Имя на поэтической поверке. Александр Тимофеевский

  Время – удивительная вещь. Порой кажется, что о советском прошлом всё уже сказано-пересказано, все имена названы, все стихи перечитаны, но вдруг, всплывает чья-то до сих пор малоизвестная фамилия, и читатели с интересом открывают для себя нового автора, извлекают из-под спуда его поэтическое творчество.

  Парадоксальный факт, вот уже много десятилетий нет в стране человека, который не был бы знаком со строчками его стихов, в то же время сам автор, к сожалению, остаётся малоизвестным большинству читателей.

«Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода – по асфальту рекой… к сожаленью день рожденья – только раз в году».

 Эти бессмертные строки, ставшие едва ли не детским гимном, - визитная карточка поэта Александра Павловича Тимофеевского (13. 11.1933г.Москва. – 07.01.2022г. Москва.).

  И надо сказать, что широкую известность поэту Александру Павловичу, в 1971 году, принесла песня на эти строки, под названием «Песенка крокодила Гены» из мультфильма «Чебурашка» на музыку композитора Владимира Шаинского.

     «Песенка крокодила Гены»

Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой,
И не ясно прохожим
В этот день непогожий
Почему я весёлый такой.

Ах, я играю на гармошке
У прохожих на виду,
К сожаленью, день рожденья
Только раз в году.

Прилетит вдруг волшебник
В голубом вертолёте
И бесплатно покажет кино.
С днём рожденья поздравит
И наверно, оставит
Мне в подарок пятьсот эскимо.

Ах, я играю на гармошке
У прохожих на виду,
К сожаленью, день рожденья
Только раз в году.

К сожаленью, день рожденья
Только раз в году.

  Между тем, Александр Тимофеевский, большой поэт, несводимый к песенке крокодила Гены, работавший во всех направлениях поэзии: философских стихов, любовной лирики, политической сатиры, поэтических описаний природы, песен для детей.

  Александр Павлович Тимофеевский, русский писатель, поэт и сценарист, редактор, родился в Москве, 13 ноября 1933 года, в семье врачей.

Дедом, будущего поэта был знаменитый военный медик Павел Тимофеевский.

  Дед, Павел Тимофеевский, знаком исследователям русской истории ещё и тем, что он был начальником санитарного поезда в ставке, в Пскове, когда царь Николай II давал отречение от престола, в пользу своего младшего брата Михаила, 15 марта 1917 года.

Два деда, Александра Павловича Тимофеевского,  которые были врачами, и  приходились друг к другу, двоюродными братьями, в советское время были репрессированы,а после 1956 года – реабилитированы.

  Во время Великой Отечественной войны, Александр Павлович жил в блокадном Ленинграде, затем в Челябинске.

  Вот что вспоминал Александр Павлович о блокадном Ленинграде, когда его спросил журналист:

-«Первую зиму Вы провели в блокадном Ленинграде, Вам было 8-мь лет. Какой эпизод из блокады для Вас стал  самым ярким?»

- «Блокада очень запомнилась, и ярких эпизодов было много. Помню, как в самом начале войны, в июле, уходили солдаты и как висели над городом дирижабли.
Помню «разрезанный» от удара бомбы сверху донизу дом, где можно было увидеть предметы быта: кровати, обои, какие-то детские игрушки…

Тревоги следовали одна за другой без перерыва.
До сих пор помню, как горели Бадаевские продовольственные склады*… Гигантское зарево в полнеба – никогда после я такого сильного пожара не видел.

И уж точно я никогда в жизни так не гордился русскими людьми, как  теми, кто окружал меня в осаждённом Ленинграде, в нашей коммунальной квартире.

Я со стыдом думаю о том, сколько раз, живя в мирное время, я терялся, впадал в уныние – а они до последней минуты не поддавались слабости, шутили, смеялись, заботились друг о друге.

  В нашей квартире жил дальний родственник с чудным именем Алефман. Он был громадного роста, ему более, чем другим, не хватало еды.
И он варил себе суп из столярного клея – больше ничего не было. И я помню, что он постоянно пел. Пел даже за несколько часов до смерти, как и все блокадники, он умер от истощения…

  Весной сорок второго мы с мамой эвакуировались. Вылететь из Ленинграда тогда значило получить счастливый билетик.

Самолёты привозили в Ленинград продовольствие – хлеб, сахар и масло, а обратно вывозили детей, стариков и женщин.

  На аэродроме нас провожали любимые бабушки: они были, совершено, истощены, и я помню, как струи ветра от вертящихся винтов самолёта едва не сбивали ослабших бабушек с ног.

Я, маленький, это понимал, и мне было очень горько.

  С нашей эвакуацией связана целая цепь событий. Оказалось, мама перепутала дату, и мы приехали на аэродром, на день раньше нашего отлёта.

  Тем не менее, она добилась, чтобы нас всё-таки посадили на самолёт. А на следующий день в нашу квартиру попала бомба…

Анна Ахматова, также летала, в своё время, на «Дугласе» в эвакуацию, о чём она ёмко написала:
«Словно в брюхе жестяной рыбы».

  Это очень точное выражение. Представьте себе внутренность самолёта «Дуглас», разделённую ребристыми перегородками, никаких сидений там не было, располагались на своих мешках и чемоданах – действительно, как брюхе огромной рыбы, внутри которой мы все оказались.

  Кроме нашего, военно-транспортного самолёта, летели ещё два «Дугласа», с такими же, как мы, эвакуированными.

  Неповоротные грузовые самолёты охраняли истребители. Из Питера мы должны были прилететь в Вологду, и нам сказали, что, как только минуем Ладожское озеро, можно уже не волноваться.

 Но именно в этот момент нас атаковали немецкие самолёты. Наши истребители при виде «Юнкерсов» повернули назад.

А немцы один «Дуглас» тут же сбили, ещё один обстреляли,
и тогда, не долетев до Вологды, мы сделали вынужденную посадку на аэродроме, в Хвойной, в Новгородской области.

 Когда приземлились, мама видела, как из второго самолёта выносили окровавленных детей и взрослых.

Потом, после войны, мама некогда уже не летала, ездила только поездом. А наш самолёт, слава Богу, уцелел.

Ещё одно чудо в Хвойной, мы попали в какую-то воинскую часть, где нас угостили, вареной картошкой.

  Вот это незабываемо, потому что в блокадном Ленинграде мы ели силос – корм для скота, и для нас тогда он был большим лакомством. А тут картошка, а ещё с маслом!

  Из Хвойной, мы вылетели, благодаря какой-то невероятной маминой энергии. Как потом выяснилось, через шесть часов после нашего вылета, в Хвойную вошли немцы.

  В Вологде мы провели ещё сорок дней, потому, что я серьёзно заболел.

Из Вологды в теплушках мы поехали на восток, в Челябинск.
Вот история нашего отлёта из блокадного Ленинграда».

  Из эвакуации Александр Тимофеевский вернулся уже Москву, в 1944 году.

  Александр стал ходить в литературный кружок при Доме пионеров на улице Стопани. Школа ему представлялась тюрьмой, а кружок, где он занимался поэзией, был для него отдушиной.

  Ему было 13 лет, шёл 1946 год, а там были старшие ребята, которым было по 16-17 лет, и он мог с ними говорить на равных о Блоке, Есенине, Маяковском.

  После занятий они гуляли по Москве, читали стихи, пели песни.

  Но история с литературным кружком кончилась трагически. Старшим ребятам стены литературного кружка стали узки, и они решили заниматься литературой отдельно.

 Принялись самостоятельно, а не по указке пионерской руководительницы, изучать поэзию. Тем временем ребята отошли от литературы и стали изучать, работу Ленина: «Государство и революция».

 Кто-то вспомнил, что их сверстники из колхозов не имеют паспортов и значит – не могут поступать в институты, дальше больше…

  На рубеже 40-х – 50-х органы НКВД инспирировали акцию «Юные ленинцы».

  В компании мыслящих молодых людей засылались провокаторы. Друзьям Александра Павловича, которые были старше на пару лет, вменялось в вину антисоветская деятельность.

  Был суд, троих мальчиков приговорили к расстрелу, другие получили по десять, двадцать, двадцать пять лет лагерей.

Александр Тимофеевский вспоминал:

«Может быть, самое страшное, что я видел в своей жизни, - это глаза родителей. Мы ведь ничего не могли понять, куда пропали ребята, и когда пошли по домам узнавать, что случилось, то видели совершенно безумные глаза их матерей и отцов…

"Такая же история, на заре своей юности, случилась и у известного российского поэта из Воронежа Анатолия Жигулина (01. 01.1930. Воронеж - 06. 08.2000. Москва.), с печальными последствиями, с отсидкой.

В 1947 году Анатолий Жигулин и несколько его друзей-одноклассников создали "Коммунистическую партию молодёжи" - подпольную организацию, целью которой молодые люди видели в борьбе за возврат советского государства к "ленинским принципам".

Также в Программе КПМ содержался секретный пункт о возможности насильственного смещения И. В, Сталина и его окружения с занимаемых постов.

Однако тщательная конспирация не спасла КПМ от раскрытия их "заговора" и последующего преследования.


В сентябре 1949 года, когда члены КПМ из школьников превратились в студентов, начались аресты.

Всего было арестовано примерно 30 человек, то есть половина от общего числа членов КПМ.

В числе арестованных оказался и Анатолий Жигулин.

24 июня 1950 года решением "Особого совещания", будущий поэт был приговорён к 10 годам лагерей.

С сентября1950 по август 1951 года отбывал наказание в Тайшете-Иркутская область, работал на лесоповале.

После этого был отправлен на Колыму, где провёл три каторжных года.

В 1955 году Анатолий Жигулин освобождён по амнистии, в 1956 году полностью реабилитирован"

Анатолий Жигулин, был на три года старше Александра Тимофеевского, с 1930 года рождения.

Далее Александр Тимофеевский вспоминает:


Затем, уже в старших классах, школе я предпочитал Историческую и Ленинскую библиотеку. Они были для меня домом, я проводил там целые дни, с утра до вечера.

  Ещё при жизни Сталина, в 1952 году, в Ленинской библиотеке я прочёл стенограммы съездов партии.

  Удивительно, если бы эти стенограммы нашли в доме при обыске, владелец получил бы десять лет. А в библиотеке я получал их из спецхрана, и ничего со мной не случилось.

  Но благодаря этим стенограммам я понял, что история наша происходила совсем не так, как нас учили в школе. То есть ещё до Хрущёва я кое-что знал».

Курилки библиотек стали инкубатором будущих диссидентов, поневоле. Там собирались молодые люди, которые горячо обсуждали все политические новости.

  В 50-е годы, Александр Тимофеевский, был постоянным посетителем курилки, спорил до хрипоты о том, что происходит в окружающей жизни.

А за стенами библиотек начиналась «оттепель».

  Сейчас трудно представить себе времена сталинизма, когда в лирической поэзии дозволялось писать только о любви к партии, и её вождю.

  И вдруг в 1956 году журнал «Знамя», опубликовал стихотворение Бориса Пастернака, в котором были строки:

«Под ракитой, обвитой плющом, от ненастья мы ищем защиты, наши плечи покрыты плащом, вкруг тебя мои руки обвиты».

Телесная любовь. Это было как взрыв атомной бомбы.

  В самиздате, запомнилось, Александру Тимофеевскому, стихотворение Александра Есенина-Вольпина (12. 05.1924. Санкт-Петербург.-16. 03.2016. Бостон, США.), сына Сергея Есенина, советского и американского математика, философа, поэта: «О сограждане, коровы и быки, до чего вас довели большевики…».

Александр Есенин-Вольпин, прожил 91 год, он создатель знаменитой фразы: «Уважайте вашу Конституцию!»

  В оттепель, молодёжь открывала для себя» Мандельштама, Ходасевича. Цветаеву. Из рук в руки передавались статьи философа Григория Померанца. Александру Павловичу посчастливилось познакомиться с  творчеством, бесстрашного Наума Коржавина.

 Стихотворение поэта-фронтовика Бориса Слуцкого, был для молодёжи, гимном оттепели:

«Покуда над стихами плачут,
Покуда в газетах их порочат,
Пока их в дальний ящик прячут,
Покуда в лагеря их прочат, -
До той поры не оскудею,
Не отзвенело наше дело.
Оно, как Польша, не сгинело,
Хоть выдержало три раздела».

  В 1958 году, Александр Тимофеевский, окончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.

  Работал редактором на киностудии «Таджикфильм», в 1963-1983 – редактором на киностудии «Союзмультфильм».

  Некоторое время был художественным руководителем кинотеатра «Баррикады». Писал сценарии мультфильмов и песен к ним. Так, была написана знаменитая песенка крокодила Гены: «Пусть бегут неуклюже…», для мультфильма  «Чебурашка».

  По сценариям, Александра Павловича, было снято, свыше 30-ти мультфильмов, за двадцать лет работы, (1963-1983), редактором, на киностудии: «Союзмультфильм».

  Стихи стал писать в начале пятидесятых годов.
 
Впервые «опубликовался» в рукописном сборнике А. Гинзбурга «Синтаксис», 1959-1960 год, сборник был диссидентский, после чего их автор был лишён доступа к советской печати, органами КГБ,  до начала перестройки.

В те времена предавать публичной огласке что-нибудь без цензуры было строжайше запрещено, издателем и его авторами заинтересовались в КГБ.

Было начато следствие, Александра Гинзбурга арестовали, имя Александра Тимофеевского оказалось под запретом.

 Авторов с похожей и печальной судьбой тогда было предостаточно.

 Среди них Ю. Ким, А. Галич, Г. Владимов, В, Максимов, В. Войнович, А. Синявский, Ю. Даниэль, И. Бродский...

  Долгие годы писал стихи в «стол». Первый сборник стихов: «Зимующим птицам» издал в 1992 году, когда поэту Александру Тимофеевскому,   было уже 59 лет.

Уже в наше время выдающийся аниматор Ю. Норштейн, написал по просьбе издателей предисловие к поэме Н. Олейникова, в качестве эпиграфа поместил ёрнический экспромт Александра Тимофеевского:

 "Жил в городе еврей по имени Арон,
В Москве не стало макарон.
Коль ты увидел в этом связь,
Еврея встреть и в морду - хрясь"

  Стихи Александра Павловича очищены от наносного, он обладает незамутнённым поэтическим зрением, отчего его высказывания в поэзии, поражают своей сермяжной, неприукрашенной правдой и точностью.

 К примеру:
  «Я обыватель, обличитель, расхожих песен сочинитель, мальчишка, юноша, отец, редактор, испытатель, в навозе жемчуга искатель и пошлостей банальных чтец.

  Чиновник, зачумлённый службой, из крепостных невольных душ. Друг, оправдать не смогший дружбы, себя не оправдавший муж.

  Игрок, растратчик, мелкий шкодник, уроки прогулявший школьник, гуляка, бабник и при том,
тот самый путник запоздалый, от недосыпа злой,
усталый, не пущенный хозяйкой в дом. Иду сквозь улицы глухие, куда, бог весть, ответа нет.

В закрытое окно России не достучавшийся поэт»

  Неизбалованный известностью, как видим, он называл себя: «в закрытое окно России не достучавшийся поэт».

  Александр Павлович прошёл блокаду, имел много проблем с КГБ, из-за чего его запрещали печатать, пережил эпоху поэтического подполья.

  С начала 90-х и до конца жизни, 7-го января 2022 года, Александр Тимофеевский выпустил 15 книг стихов, и 14 книг, прозы и стихотворений для детей и юношества.

  Его стихи, мир увидел с опозданием в 40 лет, и он, к счастью, застал это долгожданное время, прожив 88 лет.

  С началом перестройки, наступили лучшие времена для Александра Павловича Тимофеевского. Он стал удостаиваться, заслуженных, высоких наград и почётных премий, по литературе:

*Член Академии кинематографических искусств «Ника», АСИФА, Союза писателей Москвы.

*Лауреат поэтической премии журнала «Дружба народов».

*Лауреат литературной премии Союза писателей Москвы «Венец». За пронзительность лирических откровений и независимую позицию в литературе». 2006 год.

*В 2007 году книга «Письма в Париж о сущности любви» удостоена премии «Московский счёт».

* В 2009 году журнал «Новый мир», присудил Александру Тимофеевскому премию «Антология», за книгу стихов «Краш-тест».

* В 2015 году лауреат премии «Независимой газеты», Нонконформизм-Спецноминация».

* В 2018 году Александр Тимофеевский –лауреат премии «Писатель XXI века» в номинации «Поэзия» за 2017 год за сборник стихов «Я здесь родился».

* В 2020 году книга Александра Тимофеевского «Кулинария эпохи застолья заняла первое место в номинации «Художественная литература» на V премии «На Благо Мира».

  Первая жена Александра Павловича, с 1956 года – Ирина Александровна Улановская (1937-1961). Студентка-медик, дочь разведчиков нелегалов Александра и Надежды Улановских.
  Умерла, Ирина Александровна, в Душанбе в результате врачебной ошибки от передозировки анестетика, во время диагностической процедуры, когда их сыну, Саше, было всего три года.
  Сын, Александр Александрович Тимофеевский (1958-2020), литератор, кинокритик, журналист.

Александр Павлович был и оставался до конца своих дней неисправимым литературным хулиганом, неистощимым на шутки, розыгрыши и экспромты, которые сыпались из него по любому поводу, как из рога изобилия.

К сожалению, Александр Тимофеевский не присутствует в фундаментальной "Антологии русской поэзии ХХ века", изданной Е. А. Евтушенко в 1995 году и состоящей из 875 авторов.
 
Антология издана минско-московским издательством "Полифакт".

Вероятно, Евгений Александрович не простил Александру Тимофеевскому, едкой строчки, в свой адрес, в стихотворении за 1961 год. Вот она:

"Он моден и вполне вульгарен,
Как Евтушенко и Гагарин..."

В книге "Метаморфозы в Сиракузах", во второй её части с подзаголовком "О стихах",  описывает случай в электричке, когда в полном народа вагоне, он начинает читать Михаила  Лермонтова:

"Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ..."

Пассажиры в панике от антисоветских стихов начинают перемещаться в соседние вагоны...

  Скончался, замечательный поэт, Александр Павлович Тимофеевский, 7 января 2022 года в Москве, на 89 году жизни.

Отпевали Александра Павловича Тимофеевского в храме Большого Вознесения, где венчался Пушкин и Гончарова. Храм был полон почитателями замечательного поэта.

 Похоронен, на Троекуровском кладбище Москвы.

Замечательный поэт Александр Павлович Тимофеевский – останется в нашей памяти человеком, который смог подарить моменты детства, нескольким поколениям, советских и российских детей и взрослых.

  Из поэтического наследия Александра Тимофеевского.

       ***

На Киевском вокзале,
Где продают сирень,
Мы сердце открывали
Друг другу целый день.
Сирень в тот день, похоже,
Была для нас судьбой,
Сирень была похожа
На море и прибой.
Куст соловьиной трели
И ливень, и гроза,
И из него смотрели
Армянские глаза.
Торговка исчезала
И появлялась вдруг,
И из дверей вокзала
Тащила целый тюк,
А после к нам шагала,
Три ветки нам даря,
Как на холсте Шагала
По воздуху паря.
2006 год.

       ***

В день выборов я провожал знакомых
И на вокзале встретил итальянцев,
Они смеялись звонкие, как дети,
И по перрону бегали бегом.
А рядом мы, как нищие стояли,
Держа на шее тяжкие вериги
Российских специфических забот
И наших удивительных свобод.
1983 год.

       ***

Быть может, не во сне, а наяву
Я с поезда сойду напропалую
И в чистом поле упаду в траву,
И зареву, и землю поцелую.
Конечно же, ты прав, хоть на Луну,
Хоть к чёрту на кулички, но не ближе –
Чем я сильней люблю свою страну,
Тем больше государство ненавижу.
1986 год.

А город мой в буржуи лезет,
Он зол и моложав на вид,
Он на задворках куролесит,
А на проспектах деловит.
Он моден и вполне вульгарен,
Как Евтушенко и Гагарин,
Лишь я в него вхожу как в терем,
Не замечая перемен
И даже толком не уверен
Что, в общем, я абориген.
1961 год.

       ***

Живёшь – умей крутиться,
Прикидывайся, ври,
Не тронь пера жар-птицы,
А если взял, умри.
Взял – отправляйся в пекло,
Раз возжелал, плати,
Сгори до кучки пепла,
Иного нет пути.

       ***

Всё мигом утекло,
Не удержал в ладони
Упёрся лбом в стекло
В троллейбусном вагоне.
Ну, что там, жизнь, покажь,
Ведь очень интересно!
А за окном пейзаж,
В котором нет мне места.

       ***

Не вскакивать ночами,
Не попадать впросак,
Не стукаться о память,
Как о дверной косяк.
Накладываю вето
На меты прошлых лет –
Но где былого нету,
Там будущего нет.



       ***

Взад-вперёд, взад-вперёд,
Вверх и вниз по эскалатору
Чинно движется народ,
Свергнувший эксплуататоров.

1959 год.


       ***

А я хожу взволнован,
А мне Москва к лицу,
Я, как медведь, прикован
К Садовому кольцу.

1954 год.

       ***

Пошёл на Каланчёвку,
Нашёл себе друзей,
Купил себе расчёску
За двадцать пять рублей.
Потом я ел редиску
И с хлопцами кирял,
И потерял прописку,
И паспорт потерял.

2003 год.

       ***

Примета времени – молчанье,
Могучих рек земли – мельканье,
Ночей кромешных пустота
И дел сердечных простота.

Как обесценены слова!
Когда-то громкие звучанья
Не выдержали развенчанья.
Примета времени – молчанье.
Примета времени – молчанье.

Предпраздничная кутерьма.
Ноябрьский ветер, злой и хлёсткий,
Бесчинствует на перекрёстке.
Стоят такси, оцепенев,
И не мигают светофоры.
По главной улице в стране
Проходят бронетранспортёры.

Проходят танки по Москве,
И только стёкол дребезжанье.
Прохожий ёжится в тоске.
Примета времени – молчанье.

Мысль бьётся рыбою об лёд
И впрямь, и вкривь, в обход, в облёт.
И что ж?  Живой воды журчанье
Сковало льдом повсюду сплошь.
«Мысль изречённая есть ложь».
Примета времени – молчанье.

1959 год.

       ***

Как сладко быть счастливым
На острие ножа,
Глотать под дулом сливы,
От страха не дрожа.
Мечтать о небе синем,
Летя с балкона вниз,
Лежать на гильотине
И слушать птичий свист.

       ***

Душа моя старалась
Не потерять лица,
Как карандаш, стиралась
И стёрлась до конца.
А то, что мы любили,
Страдание и страх –
Лишь след графитной пыли
На сереньких листах.

       ***

Дрязги, склоки и укоры
Не щадим и не прощаем.
Наших ссор собачьи своры
Оглушают душу лаем.
Ночью липнет к окнам морось,
Снег за окнами маячит,
Спит душа с душою порознь,
И во сне тихонько плачет.

     ***

Я разминулся со временем,
Такой анекдот, господа, -
Я в правильном шёл направлении,
А время пошло не туда!

         «Ночной поезд»

Плетётся поезд еле-еле.
У полустанка грязь и снег.
С рукою за бортом шинели
Стоит недвижный человек.
Ложится тень от монумента,
Вширь раздаётся и в длину –
На нас, на лес, на рельсов ленту,
На всю бескрайнюю страну.

Мы от неё упрямо едем,
Блестит в окно луны оскал.
Уныло пьяные соседи
Поют про озеро Байкал.
Что за беда у них? Спроси их.
А в песне той разгул и стон,
Как будто пьяная Россия
Вместилась вся в один вагон.
Как будто их судьбой суровой
Сдавило всех, скрутило в жгут,
Как будто в бочке омулёвой
Сейчас все вместе поплывут.

Но не уйти от жуткой тени.
Она ползёт, сгустился мрак.
И только не смолкает пенье,
Гимн безграничного терпенья –
И было так… И будет так.

А впрочем, что мне сердце гложет?
Уймитесь, мысли палачи.
Ещё и не такое может
Вдруг померещиться в ночи.
Должно быть, это всё от стука,
Уж так в дороге повелось.
Что навевает песню скука,

Тоску наводит стук колёс…
К утру, не разобрав постелей,
Уснули соседи, пьяным сном.
И лишь пришибленные ели
Маячить будут за окном.
1958 год.

*Примечание:
 В самом начале блокады Ленинграда 8 и 10 сентября 1941 года состоялись массированные авианалёты немецкой авиации, на территорию Бадаевских складов, было сброшено 280 зажигательных бомб.
В результате сгорело 38 пакгаузов и 11 построек, в которых, по официальным опубликованным архивным данным, находилось 3000 тонн муки и 2500 тонн сахара.
После ликвидации пожара на пепелище было собрано до 1000 тонн горелой либо залитой водой муки и до 900 тонн горелого сахара.

  В сознании ленинградцев огненная стихия, пожар на Бадаевских продовольственных складах стал причиной начала голода 1941-42 годов.

Пожару на Бадаевских складах посвящено стихотворение, поэта и барда, Александра Городницкого:
     «Бадаевские склады»

Недели первые блокады,
Бои за Гатчину и Мгу,
Горят Бадаевские склады,
На низком невском берегу.
Мука сгорает, над районом
Дым поднимается высок,
Красивым пламенем зелёным
Пылает сахарный песок.
Вскипая, вспыхивает масло,
Фонтан выбрасывая вверх.
Три дня над городом не гаснул
Печальный этот фейерверк.
И мы догадывались смутно,
Горящим воздухом дыша,
Что в том огне ежеминутно
Сгорает чья-нибудь душа.
И понимали обречённо,
Вдыхая сладкий аромат,
Что вслед за дымом этим чёрным,
И наши души улетят.
А в город падали снаряды,
Садилось солнце за залив,
И дом сгоревший рухнул рядом,
Бульвар напротив завалив.
Мне позабыть бы это надо,
Да вот, представьте, не могу, -
Горят Бадаевские склады
На опалённом берегу.
2005 год.

P.S.

  Надо же было, такому случиться, в наше мирное время, 20 мая 2010 года, в Санкт-Петербурге, произошёл крупный пожар на печально знаменитых Бадаевских складах.

  Он начался в одном из расположенных по Киевской улице складских  зданий, около трёх часов дня.

  В главном управлении МЧС по Петербургу сообщили, загорелась кровля в здании, где располагались офисы и складские помещения, в которых хранилась мебель.

Пожару был присвоен повышенный номер сложности 1 – бис.
 К месту происшествия были стянуты десятки пожарных автомобилей из всех близлежащих частей МЧС, но оперативно справиться с огнём не удалось – на территории Бадаевских складов не оказалось нужного количества гидрантов.

  В итоге огонь перекинулся на два соседних многофункциональных склада, общая площадь возгорания составила около 5 тыс. кв. метров.

 Бадаевские  продовольственные склады были построены в Петрограде в 1914 году, купцом первой гильдии С. И. Растеряевым.

  В последний раз, Бадаевские склады горели в феврале 2007 года, когда огнём было уничтожено около 1,5 тыс. кв. метров. Складских помещений.

  Бадаевские склады – логический комплекс, объединяющий товарную станцию железной дороги, склады и подведённые к ним пути грузового трамвая.
Станция и склады находятся в промышленной зоне и занимают обширный участок в 27 га.