шардоне, счёт спросить, и, как деньги,
этот день так же запросто, мелочь не взяв, разменять.

2. Виолончель…
поставь стопу на лыжный вензель,
на дышащий как кожа наст -
в движении обыкновенном
струной напряжена спина.
когда душа как на качелях
скользит, на воздух опершись,
её бока виолончельны,
и в ней хоть музыку пиши.

3. Мемуары…
пройди по ней, умой ею руки,
добавь в Connemara лёд –
…праведников нет - быть им такая мука -
в блогах записывал Лот.
ведь всё, начинаясь как странный блокбастер,
закончится как эпизод.
сегодня на meteo.ru - так… забавно -
потоп. n.b. - взять зонт.




пустое место…
читать газеты из пустых полос
и на обиды отвечать,- пустое.
души пустое место - просто плоть,
но так просторно.
как вымерло всё ночью в городке:
идти из гаражей - спешить не стоит.
всё решено уже – всё налегке,
но так просторно.
и ниша, что не занята в тебе,
и ночь, где ты идешь под облаками,
бегущими по выселкам небес,
всегда вакантны.



модальные глаголы…
вечер, как способ преодоления скепсиса
посредством алкоголя модальных глаголов.
так, говоришь, их 11, mein herz,
как под килтами шотландскими истинно голых –
этих друзей промоушена… в вине японские вишни…
когда жизнь становится немножко приторной,
понимаешь, что будешь уходить, видимо,
по-королевски - голым и слегка небритым.



прощание…
май… этой ночью выпал снег –
затея вобщем-то пустая,
и никакого смысла нет
лететь, одновременно тая.
побыть на черепице крыш,
на желобах и водостоках
совсем чуть-чуть и сразу вдрызг
на лобовых растаять стёклах.
ну, так… нелепица - небо
сквозь сито снег ознобом сеет.
зима прощается с тобой
холодным поцелуем в сердце.

* * *
по Северной и Красной в мекку
ночи - ею пролитый визин…
лезгинки в полоумной деке
фантасмагория. - вези.
не спится, и в такси полночном
с возницей странность vis-a-vis,
охрипшей рации подстрочник –
фантасмагория. - вези.
куда-нибудь - хоть на кулички
от межсезонья вёсен, зим.
- так говоришь, что путь не близкий…
shit… я не тороплюсь… вези.

* * *
ночное тишины затмение -
пустяк провинции, привычка
к уединению, заметьте,
к уединению в кавычках.
когда весь день пробаландрасил,
забыв нарочно о свидание,
неловко так роняешь - здрасьте -
как самый преданный предатель.
а тишины ночной остаток
как слов удача у заики -
его риторика пустая
так целомудренно взаимна.

* * *
пахнет мандаринами и праздный
привкус на губах вина сухого.
хорошо, что так не сладко: 'здравствуй,
грусть моя' – любви моей осколок.
жизнь так продолжается внезапно
как грехопаденье снега с неба –
пальцы рук, неуловимый запах
мандаринов, нежное раненье.
монитор к утру строки не сводит
и без кофе чашка пустотела,-
значит, не заснуть уже сегодня
мне в шотландской юбке полотенца.

туман…

1. геометрия тишины…
  день наобум уходит в молоко
  тумана и на ощупь обретает
  себя: так ясно всё – недалеко,
  забавно, близоруко и брутально.
  таинственный секрет полишинеля
  и серого мышиного сукна
  Акакия Акакиевича шинель…
  - пошли домой. а дальше – тишина.

2. man.too…
тумана странное манту –
как провокация озноба,
и можно переименовывать
опять всю эту маету.
но так наивно называть
всё то, что названо вначале,
и снова тишина случайно,
как пазл, сложится в слова.

3. Целеполагание…
любить ноябрьские туманы -
такая странная напасть,
когда аквариум трамвая
в свой парк старается попасть.
искать высокие стаканы,
вино пригубливать едва,
читать с вниманием гурмана
орфографический словарь.
понять, что запах Оджалеши
слегка напоминает смерть;
и, ни о чем не сожалея,
на завтра снова жить суметь.

сумерки…
время между собакой и волком –
синильный синдром суток:
можно пить саке тёплую воду,
разбавляя ночью дневную сушь
и сутолоку межвременьем,
как письмом между строк,
оолонгом с хризантемой мигрень…
бокалом коньяка в кровь
цитрамон… этакое цитры re…
минисценция - сумерек a.more.
винтаж седины на шоколаде –
феро.mon.amie время суток течёт
как сука… чтобы её погладить,
нужно в пасть положить руку.

fish.сar…
плыву с малышом в океане тумана,
он дремлет с ногами на заднем сиденье.
для него я nemo – таинственный капитан,
он для меня – рыбка-клоун - маленький nemo.
наша красная в испарине субмарина
послушно не набирает, сбрасывает скорость,
ведь сзади спит мой малыш – уморился,
да и, кроме того, он не пристёгнут.
сегодня мы с ним просто катаемся,
я убавляю звук деки: тише, тише.
он называет это авто красавицей,
а себя крошечкой - вот такая фишка.

не раньше, чем поздно…
обрадоваться по-детски, выбив strike -
профукать всё, кайфуя от процесса.
так… бюргерство - нелепая игра –
уступка прав по договору цессии.
ну, хочешь, мы с тобой пойдем в кино,
в конце напишут – end, и - exit после.
всё как всегда, всё, как заведено
под звёздами, не раньше и не позже.

гололёд…
с этой полоумной терпсихорой,
в этот сумасшедший гололед -
неуклюжей в гаражи походкой,
и в авто бессмысленный полёт.
танец снега - пауза и красный:
гол забить в последние врата
рано, хоть совсем не страшно
будет эту вечность коротать.

plie…
нет в творчестве определенья возраста
нежного, деления на рожь или плевелы.
поэзия – лишь ощущение воздуха -
способности к полёту… grand plie.
когда на перекрёстке длинный красный,
твоё авто свой 95-й ест,
в нём жажда поглощения пространства
мимо нейтральной, словно grand plie.
так в это небо 'звёзды зажигалка
сей тёмной ночью' весело плюёт.
а жизни соль - soul… её загадка
в том, что она лишь только grand plie.

Скрытое в листве…

немое кино…
сегодня день монохромней немого кино -
на цианистом сером дождя маргиналии –
у неслышных эмоций двойное дно
и субтитры, описывающие цунами.
утром, забыв о перфекционизме,
думаю, что сегодня именно тот
единственный день единственной жизни
до последнего вычисленного от запятой
знака числа пи, до утраты иллюзий,
когда утро просроченной ночью проявлено,
точно страстной и молчаливой эмульсией
наступающего настоящего.



стишки…
стежки шва по рассечённой коже –
не больно, как под местной анестезией.
когда пишешь, это немного похоже
на дерево без листвы, одетое по-зимнему
в воздух. ничего в листве не скрыто -
слова входят в лузы как в бильярде,
но ты не креатор, а, скорее, ритор,
и это так понятно, что даже банально.

2006…
Состояния…

1. Декантация…
спортзалом выходных анабиоз
лечить и, заряжая 'Ленинград'
в деку, прослушиванием идиом
за треком трек легальный андеграунд
листать, найти один удачный трек -
написан для рингтонов - только тема
в развитии, лаконичнее тире
между рождением и смертью тела
на мраморной плите, между двух дат.
что может быть забавней - эпатажней?
так может скинуть на звонок? да, нет -
пожалуй, лучше всё как есть оставить.
так странно - начинаешь понимать,
что праздники приносят лишь усталость.
счастливое мгновение, твою мать,
а в мышцах боль - так это декантация.

2. Слабость…
сухое как песок вино вины –
неясный словно пыль на дне сосуда
осадок: как же мы слабы, увы,
что от мигрени запросто пасуем.
и эта жизнь над пропастью во ржи
с бездомным небом, если ляжешь навзничь,
ночной полет над пропастью во лжи,
секрет полишинеля и незнанье.
тахикардией убыстряя ритм,
на чай меняем кофе растворимый,
ну, а дороги все ведут не в Рим,
а в Антиохию и, как ни странно, мимо.

3. Ревность…
как будто крутишь радио настройку –
винила шорох так полифоничен –
за треском треск на пустоте панической
вновь аутодафе себе устроив.
за треком трек, мельком листая список,
поняв, что легче выбросить, чем выбрать
ты видишь EXIT, но не видишь выход,
в окно авто выстреливая диском.
за трёпом трёп, сбивая всех со следа,
бредешь себе, из кресла не вставая,
с такою донкихотствующей отвагой,
в таком печальном образе нелепом.
семерка, тройка, туз - болезнь, азартность;
уж за полночь… ведешь игру за дверью
с той женщиной, которой ты не веришь,
с такими изумрудными глазами.

4. Волнение…
негаданно нежданный непокой -
пирамидальных тополей линейность –
уколы их в пергаментное небо,
озноб листвы, дрожания укор -
неслышный шелест, пауза, затакт,
как кальки из узоров папиллярных,
ночное небо и стволов пилястры,
точно немых гобоев маета.
все сбудется, чему быть суждено,
по замыслу и недоразумению -
ну, а струны вибрирующей волнение -
так это ожидания вино.

ножницы…
спуститься с котурнов и не копирайтить -
нарезать купюр – два конца, два кольца.
снять швы с многоточий - ну, может, не сразу,
отмерив семь раз, все, что есть, до конца.
упасть в эти горы, где воздух разрежен,
согреться глинтвейном и без дураков
постричь чёлку пони и выкроить время
для жизни и связанных с ней пустяков.

поверхность…
лежу на диванах – этих чудовищах -
пишу шахнаме, собираю в дастаны.
поверхностность слов только тем и удобна,
что проще забыть, если очень достанет.
мне быть аморальным - морализировать?
я партии шахматной в жизни не выиграл -
считаю дирхемы и ночью предзимней
коней провожаю в туманные выгоны.
как Улиссом лук при отплытье оставленный,
ты ждешь его рук тетивой позвоночника
и ткёшь как арахна поэзии саван,
и вновь распускаешь декабрьской ночью.
итак, льют дожди над твоим полустанком,
и осень никак не уступит зиме -
идут электрички… дожди над итакой,
а ты мне записываешь шахнаме.

ta-x-I…
                О любви говорить мне вредно.
                Поговорим об автомобилях.
                Грустно ездить на такси!
                В.Шкловский
ataxia мыслей – таксидермия чувств…
созвонюсь, чтобы встретили у аэропорта.
напишу письмо вани жукова, прилечу,
или хотя бы сброшу цифровое фото
в формате jpg. на нём будут горы -
ледник семёрка, заезженный.снеженный Чегет.
cara, как там у вас с погодой?
как чувствует себя команданте че?
у нас просто броуновское смешенье сезонов.
зима – лето… безумный модельный ряд.
какой-то конец света - зелёные газоны
травы, и всё это в конце ноября.
эмансипация - нервно курят таксистки
со спиной как на подиуме. так же дожди идут
модельной походкой через небесное сито.
знаешь, зимы не будет в этом году.

тайм-аут…

х о х
х о
о х о

fart…
                …нам не следует бояться.
                "О правильном разрешении
                противоречий внутри народа"
                (27.02.57 ) Мао Цзе-Дун

когда ума полна палата –
храпят здесь, стонут или пукают,
всё это пауза, х-фактор:
фарт, междометие, распутье.
а я всё мудрствую лукаво,
опровергаю смысл пространства –
выбрасываю свои лекала –
перебираюсь в мухосрански,
записываю в цитатник мао,
что …нам не следует бояться,
пью кофе с молоком тумана,
соединяю инь и янь.
на землю ангелы опустятся,
заедут на пит-стопы в боксы…
всё это пауза - распутица -
под Богом.


снегом медленным лечь…
снегом медленным падать на траву декабря,
на ветвях налипая, провода серебря.
жёлтых левиафанов бел троллейбусный парк –
снегом медленным падать в свете утренних фар.
лечь под ноги прохожих снегом, взятым взаймы.
знаешь, это похоже на начало зимы.
снегом медленным падать, никуда не спеша -
на замерзшие пальцы, согревая, дышать.
бесшабашной походкой выйти в этот балет
снегопада и - хочешь -  снегом медленным лечь.

с.уши….
уши любимой женщины на свет прозрачные как пергамент –
такая бумага, на которой неудобно писать слова.
слова – снег души – poor.га в технике оригами,
а уши… их можно сжимать пальцами, целовать.
они замирают в движение как шёлковые улитки,
воспринимают только шёпот, живут по закону omerta,
когда им бережно делаешь больно, им не хочется шевелиться
до момента так называемой маленькой смерти.

забавно…
в глазах гламурные потёмкинские деревни –
погано как от пропаганды на одноимённом броненосце:
потёмки - к самому себе беспомощная ревность -
узнавай обо мне не от эйзенштейна, а через новости.
no comments, no problems - не прислоняться -
похоже на содержимое гостиничного минибара:
бар.окко… в этих миньонах послевкусие так невнятно,
как в зеркале отражение глаз, так… за-е-бавно.

ослепнуть, бежать, любить…
ландшафт был ординарен точно жизнь,
как роговицы моментальный слепок,
но, от чего ж так хочется, скажи -
ослепнуть.
сквозь окна начинался ночи вальс –
закат ноябрьский, как балет Бежара,
был алогичен, холоден, но звал
бежать.
он комнату теплом осенним ранил –
посуду, мебель, весь привычный быт,
и было нерентабельно, как раньше -
любить.

так легло…
чистый лист не открыт и не н`ачат,
словно от снегопада бело -
ты не знала слов, и это значит -
так легло.
эти встречи и эти прощанья –
так легко или так тяжело,
точно raider, тебя поглащающий…
так легло.
так, как будто гадала на Святки
на любовь или на не любовь,
а как всё это будет - не важно -
так легло.

возьми меня за руку…
убегаю - возьми меня за руку -
по колено проваливаясь в снег,
всё как прежде – смешно и азартно,
и как прежде ты нравишься мне.
ну, давай поиграем, как в детстве:
слепим бабу - закатим снежки.
я нарочно теплее оденусь,
знаешь, мне простывать не с руки.
видишь, там живут люди, над крышей
поднимается дым из трубы.
ну, возьми меня за руку, слышишь,
чтобы нам ничего не забыть.

Reskribire…

de aqui en adelante…
заполняет пустоты субботы
дневная невыбритость щёк
перманентно.
па - полёты -
ощущение процесса ещё
до момента.
метро-готика, ретро-сексуалы,
пон-ты…
нитью в ушко игольное,
расстёгивая молнию у писсуара:
я-ты. место-имения -
мехико или лас-вегас,
индия или китай?
на краю ойкумены
даже воды волги
текут от фотоэлемента -
руки чисты… ты умеешь летать.

когда внезапно к нам придёт зима…
по всем абсурдным, как любовь, приметам
нам всем придется рыбий мех снимать –
мы даже оглянуться не сумеем,
когда внезапно к нам придёт зима.
начнется слякоть или же морозы,
подушно стужа станет дань взимать,
и мы волненья своего не скроем,
когда внезапно к нам придёт зима.
привычно холод сделает работу –
он свяжет все деревья и дома,
но мы ведь не уступим ни на йоту,
когда внезапно к нам придёт зима.
лишь поздней ночью снегопад сумеет
все доверху заполнить закрома,
а мы другими станем без сомненья,
когда внезапно к нам придёт зима.


миграции…
по им одним известным обстоятельствам,
или без них - ну, просто захотелось,
они, когда назначено, появятся -
лицом к смятенью.
по правилам полетов и посадок
они пройдут в портах через детектор,
как снегопад, нежданно и предстанут -
лицом к смятенью.
поэтому и спрашивать не надо:
когда? ты всей душой, как кожей тела,
почувствуешь, перед тобой твой ангел -
лицом к смятенью.


азбука Брейля…
между небом и нервами рельсов
как Тенберкен, уехав в Тибет,
многоточиями - азбукой Брейля
я себя отцифрую тебе.
этот воздух так чист и разрежен,
что его можно не вычитать –
многоточиями – азбукой Брейля
ты меня про себя прочитай.


et cetera…
лечить свою хандру, et ceterа
под ножницами опытной Далилы –
так достоверен, что внушает страх,
её диплом конвенции стилистов.
лечить хандру, повязкой бинтовать,
как корпией, из тех листов бумажных,
в которых буквы собраны в слова,
и порваны тобой крест на крест дважды.
лечить… ночной ездой и тратой денег
на ветер, сквозняком лечить дорожным,
звучаньем лютни из машинной деки
и полусладким красным - Хванчкарой.
лечить play-off - игрою NBA,
убить хандру и время у экрана.
…а, может быть, не расставаться с ней -
с хандрой… оставить так - et cetera.


аксиома…
по дороге куда-то на северо-запад
проверяю ноутбук и мобильный баланс –
осень вышла из тени, как будто внезапно
дождалась.
аксиомой в рассветном органзы тумане,
отвернувшись виолончельной спиной,
как на мейл, пришла осень – она, понимаю,
эксклюзивно со мной.
и на всей этой трассы четырёхполосной
протяженности вот уже несколько дней
обнаженным гудроном, движеньем насквозь
эта осень во мне.


белое на белом…
в моем полушарии дождь. что же делать?
мои клетки белые, но, знаешь, я не хожу -
только езжу - бизнес… как будто цейтнот,
но это, если поверхностно. ночь:
на удаленной тобой… офтальмологом…
роговице глаза, сетчатке остались мои
отпечатки босыми ступнями по этим
дощатым библейским причалам, по пляжам
песчаным, печалям… пределам, как белое
на ослепительно, кипельно белом. ты знаешь,
я ничего не читаю, даже титры. затея пустая,
кроме тебя… в последнюю ночь сентября.

не танцевать…
в этом есть логика – не танцевать на паркете.
в пробке по-идиотски ритмично мигают стопы.
блики зрачков галогенок во встречном потоке:
с кем ты?
к ночи теплом поцелуев асфальт остывает.
обувь салфеткой протрешь - мягкий запах алоэ.
вместо рингтонов стандартный звонок: да, алло…
это не важно.
ночь - в лужи смотрится ливнем набрякшее небо,
на тротуарах каштаны в бордюров огранке –
голени выше ладонь обжигает кора:
maybe.

per motive da sanita…
               
твой панцирь из муранского стекла -
он выдохнут как на одном дыханье
дожей, дождей, молчания, стихо -
сложения, esse c ментолом и духами
пахнет, он прозрачен и текуч
как плазма, нестабилен как контексты,
он цвета алой крови, цвета туч,
за скобки тела вынесен, за стены,
чешуйчатым украшен гребешком
тритонов, их алмазными хвостами.
- себе мой панцирь хочешь? – так легко,
так безрассудно он тобой оставлен.

и даже ночью дождь…
    и даже ночью дождь… по прихоти природы,
    и мойки Karcher прогорают в прах,
    и на дворе такое бездорожье
    окрест, что впору вспомнить леера
    и прочие названия оснастки
    из обихода катеров и яхт,
    что на страницах глянцевых журналов,
    их мнемозина шепчет мне моя.
    а я замерз, включил в салоне печку,
    дождь льет весь день как будто из ведра,
    раскрылась хлябь, и дворникам не легче -
    они с дождем справляются едва.

Движение…

1. от заполнения пустот…
от заполнения пустот
до поглощения пространства
лишь шаг между -прощай и –здравствуй,-
всего лишь шаг простой.
и вновь подсолнухи качать
с обочин будут головами -
от взгляда их до забывания
всего лишь поворот плеча.
закрой стекло, если продрог,
и надави педаль до пола…
всего лишь шаг, лишь только повод –
пройдет, и это все пройдет.

prime time…
абсолютно изменим prime time
произвольно, как нам захотелось –
даже осень меняет оттенки,
все в багрянец кругом закатав.
утром в сонной лощине дымы
вертикальны, как будто у Брейгеля,
в половодье тумана деревья
и асфальт ноздреватый как жмых.
я слегка приоткрою окно,
чтобы стекла не запотевали,
и за фурой, застряв в караване,
жду момент окончанья сплошной.
саундтрек к «Похитителям книг»
машинально заряженный в деку;
знаешь, здесь ничего не поделать –
можно только prime time изменить.

Окна, двери, витражи…
1. Окна…
здесь практически нет перспективы - повсюду дома –
окна смотрят друг другу в зрачки: трудно не примириться
с тем, что вечер невольно становится вауеристом,
ну, а цензором чьей-то морали ноябрьский туман.
прослонявшись весь день в полотенце, я снова пойму -
нет работы трудней, чем слегка затянувшийся праздник,
когда гул по брусчатке и эхо экранных парадов
за стеной не позволят остаться тебе одному.
караоке соседей – обычная к дате повинность –
вдохновляет одно – то, что праздников наперечет.
снова кофе в фарфоре дымится усталый зрачок,
оживает сверчок и опять запускает свой Windows.

2. Двери…
это бесперспективно как страдания юного Вертера -
иллюзорность выбора между escape или enter,
невозможно читать – скучно - время пускаешь на ветер
как в печать стандартный дневной договор оферты.
бокал с красным сухим в ладони отпотевает –
тебе кажется, это химия, только не важно
насколько взаимно или может быть безответно –
лишь атрофия чувств убивает медленно, но заведомо
метастазами битой компакта зеркальной поверхности,
молчанием как тщательно оцифрованным alterego.
послевкусие странной константой, стало быть, это -
то, что останется, то, что в осадке с надписью - EXIT.

3. Витражи…
эрекция между сном и бодрствованием -
затакт - самоидентификация собою -
пробелы в форматировании - сбоит -
сегодня среда или все-таки суббота?
из за гардин, откинутых створок по спине
сквозит - connect - такой нагой, точно ее нет.
просыпаюсь от движения, желания п`исать,
шепчу любимой женщине: спи.
свернувшись клубком, как ребенок всласть,
прячется от луча света и ласк,
поцелуя ушной раковины – дрожание глаз –
сквозь гардины ресниц ощущаю – light.

Серафим…
                у каждого из них по шести крыл;
                двумя закрывал каждый лицо свое,
                двумя закрывал ноги свои; и двумя летал…
                один… коснулся уст моих и сказал… грех…
                Ис.6: 1-6

этимология – контексты -
так знойно, что асфальт парит,
и, если мы не лгать хотели,
давай не будем говорить.
под кожей как от крыльев тесно,
но для полета только треть,
и, если мы не лгать хотели,
не будем в зеркало смотреть.
ведь, лишь подумав прикоснуться,
ты согрешишь… из уст в уста.
ну, не смотри в меня, не нужно,
осталось только переспать.
сарказм, разменянный на скепсис,
спасает нас едва – едва,
ведь то, о чем не лгать хотели,
не стоит даже называть.

* * *
                ибо вострубит… а мы изменимся…
                Пав. 1-е Коринфянам 15:52

от сплита холодно и fusion
по коже вызовет озноб;
джаз то вальсирует и вьюжит,
а то палит, как будто зной,
амоком: ультрафиолетом
и ностальгией пополам,-
эмоции, как скотч, приклеив,
и, как прозектора пила,
их взрезав… мы опять нагие,
как только в этот мир пришли:
вальпургиева ночь, погибель
или спасение души?
без комментариев событий,
как на канале Euronews,
я не выигрываю битву
за душу грешную свою.

 * * *
                ты взвешен на весах и найден легким…
                Даниил 5:27

не понимаю, что тебя заводит?
ведь заработал, заплатил налоги,
жена в постели слушает свой walkman,
ты взвешен на весах и найден легким.
и утром кофе крепкий и не сладкий,
еще не знойно - неба мягок лоскут,
и в личной жизни вроде все в порядке.
ты взвешен на весах и найден легким.
а полететь или пройти по водам?
так на душе какая-то неловкость,
хотя, казалось, мог бы быть довольным.
ты взвешен на весах и найден легким.

* * *
мы вновь сохраним изменения
не в тексте, а в сути самой,
и исподволь и незаметно
оттает, как поздней зимой.
она была смерти сильнее,
но все же хрупка, как стекло,
и исподволь и незаметно
поймем: отпустило, ушло.

* * *
читать с раскрытой наобум
страницы: глянец или Бродский?
с экрана хронофага сдуть
пыль на траву Лоран Гарроса,
следить за смэшем, отойти
на кухню за сбежавшим кофе
и, походя, в душе простить,
обжегшись, джезве снять с конфорки,
но в тот же самый странный миг
понять, что не стереть осадок:
как шелк комфортен конформизм,
и в этом прелесть и досада.

почему…
потому что транзитом мы здесь,
потому что разбросаны вещи,
потому что небесная жесть,
как белье после стирки трепещет,
потому что так было всегда,
и всегда было этого мало,
оловянно глядела вода
из заезженной ряби каналов,
потому что обратный билет
куплен был на открытую дату,
потому что особого нет
в этом смысла, и может быть даже
мы остались бы здесь насовсем
у мостов, площадей и соборов…
но всегда возвращаются все,
захватив впечатленья с собою.

контекст…
чай с малиновым вареньем,
мерлихлюндия под вечер –
все немного акварельно:
и не больше, и не меньше.
очевидно, закавычен
смысл, хоть может и без фальши –
ты ко мне совсем привыкла:
и не ближе, и не дальше.
так… пустяк – недоразумение,
и, смотря в каком контексте:
как в одной постели – вместе,
как в одной постели – тесно.

call…
на проводах высоковольтных линий
бесчисленны крылатые бекары -
в размытые небесные белила
они взлетают литерами каркать.
одними ими ведомой спиралью
в потоках восходящих вдохновенья
они все смыслы старые стирают
и делают осмысленным мгновенье.
когда по этой объездной по встречной
ты пропускаешь чувства сквозь воронку,
в алхимии стихосложенья вечной
всё так случайно, точно кал вороний.

I…
не будем расставлять все точки -
для воздуха оставим место -
над i наивные пустоты
как спины на пустых скамейках.
они сюда еще присядут
согреться на холодном солнце:
сквер, скверный дождик моросящий -
метеоцентра многоточие.

* * *
ночь в декабре походит на любовь–
не хочется из их постелей встать,
и тот же холод остается после.
лишь в машинальном утреннем бритье
ты узнаешь, что жить не перестал,
смывая с бритвы еженощный сор.

* * *
пишу тебе письмо, и это
неочевидное занятие
доносит мысли так невнятно
и оставляет без ответа.
хотя, я и не возражаю:
пусть все останется абстрактным,
как будто в театр зашли в антракте,
когда посуды дребезжание.
в душе как в комнате просторной
везде я говорю с собой,
весь день я говорю с собой
похожий на радиоточку.

recreation…
в снегу ветвей тонули стапеля
нагие, как после отплытия Ноя –
снег сыпал, хоть пригоршни подставляй,
меняя мир, хоть переименовывай.
ознобом мозга правила метель,
снег таял на ключицах и запястьях,
ночь длилась, как объятие, и меж тем
у чувств умещалась на запятках.
и только лишь, окрест переписав
все набело, она засобиралась,
под утро торопливо прихорашиваясь
гребёнкой сада в снежных волосах.

зима снималась с якорей…
зима снималась с якорей
и корью белой заражала –
из провожаемых карет
махала осень уезжая.
простужен или от любви
я в жаре сердцем христарадил,
когда лирический реликт
замел бульвары и тетради.
осталось: руки к изразцам
и в ночь походкою сорочьей
листы бульвара исписать
жар–птицы золотым пером.

Стежки…
Мой Пушкин…

дворовый мальчик…
снега будет, сколько влезет,
будет… будет минус двадцать,
от коньков точёных лезвий
вензель будет оставаться.
будет на щеках румянец,
будет… будет по-любому.
побежит дворовый мальчик -
будет и смешно и больно.

маленькое чёрное платье…
в патетическом выборе - всё или ничего -
выберешь –ничего и стальное сентябрьское небо,
улетающей в стороны улицы  statusquo,
на cd Смоктуновский читает Онегина.
можешь вечером что-нибудь с руколой соорудить,
закатить мне скандал, только вскользь - понарошку.
точно платье Chanel, ночь, как будто влитая, сидит…
Божьим промыслом – кроем.


смайл…
                Ведь мы играем не из денег.
                А только б вечность проводить!
                А. Пушкин

этот стакан полон более чем наполовину -
даже полнее, но это-то и напрягает.
hasta la vista, любимая, hasta la vista,
моя дорогая.
всё так забавно: интрига, как водится в висте,
снова играешь, какая б не выпала масть.
hasta la vista, любимая, hasta la vista.
:-)

ноябрь…
                … приближалась
                Довольно скучная пора;
                Стоял ноябрь уж у двора.
                А.Пушкин

ноябрь: промозгло, и листва дрожит
под влажным и туманным одеялом.
давай болтать в каком-нибудь Mi Piace
всю жизнь.
ну, или дома и по объездной,
где все стога под полиэтиленом,
промокшей трассой небу параллельно
в кино.
займёмся ерундою и потом,
не засыпая, бесконечной ночью
мы будем делать всё, что ни захочешь -
Бог знает что.


дураки и дороги…
                Тьмы низких истин мне дороже
                Нас возвышающий обман…
                А.Пушкин

как последний дурак, поглощаешь
перманентный дорожный ремонт -
знаешь, в знании столько печали.
здесь обгон запрещён и площадных
не хватает опять идиом
к этим знакам, что могут движенье
тридцатью километрами в час
ограничить, и, так не по-женски,
эти женщины в жёлтых жилетах
с коромыслом лопат на плечах
провожают с обочины взглядом
запылённый стальной караван.
коромыслом висят эстакады,
узнавать что-то хочется вряд ли:
дураки и дороги… асфальт.

product placement…

голый асфальт…
как будто на манеже в Гамбурге
опилки в сукровице смазанной -
обочина у текста в галочках,
как в шильдиках от чёрной Mazda.
и, если начинать вычёркивать,
до сути доходить - старательно,
внизу, по гамбургскому счёту,
лишь только сумма - нумерация.


zoom…
а на втором глотке закончится
и Jemeson, и Ballantines,
ну, или же на третьем… корчишься
в смешных потугах не болтать.
внизу от реагентов грязное
шоссе - метели кутерьма,
и жизнь напоминает связывание –
ху.рма.


костюмер…
в сезон туманов, яблок, георгинов
записывать поэзию в noutbook:
писать, что тучи тяжелы как гири,
темны как Guinness, льются наобум.
о том, что дождь лишь только собирался
вчера, а нынче всё заволокло,
о том, что нужно сильно постараться,
чтобы ног не промочить, или назло
идти по лужам, думать о нездешнем,
о том, что всё начнется лишь сейчас –
весь этот театр: о вешалках, одежде
и не пришитой вешалке плаща.


до.стали…
записные бретёры буквами попадаем в слова,
хоть глаза завяжи, играючи и безошибочно –
в этом театре, где аморфен даже асфальт,
пластилиново всё и так тупо, что даже шило
можно прятать в мешках, под подушками головы,
как в пакетах спиртное, и на просмотр TV
приглашать, просыпаться такими голыми
от мобильных… так бесят рингтоны твои.
и лишь вечером сухое и белое Chardonnay
откупоришь, нальёшь в те бокалы, что с полки достали.
значит, дело во мне, т.е., истина где-то в вине,
а вина постоянна, и всё остальное – детали.


маргиналии…
тщательно - не спеша - как процесс
созревания prosciutto di parma,
душа, не полагаясь на память,
акцентирует: nota bene, как цель.
заметь хорошо, говоря буквально,
как опустошён сегодняшний день,
несмотря на обилие насущных дел
и всю их первоочередную важность.
ставишь на полях маргиналии,
просто не зная, что делать дальше
со стаями этих галочек карандашных,
напоминающих логотип nike.


Промыслы…

палех…
похоже на шкатулку - палех:
такая пустота и лак.
когда прочтешь все это паливо,
поставь мне - 'like'.


матрешка…
эта гулкая матрешка -
всё расставишь на места:
вырастишь, родишь, построишь -
пустота.


гусь хрустальный…
и жизнь с начала - вобщем-то, простая,
и, вобщем-то, сплошное воровство.
проснешься утром - весь такой хрустальный,
но - гусь, хоть запекай на Рождество.


хохлома…
куплю себе подарок – это будет
Jack Daniels, какой нибудь… Kenzo,
или другой какой-то х… на блюде,
но чтоб везде под хохлому узор,
чтобы навсегда улучшить настроение:
чуть-чуть нетрезвым быть, благоухать.
а то, дружок, всё как-то еле-еле,
ну, или же, напротив, впопыхах.


гжель…
мне ни холодно – ни жарко,
сквозь игольное ушко
на чукотке ходят шапки –
надеваю капюшон.
убежали в гжель перчатки,
орден с бантом на груди –
умывальников начальник
и мочалок командир.


Химеры…

внутреннее сгорание…
фригидный день - как не перегореть –
тихонько прожит без особой ласки.
ты в позе стула на двух стульях – грех -
как махаон летишь к настольной лампе.
windsurfing… если б только не огонь,
орать, на мат благой насильно
переходить - подумаешь, любовь…
срываться, как с петель… невыносимо
держать в себе всю эту тишину,
её внутри баюкая, заранее,
несдержанности чувствовать вину,
что пролегла от задников до рампы.




gulа… theory of shortage…
                необходимо всегда испытывать
                легкое чувство голода…
                мама

когда становится трендом не отдавать долги,
в этом длящемся кризисе перепроизводства,
шепчешь: Отче наш, прости нам… забавный login…
бессмысленно, не пьянея, употребляешь водку.
и, трезвея катастрофически, осознаешь
смешной половиной коня барона Мюнхгаузена,
что семинедельный пост ничего не дает –
лишь легкое чувство голода… такое ханжество.


al dente…
на макаронах parmesan,
зелёный чай - прозрачный воздух.
тарелку можно облизать
от странной зависти невольной
к той жизни, что в тебе течёт
так нежно и бесцеремонно:
и всё как будто ни о чем -
и всё насытиться не можешь.
и эта pasta, вобщем, всё,
что есть сейчас, но час неровен,
и только тот тебя спасёт,
кто выйдет из-за поворота.


аvantia…
деньги пахнут - полемизирую с Веспасианом -
запахом гдровских переводных картинок,
в карамельных баночках монпансье,
чем-то невнятным, как морковным каротином.
когда их бросаешь на ветер сумасшедшим гобсеком,
становишься даймё - выкристаллизовываешь отвагу.
когда ты поймёшь, что всё абсолютно имеет цену?
иногда это деньги - даже щедрый платит дважды.


supеrbia…
                Способ совести избран уже
                и теперь от меня не зависит.
                Б. Ахмадулина

не меняться, быть аморальным, конформным,
скептически относиться к благотворительности.
вся жизнь – фора: конец формы – начало формы,
а внутри кимберлит - карандашный грифель.
слабость, стремление преодолеть границы небес
в стране гипербореев с гордыней грифонов,
но всё, что действительно остается тебе -
farsi forte: начало форы – конец форы.


такая лень…
всё только чувств аберрация –
вялотекущая болезнь.
в себе надумаешь убраться –
такая лень.
день точно целится биноклями:
обычный балаган, бурлеск,
но что–то начинать по-новому –
такая лень.
может, займемся мастурбацией –
преодолением дилемм?
все суррогаты так… забавны -
такая лень.


Гурманы…

уходящая натура…
fishhause Филимоновой и Янкеля:
в бокалах Zalto Chardonnay сухое,
и, если говорить по-настоящему,
то лучше уж о том, о чём не хочется,
не говорить. за атриумом площади
волнение и сутолока - на Киевской
людское море до ночи полощется,
и площадь сверху в небо опрокинута.
и в сумерках, похоже, стёртый ластиком,
дождь начался и сразу перестал.
давай что-нибудь легкое: салатик
из овощей, и ни о чём болтать.


freelancer…
апрель, шестое - нечего писать.
ты в «Сам пришёл»: шашлык, тархун, ткемали.
рождение напоминает спам,
и, даже переспав с непониманием,
не понимаешь. в здешней карте вин,
оказывается, грузинские – nongrata,
но, знаешь ли, в деструкции любви
без Мукузани сложно разобраться.
ты в «Сам пришел» - эклектика, декор
в эстетике полотен Пиросмани,
как помнят их в Москве: недалеко
Москва – за стёклами… за малым
текущий по Вернадского поток.
бежит беседа и сухим чилийским
по венам жизнь в абстрактное – потом…
по сцене театральной - за кулисы.


плод твоих фа…
переплавляя меня на олово,
строя плот, ты - плоть моих фа –
фиолетовый камень… просто плод.
как любить рваные соты граната -
чтобы ломать. они не сладкие,
бездна антиоксидантов, твою мать.
как дождь - дрожь по отливам
белого моря – или здесь вообще
нет зоны beeline и китайчонка ли.


Цирк…

лишний вес…
это вряд ли назвали б поэзией -
так… `синопсис, а не роман.`
точно чиркаешь где-то в подъезде
зажигалкой и думаешь: пьеза.
пьеса снова закончится вешалкой:
люфт, иллюзия, самообман,
как престидижитация с вечностью -
взвешивание.


duo…
накинь на руку шёлковый платок –
вся жизнь такая сложноподчинённая;
и небо, словно купол шапито -
иллюзия… меж языком и нёбом
слова. и так забавно исполнять,
обнявшись с кем-то,- Duo Economique –
для двух смычков и скрипки… для меня
дуэт. как на барочном инструменте, ноты
всё те же – семь. по гамбургскому счёту
интерпретация посредственная – удовл.
так канонически… но, знаешь, есть ещё
Евангелие авторства Иуды.


баланс…
                Идет бычок, качается,
                Вздыхает на ходу:
                - Ох, доска кончается,
                Сейчас я упаду!
                А. Барто

держать баланс на скошенном поребрике -
идти бычком… бочком, слегка покачиваясь,
между любовью… =душьем… ревностью.
мычать под нос под душем и bel canto
Марии Калласс Джакомо Пуччини
концерта в Метрап`олитен прослушать
CD - Т`оска. беспричинна
тоска, как и веселье, значит, лучше
держать баланс, и, на ходу вздыхая,
идти по этой досточке… конечно,
бычком… бочком… ещё идти покамест,
покачиваясь: уверенность – сомненье.
сейчас я упаду. так деструктивно
и нерентабельно любить - сродни болезни,
как будто слушать музыку тактильно,
как сочинять поэзию - нелепо.


на закате…
ржавые нитки сплетаешь, вплетаешь,
вертишься весело возле трюмо -
волосы рыжими стали давно.
как на полу босиком ты не зябнешь -
в белой льняной простыне обезьянка
как клоунесса в смешном кимоно?


* * *
идти по городу пешком,
на мелкий дождь не обращая
внимания, не обольщаясь
погоды мягким пустяком.
когда назвать по именам
все чувства никакой охоты
нет, безалаберной походкой
идти без толку, понимать,
что все закручено интригой
так туго, что всегда покой,
точно из рук эквилибриста
предмет, выскальзывает легко.


метафора…
на метафоре лонжи стёбом
торможу,
вспомнив, что никогда не пристегиваюсь,
но движение все-таки стеснено:
так
хочется танцевать… и давно.
как плохому танцору мешают
иллюзии,
по привычке, в падение ходьбы, шаг за шагом,
как отроческие ночные поллюции,
совершать изменение,
изменять, когда не хватает люфта.
верхним чутьем сеттер - step by step -
душа,
боясь расплескаться, движется наедине с телом
в его сосуде странно и стационарно,
как
в неловких руках танцующего официанта.


Снег…

песок…
зябким дыханием - сутью заспанного января
всё так легко, как простуда, так бесшабашно и зря;
так глубоко параллельно. нынешний день разменяв,
видимо, время не лечит, или же не меня.
врио - аббревиатуру самоидентифицировав,
с плечиков или стула снимешь одежду, на цыпочках
из полутемной спальни выйдешь в туманный затакт.
некуда нынче опаздывать, стало быть, можно поспать
было за пазухой плотно прикрытых гардин.
утро разбросано пазлом – жалко кого-то будить.
за снегопадом без спроса просто светает… и всё:
стынут ограды погоста, дворники сеют песок.


чёрным по белому…
так ординарно стемнело.
как выключателем свет
выключив, черным по белому…
вытянув волчий билет,
день уходил календарно,
не по-людски, не присев
перед дорожкой, и даже
не попрощавшись - совсем.
буднично и тривиально,
но как-то не хорошо.
и, словно голос, срывался
снега сухой порошок.


белый шум…
весь день кружимся - дервиши ордена Мевлеви,
слушаем белый шум на FM-радио, цитируя Пелевина,
смотрим новостные программы выключенного tv
и выходим на снежную улицу без любви и без сожалений
в ночь, где в суннитских юбках от фонарей колпаков,
до озноба… головокружения, как свинцом о свинец,
с тихим виниловым шорохом фоново и легко
в провинциальном Конья медленно падает снег.


***
проснешься, и еще под одеялом
почувствуешь, как тихо и светло –
собаки во дворе – и те боятся
залаять, столько снега намело.
он с часа ночи, не переставая,
бессовестно паденье совершал,
затем, чтобы утром дворники вставали
и матерились, надевая шарф.
теплей оденься, выходя из дома
за хлебом – тем, что в булочной пекут.
ты можешь этот снег держать в ладони
и, если хочешь, пробовать на вкус.


нефть…
в райдере снега фатально отсутствие
личных просьб и любых пожеланий:
белая кровь может идти сутками…
так – механически - без прилежания.
и под ладонью от стеклопакета
холод – стираешь озноб конденсата,
возможно, это - pret-a-porter –
нежно… практически, не касаясь.
если желания невербальны –
shift – и как занавес падает снег.
в этом партере холод собачий,
только ты все решил – нефть.


Стишки…

руда…
плавится ерунда всех этих slow.но,
не перейти иордан, не замочив ног.


пирке…
хоть погадай мне по руке,
все так темно и неприкаянно,
и жизнь - обычное пирке -
так… провокация.


пыль…
мы станем дальше лишь на метр,
и пыль огнём взовьётся медным,
и ты поймёшь, что это смерть -
такая странная измена.


соль…
ты всё слегка пересолила -
хватило б нескольких крупиц.
нам не достичь иерусалима,
и ничего не искупить.


cоpyright…
знаешь, синий вечер, липы,
тишина как из ведра…
в каждом месте мы могли бы
здесь поставить ©.


receptum…
время не лечит… оно – хирург,
если подробнее - патанатом.
почерк в анамнезе – та ещё грусть -
…бля, непонятно.


стратегический менеджмент…
не будем одеваться в мантии –
похерим результат процесса.
диплом… ну, и прекрасно.
мать его, с оценками?


ремарка…
зима, как водится, неважная,
но новый год – как полагается,
и ёлки ёжатся в багажниках,
как будто в сиквеле о гангстерах.


go-go…
night paty - не увидишь кругов,
бросив камень. это нежное время
в жестком хаусе девочкой 'go-go'
движется, движется, движется всё быстрее.


тест на беременность…
ты знаешь, я читаю, но всё реже
и реже - некий детский остракизм.
поэзия же – тесты на беременность -
лишь две строки.


сожжённые корабли…
…блякораблякораблякораблякорабля…





Медленный день…
летнее утро, и важно,
что никуда не спешу я.
если сорвать одуванчик -
дунуть - летят парашюты.


Мумии рыб…
море мерцает бессонно -
вот же - ладонью бери.
в соли на ниточках солнца
высохли мумии рыб.

Шмели…
уходишь за забор - где не был -
где ветер кашку шевелит,
лежишь в траве и смотришь в небо -
жужжат шмели.