Вдохновение картина К. Ж. Верне Вид в окрестностях

Запах селедки, смердящая вонь заношенной одежды матросов и каждодневный
мокрый пол палубы корабля, как же мне это надоело. В возрасте десяти лет меня
продали в помощники капитану. У отчима не хватало несколько рупий, чтобы
расплатиться с налогами. Единственную корову Изюминку и ту продал. Я плакал.
Мои слезы не высыхали. Он разлучил меня с матерью. Воспользовался пьяница
моментом, когда ее не было дома. Выпить старый пройдоха любил изрядно. Ни дня
не проходило без стакана виски. Матери скорее всего он сказал, что я сбежал из
дома поскольку не выдержал разлуки с Изюминкой или что-то в этом роде. Сказки
придумывать отчим мог, как никто другой. Особенно если выпивал чуть больше
своей нормы.
Путешествуя от берега к берегу, я привык к зловонию корабля и стал постепенно
учится у взрослых жизни. Старый матрос Том, хромающий на левую ногу, научил
меня вязать морские узлы. Толстопузый кок Сэм со смешными длинными усами
чистить корнеплоды, а капитан Омер, мужчина высокого роста с сильными руками,
пытался внедрить мне занятия по чистописанию и чтению. У меня, конечно, не
всегда получалось исполнять красиво и в точности, как учил меня капитан, но все
же я старался. Иногда получал оплеухи. Изредка поощрение в виде сладкого. Омер
был человеком скверного характера. По голове никогда не гладил, а про объятия я
вообще молчу. Хотя женщинам он всегда нравился. Стоило ему лишь улыбнуться
на любую их фразу, как они таяли словно сливки на солнцепеке. Я этого не
понимал тогда, конечно, в силу возраста. Но я всегда знал, что у Омера в голове на
счет меня крутилась лишь одна мысль: обучить грамоте, чтобы в дальнейшем,
когда мы прибудем на его родину в Шотландию, я стал врачом и вылечил его
неизлечимую болезнь. Каждый день он говорил мне:
- Луи, запомни, будешь лучше учится и стараться - обретешь хорошую жизнь!
Иногда в его голубых глазах назревали слезы. Но он никогда не позволял
показывать их другим. Капитан тщательно скрывал тайну прошлого и уходил в
свою каюту. Так я думал. Омер считал, что плачут только женщины, а мужчине так
делать не пристало.
Однако на корабле с нами путешествовал юнга Фергус, которого капитан
приютил у южных берегов Англии. Творческий юноша до кончиков своего
длинного каштанового хвоста. Единственны, кто понимал, что я еще ребенок и мог,
когда никто не видит обнять. Без его ниточки доброты от гнетущей обстановке
корабля я бы превратился в противного скрягу матроса, драящего ежедневно полы
и ненавидящего жизнь. Фергус рассказывал мне о музыке. Да и сам иногда
исполнял чудесные трели на скрипки. Я слушал, смотрел на покачивающиеся
волны в океане и вспоминал зеленый луг с желтыми одуванчиками, маму и рыжую
корову Изюминку.
Смеркалось. В небе показалась полная луна, с проплывающими кучевыми
облаками. Мы всей честной компанией прибыли в торговую точку Читта Нуова в
Иллирии. Рыбаки сворачивали сети и считали пойманный улов. Торговцы стояли у
трапа с готовой на продажу продукцией: вином, фруктами, рыбой, корнеплодами,

мясом, хлебом. И вдруг издалека я услышал прекрасный голос. Девушка в красном
платье пела песню у костра. Бродячие музыканты во главе с прекрасной дивой
давали на пристани концерт и собирали монеты в шляпу.
- Невероятно! – подумал тогда я. – Разве можно так петь?
Чудесный вечер в Читта Нуова я запомнил на всю жизнь. Единственное, что
нарушило музыку моей души – это слова капитана:
- Чтобы не таскаться, как эти бродячие псы и петь за монеты нужно учится.
Стремись к высшему мальчик мой.