Тридцать девятая всякая глупость

  В дверь снова звонили разгневанные соседи: «Баба Маня! Иди убирай, там на третьем  этаже твой кот нагадил! Надоело! Когда ты его уже усыпишь?!»
   Бабе Мане более, чем за семьдесят, но ещё бодра, активна, поэтому она, набрав ведро воды, как молодая легко поднялась на третий этаж, чтобы убрать нагаженное. Потом дома долго плакала и гладила своего кота Мурзика, приговаривая: «Милый ты мой, ну что же ты в подъезде гадишь? Ведь я тебя за дверь до самой улицы провожаю. Как я с тобой расстанусь? Дорогой ты мой, лапушка ты мой...»
   Мурзика крохотным, замерзавшим в снегу котёнком несколько лет назад принесли домой внуки бабы Мани. Выходили, вылечили. Более всех лечила, кормила, поила котёнка именно баба Маня, прикипев к нему всем сердцем. Котёнок вырос, стал умным, с характером, ласковым котом, обожавшим своих хозяев, а бабу Маню — особенно.
   Выйдя за продуктами в магазин, баба Маня зашла к родственнику Борису, снова плача, рассказывала, что годы и годы злятся соседи, и что годы и годы она убирает за котом весь подъезд. Борис сказал: « Не расстраивайся, баб Мань. Если что, давай кота к нам в институт.»
   Борис сам работал в институте по изучению животных, был там вроде как начальником даже, может заместителем. Как уж там изучали животных баба Маня не знала, но понимала, что отдав кота в этот институт, расстанется с ним навсегда. И в который раз отложив расставание, баба Маня ушла домой.
    Однажды баба Маня приболела, простыла наверно, поэтому когда вновь соседи потребовали убрать в подъезде нагаженное Мурзиком, пришлось пойти убирать дочери бабы Мани.  Дочка, конечно, всё убрала, помыла, но дома высказалась очень сердито: «Я с работы, устала как собака, а тут ещё убирать подъезд!»
    Едва оправившись после простуды, баба Маня пришла к Борису, попросив его забрать кота в свой институт.
    Борис в тот же день пришёл и, посадив Мурзика в сумку, унёс...
    Баба Маня не смогла готовить ни обед, ни ужин, а весь день ходила по гостиной из угла в угол и причитала, как в бытность плакальщицы на похоронах. Зашла на кухню лишь  вечером, когда пришли с работы дочь и внуки. Увидев на кухне мисочки кота, баба Маня схватилась за сердце и упала бы, не подхвати её внуки. Вызвали скорую, врачи поставили укольчик. Утром врач, пришедший из поликлиники, выписал бабе Мане сердечные таблеточки и успокоительное, которые дня за три улучшили состояние больной.
   Едва утро четвёртого дня, как соседи вновь потребовали убрать в подъезде гадости за Мурзиком. Баба Маня, выслушав вопли соседей, тихо сказала: « Наш кот уже три дня  учится в институте...»