Марфа, Фома и дочери. Будни

Марфа Яковлевна в большой семье Гурьевых, пожалуй, единственная из женщин, обладала непомерной жаждой трудиться, как будто внутри у неё всегда горел яркий огонь, наполняя энергией. Так было в большой семье Гурьевых, так оставалось и, когда они с Фомой стали вести отдельное хозяйство. Два года в отсутствие Василисы, для Марфы проходили в привычном режиме.
Между огородами Марфы и Жиговки не было размежевания, а соседский огород Авдотьи Петуховой отделялся от Гурьевского межой. Из-за межи между огородами Марфа и Дунька постоянно «брехались»: обеим казалось, что каждая из них, втихаря перекапывает межу в свою пользу. Подобные споры повторялись каждую весну и каждую осень. После кончины и похорон Катерины Ивановны, когда соседи Петуховы не пришли на тризну, Марфа собрала туес еды и понесла Петуховым, чтобы они помянули её свекровь. Недалекая Авдотья отказалась принять поминальную еду со словами: «Из твоих поганых рук, што шастають по срамным местам, я и сухой корки не приму». У Марфы от обиды ком встал в горле, высыпала она еду посередь двора, где гуляла домашняя птица, подумав: «Энти поумнее будуть, от всей души помянуть». Хотя обида клокотала внутри, Марфа, спрятав её глубоко в душе, с непроницаемым лицом вернулась к застолью в дом почившей свекрови.
Через полтора года после этого случая в дверь Гурьевского дома постучал муж соседки Авдотьи. Он сообщил Марфе, что уже три дня Дунька не может разродиться, что слёзно просит Марфу помочь ей. Долг, под Божьим благословением, требовал выполнить свое предназначение. Марфа велев, чтобы была горячая вода, собрала всё необходимое и пошла к соседям. Дунька лежала на полу в горнице на холстине, уставшая, бледная, вся в испарине и смотрела на Марфу умоляющим взглядом. Перед тем, как осмотреть Авдотью, Марфа съязвила: «Ти надо, ти не, мяне погаными руками твою мытую перямытую передницу сщупать?». Авдотья протянула к Марфе руки: «Ти простишь, ти не, за мою брехню? Каюсь, перед Божьей Матерью, каюсь. Не оставь моих дятей сиротами. Прошу!»
«Што тута гаворить» - бросила Марфа и стала осматривать роженицу. Плод лежал поперёк родовых путей. Дав Дуньке выпить отвара, Марфа стала аккуратно массировать живот, но её усилия были тщетны, ребенок не переворачивался. Тогда продезинфицировав руки, Марфа вручную перевернула ребенка в матке и, он сразу родился. Марфа занялась малышом: очистив ротик дитя от слизи, она попеременно опускала пяточки новорожденного то в горячую, то в холодную воду, пока тот не закричал. Обтерев младенца прокипяченным маслицем, запеленала и положила на печку. Настала очередь Авдотьи: предплечьем правой руки Марфа сильно провела по опавшему животу, заставляя тужиться родившую. Вышел послед, подождав и убедившись, что нет кровотечения, Марфа вымыла Дуньку, переодела, подняла и помогла улечься на печке рядом с ребёнком. «Рости дитё. Здоровья. С Богом!» - уходя, попрощалась Марфа. После этого женщины не брехались из-за межи…
Это событие было ярким пятном за два года отсутствия Васёнки.
В конце февраля 1927 года Василиса приехала домой. По дороге в Киселево навестила тётку Арину с Гором в Хатычке, привезла им гостинцы и, после чая  присмотрела рыжую кобылку в подарок матери, но без Марфы не отважилась её забрать.
Как же Марфа обрадовалась возвращению Васёнки: «Родная дачушка, помощница возвернулась». Василиса привезла из Дорогобужа подарки «батьке и матке», но больше всего порадовала Катюшку, приобретя сестрёнке пальтишко и высокие ботинки со шнурками. Она хорошо помнила, как ей не в чем было ходить в школу.
Марфа призналась дочери, что неважно себя чувствует, быстро устает и не понимает «кака хворь до неё причапилась». Марфа допустить не могла, что в сорок два года она забеременеет… Однако, к концу мая беременность стала очевидной: дитё зашевелилось. Фома обрадовался будущему ребёнку и ждал его появления, потому что Марфа, ссылаясь на нетипичную беременность, уверяла его, что родится мальчик. Как мог, он обихаживал Марфу, берег свою «жёнку в тягости». Фома запретил ей косить, трястись на телеге на выпас доить корову, поднимать тяжести. Да и Марфе было не до того: приехала старшенькая Мария с четырехмесячным внуком.
По приезде в Москву Яков устроился сменным мастером на завод имени Лихачева. Знаменитый ЗИЛ, организация которого начиналась ещё в разгар Первой мировой, когда второго августа 1916 года был заложен первый камень и, его название в то время было - Завод Автомобильного Московского общества, завод «АМО». После  Октябрьской революции и Гражданской войны до 1923 года на территории располагались автомобильные мастерские, на базе которых вновь заработали цеха, как раз в то время Яков Семенович Бубненков легко нашел работу и устроился на завод, который нуждался в грамотных работниках. Супругам временно выделили комнату в общежитии. В 1924 году страной стал руководить Сталин, и завод получил свой первый госзаказ на выпуск советского транспорта. История или легенда ведает, что за одну ночь сотрудники завода разработали и построили первый советский грузовой транспорт модели АМО-15. Это событие считается началом советского автопрома.
Автопредприятие начало интенсивно развиваться с приходом Ивана Алексеевича Лихачева в 1927 году, у Якова Семеновича наблюдался карьерный рост: его назначили начальником механического цеха.   В конце января 1927 года он получил ордер на комнату в коммунальной квартире на втором этаже двухэтажного дома в переулке Александровского проезда.  В пятидесятые годы Александровский проезд переименовали в Новоподмосковную улицу, а 9 мая 1960 года улицу назвали в честь Героев Советского Союза Зои и Александра Космодемьянских.
С первой заработной платы Яков купил для Маши ручную швейную машинку «Зингер». Беременная Мария Фоминична, по-прежнему высоко держала голову, была сама в себе. Она обустраивала с любовью собственное жильё, шила постельное бельё, занавеси, готовила приданное для будущего ребёнка. Восьмого марта 1927 года родился Евгений Яковлевич Бубненков.
Маша привезла сына летом в родительский дом и легко вздохнула - всё было близкое, родное: отец, мать, Васёнка, подросшая Катюшка. Много рук - легче жить. Маняша посвежела на деревенском воздухе и матушкиной простецкой еде. Через пару месяцев, оставив полугодовалого сына матери, она уехала в Москву к мужу.
Практически всем хозяйством «рулила» Василиса с незаменимым помощником - Катюшкой. Марфа большую часть времени проводила с внуком. Сестры Гурьевы справно держали собственное хозяйство и помогали Жиговке, которая до Рождества родила девочку Валентину. После рождения дочери Степан Дмитриевич подался на заработки в Москву, да так и не вернулся, обзаведясь новой семьей, в которой сработал ещё пятерых детей: троих пацанов, младший из которых, Юлий Степаныч, в возрасте переименовал себя в Юрия и двух дочерей: Марию и Полину, последняя поменяла своё имя на Аллу, считая, что Полина - не модно.
Жиговка осталась с младшими детками: восьмилетним Егоркой, пятилетним Ляксеем, грудной Валюшкой и престарелым свекром Дмитрием Петровичем. Старшие Иван и Николай служили в рядах Красной Армии. Фома и Марфа понимали, что в этой ситуации нужно объединиться и снова жить одной семьей. Учитывая, что Жиговка была племянницей Марфы и «смотрела ей в рот», а мальчишки подрастали и помогали, свар между родственниками не было, деревенская жизнь потекла в обычном ритме.
Ещё в августе, до отъезда Марии, Жиговка отвезла Марфу к своим родителям оценить выбранную Василисой кобылку. Похоже, Васёнка безошибочно знала, что лошадка понравится матери. Марфа на выгоне, пристально оглядела рыжую со светлой гривой и хвостом двухлетку Зорьку. Тихо подошла с боку, закрывая рукой круглый живот, угостила кобылу морковкой, а та приняла хозяйку и уткнулась бархатным носом Марфе в плечо.
Первого сентября важная семилетняя Екатерина Фоминична Гурьева в новом пальто и высоких ботинках в сопровождении восьмилетнего Георгия Степановича Гурьева шагали в школу в первый класс изучать всё, что положено. Объединенный сельский совет Дорогобужского района три года назад принял решение построить среднюю школу в деревне Волково, от которой было примерно одинаковое расстояние до соседних поселений. Школу построили к началу 1925 учебного года. Опыт двух лет показал, что решение было правильным. Катюшке и Егорке нужно было пройти до школы всего полтора километра по сухому просёлку.  Другие школьники тоже не напрягались.
Седьмого ноября 1927 года беременная Марфа разрешилась крупной хорошенькой девчушкой. Девочка родилась чуть больше десяти фунтов и выглядела как трехмесячный младенец. Даже Фома влюбился в младшенькую «дачушку» и не досадовал, что она не мальчишка. «Малую» окрестили Еленой, крестными стали Василиса и Егор. Маленькой Алёнкой занималась только Василиса: несколько раз в день обтирала, пеленала, подносила к Марфе, чтобы та дала ребенку грудь. А, Марфа, стесняясь, что в таком возрасте родила, всё время занималась «унуком». К счастью, Лена была спокойной девчушкой, тихонько лежала не печке и только, когда хотела есть, начинала кряхтеть.
Весной 1930 года отошла в лучший мир Христина Васильевна Фулярова. Сергей, Арина, Марфа, Степанида, Жиговка с детьми, Гор, Фома и Дмитрий Петрович собрались в Усвятье и проводили семидесятилетнюю старушку в последний путь. Беременную Катерину Яковлевну Степан не отпустил одну на похороны матери, а сопроводить её не имел возможности. Тризну справили в «родовом гнезде», где двери были открыты настежь, чтобы все желающие могли помянуть Христю Фулярову. После поминок сестры и Сергей остались одни и стали решать, что делать с отчим домом. Степанида Яковлевна была категорически против продажи дома, но без ведения хозяйства и поддержки строения в должном состоянии дом стал бы потихоньку разваливаться - было необходимо, чтобы в доме кто-то жил. Когда Гор предложил поселить в доме своего племянника с женой, то никто не стал возражать, потому что дом будет под присмотром, да и Хатычка недалеко, Арина с Гором приглядят и помогут. Василиса поначалу отказывалась идти на похороны бабки Христи, потому что всё детство она тряслась от страха, когда Христина Васильевна являлась в госте к сватье Катерине Ивановне. Сухонькая, страшненькая бабулька делала высохшими пальцами «козу» и смеялась скрипучими звуками, когда Васёнка громко ревела, забравшись под лавку. Марфа строго наказала Василисе идти на похороны Христи и обязательно присматривать за всеми детьми. Во время поминального обеда Степанида Яковлевна разговорилась с племянницей. Василиса рассказала про свое житье в Днепропетровске, в Киселево, посетовала, что она безграмотная, а так хочется найти достойную работу, чтобы уважать себя. Степанида быстро отреагировала, пригласив племянницу в Москву, где её муж директор кирпичного завода устроит её на работу и учебу на рабфаке.
Седьмого марта 1930 года Мария Фоминична родила дочку Нину и, также как старшенького Женю, привезла летом малышку на вольные хлеба к матери в деревню.
Пробыв лето в деревне, Мария забрала сына и уехала в Москву. К тому времени она устроилась на работу в контрольно-измерительное подразделение чугунолитейного завода имени П. Л. Войкова. Местком выделил Марии для сына место в ведомственном детском саду. Нина осталась в деревне в семье бабушки Марфы.
Василиса, поговорив сначала с отцом, потом с матерью, заручившись предложением тётки Стеши, отправилась следом за Маней в столицу.
***