Моё первое стихотворение

Моё первое стихотворение

      Когда мне было 9 лет, мы всё лето с братом и бабушкой жили на Суворова в доме под номером 141. Случилось это потому, что произошла семейная трагедия – погиб отец моего брата, соответственно - бабушкин сын. И чтобы отвлекать бабушку от печальных мыслей, нас и поселили с ней в новой благоустроенной квартире почти в центре города.  Шёл 1967 год. Это был новый пятиэтажный дом из белого кирпича - мечта многих советских людей.
       Это было самое счастливое лето моей сознательной детской жизни – я жила с моими любимыми людьми. Брат был на шесть лет старше меня и заботился обо мне с братской любовью. Мы ходили с ним в кино, читали книги, учили стихи, играли в мяч, шахматы и карты и просто гуляли. В девять лет я выучила «Прозаседавшиеся» Маяковского, посмотрела «Операцию Ы и другие приключения Шурика», прочитала книгу в суперобложке «Комики мирового кино», научилась играть в шахматы и карты.  Причём, в карты нас научила играть бабушка после долгих уговоров брата.
     Однажды брат сказал:
- А сейчас мы будем писать с тобой стихи!
И объяснил, что такое рифма. Смысл, однако, тоже занимает не последнее место. Рифму к слова «ромашка» я подобрала быстро – «букашка». Хуже обстояло дело с рифмой к слову «листва». Писали о природе:
                Расцветали ромашки,
                Лес покрыла листва.
                На ромашке – букашка,
                На листве – стрекоза.

Брат похвалил меня и потребовал развития событий. Я продолжила:
                Солнце греет сильнее,
                Лось идёт по тропе,
                Тень казалась длиннее,
                Рысь кралась по траве.
- Если солнце греет сильнее, то тень должна стать короче, уменьшиться, -
сказал брат, - но тогда не будет рифмы, и потребовал снова развития событий.
      Тут стихотворение сменило размер и форму рифмовки:
                Рысь крадётся к водопою,
                Думает о поле боя,
                Невдомёк ей, что сейчас
                Наступит расправы час.
Тут, по замыслу брата,  должен был выбежать охотник, застрелить рысь, содрать с неё шкуру, которую подарить Ленину, чтобы тот, просыпаясь утром, ставил на неё ноги. Но замыслу его не суждено было осуществиться. Стихи я продолжила писать только в 16 лет, хотя были ещё какие-то детские стишки, которые не сохранились.