Мир умир!

~

~
Мир умир!




2009
 
Авангарх
Мир умир! / Сост. В.С. Дроздов. — М.: «Спутник+», 2009. — с.
Интеллектуальное движение «Авангарх», тексты которого вошли в данный сборник, наследует традициям мудряка Ильи Вечняка и является провозвестником и представителем грядущего Мельхиорового века, который призван стать этапом развития не только русской, но, более того, и всей мировой культуры и человеческого бытия. Мiр вокруг последнего человеческого материка – России уже умир безвозвратно; только Россия может создать для себя и человечества новую жизнь — жизнь Жильца, бытийствующего в Самостях, которые животворят мир постоянно, а не от случая к случаю. Но для этого и она сама и ее жители должны обновить сами истоки бытия и истории, обернуться и обратиться.»Только сам» — вот лозунг грядущей «реформации» мира.
Авангарх — одновременно и вход для всех идеологий и философий, и пробный камень для них, их действенности и животворности не только для кого-то или какого-то отрезка времени, но перед лицом Само. Стань Собой! Само — Собой разумеется! Мир умир!
© Авангарх, 2009
© Составление, 2009
Содержание
Мир умир! 1
Мир умир! 4
;;;;;;;;;; 6
Словарь Авангарха 26
Авангарх 26
Дикт 27
Му 29
Обитатель 30
Жилец 31
Лохомо сапиенс 34
Место 38
Пространьство 40
Само 41
Нуль-различенность 43
Эст 43
Сикурс 44
Дефиле 45
Палец 46
Я-ма 48
Знае-чаемое и знае-чающее 49
Значаемое 49
Знаемо-знаемое и чаемо-чаемое 51
Толк 51
Каз 52
Самое Само 53
Смех 54
Оборот и обращение 54
Сам;к 55
Глубь 57
Гон;я 57
Ген;я 58
Генн;я 58
Ург;я 59
Ку-мир 59
Архия 60
Истьина 62
Этимон 64
Крипт 65
Имяние 65
Арх-онт 66
Дарх 67
Фил-нео-софия 68
Заумь 70
Самнение 71
Урга 72
Экстасис, Генезис, Кеносис, Стасис 73
Ус;я 74
Solus Ipsum 75
Разночинное общество 76
«Я» 77
Эпоха Вырождения 78
Деградант 79
Деграданс 79
Мельхиоровый век 80
ПОСЛОСЛОВИЕ 82
 
; Авангарх
Мир умир!
В девятнадцатом веке в сердцах людей умер Бог. В двадцатом веке за ним последовал человек как излишнее понятие. Век двадцать первый — век смерти мира, сковывающей цепи, камнем на шее висящей на всех реальностях, человеческой в том числе, сводя их к мате-реальности, к которой человек был привязан и органами чувств, и мышлением, и всем своим маниакальным попечением о теле, патологическом и извращенным стремлением отгородиться от стихий, природных, социальных, международных, экономических, культурных, эмоциональных и психических, «жизненного» мира — все это для выживания и удобств, прежде всего и бегства от Само. Только пройдя вечно бушующий под поверхностью мира хаос сил и стихий обретешь Себя и Само. Свободный человек рад приближению скрытого за поверхностью насильственно удерживаемого мира неощутимого, немыслимого, невыразимого Само, — иного всем остальным тоже иным реальностям. Хотя и созданное таит в себе Само. В его глубине светится конечный Смысл, смысл беспредельного, столь долго искомого людьми, пусть и немногими. Исчезает паталогическая связь человека миром — Solus Ipsem — лозунг грядущего Мельхиорового века. Эпоха потребительского Вырождения подходит к последнему пределу; она держится на охранительных усилиях некоторых групп агрессивных Обитателей. Однако все больше человеческих существ стремится к поискам Самого в Себе и Себя в Самом. Оборот и обращение захватывает всю историю – от истоков человечества в отчужденных формах – к преодолению отчуждения  в Само. Стать Самим Собой можно только по ту сторону мира — пройдя в бездну к Само, через пропасть непотребного — абсурда, хаоса, кипения сил, схватки стихий. Они — Жильцы. В девятнадцатом веке в мире господствовало экономическое угнетение; двадцатый век выражал господство и власть в знаковой форме; век двадцать первый покушается на Смысл, но и несет освобождение в формах символических. Символ свидетельствует об иных реальностях, тогда как знаковые системы запирают человека в одной, и это — путь обитателей, стремящихся укреплять плоский мир на свою пользу. На передний план выступают иные измерения знака, — если он не утратил свою связь с символическим; знае\чаемое и знае\чающее, соотносимые с реальным бытием человека в его Самобытности и Смысле. Он безмолвен — призвание Жильца дать ему словло и дело. Теперь уже не «великие державы» и не классы, усмиренные потреблением, ведут между собой борьбу и определяют перемены в мире. Ими становятся люди, свободно избравшие Само как цель жизни, пережившие сме(р)ть для мира и скитающиеся по Само-стоятельным реальностям и мирам. Само есть бессмёртие и беспредельность Жильца, его взыскующего — переход из одного мира в другой; оно есть существо и носитель смысла — не беспорядочного убогого человеческого «хочу»,а направленного к совершенству в Само что есть нечеловеческие Истина, Добро и Красота и Мудрость («мудряки»), абсурдно не совпадающими с человеческим их пониманием и обращенном к его тайной Самости. Смысл бесчеловечен, — он по другую сторону человеческого; чтобы понять это необходимо пережить Оборот и стать Обращенным — вскрывать Само в себе Самом и в иных реальностях и мирах. Только так можно противостоять эпохе Вырождения, Деграданса и Пассимизма и это значит Обернуть первичный человеческий посыл, (в котором все еще обретаются Жители), — нарастающего потребления, — в посыл Само-стоятельности в близости Само в Мессим, новое Призвание. Именно на краю начавшего рушиться под тяжестью собственных «достижений» мира открывается абсурд и проявляет бесчеловечность Само. Надо идти дальше, за пределы всех возможных «человеческих» горизонтов и запретов. Они пройдены и мешают, как и всё посюстороннее, мирское, наличное, не Внутреннее. Это — Путь Жильца, иначе никто не Жилец. Такова судьба человека и мира.
Само — Cобой разумеется! Всё реально! Всё впереди! Приди в Себя!
Это — Манифест Авангарха.


;;;;;;;;;;

— Урга!
Говорит Жилец и Ург, имяющий С-лово от
С;мого Сам; и от Себя Самого, как Особы, Смысли —
Илья Вечняк,
мудрЯк, мессимист, единочник и арх-онт,
собрав мирских под светлым ясенем на берегу реки:

— Вы, о мирьские, приручены, обморочены, порабощены и обольщены «вашим» миром. Делаете в нем всё, что хочет убогая человеческая, едва-едва оторвавшаяся от обезьяньей, натура, удаляющая нас от Само и бросающая в падшее, в сегодняшний мирь — и считаем это вершиной истории и нашим призванием. Храним мирь, во что бы то ни стало и с кем бы то ни было. Вас обступает толпа никчемных и горы бесполезного, — за ними не рассмотреть Себя: не вещь среди вещей, не покойника среди трупов, а Себя в Себе Самом. Понять это — и конец и без того гибнущему, под собственной тяжестью рассыпающемуся, существующему без прикровенного существа, мирьу! Современный, идущий из времен давних, по существу покончил с собой, умир. Это уже прошедшее, мнир, в общем, мирь. И что нам в этом мирье, миреве, кроме убожества, скуки и неизбежного конца существования? В Само нет конца: мир во всех его вариантах: (миръ, мир, мiр, мvр, мыр, мнир, мур, мирь) и есть конечность, окостенелость и убожество — смертность. Надо возродиться к безграничному, беспредельному и услышать Само: всё реально! Таково провозвестие новой эпохи — Мельхиорового века, сочетающего в себе бессмёртное всех эпох.
— И слышу Я Само: реальны все мечты, миры, фантазии, бредни, все романы, фильмы, письма; сновидения и символы; сознания, бессознательные; прошлое, настоящее и будущее всех их разветвлениях и вариантах, в том числе воображаемых; реально всё, даже преодоление рабского узилища, с которым вас смиряют и приучают смиряться обитатели и иные существа, противящиеся фил-нео-софии, моноплюралистического основанияжизни будущего века; — любители своего времени, своего места, своих обстоятельств и среды своего убогого понимании в поклонении — мирьу. Этот мирь изжил себя и стал существовать только в виде мнира, мнирева, а не для реальностей и, прежде всего, человека и его пути во главе иных реальностей к Себе и Само; стал преградой свободе и становлению нового; паразитирует на Само. Но реальна скрываемая подоплека и пожираемая им основа — становление, хаос, борьба сил и идей, в подавлении которых нынешний мир черпает свою реальность вместо того, чтобы быть в становлении с ними вместе. Реально преодоление этого мирьа, Реально Всё, реальны Все. Реально и это Исангелие.— Вот что Я хочу сказать вам, прежде всего, о мирьские!
***
— Пора прозреть, — говорит арх-онт: мирь основан, заключен, навязан на самых постыдных и позорных условиях. Вы принуждены мирьом и в силу нашего происхождения из миръа, быть людьми, поклоняться пошлым внещам и чуть вствам, считаться с другим и Другими (вместо Иного); другого, другого и другого в мире полным-полно, всех цветов и вкусов, (чем отличается Первый мир), — взамен обещано удовлетворение убогих от мира унаследованных потребностей и осуществление призрачных надежд... на тот же мир. Пора порвать с мирьскими условностями,— а все законы и правила общества превращают людей в мирское скотство и в конечном счете условны, если в них нет Само для Самовитого человека,— и выйти в безусловное! Все условия, поставленные человечеству, выполнены; должен кончился обусловленный ими миръь — он умир. Осталась взаимная зависимость на условиях рабства и мате-реальности, становящейся всё более густой и тяжелой, то есть внещества, реальности последней по достоинству; поколеблена покорность мирьу, в чем суть падения человека в преисторические времена, господствовавшие во всей истории над ним.
— Безусловно только то, что невидимо, неслышимо, немыслимо... — сокрыто от праздного взгляда; безусловно наше, покинувшее все внешнее Само. О, мнирские, Само — Собой разумеется! — Говорят Жильцы: Всё может стать Самим Собой. И подумать о себе как свободно становящемся через, наперекор, и в преодоление мира — даже внутреннего (мvр), и социального (мiр) и природного (мир). Станем и мы Собой, какими мы должны стать реально – перед лицом беспредельного и Само, когда пойдем по Себе и станем Сами Собою. Перед Самим Собою невозможно лгать и отделываться формулами, штампами и отговорками, бессознательно заученными цитатами, о, мiряне, невозможно скидывать ответственность на других, на обстоятельства места, времени, образа действия, причины и следствия,— надо преодолеть лжизнь, о, мvряне — переступить через смерть мира и самого себя в мире, принести смерть мирьу — так он и умир для нас и почивает в мире. А нам надо, покинув мирское — выйти за все навязчивые пределы — к Само.
***
— Наш мнир потерял самость, о, мыряне,— продолжал свои речи Ург,— предстоит спасать всё, прикосновенное Само, и из мирьа и из истории и от мложеств людей; и можем сделать это только Мы Сами, а не общество или государство, Мы,— Жильцы о, мыряне. Спасаться самим, преодолевая мнир и в его мнере, восходя свободным становлением, генезисом к Само; Оборачиваясь к истокам и Обращаясь в их новое начало, не оставляя и конца. Преодолеем рабскую привычку к покорности внутреннего и внешнего мирА и не-А и спокойствию, окостенелости смерти, рождающейся из смерти для смерти и в смерть — и откроется тайное тайных, скрытое убогим неподвижным, пошлым мирьом, — душевным, равно как и внешним, в том числе, — о, мыряне. Здесь важно лишь имеющее собственную значимость — в нем проявилось Само в отличие от имеющего значение лишь для данного мира, вместе с ним пресмыкающегося в ничтожестве значения и вместе с мирьом гибнущего.
— Мирь, как и его основа, мерь, в ничтожестве лежат,— говорю вам Я, Ург.— Выбрав Само в Себе и для Себя, мы действительно станем как боги, и нам откроется конечная реальность всего — Само. Мир — внешнее всех реальностей и даже по отношению к самому себе есть внешнее, ибо всегда скрывает борьбу и становление, самок, который и есть Само любого мира. С-мысл и есть Само мира – больше в нем ничего нет. Борьба прежде всего с собой и внутри себя, о мvряне, и самого мира с собой, без чего нет жизни — так открывается путь к Само, на который ступили Жильцы.В частности и ближайшей перспективе обратимся к Христу как человеку — которым признал его волхв Мельхиори ныне он становится предтечей Мельхиорова века и к Мельхиору как становящемуся прекрасной культурой сплаву Золота, Серебра (в них он был лишь лигатурой, примесью)и Бронзы, многих и разнообразных металл-ург-ических сплавов, просветляющих социальные неметаллы. Этим заняты Жильцы.   Они в любом мире лишь на постое, не имеют ничего собственного, кроме Себя и Своего; они — те, кто прошел Оборот и Обращение и готовы Обернуть и Обратить мир в Иную, более высокую реальность, в которой торжествовала бы Свобода и Творчество и развеять мирь уходящий и ставшее для него главным — мнир.
 Равно реальны и начало, и конец мира, и его жизнь и его сон, его сновидения и сама его смерть. Если Жильцы хотят сохранить нечто от старого, нечастного, то теперь стало ясно — надо опереться на исток, начать Великий возврат, Становится, как любое Само, причиной беспричинного Самого Себя и быть для Себя и в Себе, – хотя оно может проникать и иное как опора в мiрской брани. Бранными в умирающем мире становятся и все слова, тогда как в них должно проявляться Само, как их существо — так относятся к реальностям Жильцы, имяющие С-лово.
***
— Борьба Жильцов имеет еще и социальную сторону, о, мiряне, — борьбу с Обитателями, заинтересованными в сохранении господства одного человеча (члена человечества) над Другим, и это – всегда подавление и подчинение, на которых основан мiръ до сих пор. Мир Иной и Иного – вот Путь Жильца. Он не может быть мiрянином. Чтобы быть в миру Собою, он должен пережить Единочество – в новую Жизнь, а жить – просто жить — ему запрещается.
 — Раньше войны разграничивали и выплескивали различия на путях обитателей — теперь же настала пора борьбы бескровной и тем более напряженной и опасной. Мир-мёр — всегда отмиренное и отрезанное, в нем всегда чего-то не хватает, он — и без того умир: и он может длиться и длиться, сохранять своё существование без существа усилиями Обитателей; равно-душием Жителей о, мiряне; и верой в реальность (которой представляется им мир), – мура Лохов, мурян; привычкой жить в Первом, Втором или Третьем мире (Жилец – его мир — мир Ноль как основа), растрачивая Самовитое для плоского существования без глубины; надо остановить его мироедство и у-с-мирить, чтобы он почил в миръе; — ресурсы существования (а не только бытия) у него иссякли. Важно не поддаться распаду его под видом устойчивости, прочности, надежности, не поддаться на его уверения и преодолеть его, не частность данного мнира, но как принцип существования в противоположность полноценной жизни — бытию Иного, такого, как Жилец. Перестанем быть миръянами, уступим им почивание в мире, а сами посвятимся в Само и в Себя! Верь в Себя и в Себе! Верь в себе в Само(м). Время слишком долгих миров прошло – они должны самими пополнять свою основу – становление, бытие (будьетьё) хаос, силу, ничто, - Само и, одновременно Само — их противоположность. Стань везде и всегда Жильцом — рождающимся жизнью для жизни и в жизнь — вечное самопреодоление и самосозидание, ургию, от корней до вершин, в неизбежное можество и становление, в котором можества на стороне Само, а неможества и есть падшее не самое то и лучшее – мир-мнир. Мир лежит, падши в забытье, занятый только мирским, перед необходимым ре-волю-ционным (на языке ХХ века, в этом его ограниченность и рок) во всех отношениях Оборота и Обращения, самоотрицания мира насилия, — говорит Илья Вечняк, Единочник.
***
 — Стань Иным для Всего наличного, навязчивого,— о, смиренные,— в том числе и того, что было значимым в последнюю эпоху — эпоху Вырождения, для чувственного и близкого, наглядного и понятного, мыслимого и описуемого, сообщаемого и престижного ¬— в конечном счете потребное убогому твоему миру, о, усмиренные.
— Обернись к Иному и сам стань Иным. Сохранив наследие обретенного беспредельного; Иное в положительном наполнении и есть Само и его часто можно обнаружить на окраинах истории и географии, общества, природы, культуры, психики и в прошлом, и в настоящем; — оно и тогда было Иным, и на пути к нему ты становишься Собой, а на пути соглашательства с миром становимся членом мложеств, смирняком. Только тот, кто становится Иным, становится Собой. А не с-собой. Отказ – вот с чего начинается история человека и человечества. И принятие в мир – по другую сторону. Мир – друг для друга причина. Реальность – причина самой себя и потому это – Само. Реальность мира – в его отношении к Само; Он может существовать на пути к победе Само (Бытия) над мниром и плоским, одномерным существованием, окончательной и бесповоротной, тогда и мiряне — лишь «живые существа» в пассиме и, как и сейчас, в эпоху Вырождения; а может, напротив, осуществлять мессим Само – тогда все, в особенности люди – будь-етляне и будет-ляне, бытийствуют, преодолевая себя и обретая Себя и Само, становясь Жильцами. Но время циклических взлетов и падений миров прошло — настало время непрерывного становления. Настало время Великого Возврата, через который только и возможен Великое окончание истории и век человеческого торжества – открывается эпоха поиска и осуществления Самого Само – глубинного смысла всех реальностей. Существовать не для сохранения, продолжения и углубления существования — но для свершения глубинного смысла — Само.
***
— Миряне требуют хранить установленный не ими мир, о, внимающие С-лову, — вам запрещено взглянуть за горизонт, рассечь мир вглубь, ввысь, вширь, вдаль, погрузиться в иные реальности, посещать иные миры, услышать голос Само, ощутить ласку Беспредельного и мужественно довериться ему в самке, оставив на обломках мира все временное, пространственное, обусловленное: жить надо только всегда и везде. Вот четыре сим-воли-ческих столпа будущего: Все! Всем! Всегда! Повсюду! — победа сим-вола над знаком (ХХ век) и золотыми деньгами (века до ХХ). Таков должен быть не переворот — что всегда возвращает все в исходное положении, — но крутой Оборот и в частностях, и во всей человеческой истории, и Оборот существования вчерашнего мирянина в Самость — в жизнь-бытие, в Жильца, и каждой вещи или идеи — своим лицом к Собственному и к Само, что по сути лишь ступени освобождения. Само — это сама Свобода, безусловная и безграничная, о, заживо умерщвленные,— говорит вам МудрЯк Илья Вечняк.
— Миряне обморок чены миром как собственностью и высшей собственностью – деньгами. Иго собственности — самое страшное иго, особенно в последние времена мнира и в мире Втором — он должен стать Миром номер Ноль — только это спасет жителей от неминучего Деграданса и пассима,— говорит Мессимист Илья Вечняк.
— Поэтому служение Само есть бессмёртие. Мир, все миры, включая внутренний, внешний, мvр человеческий — будут взяты в крутой Оборот и обречены на Обращение — рас-скрытие в сокровенном Самого Само и Само во всём прикровенном. Только так можно противостоять эпохе Вырождения всего мирского, откровенного, и беспрерывному натиску деградантов, исступленно цепляющихся за мирь и пытающихся укрепить его диктами власти, выставляя явных или неявных диктаторов. Жильцы всегда против внешней власти: где власть, — там и обман, там и выморочная идеология, и насилие, хотя и они реальны.
***
— Одряхлело бессильно плетущееся, спотыкающееся время; разваливается, трескается и осыпается пространство; безвольна и бессильна опирающаяся на иллюзии обусловленность и причинность; утомился и отчаялся в многотысячелетней истории человек. Пора сбросить опостылевшую личину мирского человека и стать Жильцом, эксгуманистом, похоронившим все истертое, человеческое в истощенную культурой почву мира и уступить дрогнувший в самих основах мир мирянам,— говорит единочник Илья Вечняк.
— Всё реально — не исключая и иллюзий, не исключая и самых пошлых и надоедливых из них: мУра вещной реальности, реальности внещи, которой мы все более уподобляемся. Нет больше нужды у нее прислуживать и у нее выслуживаться, о мыряне. Настало время ступить за пределы вырожденного и выморочного, вчера еще призрачно торжествующего «рацио» — в нездешнее, небывалое, неслыханное. Утвердимся, наконец, в беспредельном, беспричинном, безмерном, незримом и непредставимом, сокровенном Само. Услышим звучащий в глубинах беззвучный голос Само: Мир умир! — вот что говорит ург Илья Вечняк.
 — Пора возвращаться в Историю и делать её самим и своей — на пути к Само; до сих пор история была вырождением человека: от духа к разуму (части духа), от разума к рассудку (окраине разума), наконец, к части рассудка – к сознанию, теряющему идеальный характер и тонущему в мирском, внещном, уже не дающем создать хоть сколько-нибудь возвышенный проект жизни, — толкающий ее на повторения других — к самосознанию (а не Само-сознанию) как средству интеграции в мир. Надо собирать камни и возвращаться к истокам, чтобы начать Оборот и Обращение человека из его среды. — говорит свои смысли Илья Вечняк, единочник.
— Мир — всего лишь ку-мир, — знаемое/знаемое и мир-аж чаемое/чаемое, самая бесталанная из иллюзий. Мир — и то только до известного предела — приятен лишь полуживотному и дрессированному – и дрессирующему мирянина телу, обманутому миражами и превращенному в кумир. Тело — лишь орган Само, и это Собой разумеется. Еще мир приятен «личности», в современном виде внедренной мiром социальным в человека в качестве внутреннего предателя и, чтобы победить его, нужно опереться о мvр внутренний; — на ее провокации нельзя поддаваться. Личность до сих пор — мурло обитателя мура. Жилец всегда Особа, собственный, свой себе,— говорит под ясенем Илья Вечняк, Особа.
— Рассудочные Обитатели проповедуют незыблемость установленного им подобными мирьа, предпринимают бесчисленные дискурсы, призванные укрепить здешнюю «действительность» — мир в далеко зашедшем окостенении и власть его над человеком, это – хватка агонизирующего умирающего. Разум и рассудок надо обернуть – чтобы послужить не только себе но и Самому, и не только своими органами физическими, но и интеллектуальными. Тем более надо обернуть самую кожуру псюхе – сознание, этого предателя всего Самовитого, которое есть реальнейшее во всех существующих мирах. Жилец действует сикурсом-самк;м; а «жизнь» жильца – это не жизнь обитателя, жителя или лоха в миру, но самок и Мессим его, так же как реального жителя Само-стоятельной страны и Само-стоятельной эпохи. Сикурс глубоко ургичен и само-управен, рассекает мир, его горизонт, тяжкую вещественность и грузность внещи и лицетела мирянина, — вплоть до Самого Само; отсюда Жилец берет силы для упрямого утверждения своей самоосновности, самостояния, Себя Самого.
 — Еще Пушкин, несомненный Жилец, писал о любви к родному пепелищу и отеческим гробам, о самостоянии человека как залоге его величия, — не случайно это стихотворение публикуется везде с купюрами,— заключает в глубоком сикурсе Илья Вечняк.
***
— Жильцу не надо покорять реальности, превращать их в порабощенный, оккупированный мир, опору бессилия и одномерности,— говорит Илья Вечняк над рекой. Между реальностями всегда идет борьба, кипит первозданный хаос. Они и есть первозданный Хаос, никогда не преодоленные Время Оно, место Оно и Дело Оно, к которым культура возвращается для пополнения сил. Борьба и сплетение Сил — природных, социальных и душевных — вот к чему надо вернуться, чтобы обрести Всё – Самое Само. Всё, Все и Вся имеют касательство к Само, но только в конечном счете — Самому. И вопрос о реальности мира – служить ли он только самому себе или есть служба Самому и Самому Самому.
— Так называемая «жизненная борьба» идет за призрачные мирские интересы и заорганизована так, что главный вид борьбы – подчиняться. Такая борьба только укрепляет мирь и иерархию подавления, насилия, и все Обитатели заняты этой «борьбой», когда подавление борьбы насилием устраняет всякую самостоятельную жизнь – это понимали еще в древности, в XIX и XX веках.
— Жилец для мира всегда ненадежный, нелояльный, беспокойный элемент. И каждый в подобных состояниях становится Жильцом, опасным для миров. Чтобы мир не захватил тебя окончательно и не увлек за собой своим уже очень скорым крушением под видом дальнейшего процветания, истощающего собственные основы в реальностях — оставь, о, готовящийся к Обороту и Обращению, Пассимизм (пессимизм и пассивность) мирянина и возложи на себя миссию обрести Мессимизм Жильца — оборот и обращение мира во универсум, и обращение всех мирских — Жителей и Обитателей (неможеств и мложеств). В этом — мессим Жильца. И любое твое или не твое беспокойство в мире — поддержка Авангарха и подтверждение истинности этого Исангелия.
— Большинство, – а чаще всего все – в челувечестве почиет в мире и только тревоги в нем – не мирские беспокойства, а тревоги, говорят — о его реальности и реальности Иного, о присутствии в нем потребности Быть в Жильцах. И здесь они прежде всего обращены к Себе; они еще погружены в большинстве своем в самнения, но идет Оборот – остальное приложится, и оставшееся будет смешным. Смех – это и есть смерть для частного и частичного и собственного, а не своего — в том числе всего, описуемого словами, вставленного в узкие рамки чувственно данного, социально воспитанного, собственного жизненного опыта, в отличие от зауми, — заумствовал Илья Вечняк, мудрЯк, под светлым ясенем на берегу реки.
***
— Переживи свою смертность, — о, мирской, — которая и есть мирь; похорони все человеческое, задерживающее в мире; собери воедино что есть в себе беспредельного, вечного, в чем присутствует Сам и Само; оставь человеческое почивать в мирье; — Жилец заново рождается и для Оборота мира: становится Жильцом, вступает на путь Обращения. Конечно, некоторые являются терминалами или задумываются о смерти, и делают это как люди, но этот опыт может преобразить человека — Жильцы идут до конца — до Само, новой жизни. Как существуют авраамитские религии, основанные на готовности Авраама принести в жертву по велению Бога собственного сына, Исаака, формируется новый этос – готовность принести в жертву (вплоть до самоубийства) себя ради Себя Самого и Самого Самого – это терминализм. Жильцы рвут с условным ради безусловного. Само — единственный источник смысла, в том числе “смысла жизни”. К сожалению, смысл бесчеловечен в современном понимании человека, сладко вырождающегося и наслаждающегося своей пассивностью по отношению к предстоящему, Он ведет по Иную сторону жизни и связывающего ее мира. В этом заключен парадокс — лишь покинув скорлупу человеческого и пережив смертность и мирскость можно стать действительно живым и чело вечным. Надо ощутить в себе бездну и довериться ей,— говорит Илья Вечняк, Единочник.
***
— Жилец не только сопротивляется миру и тому, что в мире, всему застывшему и узаконенному, — он сопротивляется его возникновению; он само-властен в Само и свобода его беспредельна и ограничена лишь ее смыслом, ургична и архична, что требует вовсе не исчезновения реальностей, но признание всех бесчисленных реальностей, включая человеческую, и борьбу, ургию как Само реальностей, - всевластие Само, когда оно по Себе. Само есть Само по Себе во Всём.
 — Само-властье и само-бытность, само-бытие (а не взятое взаймы) требуют крепкого нутра, поскольку Жилец лишь постольку Жилец, поскольку он готов выдержать не только все муки и страдания и мирские (особенно связанные со вступлением в мир), придуманные и рассчитанные, не исключая и адских; но и соблазны и ласкания мира, включая райские блаженства, — и остаться верным Самому Себе и Само. Существенно и истинно только то и настолько, за что и насколько мы можем вытерпеть в мёру – и телом, и душой, и духом они из определенного мира берутся и его преодолевают. И при том – свободно, из Себя Самого. Тогда он есть Он (Она, Оно) самый-самый – Жилец.
— Слушайте Себя, Себята, сквозь гул цитат из услышанного за свою жизнь вы услышите Себя – и в нем Само, всё затихнет и вы услышите безмолвие Смысла и дадите ему Слово и Имя. Для него нет ничего внешнего, он ищет потаенного, сокровенного, внутреннего, нутра во всём и во Всём. Он отвечает за Всё и за Всегда. Каждый, не погрязший в внещах, отдельных реальностях и мирах, непременно услышит Смысль и узрит видящим оком Сим-воль Иного. Иначе тебя уведет в пустую бесконечность и заемную понимаемость этот ограниченный, умирающий мирь.
— Любой мир преходящ — его собственная подавленная и изгнанная с глаз, со слуха и т.д. реальность вместе с инореальностями растерзают его. Жилец же может стать на постой, пока не надоест тот или иной, но неизменно плоский, вырезанный из реальностей мнир,— он ищет непреходящее Само во Всем и во всём. Все когда-то будет Само, но частности и ограниченности могут столь истереть след своего истока, что оно враждебно оборачивается против себя самого и застывает в своей внешности в мир, в мнир, в уснувшее непробудно; и Оборот и Обращение есть великое пробуждение в Самое Само и Самого Себя. Жилец бодрствует, он один только не спит в вечно спящем мире, не засыпает и выживает везде; Жилец и есть выживший и выжившее не только телом, но и душой и духом под сонным гнетом мира и мирских неурядиц; он живет даже в этом неизбежно обмирщенном – не смотря на все у-силия держащего самок, иначе он — не Жилец.
— Жильцом может быть: идеалист, материалист, либерал, Лосев, Будда, Бердяев, Аллах; и еще: классика, дерево, Москва, метаметафорист, шимпанзе, микроб, постмодерн; а также: полковник, фидеист, грусть, радость и даже придорожный камень. Им может стать: фармацевт, женщина, лесбигей, плюралист, питекантроп, волк, музыкант, Эверест, Северный полюс, туманность Андромеды, атеист, Сириус; а также: Иван-дурачок, Зевс, Шевчук, Перун, студент, синичка, мамонт, алкоголик, метареалист, Тутанхамон, Средние века; и еще: Илиада, Адам, гранит, Спиноза, Лейбниц, Афины, Иерусалим, Соловьев, филателист, букмекер; и, наконец: Бог-Саваоф, металл, заключенный, Пушкин, Кавказ, Хармс; в конце концов: минерал, дерево, лес, гора, интеграл, планета, атом, — да и ты, ты сам, постигающий эти отзвуки голоса Само! — засмеялся Илья Вечняк, Ург.
***
— Слушайте Исангелие от Само: оно, Само, - Собой разумеется! Путь Жильца — это путь каждого к Себе сквозь зазоры, изломы, бездны, где ощутимее присутствие беспредельного Само — самой плодотворной и полной смысла инореальности мира, который уже и без того умир и есть смерть — но еще существует, хотя и иссушил свои корни в здешних реальностях; трудом-действием человека на благо его тела и тел господ превратил в проклятую действи(е)тельность, слишком человеческую и слишком мирскую. Оборот – это еще и превращение труда в свободную деятельность, в ургию, а вертикально построенного мложества-общества в горизонтально раскинутое разночинье, общее между Жильцами.
— Мир назойливо-откровенен – надо идти к прикровенному Само всего и сокровенному Самому Само. Мессим Жильца — спасти и обернуть то в мире, что несет следы жизни Само и тем самым приблизить закат мира, его неизбежное крушение — иначе мир усилиями обитателей и жителей, не говоря уже о лохах, будет становиться все площе и примитивней, все глупее и пошлее (это и есть его вы-мирание и вы-рождение) так что поглотится все, в чем есть дух Само и на что можно будет опереться в своем мессиме Жильцу; что еще делает нечто в мире ценным и достойным нашей жизни. Обитатель живет уничтожением Само и всеобщим насилием; Жилец — поисками и собиранием всего, в чем слышится голос Само. Воспитать в себе Жильца через Оборот и Обращение — нет ничего насущнее. Бесстрастно встретит жилец смерть мира — и превратит смерть мира (ХХ1 век), человека (ХХ век) и Бога (Х1Х век) в Обращение и Оборот их к Само, утверждение себя и других – как Жильцов. Смертной останется пока что только сама смерть. Мир, человек, Бог обнаружат свое прошлое как частность и начнут жительствовать — иного не дано.
***
— Авангарх — синтез всего живого в искусстве, науке и философии и религии, основание для любого миро-воззрения, которое формирует каждый, но только для странствий в поисках Себя и Само и не навязывает его другим и другому. Это – первые шаги по Обороту и Оборачиванию Себя и мира в Конечную Реальность. Точнее, он видит осколки мира и, поскольку и насколько они имеют хоть какую-то реальность, использует их для творчества Само в Себе. В мире ты только существуешь, –Будь в Само!
— Всё должно быть в постоянном движении, обороте и обращении – и каждый должен развивать, оборачивать и обращать мvр в себе – это и есть его Само. И помочь ему должны философисты — учители множественности истин во всём и мудрЯки (достигшие право на Я с заглавной буквы), а совершенствовать и распространять — культурги; государство должно стать дешевым и минимальным, а общество из иерархии стать — горизонтальным разночинным обществом не труда, а ургической деятельности и всех своих для Само – его результаты содержат Самство и превращают все с-деланное прежде всего в Дарх, основу взаимодействия людей и развития дара каждого в идеятельности. Затрата любых сил – все это пустая ис-тория, она кончается не столько Золотым миллиардом (Мир Первый, мир собственности без Себя, во вражде с собой с накопительством набегами-шопингами истощением сил и прочим), но Мельхиоровым веком Ро-уссии – привычно опирающейся на прикровенное — усии, живые проявления Само. Это есть заключение творческого, действенного мира во всей истории, собирание ургшичного и достойного к Обращению, — в Обращение мыра, мiра и мvра мир-пространства, мир-времени, мир-соглашения разноречивого, — и этому Россия училась все последние десятилетия, пополняя свою исконную мироосновность умением дать слово Само: творческому хаосу сил и смыслов.
— Мир сам по себе враг творчества,— добавляет Арх-онт, — но он может стать его основой, если к нему подходить не только гонически, на что мир своим самоукреплением провоцирует, но, прежде всего ургически, в полноте творчества как преодоления рассудочного закона достаточного основания. Ургия сама полагает себе основание в бездне Само, действует на его основе и в его раскрытии в здешнем — это закон полноты творчества. Преодолевая и руссоистский общественный договор, мирный договор текуч и условен, в подлинном мире — средстве и никак не цели, средстве текучем и преходящем,— сквозит Все и Само.
***
 — Жилец сам себе царь, сам себе бог и сам себе человек, — говорит под ясенем Илья Вечняк,— и не впадает в м-ложества и, особенно, под-данных, святош и челувеч-ест-ва. Именно на этой стезе лежи путь от новой Архаики к Новой Классике — без пирамид, храмов и небоскребов. Так что вся история человечества покажется архаикой лишь, предшествующей Новой Классике, в частности, в переживаемой малой Архаике постмодерна, раздирающего то, что сделано не ими в поисках поверхностных эффектов. Это переход – на путь Оборота и Обращения из существования в мире на путь свободного Самк;-Бытия без чинопочитания, идолатрии, и человекопоклонства. После Оборота и Обращения в Само Жилец становится Сам Себе Сыном, сам себе Отцом, сам себе человеком – духом. И культ-урги (в отличие от культуры и прочих Ур, превращенных в «ура» и нуждающихся в обращении в ургии), обновленная после падений ХХ века и особенно его конца — культургия должна стать на исть-торическую дорогу к Мельхиоровой эпохе.
— Авангарх — архэ, архо, арх и архи авангарда и всего человечества. Архэ — поскольку открывает не осмысленную предпосылку и условие его осуществления — Само и всех, кто Само сознательно или бессознательно служил. Арх — поскольку оборачивает и обращает мир. Архо – поскольку обеспечивает преодоление ограниченностей мира и того, что в мире. Архи — поскольку идет вперед, за пределы, перед которыми современное человечество останавливается - к Самому-Самому Само.
— Таков Путь Жильца и его мессимическая Стезя.
Так говорит Жилец и Ург, имяющий С-лово от Самого Само и от Себя Самого Смысли к вам как Особы — МудрЯк, мессимист, единочник и арх-онт – собравший мирских под светлым ясенем у реки,
Илья Вечняк.
Это - Исангелие Авангарха!
— Урга!~R
                Словарь    Авангарха

Авангарх

 Радикальная фракция человечества. Исходит из архе авангарда,   его не осознанных и неиспользованных истоков, его неразработанных глубин, архо — новое понимание авангарда, архэ авангарда, его самопреодоление в ходе развития, и архи авангарда — новых возможностей творчества и перехода в грядущий Мельхиоровый век.
Авангарх нацелен на создание общего основания для всех мировоззрений, и потому сам мировоззрением не является — в нем находит спасение все живое и жизненное, что есть в человечестве и что сопротивляется напору обитателей, мертвящего дыхания всегда сковывающего мира. Только обращение к Само спасает от очередного умертвия и превращает его в важный этап развития человека, сопротивления деградансу.
Что касается человечества (и так наступает антропный период психозоя) — Авангарх исследует не использованные предпосылки существования человечества ( (исторические и логические), его мистические глубины и высоты, и новые возможности развития и преодоления законов и условностей дряхлеющего человечества. Авангарх сочетает теорию знае-чаяния и его практику. Выделяет: трансреальность ( (отношения к     действительности, функция означения), интрареальность — соотношение между ними как диктами и диктантами и т.п., интерреальность — сочетание предшествующих на основе главной — метареальности. Именно она и является центром исследования и творчества Авангарха. В качестве акторов и инстанций метареальности  выделяют: жильцов, жителей, обитателей ( (Других )), лохов, Му; различают: дикты, диктанты, толки   на основе: ку-миров, мир-ажей, знаечаемого, знаечащего, выраженного или невыраженного в дискурсе или сикурсе, проходящих дефиле   в рамках каза или от-каза. Основа всех стремлений   — Само. Само — невоспринимаемый центр и, одновременно, окраина структуры, выход ее из всех возможных пределов.   Вокруг Само   разворачивается все напряжение любой жизни ( (в том числе и текста): стремление от, к нему, попытки замещения, выражения, забвения, заглушения, действия вокруг Само и распределения акторов в отношении к нему. Таким образом выявляется принципиальная структура любого мирского существования, в том числе и антиструктурного, постмодернистского, поскольку Само по существу не является и не может быть только центром, а борьба идет как раз за центр или против централизации.

Авангарх действует под лозунгом «Мир умир!», поскольку считает, что все   до    сих пор существующие идеи мира были либо оккупационными (мобилизационными), либо демобилизационными (в условиях поражения), либо пацифистскими, закрывающими глаза на воинственность, агрессивность всех дискурсов. После смерти Бога и человека — мир умир! Век двадцатый попытался разобраться со смертью Бога   —   и пришел к смерти человека. Нам еще предстоит разобраться со смертью человека — но в перспективе смерти мира. Вопрос осложняется тем, что с возникновением христианства умерла смерть. Необходимо ликвидировать сам милитаризм человеческой    деятельности, мышления, речи через сикурсы против центров агрессии, — и это присутствует в любом   существовании, в том числе и текстуальном. Центр структуры не в ее топологическом центре, а там, где центром выступает Само, которое Собой разумеется. Пока что то, что называют миром — всего лишь удобная, покоренная среда существования, но не подлинная в-селенная. Авангарх — авангард борьбы за в-селенную, за равноправие и взаимопереходы всего универсума реальностей! Необходимо осознать и провести в жизнь главный лозунг Авангарха: «Всё реально!»


                Дикт

 С точки зрения Авангарха все акторы реальностей делятся на три большие группы с переменным составом, но некоторой склонностью к определенному поведению: обитатели, лохи и жители ( (Другие )),   вне перечисления стоят жильцы ( (сами )). Они распределяются в пространстве реальностей и определяют их топографию. Дикты — прескрипции к поступкам или недеяниям, мыслям, забвению, осуществляются посредством дикторов — вне/внутриреальностных ролевых образований, предписывающих акторам роль   и род практики. Дикты создают некоторые исключительные реальности или их фрагменты, которые направлены на создание строгих иерархий, в которых только и существует мир. Жилец же действует под лозунгом “В«Всё реально!”» и   отрицает исключительность каких   бы то ни было реальностей — все они равноправны, не исключая и вещественные.   В конечном счете, все дикты могут быть разобраны до исходных текстов-диктантов, сакральных образов и символов веры, авторитетов, отвлеченных законов,   без которых,   якобы,   невозможно участие актора в   реальности. Такими диктами являются моральные, эстетические предписания, кодексы, правила, программы, замыслы, в конечном счете, сама   отдельная   реальность является диктантом    для   реальности иной. Варианты диктов различаются дикциями: изъявительный, сослагательный, повелительный, что распределяет акторов по соответствующим лакунам   пространства и предопределяет ход развития.

Жители составляют основной массив акторов-реакторов, лишь реагирующих на дикты диктатора. Они имеют собственную текстуальную реальность — толк, избегающий по мере возможности записи, письма, умирающий в любых   письменных практиках. Дикты жителей включают прошлое и будущее, что отражается в знае-чаемом и знае-чающем.

Обитатели наиболее склонны к диктам, через которые они пытаются задать метареальность и оккупировать универсум. Их идеал — стать диктаторами и диктовать не только   нормы и само существование реальностей, но и собственные желания, вкусы, взгляды, мнения. Тем самым реальность превращается из сплетения диктантов ( (на основе пра-диктанта )) в диктатуру обитателя, теряет текстуальность как возможность выбрать собственную позицию, а сам обитатель обнаруживает себя как Другого, навязчиво предопределяющего все ходы и перипетии существования текста вплоть до самого бытия  — — преддверия Самого Само. Иначе дикт становится заумью, которая о двух концах  — с одной стороны   Обитатели стараются таким образом организовать тотальность текста, чтобы он не мог быть подвергнут интерпретации, а с другой, превращая дикты в заумь, акторы освобождаются от диктантов. Позиция жильца в корне отлична от позиции обитателя: он стремится   противостоять всем   дискурсам Других, выраженных в диктах или иначе. В этом он опирается на дикт прадиктанта и корректирует его.

В отличие от экстравертированного обитателя — Другого, жилец интравертирован и является Другим самому себе, возрастая на сопротивлении диктатуре диктов, вытекающих из прадиктанта и самому исходному дикту.    Иными словами, жилец — диктатор сам себе.    Он чужд любому дикту и рассматривает их как помеху кочевью — и не удивительно:   любой дикт имеет ограниченное время и место существования — стало быть, смертен и ограничен.   Можно поддержать тот или иной дикт или быстрее свести его на нет — главное, чтобы им не овладели обитатели и не превратили в диктатуру.   История ведет к смене безличных диктов личными, но в пределах Своего и Собственного, что в принципе означает крушение дикта как жанра. Основой сопротивления всесилию дикта служит   интердикт в перспективе контрадикторного отношения суждений.
 Выродившиеся акторы — деграданты (обитатели) стремятся превратить свой дикт в очередной внешний мир — он есть вывернутый их «внутренний» мир,   оккупировать реальности и расширить оккупационный режим мира. Жилец организует как дикт свое внутреннее в отношении к Само.

Сопротивление дискурсу Другого осуществляется через сикурсы, неожиданные оборонительно-атакующие действия против режима диктатурной оккупации Других. Союзником в сикурсах   жильцов часто бывает му, в котором они и скрываются по большей мере от языковых репрессий обитателей.

Му
 
Местоимение всеобщего (любого) числа,   убежище от диктов и мирья. В отличие от «"мы"», му не осмыслено и не оформлено позитивно, но определено негативно как совокупность тех, кто воспринимает дикт и начинает распространять его, передавая другим — в то же время аккумулирует энергию сопротивления. Му создает неопределенную по объему общность, не имеющую непосредственного отношения к внереальной   и интерреальной действительности   до тех пор, пока не   становится практикой означивания. Му различаются   по длительности во времени — от быстротекущиих до долгосрочных. В конечно счете все человечество есть некоторое му, порождающее мы (обитатели), вы-ты (жители и лохи), я (жильцы). Следы му определяются   через выявление прадиктанта, определяющего событие человечества и производных прадиктантов — национальных, социальных и пр., озвучиваемых в диктах и через дикты доводимых до необходимости действия. В конечном счете му — это попытка побега   к Само, выражение которого принципиально не имеет характера диктанта, а выражается как заумь. Поэтому обратной стороной   и формой существования му является " «ум"» —  способность жителя организовать собственный этос внутри мира, что и надламывает мир по границам этосов,   и его, ума,   производные   — му-дрость и му-жество. Жильцы принципиально не вступают ни в какое сколько бы тот ни было устойчивое му,   даже с вещами кроме особых случаев   сикурса и самк;а; их основная позиция —   эст, направленный на Само, от которого му стремится удалиться как от безумия. Дикты создают видимость Само и черпают в этом обращении свою суггестивность, но Само — это распад му и отказ от му, а также и от ума — навязчивого метадикта метареальности. Само   выражается как   в-селенная по преимуществу, в отличие от оккупационного и демобилизационного режима   мира.



                Обитатель

 Актор, стремящийся попасть во все реальности и подчинить их себе; не мыслит своего существования вне мира, через который он воздействует на других и другое, утверждая тем самым свое существование и организует мир. Обитатель зависит от среды и стремится повлиять на среду, выстраивая дискурс и подчиняя себе реальность как мир, в этом он отличен от жильца, существующего в мнире и поддерживающего в-селенную вылазками-сикурсами против обитателей. Последние пытаются представить себя как Само, хотя в действительности утверждают только себя на основе диктов, превращаемых ими в диктанты. Конечная цель обитателя — установить диктатуру, режим оккупации   во всех реальностях — учредить мир как основу собственной диктатуры, затолкать жизнь в угрюмое жительствование и превратить универсум в   среду, податливую дальнейшим извержениям    часто фальсифицированного дикта и даже ее провоцирующим, поскольку сопротивление среды делает обитателя неизбежно посредственностью. Дикт мистифицируется и подделывается обитателем в собственных интересах. Главное для обитателя — чтобы все внутреннее,— впрочем, почерпнутое из того же достаточно случайного мира — вновь стало   внешним, опорой и защитой его жизни. Этим обитатель решительно отличается от жильца, не   имеющего ничего внешнего. Обитатель — носитель масок и личин, поскольку всегда выступает как диктор; этот грим в ходе развертывания дикта начинает заменять лицо, а зависимость от среды делает   дискурсы обитателя    и его мир чрезвычайно уязвимым для сикурсов жильцов.
 Обитатель зависим от среды, выступает универсально как Другой всем жителям   и жильцам и поэтому неспособен меняться через обращение к Само. Напротив, его задача — скрыть Само и уничтожить память о нем.   Для этого существуют различные репрессивные практики, прежде всего выделяемые в среде зоны казания, акты у-казания и на-казания, позитивные   и негативные, призванные рассечь му и организовать из него дискурс ума. Если му, обернувшись против себя, может вернуться к Само, то «мы» обитателей на это   принципиально не   способны. После смерти обитатель становится более или менее долговременной му-мией как субститутом Само, к нему отсылаются различные дикты. Обитателем может быть не только человек, но любое существо или вещество мира.


                Жилец

Актант в реальностях — простых, сюр-, нео-, суб-   и т.п.. Действует под лозунгом «Мир умир!», поскольку считается, что все предшествующие модели мира были скрытой или открытой формой    подавления самовитых реальностей, среды,   навязанной самовитым реальностям Другими — обитателями. Жильцы   освобождают все возможные реальности на основе сопротивления   миру посредством сикурсов, стремясь не превратить их в дискурсы, обреченные устанавливать режим оккупации и формировать дикты. Жилец   —   антипод Другого, он прежде всего Друг, указующий путь к Само, единственному источнику жизненности. Жилец потому и жилец, что он прежде всего другой себе. Жильцы никогда не образуют му и бережно хранят и развивают свое «Я» постольку, поскольку оно происходит из Само,   из «своего», а не «собственного» как синонима мира. Так он получает право на первое лицо единственное число, он может стать «мудрЯком». Обитает жильец   —   погружаясь в означаемое, не имеющее означающего: ноль/ноль отношение и отношение бесконечность\/бесконечность, не раскрывающееся напрямую по правилу Лопиталя. Поток означаемых, лишенных означающего выражает хаос становления и есть манифестация Само — естественной опоры сопротивления дискурсу обитателей-Других. Ноль/ноль отношение как неопределенность перетекает в отношение бесконечность/бесконечность, также не поддающееся снятию, и этим определяется направление сикурса Жильцов — из Ничто к Бытию, понимая под ним весь беспредельный универсум разнообразных по природе реальностей — включая и Ничто. Обитатели пытаются   создать обратный процесс — от означающего к   означаемому, что только расширяет   мир и   делает его нагло-откровенным, без прикровенного и сокровенного, как    среду обитателя — что и делает обитателя посредственностью, а посредственность — обитателем.
 Если ноль/ноль отношение — читай 0-значаемое/0-значающее — в центре перехода выводит становление в миф творчества, то обратное отношение превращает миф в дикт и пытается подавить   истечение Само. Неопределенности ноль/ноль   — миф и бесконечность/бесконечность — становление дополняют и   инициируют друг друга, создавая среду неопределенности, в которой только возможен   универсум и это есть жизнь   жильца. Обитатель   стремится снять неопределенности как зоны сопротивления диктам и навязывает им стандартную бинарную оппозиционность и маргинализм как средства казания. Житель существует в третьем измерении, измерении знае-чаемого и знае-чающего, не достигая ни соотношения ноль/ ноль, ни   бесконечность/ бесконечность. Двухслойность почвы жителя позволяет ему существовать как   бы во   в-селенной, в некоторой мере вне казательной вездесущности дикта , так и тактильной сикурсивности жильца, Жилец принципиально может жить и действовать в любом универсуме реальностей, и потому не поддается влиянию Среды, мира; его основа — тактильность, и слышит он лишь голос Само. Общение жильцов основано на криптах — принципиально внедиктовой и внетолковой коммуникации, хотя   во многом и близкой к последней. Она основана на единичности каждого акта коммуникации, его неповторимости и осуществляется в соприкосновении с Само.

Жилец — высшая стадия развития   ныне автоматизированного человека и    механизированного человечества и только его дела переживут упадок этих последних — эпоху Вырождения и нашествие деградантов. Жильцы живы только своим мессимом, призванием преодолеть уже отдаленные последствия смерти Бога, ближайшие — смерти человека, нашествия деградантов и назревающие, развивающиеся и неизбежные — смерти мира. Жилец — единственная надежда уходящих в прошлое Бога, человека, человечества; последним, — массивными и массовым — пытались и пытаются заместить мертвого и разлагающегося человека «глобалисты». Но мир — в том числе и «международный» — умир,   распался на действия периодически собирающихся в казах обитателей князей мира сего. Им противостоят потенциальные жильцы — планетаристы, чей взгляд решительно отличен от   убеждений глобалистов. Последние не в состоянии окончить эру Вырождения и деградации жителей, становящихся в идеальном плане деградантами и обитателями, способными только потреблять накопленное богатство вещественное, интеллектуальное и духовное: такова расплата тысячелетних уступок:   от духа к его краю — разуму; от него — к рассудку; от него к его краю, — сознанию; остается только самосознание, но здесь предел: самосознание раскрывается только через Само, о котором пекутся Жильцы.
Извечный враг обитателя — Жилец. Существует он на гранях, границах, изломах,   безднах или он сам в самке их создает;    ему не заказаны никакие бездорожья. Кочуя в поисках   очередного упора,   Жилец ямически наслаждается смаком с Само. Жильцом можно стать только подавившись смехом по поводу банальности и плоскотности всех предлагаемых и учиняемых миров; и смех постоянно в горле у Жильца. Потеряв из виду Перст Указующий в Само, Жилец ямически пускает слезу, гидродинамика которой столь   палична, что отражает в себе все место. Оседлость жильца всегда мир-ажна или ку-мирна — примером кумира может служить упоминавшийся Перст.
Торжество Жильца — поминки по Другому (обитателю), жертвоприношение которого он   совершает у подножия Перста — если поймают. Жители могут наблюдать за торжеством лишь издали, поскольку не могут быть допущены до Места. Другой-обитатель может господствовать лишь над географическими пространствами, да и то лишь в качестве оккупанта и   знакового эксплуататора жителя, — Жильцы несут жителям освобождение от диктата знакового мира   и   вводят знаковое в   естественное русло. В отличие от обитателя,    Жилец   не бережет свое место и кочует, — ищет Само в необозримых пространьствах реальностей.

Жилец порождается я-мой и остается ямическим, пока не узрит Перст. Впрочем, еще никому не удалось узреть Перст во всем его величии: одни слышали его звук, другие ощущали вкус, третьи видели цвет, четвертые обоняли запах, пятые касались его — но узреть целиком так и не могли. Так обитатели и разделяются   на трибы зрителей, слушателей, обонятелей и т.д. Жильца палическая страсть влечет с места на место в поисках Перста — остатка умершего человека, указующего на умершего Бога. Тотемический символ жильцов — Пятерня. В конечном счете,   жилец есть нелюдь, пастух   зауми и хроник вечности.
Образ правления жильцов — архия. Раз избрав самого себя на свое место, жилец все равно его не знает. Образ правления этот сходен с самоудовлетворением,   но это — звательный падеж загибания пальца во всепокоряющем   эсте. Эстное начало темпатично и осуществляется циклически. Тривиальная встреча пальца с ямой умножает и без того излишнее количество   жителей; творческим бывает только звательное загибание пальца   в призывном   эсте.

         Лохомо   сапиенс

Житель   в   непомерной   гордыне определяет себя как существо разумное, и это справедливо в том отношении, что его разводят как лоха именно в апелляции к разуму. Это — достижение современности, ибо прежде его разводили на красоте или добре, что сохранилось и поныне как важные   средства получения разведенного   лоха из лоха кристаллического. Разум стал главным инструментом разводки и его активно втирают лоху на протяжении   жизни как единственно достойный образ жизни Поэтому следует говорить о лохомо сапиенсе.
Лох — вырожденный случай жителя, который поверил в действительность и надеется оказаться не «последним» человеком на празднике жизни. Лоха разводят не только обитатели,— хотя они по преимуществу, но не брезгуют этого и самые проворные из жителей. Назовем тех и других в совокупности делягами. Они втирают лохам нужные не лохам, а им самим воззрения на жизнь и превращают их в удобный, воодушевленный объект разводки.
 Давно ушли в прошлое времена, когда лох был непременно лох-мат, одет в лох-мотья, разводил на себе б-лох, чьей женой была лох-удра и единственной посудой — лох-анка, — в общем, когда лох   имел возможность быть п-лох. Относится это, скорее всего, к крайнему выражению лоха — олоху, безнадежно погрязшему   в разводках и почти растворившегося в них и истончившегося во втираниях. Он беспрепятственно лоховал от лохации к лохации, обрастая «шерстью», пока его неожиданно, врасп-лох не разводил на   ценностях деляга-лоховщик на очередной подлох — чаще всего выборы и иные акции по   поддержке существующего строя. Именно так осуществляется политэкономия лоха, иначе называемая лохоимство. Такова лохика жизни лоха.

Современный лох элегантен и деловит:    тем самым он становится разводимым на очень различные наживки, — и это делает современную общественную жизнь столь пестрой в ее проявлениях.
Современность дает нам образ   лоха эгалитарного — им может стать любой; да и всякому дано в жизни лохануться. Современность дает   нам образ лоха либертарного — он добровольно позволяет себя развести и втереть, в надежде по свободе втирать каждому, не привязывая это ни к каким социальным ограничениям. Наконец, современность дает нам образ лоха фратернитарного, считающего братство как выражение универсальности разводок и втираний — любого можно лохануть по некоторым универсальным правилам, законам.   И это делает лоховедение строгой наукой — как ранее оно было строгим искусством и точным верованием. Это распространяется и на прикладное знание — лоховодство, включающее разведение лохов в смысле умножения поголовья,   препятствование им объединиться и водство-лидерство над ними.
Основное для лоха, чтобы он стал лохом — доверие. Лох должен принимать условия игры такими, какими ему предлагают, и всегда считается малая игра чем-то частичным по отношению к Большой игре, игре самой жизни. Здесь всякий определяется по отношению к лохотрону: либо ты занимаешь лохотрон, либо соседствуешь с ним; чем дальше — тем меньше благ, скуднее и тошнотворнее жизнь. Лоховизна призвана удерживать дистанцию от житейских благ, духовных и материальных, не позволяя лоху, тем более — олоху завладеть тайной лохотрона, или даже — его занять. В идеале лохотрон действует спонтанно и непредвзято, но это уже не лохотрон в точном смысле слова.
Даже подозревая о подвохе (подлохе), лох вступает в игру. Любая игра — лохотрон, и трон этот занимает тот, кто удачливее всего разводит лоха и ему втирает,— словом, силен в подлохе.   Последний делает то же на   своем месте и оба они могут оказаться лохами. Иное дело — убежденное разведение и втирание всем и вся — это болезнь лоховизны   в точной науке — лохотронии. Лохотронщик-профессионал стремится выдать желательное за действительное. И в самом деле все кажимое действительно, все действительно кажимо,   просто их надо держать в разных карманах, и желательное заметно сильнее влияет на лоха, чем действительное. Лох — мечтатель по натуре, именно он придумал пароход и паровоз, деляге остается только разводить почтеннейшую публику на комфорт и втирать о дешевизне билетов.
Лох вполне уверен, что, по выражению Сартра «все есть, как оно есть», и от подобных взглядов трудно отказаться, поскольку вся феноменология основан на этом принципе и сам является серьезной разводкой на утверждение вечных истин — явления человека (бывшего, теперь — лоха) к самому себе. Доверие к жизни   серьезно подорвано
Доверие к миру необходимо для самой жизни: таков исходный пункт всего человеческого, и лишь затем идет сомнение и критика, чаще всего понимаемая как поиск сущностного, непоказнушного. Лохотронщик стремится показать, что игра открытая, непоказушная и возможна выгода, толк и прок — надо только в нее вступить. Не вступишь — теряешь шанс выиграть. Вступить в игру жизни — отодвинуть неизбежную смерть. Без игры нет выигрыша. Еще Гераклит изрек: «Век — дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле!» По существу не лохи и обманщики-деляги определяют распределение ограниченных ресурсов   (среди которых самый важный — ресурс доверия), но сама игра ставит на место, основываясь на искусстве играющих. Иное дело, что правила представляются предельно простыми и понятными и не требующими искусства. Собственно, сама жизнь кажется людям простой игрой с нулевым результатом. Игра деляги основано на некоторых действиях, правилах поведения своей команды, которые не афишируются, более того, тщательно скрываются. Тем самым в картине мира раскрывается иное измерение, не данное непосредственно и не оговоренное заранее, что разрушает монолитное доверие, уверенность лоха и в жизни, и знании ее законов. Деляга же признает только собственные законы и принужден считаться с другими лишь постольку, поскольку они необходимы или полезны для его предприятия.

Олох — семиотический пролетарий. Он всегда не знает всех обстоятельств случившегося именно потому, что вынужден чему-то доверять — без этого невозможна жизнь. Научить лоха доверять — забота деляги.   Классический пример законченного олоха — позитивист. Он нацелен на чувственные данные и их комбинацию по определенным законам и знать не хочет принципиально невидимого или неслышимого по крайней мере на протяжении собственной жизни. Поэтому именно разочаровавшиеся позитивисты часто становятся делягами. Лохом становится и постмодернист — весь укутанный в цитаты — лохмотья из классиков, лохматый от фасонов давно прошедших времен и с музой-лохудрой в обнимку. Его-то развести не представляет труда, достаточно только указать на аллюзии и параллели текстов, как он готов верить во все истины постмодерна.

Проблема заключается в том, что от лоха скрывают нечто существенное для события, в которое он включён.   Он вынужден действовать в условиях господства скрытого знака — на поверхности все обстоит гладко, но на уровне означаемого проявляется судьба   семиотического пролетария — лишенность представления о целостности события   В этом проявляется   близкое родство олоха и капиталистического рабочего — от обоих скрывают интерес деляги. Он в том, чтобы   под видом законности   ( (и, надо подчеркнуть, именно под видом), присвоить продукт человеческой жизни. И именно жизни, поскольку лох   инвестирует в труд свою   жизнь в ее духовном и\/или физическом аспектах. На поверхности все обстоит более или менее благополучно и никто не ожидает подлоха, но особенность подлоха заключается в том, что он отравляет душу сознанием обмана и опасениями по поводу жизни, знаний игры, ее правил. Для раз лоханувшегося навсегда остается привкус недоверия к жизни и к самому себе. Поэтому постоянно присутствует желание переворота, изменения порядков на ясные, прозрачные из конца в конец и включающие   каждого в свое конституирование, иными словами, ожидание пере-по-лоха. Последний, однако, оставляет лоха в его собственном пределе, и более глубокие перемены, захватывающие даже олохов   — переворот во всех отношениях в сторону их человечности — вплоть до последнего лоха!Хотя именно лохи считают, что мир, которым нельзя играть, суть «мура» и само имя «лох» имеет общие корни не с богами авраамических религий, а Господь-дами: Элохим из   жреческого кодекса Торы, Аллах Корана и т.п. Они так же распоряжаются собой и имуществом, как первые распоряжаются всей вселенной, но в них искра божья угасла, богочеловеческое начало чуждо лохам.
Последние годы были для лоха временем лохолетья. Разводили на демократию, рыночные отношения, реформы, им втирали социально ориентированное государство и гарантии прав человека так, что в финансовые пирамиды, верил самый тертый лох: им верил   даже    самые отпетые деляги.

                Местоо       

Противоположность безупорности, скользскости тривиального существования — место. Место местически разрушает географию обыденности жителя и обращено лицом к нутру.
Все, имеющее начало, начинается неким   Местом, средоточием палического изобилия. Палическое — конец концов и начало начал, край границы, — оно и   определяет Место. Причинная природа Места — исток нуль-различенности, ее упор, радостное истечение   из Само. При-чинность навязчиво преследует каждого,   кто не готов к завязке пупа,   неизбежной ампутации рода при обращении в Жильца. Чинность причинного ведет к пустой иерархичности обитателей, желающих управлять пространством. Подобно норовистому коню, место сбрасывает чинного обитателя, лишая его лицезрения   чистоты и непорочности Само.
Место географическое не имеет отношения к Самому Месту.    Говоря палически, место — окрестность Пальца и выпрямляет его стремление в беспредельность попадания в небо. Отдаленное сходство с Местом имеет ротовая полость, однако же нёбо жаждет лишь пальчика, чтобы стошнило от пошлого существования и беззубо шамкает, пропуская разнообразные буквы, звуки и слоги.   Край такого места — зуб, но у обитателя зуб обычно на зуб не попадает.
Обитатель Места — Жилец. По существу его обитание означает незнание своего места, состояние палическое, — свободное кочевье не желающего следить за румбами, азимутами и сторонами света в поисках следов Само. Ну-жда в Само гонит Жильца все дальше и дальше, и трагическая паличность не позволяет расставаться с местом, которого не только не знаешь, но и никогда не узнаешь. Место следует за Жильцом, как горизонт. Только для Богга возможно в конце концов узнать свое место, но он этого весьма опасается и кочует вместе с жильцами в вечном отсутствии Большого Пальца, способного прижимательно прекратить кочевье и сделать всех оседлыми жителями. Большой Палец иногда в поисках власти, в поисках безвластных цепляется   за край Места, но перевернуть его ему не удается. Место и так стоит на ребере в ожидании необходимости оборота и обращения места топологического и географического.
Над местом господствует   Указательный Палец, Перст, неизменно указывающий в одно место. Вместное недоступно для обитателя. Оно, в отличие от отдельного, доступно только Жильцу. Вместность местности тоталитарно обращена к Ногтю Пальца и прижата к нему и угнетающе действует на ходиков, унылые перебежки которых географичны и топологичны. Они всегда находят свое место   — что, бесспорно, скучно, утомительно и не интересно.
Только указание Перста открывает Место. Древние пытались совершить подобное деяние фаллосом, но так и остались в пределах тусклого существования.   Самичность Места предопределена его единственностью   — оно Одно, хотя существует во многих топосах. В этом его вместность для Жильца. Большой Палец приближает место к местности, пригибая непокорность Жильцов. Здесь появляются запах, вкус, цвет, звук   иные ощущения, что означает падение Места в местность. Место о-пределяется до   вещественной субстанции, никого из Жильцов не интересующей.
Таинственно место   отхожее; в нем скапливается все, что осталось от мира. Древле в нем накапливалось золото для разнообразных ну-жд. Но оно никого, кроме золотарей,   не интересует. Золотарь же — истинный современный философ и творец культуры. Современное отхожее место цивилизованно унитазом, безрассудно растрачивающим золото.
Место есть зеркало (ладонь), и его амальгама ( (сплав; ныне популярен мельхиор),   выражает постой Жильца в его кочевьях.
Нельзя понимать Место однозначно.   Оно там,   куда заказан путь ходику. Оно не подпускает к себе обитателя и не вмещает жителя. В-мещаемость — основной признак Места, оно местично.   Обитатель иногда пытается захватить Место но, понуждаемый потребностями,    покидает его не солоно хлебавши.
Предмет особого вожделения Жильца — пустое место. В нем можно пошалить, побаловаться, будто невзначай дотронуться до грани, коснуться границы пальцем, что недоступно в других — занятых — местах. Мокрое же место редко прельщает Жильца, разве что оно осталось при кончине обитателя — тогда жилец радостно осязает его влажность и тычет в это место пальцем.

                Пространьство         

Обитатели опасаются пространьства, теряются в нем. Они держатся тривиального пространства-мира — взаимного удушения вещей и явлений. Обитатель может стать Жильцом только в странствованиях по глубинам, реальностям, изнанке, подоплеке   места,   в раскрытии зрачности невзрачного. Зрачность принадлежит не вещам, а самому глазу, просветленному слезой Жильца. Обитатели агрессивно относятся к пространьству, совершают не страньствия,    а вооруженные разбойничьи набеги, — дискурсы, направленные на установление режима знаковой оккупации. Странь — она детям открыта; но жадность, корыстолюбие и корыстолюдие, гордыня превращают естественного жильца-ребенка в милитаризированного субъекта, разрушают естественную   склонность к самовитой страни.
Милитаризированное пространство исчерчено сплошь границами и, вместо наслаждения биением потоков Само в пространьстве, обитатель озабочен более всего   охраной своего, том числе собственной кожи от ветра и зноя в-селенной. Вместо самического нутра, ямически-палического непостижимого слияния внешнего и внутреннего, носителем которого является Жилец, обитатель обладает только внутренностями и весь мир его — только пища для внутренностей (как доказал Левинас), ему и полагается мирно-покойно ожидать своей очереди стать внутренним.
Жилец по природе — странь, искатель странностей в каждом месте, и потому   вездесь — есть место. Увидеть везде странь и заумь — единственный способ страньствования в пространстве в отличие от торных путей обитателей, везде носящих свое и обеспокоенных только   установлением повсюду однородного, питательного для внутренностей ( (к ним относится и мозг) мира. В пространьстве невозможно за-блуд-диться, поскольку блуд присущ лишь обитателям,   а жильцы везде в своих страньствиях ориентируются по Само.


                Само       

 Шумливости обитателя противостоит безмолвие смысла жильца. Оно основано на утверждении связанности реальности   с Само и отсылает из двухслойности знаковой почвы к глубинам становления, где соединяется нулевая и бесконечная неопределенность\/определенность. Поиски эти протекают во времени, которое неизбежно разрушает дикты, стремящиеся утвердиться в пространстве и временности. Наиболее уязвимое место — бесконечная неопределенность. Житель стремится скрыть от себя ее действительную бесконечность, соединяющуюся и пополняющую нуль-неопрелеленность и создает ку-мира, выморочную форму мира, а на стороне бесконечность-неопределенности создает мир-аж, также выморочную форму мира, позволяя тем самым среде проникнуть в его почву и затрудняя жильцу утверждение   в-селенной   вместо мира. Но у Жителя есть серьезная подмога: знае-знаемое, вещь, и чае-чаемое, утопия, миф. И мир-аж, и ку-мир составляют дефиле для дискурса, где бы они ни образовывались; одновременно они является достаточно прочной оборонительной линией   жителей.
        Дискурс принципиально направлен на создание ложного мифа и подавления становления, оккупацию Само, подмену его му-мией; сикурс исходит из Само — которое всегда иное — и   строит миф для распространения власти Само на все реальности; — это цель Жильца. Жилец жив только   связью с Само, обитатель — только враждой к Само, подавлением его и использованием его эманаций себе на пользу. Это и ведет жителей к бессамности. Житель сопротивляется тем, что разделяется на самца и самку — зна-чающее и зна-чаемое — самство между ними, перверзивные позы и отношения которых создают сопротивление дикциям и режимам оккупации.
Особенность мира жильца в том, что он всегда меняется через неопределенности нуль//нуль и бесконечность/бесконечность отношений   ( (в означении); обитатель стремится снять все неопределенности своим режимом знаковых структур с жесткой конструкцией. Стихия жильца — свобода и творчество;   мир-среда   обитателя   —    режим и порядок. Казам обитателей    Жилец противопоставляет от-каз, у-казание связи   реальностей с Само. Жилец обитает в от-казовом пространстве, не вступает (без определенной цели) в му и опирается только на Само и Свое собственное, сикурс которого в самом грозном положении — Заумь, в отличие от бледного и хилого му-ума   обитателей. Само — становление через бесконечность\/бесконечность и прехождение    через ноль\/ноль отношение хотя, и прешедшее   сохраняется как некая реальность — прехождение не есть   смерть, но инобытие   так же как   становление — пришествие из иной реальности. Извне, со стороны в-селенной жителей, становление   выступает как мир-аж, а прехождение как ку-мир,   но это — только видимость. В действительности это есть бесконечно значимый сим-воль — ноль\/ноль отношение есть   Обращение и новая жизнь и становление иного. У всего сущего есть связь со всеми реальностями и их отпечаток — просто в действие приходит другая реальность.   От ноль\/ноль отношения остается их значимость для данной реальности —   след. Но след выражает Само, вступает в становление как   место Самовления,   к которому,   как ближайшему   к Само, и стремится жилец, — жители ему только поклоняются явно или втайне. След собирает и забирает многие знаковые реальности с собой, выступает как зияние в мире. Отношение бесконечность/бесконечность —   результат Оборота, Обращение в бытие иное, которое не замкнуто на мире и стремится его преодолеть, чтобы развиваться беспрепятственно..
Ближайшим само   для одной реальности выступает другая, поскольку каждая реальность стремится проникнуть в другую — что и используется обитателями. Но Самым Само является   ирреальность — реальность, не имеющая места. Здесь само, в частности, — самовление — идет по себе; в других реальностях оно проявляется частично; когда же происходит обращение реальности — в ней Само идет по Себе, поэтому и жилец живет   сам по себе и сам-в-себе.   Частично так существует любая реальность — но лишь частично. Нечто свершается,   поскольку оно по себе;   лишь жилец целиком по себе.   Мир — не по себе,   но по   диктам обитателей,   в которых Само заглушено и следы его целиком использованы для превращения всего в собственную среду, что невозможно без эксплуатации   того Само, что есть Самое в любом    мире. Когда же Само пронижет весь универсум реальностей и все станет по себе,   и само все станет по себе — свершится окончательный оборот к свободному становлению реальностей и раскрытию ими всех потенций. Тогда свершится окончательный   Оборот — и мир окончательно умрет, растворится в бесчисленных реальностях. Но к этому ведет не только оборот всех реальностей но и обращение всех обитателей и жителей.

Жильцом, как, впрочем, и обитателем, может быть и бог, и человек, и дворянин, и простолюдин, и демократ, и либерал, и таракан, и мышь. В принципе, им может быть и минерал.

               


                Нуль-различенность

Нуль-различение происходит на краю нутра, таинственной грани между внешним и внутренним, делающим   Жильца радикально отличным от различающим внешнее и внутренне жителем. Проходя по краю нутра, нуль-различенность вызывает смех,   сбрасывающий все внешнее. Смех над различными различаниями и сама первозданность Само символизируется прорвой, палическим гением, загибающим Пальцы при пересчете   нулей в нуль-различенности. Первозданность заключается в том, что Место создается первым пальцем, то есть Перстом, указующим в заброшенное небо, над постоем жильцов, не различающих голубизну, облака, дожди и молнии.


                Эст

Веками обитатели и жители пользовались жестом. Новому тысячелетию предстоит освоить эст. Жесты аттической трагедии становятся все более комичными в перспективах современной судьбы — века Вырождения. Эст Богга принуждает к месту, напоминает о пути Жильца к Само, о непроторенных путях. Палически говоря, эст не требует никакого движения. В этом его отличие от традиционного, сквозной видимости, мира.   Единственный эст, требующий движения механического, совершает конечность без пальцев.
Из латыни известно, что эст означает «есть». Но в Месте Жильца строго запрещено означение. Жилец сам есть чистая значимость, связывающая его с Само, его Само. Эст есть то, что он эсть.

Эст не паличен. Жесты пальцев — ему не указ. Только Перст способен на эст. Поверхностный жест не затрагивает нутра, непостижимого единства внешнего и внутреннего на краю прорвы. Горло есть лишь край бескрайнего нутра, а именно тот, каким Богг издает призывный крик.
Эст ямически нетождественен себе, сам себя преодолевает в предвидении нового эста. Эст опустит занавес над заканчивающейся трагикомедией   умирающего мира,   чем оставит других ( (жителей и обитателей )) в пустынно-перезаселенных географико-исторических ландшафтах. Эст антиландшафтен, тем более не терпит он парки и сады. Всем местам эст для самоосуществления предпочитает дремучую глухомань жизни, где не ступала нога Другого. По   своей самовитости эст — исток Авангарха, выводит из пределов пошлой физичности и фактичности в необъятные просторы реальностей, каждая из которых имеет свою значимость.
Эст   эсть — и этим сказано все.

                Сикурс.

 Способ утверждения Само и борьбы с жильца с обитателями.   Дискурс обитателей основан на оккупации   пространства и установлении определенного режима понимания среды-мира. Сикурс направлен против центров оккупации и призван подавить власть дикта в самом его истоке. Сикурс принципиально не имеет тылов — зон оккупации, а исходит из «ничто», из следа или символа, из самого факта присутствия жильца, и определяется не   «положением дел», а волей жильца установить торжество Само и свободу реальности вместо режима оккупации. Сикурс   обычно не направлен «в лоб» дискурсу, проходит по слабым местам — дефиле и строится принципиально в обратном порядке, чем дискурс: от слова — к вещи. Основное оружие в сикурсе — заумь, но могут быть использованы и трофеи или иные реалии, не подпавшие под режим оккупации или выведенные из него.
 Начинаясь со знака, сикурс подчиняет себе вещи и выводит их из режима видимости и говоримости со стороны режима. Начинаясь с ничто, (ведь знак для того, что лежит ниже означаемого, но без которого означаемое не существует, есть ничто), сикурс загоняет Других-обитателей в казовые пространства (казармы, тюрьмы, школы, квартиры, автобусы, кабинеты и т.п.) и учиняет там бытие, тождественное хаосу. Сикурс, затянувшийся, получивший тылы и навязывающий режим оккупации становится дискурсом и теряет свою цель. Добившись цели, сикурс прекращается, участники рассредоточиваются.
 Для понимания сикурса поэтому важно следить за подпольем текста — криптами: паролями, явками, средствами связи, средствами восстановления независимой, свободной реальности и конечного торжества Само и, что немаловажно, торжества жильцов.
 Важная сторона сикурса — действия на коммуникациях обитателей, при чем во взаимопонимание обитателей и их организацию вводится   хаос ( (присутствие Само). Коммуникативные линии подрываются введением хаотических шумов (заумь), часто подделанных под фоновые так, что обитатели теряют контроль над оккупированным пространством, друг другом и собой. В этом отражается главная слабость, главное дефиле обитателей — их связанность с пространством, в то время как жилец связан лишь темпом, временем. Дискурс постоянен, распространен, сикурс скоротечен и неуловим.
 Другой особой зоной сикурса является подрыв мобилизационной идеологии Других. Другие размножаются превращением в Других других, они принципиально агрессивны и существуют лишь в своей   среде (своеобразная социальность обитателей), — таковы основы мобилизационной идеологии-дикта. Для него они используют не только существующие дикты, но и сами их производят,— подделывают. Сикурс против дикта — включиться в цепь Других и отказаться уподобляться и уподоблять, что требует внесения   зауми, противостояещей самой диктатуре — глушилки. Глушилки диктов бывают самые разнообразные: особой популярностью в современности пользуются   авангархистские тексты. Стихийные сопротивленцы, к сожалению, среди прочего, применяют наркотики, что свидетельствует   о потенциальной социальной базе жильцов и их принципиально негативной позиции по отношению к наркотикам.


                Дефиле


 Слабые места в оккупационных порядках обитателей,   позволяющие проникать в их среду и устанавливать свободную реальность, подавлять сопротивление особо упорно сопротивляющихся обитателей-Других,— загонять их   в казовые пространства, где они неизбежно теряют свою мобильность, превращаются в му. Главным является разоружить обитателей — лишить их идеологии, которая строится обычно на поверхностной, — казовой, —   сплоченности и взаимопричинении элементов реальности; связи их под давлением знаковой   экспансии дискурсов обитателей, стремящихся превратить разнородную реальность в единый, тотально организованный и непреодолимый мир. Здесь означающее покоряет означаемое, точнее и делает его означаемым, вырывает его из реальности в действительность — зону господства мира обитателей; что, впрочем, не захватывает реальность окончательно, — она покоряется   лишь поверхностно. Именно глубина реальности, недоступная для клейма «означаемое»   является главной областью дефиле всех дискурсов: здесь реальности остаются сами по себе. Знак, основанный на насилии означаемое\/означающее стремится покорить реальность, создать мир, но в глубине действует иная, неагрессивная   семиотика, непосредственно связанная с взаимодействием реальностей без насилия над ними — семиотика знае-чаемого и знае-чающего.
Типичными дефиле являются: авторитеты-диктаторы — поскольку они утратили поливалентность, символическую бесконечность восприятия и развивают лишь одну сторону реальности, превращая ее в скудный мир,— му-мии, жители, границы,   дискурсы, му, казовые пространства, коммуникации, да и само главное орудие\/оружие обитателей — знак. Жильцы просачиваются   сквозь дефиле, концентрируются   вокруг источника диктов и их подавляют, лишая тем самым оккупационный режим осмысленности, то есть дискурса.

                Палец   

Великий антагонист фаллоса — палец. Попав в центр, он преображает всю иерархию отношений — фаллос же исчезает вместе с человеком.   Исключительная задача Пальца — указать Место и исследовать его методами пальпации — особенно места Бога и Человека; сами они умерли и разлагаются, но места их остались. Обладает пальцем Жилец. Палец не менее креативен, чем Бог; можно сказать, что палец в крестном знамении указанием на   конечности тела и обожает человека, обнаруживая собственное присутствие в мире. Из палического эста возникает   место — обращенный мир с его окрестностями. И   Место —   это   важнейшее, хотя и не важничает своим присутствием. Место должно быть высосано из пальца, ибо это не мир, а мир-аж.
Палец — предел пределов,   источник паличности,   им оканчиваются все конечности за исключением одной, важнейшей в некотором роде. Палец способен все прижать к ногтю. В этом — всевластность пальцев, их беспредельное господство над телами мира.
Всем знаком смех по поводу показанного пальца, самый радостный смех из всех возможных, — по существу беспредметный — это и есть перерастающий в гомерический хохот, разрушающий миры, смех Жильцов.

Палец тоталитарен. Он принципиально отрицает братство, ибо палец пальцу рознь. Страдающий мизинец никогда не уподобится в указующе-творящем эсте пальцу Указательному и репрессивной прижимательной мощи пальца Большого. Средний же останется средним, какие бы ампутации рука ни претерпевала.

Эрогенное место пальца — мозоль. Привычно схваченное место оставляет на пальцах следы нежного самовитого прикосновения.
Опасное свойство пальцев — собираться в кулак, скукоживать тем самым мир в нечто суперпостнеклассическое, разрушать плоский и однообразный мир,   прерывать монотонность времени и останавливать механику заводного мира. Кулак господствует над батраком-обитателем, постмодернистом и семиотиком, вспахивающими сотни раз перепаханное поле в поисках клада — а копать надо вглубь. Кулак ищет   целины, и указывает на нее — попадая пальцем в небо. В этом величайшая задача пальца — после смерти Бога и гибели человека, — последнего, что от них еще осталось. Ими и спекулируют многие обитатели. Никакие эрекции фаллоса не могут   превзойти   эст. 

Тюрьма пальцев — перчатка. Только обнаженный палец палически всесилен. Совершенная жизнь пальцев, их нездешнее    единство — кукиш. Обманчивая фига остается в рамках мира. Фига лишь подносится под нос обитателя; кукиш устремлен в бесконечность и вечность и есть их подоплека. Архитектоника кукиша воплощает тройственность указания на небо или землю и попадания в них. Трагичен кукиш, показанный самому себе, —   он напоминает о величии Само,   дерзко отрицающего любое тождество и сходство даже с жильцами.
Перстень — краткий праздник для пальца, вечная мука ему — обручальное кольцо:   от фаллического совокупления возникают лишь тривиальные жители, жертвы конечности   и ограниченности. От либидинозного поступка пальца истекает смаком в-селенная и возникает вечное наслаждение ямы. Палическое может кого угодно обвести вокруг себя. Но никогда не позволит обвести себя вокруг фаллоса.
Труд пальцев начинается ударянием друг о друга, — и уже это — основа для вселенной. Особое значение имеет пальпация — незаменимое средство познания в этом по существу слепо-глухо-немом универсуме. Остается только исследование пальцем. В   пальпировании Жильцы приобрели необычайную сноровку:   они обнаруживают края там, где никто и не предполагал, и очерчивают место в самых неожиданных реальностях. Пальпирование по существу — ловкость рук, умение создавать неожиданное,   невиданное, неслыханное, — в чем и совершенствуется Жилец. Любимый прием жильца — метод тыка: авось встреченное будет не слишком крепко, плотно, массивно и его можно походя обернуть.


                Я-ма

Зазор между Пальцев — Я-ма. Она есть противоположность пальца и соседствует ему, очерчивая пейзаж Места. Я-ма — ловушка для жильца. Часто в скрытые я-мы попадают обитатели — и оказываются на собственных поминках под хохот Богга. Палически говоря, яма есть подоплека Места и обиталище тьмы, любимого климата Жильцов.
Ямичность я-мы выражает ее противоположность самству самки и самца, жителей. По существу, жилец — скиталец ямического; — во тьме все неразличимо.

Я-ма скрывает Само от преследования его обитателями. Долг жильца — защита родины-я-мы от всех других и углубление в ее тьму; осуществление этого призвания — осуществление местической задачи открывает ему объемы реальностей, плодотворно вздымающихся из   глубин я-мы. Я-ма —   ложе пространьства, нуль-различенность которого ямически направляет к тождесту светлого и темного, сухого и влажного, правого и левого. Яма замещает собой мир, в том числе умирший   и охватывает Место, прикрывая его от метафизического света, — источника различенности,   — в надежде обнаружить в ее глубине Самое Само.


                Знае-чаемое и знае-чающее.

Соотношение означаемого и означающего имеет пределы в тех случаях, когда они оба становятся либо нулевыми: 

 
либо бесконечными:
 ,0(ноль) значаемое                бесконечность -  значаемое
   ______________                И                ____________      ,  при  чем
0( ноль) значающее                бесконечность - значающее

причем неопределенности   не поддаются   снятию по правилу Лопиталя. Жители замещают неопределенности миражами (бесконечность), то есть образами несуществующего, мечтаемого, предел чаемого, — и кумирами, следы (ноль) — образами особо отчетливо существующего, существующего в максимальной степени,   образы господства в текстуальном пространстве. Именно ему обычно приписываются дикты и   заумь, направляющие к миражам. Жизнь жителя   — кочевье от кумиров к миражам   (утопиям) и обратно.

                Значаемое

Содержит знаемое и чаемое, сочетание надежды и реальности, обращенное к реальности универсума и к трансмировой   реальности. Это — те реалии, которые должны выразить дисциплину существования, над которой затем и надстраивается оккупационный режим Других.   Однако режим часто   отрывается от реалии, особенно вследствие сикурса жильцов.        Без   чаемого исчезает стремление к деятельности и   пропадает сама реальность жителя. Поэтому в любой реальности присутствует кумир, символ знаемого и мираж, символ чаемого. Однако значаемое ближе к Само, чем значающее жителя, привычного к своей среде, режиму оккупации и навязанной Другими-обитателями идеологии демобилизации, распространяемой для подавления сопротивления жителей. В этих   условиях значаемое подвижнее значающего, почва под ним содрогается от дыхания Само, от которого житель стремится удалиться   но, чем более удаляется, тем вернее приближается к другому источнику Само.
Значающее сочетает свойства жителя как знающего и чающего, способного использовать реалии для создания чаемого, — иное дело, что знаемое не всегда раскрывает Само, а чаемое всего лишь мираж, хотя за ним также скрывается Само. Зона значаемого/значающего подвижна и включает варианты господства значаемого над значающим, область знака, проникающего влияния текстуальной реальности и господства значаемого над значаемым, — речи, способности жителя влиять на знаковую реальность. Знаковая реальность сообщает   о положении дел и выражается в повседневном обмене мнениями, фольклор — устойчивые образования в знаковом, использование знакового как речи. Типичные акторы речи — самец и самка, отблески Само, позволяющие области жителей существовать достаточно независимо, поскольку создают субъектов сопротивления оккупации. Основа речи жителя — толк, который часто используется диктами для большей суггестивности диктантов; однако толк имеет контрсуггестивную, контрадикторную основу, способную противостоять дикту. В целом толк способен включить в себя значимость, производную от Само и осуществить его в реальности собственной, интерреальной и трансреальной.
И значаемое, и   значающее могут быть в двух состояниях: можится и неможится: если можится и значаемое, и значающее, то это — состояние активного влияния на реальность, утверждения становления   и низвержения   кумиров; если значаемое неможится, а значающее можится, то это — состояние активного самоутверждения   жителя, приближающегося   по статусу к жильцу; если значаемое можится, а значающее неможится, то это состояние, близкое к обитателю, в котором житель стремится как можно более воздействовать на реальность, создавая себе среду — своеобразный костыль для   немощного Другого. Если неможится и значаемое, и значающее, то житель впадает в состояние мир-ажа и теряет свое существование.

В наиболее простом, вырожденном случае значаемое и значающее превращаются в означаемое и означающее, однако и здесь важнейшими остаются состояния отношений ноль (ноль и бесконечность) бесконечность, свидетельствующие о присутствии Само и его активности, как источника, никогда не исчезающей независимости означаемого, несмотря на все попытки означающего его покорить, от него освободиться. Можно только открыть в    Себе Само и открыть универсумы самобытных   реальностей, или открыть Само во Всём и обнаружить собственное Само в Себе.

 

                Знаемо-знаемое и чаемо-чаемое
   Два основных сим-волических проявления поля знаковых пространств, где с обитателями еще предстоит сражаться сикурсом. Знаемо-знаемое это вещь, осмысленная со всех сторон и как нечто референтное и как нечто указанное, имяющее имя; оборачивание их отношений дает новое поле для творческого оборота и выявляет неустранимое само, проявляющееся даже в знакомых вещах. Для обитателей это малозаметно, куда заметнее антипод вещи и ее существование «наизнанку» — чаемое-чаемое, вертикаль чаемой в будущем жизни и чаемых сил и путей к лучшему будущему или отдаленному в пространстве или переброшенному в прошлое лучшему состоянию мира, и обитатели чаемого мира преображаются в неотмирные существа. Обитатели любой миф стремятся свести к знаку и его гипертрофии; жители видят в мифе иное по отношению к знаку, его преодоление ограниченной жизни в юдоли слез и воздыханий, чем неизбежно становится жизнь жителя. Для жильца миф — есть сим-воль, указующий, в каком направлении жители готовы к обороту   и как   оборачивать мiрь, сбрасывая с него окаменелость циклических переворотов   и реакций. Да и создателями всех мифов были сим-волисты — это первые творцы, а потому в некотором смысле жильцы, и от них пошли все прочие искусства и литература. Да и сейчас кроме пошлостей существуют творцы мифов, способных объединить миллионы населения — одновременно это способ для существ фило-софии не выродиться окончательно в население — обытателей и для жильцов — осуществить свой Мессим. Впрочем, в сим-воле происходит диалектическое снятие противоречий вещи с ее антагонизме-содружестве со знаком, Сим-воль поэтому проницает все реальности в содружестве-антагонизме со знаком как сим-воль.

                Толк

В Авангархе толк понимается как самостоятельное порождаемое жителем   и лохом языковое образование, служащее организации его жизни в текстовой и внетекстовой реальности. Бинарность толка проявляется в двойственности Самца и Самки, поэтому ядром толка является нецензурщина, мат, утверждающие телесное существование жителя. Вокруг этого ядра образуются другие толки, которые подразделяются в целом на сказки и анекдоты. Сказки, сказочное в любом явлении толка — и его порождения — попа, масскульта, — служат прибежищем и заменой мифов, утверждаемых жильцами и уничтожаемых через присвоение и использование в целях оккупации, особенно — пацифизации — обитателями. Сказки образуют замкнутое пространство каза   для жителя, в котором он определяет свое отношение к кумирам и миражам. Сказки имеют в целом положительную значимость, поскольку в них присутствует Само. Через анекдот Само защищается от оккупационного режима вместе с жителями, использующими анекдот для   десакрализации Других: через анекдот обитателям навязывается определенное поведение, поскольку режим оказывается перетолкованным, дикт — отрывается от диктатора и направляется против него самого. Кочующий и искаженный в толке дикт заставляет подчиняться   ему и диктатора,   корректирует диктант: в противном случае разрушается режим оккупации.   Толк в некоторой мере превращает му в ум, хотя ему все равно далеко до мозгования жильца. Толки — способ существования фил-нео-софии, они аккумулируют народную мудрость нового века и передают вести о умирании мудрости века прошлого, по отношению к которой фил-—нео—-София — безумие, заумь и абсурд.


                Каз

 Казовое пространство в Авангархе — зона, в которой обитатели формируют себя как Других, распределяют чины и звания и начинают агрессию вовне, против жителей с целью установить оккупационный мир по их собственному вкусу. По существу, каз — это на-каза-ние, которое забыто и   даже принято за особое посвящение в тайны существования. Возврат в зону каза, наиболее жесткой формой которой является каз-арма, подразумевает восстановление атакующей структуры или на-казание нерадивых.   Жители   сохраняют свою зону каза в с-каз-ках в любом их виде и образуют собственную жизни через сказки — мифы (волшебные, о животных, о героях-жильцах, о собственной судьбе, о происхождении и природе мира и т.п.). Жильцы принципиально существуют в от-казе, не определяются негативно, но только позитивно, через собственное видение, а не по указке или указу, при чем собственное видение ориентировано, прежде всего, на обнаружение казовых пространств и обход их во времени   или даже атаке на них. Однако поэтому основа существования жильца — тактильная, форма понимания — такт. В тактильности можится   и значаемое и значающее; к тактильности восходит и зрение — тактильность сетчатки глаза. Существенно то, что казы и сказы могут и не существовать, быть   выдуманными, миражными, от-каз ведет к последней достоверности тактильности и утверждает, что это — так. В тактильности можится и универсум, и жилец; в сказах можится-неможится вселенная, то есть   житель; в рас-сказах обитает лох, а в казах неможится обитатель — он должен собираться в казах, одушевляться через наказы и приказы и агрессировать против жителей и жильцов, превращая их, до сих пор (не без   успеха, в среду.

                Самоее   Само

Самое Само —    источник любого бытия, в отличие от его вырождающихся форм — сущего ( (жители) и существования — обитатели (Другие). Оно выступает как самобытие, самобытность.   Осуществление   Само —   предназначение жильца и основа всех сикурсов и самк;в. В Само осуществляется   Оборот и Обращение всего    универсума реальностей к Само и потому оно   и есть   начало, середина и конец всего сущего, в котором находятся обитатели и жители. Само — источник знае-чаемого и надстраивающегося над ним знае-чающего так, что происходит их непрерывное оборачивание, оборот и это создает постоянную тревогу любому устанавливающемуся милитаризированному миру — даже милитаризированному миру по отношению к подчиненным вещам. Само есть источник смака жизни жильца — потому он и зовется жильцом; тогда как наслаждение обитателя — покорение других, удовольствие жителя — самство с самкой. Исторически все дискурсы строились на избегании Само, насилии над ним, использовании его для корыстных целей, или ожидании Само. Авангарх все свои тексты   и само житие строит на основе присутствия самого Само и бытийствования в самк;. Но в любом тексте можно обнаружить признаки само либо негативные, либо позитивные; они окрашивают реальность в определенный тон и направляют ход   действия. Самое само — страх для обитателя, недоумение для жителя, надежда и упование для жильца.



                Смех

Жилец живет со смехом. Смешливость — отличительная черта Жильца. Этим он выводит очередной мир на чистую воду и отправляется в необозримые просторы реальностей. Смех Жильца не имеет причины. Жизнь Жильца — поиски лучезарных кристаллов смеха. Особый смех вызывают у Жильца Другие.   Нужно поднять мир на смех.
С точки зрения Богга, наилучший смех, наиболее действенный смех — сквозь слезы. Особенно важен он при созерцании Перста, — последнего, что осталось прочного в одряхлевшем и распадающемся мире. Разделение смеха и слез — признак обреченности пошлому миру   и подозрительного присутствия черт Другого в   не терпящей двусмысленностей   терпелке Жильца. Богг предпочитает издавать гомерический хохот — высший вид смеха сквозь слезы.
Особый смех Жильцов вызывает мышление Других. Они мыслят вещи, существование, —   покров мира. Жилец же мозгует — определяется независимо от бытия и мышления и сквозь них, в глубь, вплоть до Само.



                Оборот и обращение         

 Суть основные способы действия жильцов. Оборот — небольшая «революция»:   поверхностное, наружное, столь любимое обитателями и принимаемое жителями обнаруживает свою изнанку, подоплеку, связанную с Само. Ничто не может окончательно стереть следы становления любой реальности от Само,— и демонстрация этой связи, само-бытности всего   сущего производит революционный переворот в жизни   актанта. Говоря традиционным языком, актант из существования и сущностения переходит в бытие,   открывает внутреннее измерение реальностей и Самого Себя, как предназначение.   Само как само-бытность определяет   значимость реальностей в беспредельном Само-стоянии, и именно оно позволяет распространять практику оборота среди актантов, — в результате происходит обращение целых групп актантов, что   превращает их в Жильцов и создает своеобразное сообщество Жильцов, обращенных. Кроме того, обращение — это и движение обернутых реальностей среди иных значимых, выражающее само-стоятельные связи реальностей, — здесь обращение приобретает оттенок, близкий к экономическому. (Точнее, экономическое обращение есть подражание обращению реальностей). Обитатели же заняты эмиссией   пустых знаков господства, имеющих лишь нарицательное значение, а не укорененную присутствии Само Само-бытие, — значимость. Последняя имеет самостоятельную, внутреннюю значимость, а не значение, опирающееся только на номинал выгоды обмирщения реальностей в интересах обитателей. По существу знаки-значения имеют вес только для самих   обитателей.   У жильца знак не   обустраивает реальность в отношении Само; у обитателя — знак существует по отношению к его прихотям, перверзиям,   существованию. Впрочем, реальности жильца также имеют значение, но оно подчинено значимости и неотделимо от самства всего сущего. Обитатель инвестирует свои пустые знаки,   но возвращаются они сами без заметного прибытка, лишь изменившись в номинале — и не всегда в сторону повышения.   Дискурс обитателя слабо затрагивает реальности, но где, когда, и поскольку все-таки захватывает — необходимо знаки эти пускать в Оборот — революционно перевоспитывать обитателей. Можно сказать, что Авангарх Оборотом   останавливает мечущегося   в реальностях актанта и   приводит в движение   все сущее — Жилец странствует по реальностям только по собственной охоте. В этом и заключается третий, после Коперника и Канта, переворот — Оборот и Обращение, — производимые Жильцами и выражающим их интересы Авангархом. Парадокс заключается в том,   что Сам жилец   — реальность, хотя и очень своеобразная. Все реально.   И нереальное — реально. Надо только его правильно обернуть лицом к Само и поставить в само-бытности. Основой подлинного обмена может быть только дарх. Человечество шло от духа к разуму и огт него к сознанию в отчужденных форма разделения труда и ограничения личного ума. Необходим оборот и обращение самих истоков человечества — восстановление целостного ума как самости и обращения к новому духовному движению — мельхиоровому веку.


                Сам;ок

Сам;к есть следование жильца за Само, поиски Само, вслушивание в Само, — иначе он не жилец и нежилец; — следование одной реальности есть гибель жильца   и переход его на позиции других актантов.   Жилец умирает для мира, что еще раз свидетельствует, что мир умир, а сам Жилец живее всех мирьян.
 Осуществить сам;к можно только Самому. В самке соединяются способы   существования всех актантов,   но они преображены глубинным, присущим только жильцу: от гонии — к ген;и, генн;и и ург;и. 

Сам;к — род одержимости, священное безумие, поскольку в нем жилец выходит за пределы всех реальностей и   рациональностей и мира сего и погружается в инорациональности и безумства иных реальностей, далеко отстоящих от учиненного обитателями мира, использовавших безумства   Маркса, Фрейда и Энштейна.

Вся история Земли есть история борьбы за равноправие реальностей, за самовитость каждой из них, за отказ от признания одной, а именно той, в которой осуществляется борьба за материальное существование, и борьба эта продолжается в   техническом разуме поныне в созданной руками человека «действительности». Это — область миро-созидающей   деятельности,    взаимное удушение вещей, животных, и людей. Победители   устанавливают свою реальность как   оккупационный мир, терроризируя все то, что в мир не входит, не входит и в заботы о мире. Поэтому сам;к — уход   по миру и сквозь мир и от мира. Жилец для мира мертв, так же как умир для него мир. Наступает единочество для Жильца, время окончательного оборорта и обращения, восхождения в мир номер ноль. Он   покинул действительность, если понимать под ней намеренно учрежденный, «сделанный» мир; странствует по иным реальностям. Оборот и обращение жильца   — означает терминальный опыт, опыт за пределами всех возможных и невозможных реальностей — в Само. Поэтому сам;к ведет по изгибам наименее реального, невозможного, обретая опыт его присутствия в мирах и в осуществлении во в-селенных. Все реальности производны от Само, везде присутствуют его следы и новые проявления — в самк; жилец не только постигает,   но и Сам содействует Само — насколько он Сам и по Себе. 

Мир очаровывает — сам;к же углубляется в незримое, безобразное, непостижимое. И непредметное. Перестань быть предметом, бедный   житель — и напрасно жадные глаза обитателя будут искать тебя во в-селенной! Так говорит тебе   добрый Самарянин — жилец. Сам жилец непредметен, он вне зрения, слуха, понимания, обоняния... — глубже них и использует против мира — а мир весь построен на чувствах и чувственности — глушилки, ослеплялки, обонялки... — если это необходимо для борьбы с агрессивными обитателями, стремящимися все сделать однозначно видимым,   слышимым без вариантов, — словом, превратить все в каз. Именно   сквозь   и через   такие миры ведет жильца Сам;к.
Сам;к свершается вне ощутимого, привычного — оборачивается мир,   распадается всё , делающее его понятным и несомненным. Остается только индивидуальная значимость существующего для Себя и, через него — для Само.

                Глубь

Гонимый вездесущими Другими, Жилец находит единственное пристанище в глуби нутра, бездонном вместилище Само. Для Других глубь представляется бесконечной и безосновной глубиной и безвремением, не поддающейся никакой интерпретации. Глубь — место постоя Жильца. Именно там ему с наибольшем успехом удается отбиваться от дискурсов назначательных обитателей и их навязчивых миров; здесь он скрыт.   В конечном счете глубь —   высшее проявление ямичности, саму себя уже преодолевающей.

Глубь состоит из разнообразных пространьств. В пространьстве прорывается его поверхностная форма и проявляется подоплека — самовитость, а не заемность существования   Других. Это удается далеко не всем — многие просто существует за счет иного, например, обитатели. Большинство обитателей удовлетворяется постижением существования нечто в его близости в мире; жители требуют сущности — закона существования среди другого и в конечности; лох взыскует закона, на которых основаны правила жизненной игры; жилец   же требует исключительного — отношения    с Самим Само, истоком   и основой всего. У первых   истина приручена, одомашнена,   легко узнаваема хозяевами и за ними бегает. Жилец же несет дичь, порет чушь — всячески   приманивает неприрученное, дикое — иными словами, живет в зауми. Заумь — и есть постой Жильца, в ней открывается нездешнее и небывалое.               

                Гон;ия


Гон;я есть способ действия обитателя: использование всего уже существующего в собственных интересах, включая реальности природную, вещественную,   человеческую и символическую, при чем само создание, возникновение существующего практически обитателя не волнует.   Главное в гон;и — организовать   режим, в котором обитатель имеет возможность присваивать все существующее. Иными словами, обитатель озабочен созданием выгодного ему режима — так создается мир. Причем одна реальность противопоставляется другой, и используются их различия, —   так в знаковой системе используются знаки, естественно возникшие среди жителей для означения и коммуникации — и   создается   (обитателями) на этой основе система, обеспечивающая универсальную эксплуатацию жителей. При чем бремя воспроизводства существующего перекладывается на жителей — именно они ориентированы на   ген;ю. Вообще же гон;я есть момент любой деятельности. 
                Ген;ия

Способ жизни жителя, основанный на воспроизводстве, а не только присвоении;   воспроизводство основано на познании сущностей как механизме воспроизводства использованного, чем отличается от ург;и, образа жизни жильца. При этом бессознательно захватывается и Само,   поскольку оно есть во Всём   и Всё есть в Само.   Однако и то, и другое остается вне понимания жителей, принужденных ориентироваться на мирно-оккупационный режим обитателей.   Впрочем, жители нередко столь же стихийно сопротивляются режиму обитателей — особенно в толках, скрытых от обитателей образах и идеях. Ген;я есть в каждом типе подлинной и неподлинной деятельности, но здесь является ведущей.

                Генн;я

Способ жизни лоха, когда ему удается по счастью открыть ту или иную технологию, при этом не только воспроизводство оказывается более лёгким, но и оно оказывается более динамичным, приспосабливаемым к потребностям людей. Именно в этой среде рождаются гении, способные не только воспроизводить потребное, но менять и сами потребности в их зависимостях от базовых, тех, которые увеличивают удобную дистанцию лоха от стихий природы; это и есть специфические правила игры и сторона, здесь гипертрофированная, любой деятельности, включая божественную. Отсюда, собственно, происходит гений, часто в обычной жизни оказывающийся сущим лохом.





                Ург;я

Образ жизни жильца, включающий как моменты гон;ю, ген;ю и генн;ю, но ориентированный уже не на существование или сущность, а на существо, суть явления, его место и отношение с Само, его ус;ю. Тем самым достигается единичное, уникальное в вещах и явлениях, недоступное ни для гонии, ни для гени;ю. Происходит оборот этих отношений к реальностям: в гон;и, способе   существования обитателя раскрывается подоплека. Если в исходном отношении главным является потребность человека и именно так понимается его существование, — если для жителя в сущности заключена нужда в воспроизведении потребленного и укоренение в   ней для более прочного положения в мире; для лоха — новая ставка в социальной игре, — то для Жильца главным является вопрос «зачем?» и для жильца главным является понимание судьбы, раскрываемой как Само   и как сущее, что преображает, взламывает мир, назначение которого —   объединить все существующее вокруг человека, постигшего Само в его частности исторической, природной, социальной, личностной, — и превратить в абсолют. Но Само —   Оно укоренено   в беспредельности, в   вечности, в истории, в судьбе и переступает любые границы. Авангарх — это реализм без границ.
 Судьба есть у всего; все участвует в истории и раскрывается в беспредельности свершения в-селенной, универсума. Бесспорно, человек участвует в судьбе всего сущего,   однако чаще всего главное для него —   его собственные интересы, и он стремится подчинить себе все реальности, создать из них свой собственный мир. В действительности такое положение отражает самые древние интенции человека, и они должны наконец, обернуться от агрессивного покорения реальностей в мир,   и   к соучастию в Само и открыть его во всех реальностях,   в том числе и в     себе Самом.


                Ку-мир

 Ку-мир — семиотическое образование во в-селенной жителей, представляющее собой остатки мир-ажа, исчерпавшее свое содержание и сохраняющееся за счет знае-чаемых и знае-чающих самого жителя.   Черпает свою суггестивность из того, что образовалось во в-селенной в тот период, когда кумир был миражом. Форма отношения обитателей к универсуму и абсолютизации им вообще, жителями и лохами в частности собственных интересов и собственного «ближайшего» окружения в мир покоренный и осваеваемый, постепенно исчерпывающий плодовитость охваченных им реальностей и умирающий под пятой покорителя.

               

                Архия

Система отправления властных функций обитателями умирающего мира зависит от природы актантов и того, что является их способом обитания/жилячества. Для обитателей характерна по всей их природе различного рода «кратии», в которых обеспечивается режим господства над всем окружением обитателя, а сам он не обязан никому и ничем. Сама идея «всеобщих прав человека» представляет собой декларацию для обитателей постольку, поскольку сами они подменяют общечеловеческое право   на собственную личную судьбу и понимают его исключительно внешним образом человеческого тела на существование в современном усредненном мире. Всеобщность признания прав человека оказывается, в конечном счете, право на лень и отказ от мессима, собственного и неповторимого пути, стези, призвания человека по отношению к жителям и самому себе и занять позицию пассима, впасть в пассимизм, в котором действует старый закон «пусть все идет, как идет», пассивно созерцать или осуществлять действия, выгодные только тебе, оставляя в стороне   все иные интересы — что и является лишь обратной стороной пассима.
Идеалом жителей является, бесспорно, политейя, описанная еще Аристотелем. В подобной системе правления осуществляется собственный интерес, выражаются собственные потребности каждого отдельного жителя и он может выразить собственное мнение, включая мнение кумиров, миражей, духов и призраков, — таковы характерные черты любой демократии; первейшее место в демократических процедурах и являются эти четыре советника. Поэтому политейя жителей начинается не со связей   индивидов между собой, а со встречей с бестелесными и инотелесными сущностями, которые, столпившись создают в определенной мере некий социальный мир: в него входят не только застывшие кумиры или утопическо-беспричинные миражи, но и духи будущего, и призраки ушедшего. Подобный мир удерживается силой единства, но в нем постоянно присутствуют трения и скрытая борьба.
Лохи надеются на социальность как на основу и условие свободной игры их сущностных сил — лохотрон судьбы распределяет таланты и признания со стороны прочих,— и потому предпочитают демократию как условие свободного развития геннии, одаренностей и задатков каждого.
Жильцы не хотят узости   жителей, замыкающихся на собственном. Обитатели все имеют своим в потенции, когда удастся наложить лапу на собственность (интеллектуальную в том числе), и присвоить ее себе любым легальным/нелегальным образом, то они и далее утверждают собственность и её «мистическое тело» и агрессивно используя ее для не только знакового господства, подавления и иных видов эксплуатации. Поэтому жильцы и выдвигают символ-лозунг: «Всё! Всем! Повсюду! Навсегда!» в том смысле, что необходимо возвращать все сущее в лоно человека, его породившего, иными словами, снимать «отчуждение» в каждый раз правильным способом, соотнося этот акт оборачивания и обращения не превращался в вещественно изъятое у богачей, писателей и политиков, что не выводит за рамки отчуждения, а имело бы правильный круговорот в природе, в обществе и в человеческой душе.

Под этим лозунгом и формируется «архия» жильцов, отвергая даже приставку «ан» как негативно близкое отрицаемому и далекое утверждаемому. Лозунг выражает не только «проприацию» отчужденно-переданного в другие руки, но и главное: исходить в своих архических притязаниях не к средствам экс — бывшая, потерявшая историческое оправдание, и разбойниче-экспроприаторство, что и выражает все существо; именно так надо понимать эксплуатацию обитателей экспроприация; и не в жителевски-лоховское предпочтение своего, но еще не своего и собственного, то есть опирающегося и врастающего из «архии» как призвания жильца и жилического начала в каждом существе к творению и возвращении к себе способности творить умноженной опытом так   же как и в остальных типах деятельности; к страньствованию по реальностям и устроения там оборотов и обращений населения;   повороте к истокам, основам, привычкам и превращения этого из проприированного в новый исток жизни пересмотром первичного посыла человечества. Поэтому политическим актам жильцы приписывают состояние «наоборот», то есть берут обитателя «в оборот» и заставляют оставлять зону надломов, разрывов и трещин для свободных странствий.

Власть сама находит жильца как единственного, кто может ею распорядиться по-необходимому. Однако жильцы не вступают надолго во властные отношения и реагируют на такие вызовы общества только в рамках мессима — собственного, своего, и личной судьбы. Само Само должно выразиться как вызов и руководить жильцом,— и только оно.
Что касается способа решения общих дел, то для этого жильцам не надо собираться вместе или устраивать голосования — им и так известно, что нужно для сообщества, и они осуществляют это добровольно, не давая власти возникнуть и узурпировать общие дела жильцов. Это и есть «архия».



                Истьина

Всё видимое   плотно осознанно и укоренено   в свещностях (своеобразие сущности) вещей, что не только укрепляет устойчивость мира, но превращает в особо мерзкое мертвое животное — тело мира. Человек тысячелетия мыслил и ощущал только ради выживания — и профессиональные мыслители не могли до конца отрешиться от установки, которую поперек всякому смыслу назвали метафизической. Необходимо вернуться к метафизике «первого человека» и лишний раз убедиться, что первичный посыл, телос человечества сформирован именно как способ обуздания стихий, хаоса в том числе и ориентировался   на объективизм мироотношения, вырастающего из орудийной деятельности — предпочитал совершенствовать орудия труда и увеличивать его производительность и, через это отчуждение, утрачивать себя, свою свободу в объятиях отчуждающих общественных отношений. Именно так можно отличить жильца от жителя и обитателя:   последний ориентирован на орудие господства как оружие и удобства; второй отчуждает свои способности в странствиях по знаемому и чаемому; жилец   занят пересмотром сущности и существования: первые как омертвевшие сущности и второе как феномены, лишь увязывающие предметы/сущности с человеком, первоначально утерявшим себя в сущностях и оказавшийся еще более связанным общими переживаниями и феноменами. Жилец оборачивает   ситуацию и входит в оборот: обратится к первоначалу иного уровня, более глубокого, чем сущность — призвания жильца в осуществлении природы, общества и его самого — это касается всех людей, каждое общество и каждого живого существа.
 Время всеобщего и общего в целом прошло — они сохраняются как моменты. Надо — услышать   призыв Само и стать Самим Собой в перспективе собственного мессима, в котором слышен мессим всех реальностей и реалий   жизни, что и делает жильца Жильцом и носителем Исть(эсть)тории и Исть-тины. Она совпадает со смыслом и сутью. На ней «стоит» жилец, когда кругом все доказывают и объясняют. Задача Жильца — стоять на своем до конца, и таков   критерий исть-тинности:   сколько ты готов вытерпеть за Свой Собственный смысл, за мессим, за призвание. Иначе — станешь «героем» эпохи   Вырождения из существа метафизического между Богом и животным — в ущербное животное и комического фетишистского божка.
 Оборот заключается в обращении к конкретному и единичному, что открывается реалистическим методом, сочетающим в себе как метод поиска Бога (федеон), поиска   сущности (ноуменология) и человека (феноменология) — в направлении постижения планетарного на одной стороне и судьбийного на другой как движения к совершенству, добру и красоте на основе новой мудрости, Обращенной из мудрости человека как обобщенного существа.
Жилец   вполне осознает ориентацию обитателей на покорение непокорного, что только и возможно на познании сущностей; и объяснительную стратегию жителей, связанных конвенцией, общественным договором, но готов пожертвовать «Всем» ради использования ноуменологического и феноменологического как средств реалистического — призвания в   позитивном преодолении мира, вселенной, Других и самого себя для свершения Призвания Само и Себя.   Можно перефразировать: Кто был всем   тот стал Самим Собой. 

Необходимо отойти он ис-торенной дороги жизни   в бездорожье ужаса, войти в Исть-торию свершающегося к концу старого человечества, основанную на Исть-тине, которая распадается на ист-ины сущностные, связанные со вселенной, истьины социальные/исторические, и исть-тины каждого отдельного Жильца, реалистические, поскольку признают реальность всего и   реальность как обращенность к Само и самому во всем, что и есть высшая реальность; и в наиболее точном смысле слова метафизические — поскольку физическое — наиболее грубое и наглое выражение мира. И именно у ильцау жильца,, следующего следующего ССамо и остающегоийся Самим Собою впервые откроются истины вселенной, социальности/ /истории и самого человеческого существа,— процесс троякий, но должен осуществиться через исть-торию и исть-тину обращенного в Жильца человека. Это — метод реалистический, обобщающий поиски Бога, Вещи (ноуменология) и человека (феноменология) и ведущий далее, к конкретному при освоении абстранктного, Пока что конкретное и абстрактное разделены даже в разных социальных слоях или предметных полях наук и искусств, воссоединение и Обращение чего и представляет собой исть-тину.

                Этимон

В пользовании чем бы то ни было жилец всегда исходит из корня явления и образцом для него служит истинное пользование словом — коренная, корневая истинность, истинность этимона, при этом никакая формальная этимология не может препятствовать этимологии реалистической, при чем этимон проявляет лишь корень явления, например, корень слова, а остальные суффиксы, префиксы и окончания лишь связывают этимон с той или иной реальностью. Соответственно в предложении тоже имеется слово-этимон, и в реальном речении им может быть не обязательно главный член предложения —более всего этимон напоминает логически или паралогически ударное слово в его разъятости сначала до корня, а затем — символически — до Само самого явления, этим этимоном выраженного. Поэтому этимон — словесное выражение Само явление и скрывает\/раскрывает его первичную явленность непосредственному восприятию и есть промежуточный этап в раскрытии Самого Само, того телоса, который и раскрывается в слове и в нем же как первом обращении, преодолевается. В принципе, идеалом является общение только этимонами для данного текста, всё остальное — лишь выражение мирских зависимостей — если это не крипт жильца или не его дающая место новой реальности заумь.
               

                Крипт

Ко всему жилец относится как к тайне, некоему шифру, крипту, который надо разгадать и в который надо проникнуть, и это — обратная сторона этимической истинности. Здесь же лежит один из путей к само явления и вещи, а значит, и к Самому Само. Кроме непосредственно данного, откровенного, что тоже есть некоторый шифр, о многом мы узнаем из текстов Других — их надо дешифровать, разделяя предмет и предметную позицию описывающего. Это и есть криптограмматика, противоположная   европейской грамматологии и (сикурсом) — деконструкции. Не разборка собранного, а прочтение внутренней формы слова, его души и Духа — знае\/чаемого и знае\/чающего — вот путь-сикурс к «отложенной реальности» постмодернистов. Чтение криптограмм позволяет проникнуть в со-знание жителя или лоха и обнаружить наряду с общим и единичные события и происшествия, которые повлияли на сознание, но лишь скрывают само сознания, делая его частичным и, потому, обреченному миру. Само Сознания, последнего прибежища старого мира оккупантов-обитателей невозможно выявить, не обернув всю человеческую историю: в ней каждый шаг означал не наступление, а шаг назад, и теперь предстоит их расшифровать, дескриптизировать (описать), чтобы постичь и, одновременно скрыть; — от самосознания, последнего предела — назад, к сознанию, от него к рассудку, от него к разуму, от него — к духу, с которого человек и начал свою деградацию под видом процветания.
О Себе и Самом Само не всегда можно говорить — поэтому Жилец составляет крипты о своих интуициях, которые не столько сообщают, сколько наталкивают на правильный путь, и часто такие крипты имеют со стороны вполне невинный мирской или религиозный характер


                Имяние


Особое значение раскрытие криптов имеет для определения имущества. Жилец чужд имуществу и понимает его в целом как мирское наваждение, и только близость самости имяемого к Мессиму Жильца превращает собственность   в личные отношения с вещью, которые можно определить как имяние. Крипт вещи раскрывается Жильцу и он определяет соучастие имяемой вещи в его судьбе и мессиме. Тогда вещь становится не внещью, а собственно вещью, собственной вещью — то же с некоторыми оговорками можно сказать и об имени Самого Жильца: каждого в отдельности и всех вместе, что составляет несокрушимое можество.
Долгое время имение, обладание собственностью было в целом обладанием собственника его собственностью, в том числе и подчиненными; Жильцы постепенно меняют это соотношение на имяние, такое отношение сущего, в котором связаны между собой   реальности, и в первую очередь, реальности, соединенные единым мессимом, что и раскрывается в тайном, открытом Само имяни каждого отдельного бытийствующего. Непроизнесенное, крипт, есть прикровенное. Знание тайных имен есть имяние, чем и пользовались с давних времен шаманы и их последователи вплоть до методологов, создающих уже пустые термины, в отличие от Терминалов, тех, кто заглянул за все возможные пределы и хранит это чувство, хотя и не прошел этот путь к Само катафатически, и терминалы (в отличие от маргиналов) есть апофатическая составляющая Жильцов и духа самого Жильца. Этот путь ранее религиозные (а ныне, за исчерпанием харизмы, внутренне тоже мирские) мыслители видели как двоякий ход отрицания у вещи и божества атрибутов и утверждения их в некоторой или превосходной степени. Путь Жильца показывает, что это — один путь утверждения-отрицания, и он раскрывается в Самом Само, но Бог оказывается   явлением, которое также имеет Само и отношение к Самому Само.В двойном пути исчерпывается его бытие, даже если оно и реально, что, конечно, есть акт «научения» вере, традиции, всегда обмирщенной и отстающей от событий; впрочем, это нисколько не отрицает общую посылку Жильцов: их взгляды дают место любому мировоззрению.

               
               


               
                Арх-онт
   Постигший свое внемирское призвание (обратить мир — самое простое), начинает проявлять его в наличном, имеющем происхождение из веществ, затем из существ и, наконец, из обществ и должен пересмотреть исток — когда зародился мир и куда обращаются за его началом и во времени, и в пространстве, и в причинности и кем он заключен. Такие явления обычно и рассматриваются как сущность мира; жильца интересует только существо. Он становится само-стоятельным арх-онтом эпонимом, означающим новое начало времен; он становится арх-онтом басилевсом, пророчествующим по жертвам о будущих временах; он становится арх-онтом полемархом, готовым сражаться за свое онтологическое основательство в качестве арха — истока; наконец, архонтство в качестве арх-онта — законодателя означает его «онт» в качестве примера для жителей и лохов. Жилец, имяющий «Я» в беспредельном уже самим этим проявляет нездешнюю мудрость и соединяет своим бытием все четыре аспекта арх-онтства, что позволяет им оставлять государственную власть в стороне или даже свободно архонтствовать над учениками и жителями с лохами. Тем самым он создает новые реальности внутри всегда падшего и всегда нуждающегося в преображении мира.
 
  Дарх
        Деятельность жильца осуществляется в целостном цикле и непременно включает творчество как основу неизменного развития его в направлении Само. Поэтому для жильца вся его активность есть творчество дарха — дара, представляющего собой арх — начало и конец любого творческого акта, не смотря на разделение деятельности как в его процессе, так и между различными особами. Дарх — альтернатива и пополнение тардиционной экономики, превращающеие её в новую систему отношений, основанную на планетархии в отличие от глобалистики, расчленяющей человечество на первый, второй и третий миры не по существу их мирскости, а по способам реализации необходимости трудиться. Дархия истекает из основы человека — необходимости самореализации в свободе. Иными словами, свобода есть осознанная необходимость свободы, которая осуществляется прежде всего восхождением к новым совершенствам и самого человека, и его   окружения и творчество проявляется как дарх творения. Иметь дарх — значит неизменное, пусть и циклическое, расставание со всем тварным и нетварным в обретении нового, неслыханного и невиданного как неслыханной была некогда «Пятая симфония» Бетховена или невиданной — «Джоконда» Леонардо. Именно на постижении их неслыханности и невиданности жилец становится жильцом, имяющим дарх,   который нуждается в раскрытии и осознании всех перипетий его обращения среди других актантов авангархической вселенной, многие из которых ориентированы на иные ценности, но не могут существовать, если жильцы не раскрывают дарха в себе прежде всего и в других по крайней мере. Обитатель, например, раскрывает потребности жителей и лохов для того, чтобы ими манипулировать; жилец осуществляет свой дарх только для того, чтобы осуществилось Само в его долгом складывании по себе и в перспективе последних времен, когда это становится жесткой необходимостью, о чем свидетельствует неизбежный переход от глобалистики — к планетаристике или планетархии, от геополитики к геяполитике, от   последнего предела — самосознания — через возврат к Духу — к Само Сознания.
Дархия есть одновременно движение вперед и углубление в архаические истоки, их переосмысление и преображение. И действительно, тайна времени заключается в том, что всё реально, самые древние пласты истории оказывают не менее серьезное влияние, чем самоновейшее; еще не возникшее оказывает не меньшее влияние, чем древнейшее и современное. Поэтому дарх — есть способ реализации всего в данную минуту, и отдаленное не менее влиятельно, чем близкое и наличное и непосредственное часто менее значительно, чем опосредованное и остраненное.
Дарх должен осуществляться целиком, вместе с личностным смыслом и, иначе говоря, дарх — осуществление личностного, смыслового во всем универсуме, что подрывает наличность мира временного, пространственного, причинного как пределов — они лишь умир-ающие преграды и средства для преодоления частного — в перспективе становления Само. Дарх — основа всякого продукта, независимо от того, чем он полезен, своими вещественными и/или идеальными качествами, и он не растворяется в продукте-товаре, но должен возрастать в процессе производства последнего. По крайней мере, вложенный в его создание смысл должен реализоваться, в равной мере как и значимость денег выше самого денежного обращения и снимает его в направлении осуществления целостности дархии


                Фил-нео-софия
Философия прошла целый ряд метаморфоз, и ни в одной из них она не имела господствующего значения, во всех, кроме предстоящей эпохи. Философия была мифологической, разъясняющей трудные места мировоззрения, ориентированного на космос, законам которого подчинены даже боги; в этих условиях философия должна помочь человеку вписаться в миропорядок и обеспечить правильную судьбу и обеспечить зону свободы под небом первопринципа всего сущего. Но и здесь, в античных философских школах царит преклонение перед учителем, поэтому космо-мифологический порядок и здесь сохранен.
Средневековье выводит Бога за пределы мира, и превращает философию в подчиненную науку, «служанку теологии» и философия становится способом, системой техник для истолкования священных текстов в их преломлении в мире сем. Если мифологическая философия покорялась перед миром, понимаемым как космос и учения философов представляются научением законам мира, то для религиозной философии мир вообще лишь проекция Божества на тварное.
В Новое время и до сих пор философия считается наукой; даже   если по содержанию концепция иррациональна, она строится и развертывается как наука. Чаще всего философия (особенно в первом мире) рассматривается как методология частных наук и даже ханжески провозглашают «наукой наук». Однако наукообразная форма философии препятствует ее осуществлению как «мудрости» и все постольку, поскольку и современная наука в ее европейском обличье, и искусство времен постмодерна оказались в глубоком кризисе, теряют позиции и умельчают масштаб исследований; даже то, что выполняло роль философии — постструктурализм — откровенно признается, что только и ждёт, что бы нового написали философы, и мы это подвергнем уничтожающей деконструкции. Характерно, что для адептов философии устоявшейся и детально разработанной новшество представляется безумием; тогда как для новатора философия прошлого кажется слабоумием и начетничеством.
Предстоящее, видимо, потребует нового облика философии, если так можно выразиться, философичной философии, имеющей опору в собственном прозрении Самого Само и Самого себя, всегда более масштабного и титанического, чем убогий мирь. Человек будущего не просто усваивает речения «мудрЯков», но и преодолевают их в собственном сикурсе   и самке к Само, в котором шевелятся противоречия и прирастает судьба универсума реальностей. По отношению к жителю или лоху, пользующихся умом, то, что здесь сказано есть заумь, как и любое представления, выходящие за пределы ума.
Фил-нео-софия основана на Обороте и Оборачивании любого порядка рациональности-ума, иными словами, взгляд на мир с обратной стороны, откуда видно, как эксплуатируется Само на потребу согласных с миром и как мир застывает и преграждает восходящее движение к Самому Само, и это движение переходит на новый этап, в котором мудрЯсть оказывается выше науки, искусства, религии и власти и обнаружится, что вся история человечества была жизнью «наоборот» и лишь с пришествием Жильца и обращением к жизни еще очень немногих приводит к переходным формам существования — а в движении к Само все есть переходная форма. Поэтому можно говорить, что фил-нео-софия есть прежде всего безумие (но и знание ума), инакомыслие и постоянно движение мысли по изгибам и пропастям реальностей. Это и есть мудрость МудрЯка — не брать за основу частичное или преодолевать его в восхождении к Само. Фил-нео-софия есть оборот и обращение всей прошлой мысли в основу для достижения Само и Себя — и в этом обнаруживается, что Всё реально и нет такого высказывания, которое не вело бы через многочисленные повороти и изломы к Исть-тине, ядро которой фил-нео-софистика, признание многообразия исть-тин, но ради свершения Само и Самого, а не ради победы в прениях в суде. Сходные этапы хорошо известны — схоластика, младогегельянство и пр. Именно поэтому основой для фил-нео-софии является освобождающая и оборачивающая заумь во всех ее видах. Весь Авангарх —сплошная заумь для традиционной мысли и даже для мысли, усовершенствованной знанием гуманитарных проблем.


                Заумь


   Само для мира   заумь, и она есть не что иное как преодоление убогости разума мира сего, его истончившегося до карикатурности на человеческое существование рассудка и в абсурдности и заумности существования обнаруживается присутствие Само, своей Самостью утверждающего историчность умир-ающего мира и его прехождение в напряжении становления, которое будет уже стань-новлением Само. В нем уже преодолевается припадочный ритм мир-становление-мир и происходит непрерывное восхождение к Самому Само, который убогим человеческим рассудком может быть понят как «мир умир». Особенность умир-ающего мира в том, что вместе с ним умир-ает и мирскость как принцип развития. Ранее мирскость казалась нормой, а становление — периодом беспорядка и нестроений, однако именно в последние периоды проявлялось Само, в мирские периоды оно растрачивалось на потребу дня сего и места сего и разума сего. Заумь проявляется не только в культуре, но и во всех иных областях человеческой жизни и надо только зрячие очи и слышащие уши, чтобы их разуметь. Разуметь Само — это и значит вносить заумь в мир сей, погрязший в пошлости и тривиальности. Последние — уже не затрагивающие никакого чаемого знаемое, не имеющее даже второго измерения, просто знаемое, и потому даже для существования своего нуждающееся в зауми как собственной границе и оформленности. Более того, сами тривиальности обращаются в заумь, когда сквозь них проглядывает Само, идущее по Себе в Себе и для Себя. Заумь лишь проявляет то, что всегда таится под покровом мира и что есть его тайна и основа, которая теперь становится явной — хаос реальностей. Именно в нем заключена тайна Само и, одновременно, они — противоположности. Стать с Само — Стать Собой! Само — Собой разумеется!
Совершенствование человеческого разумения становится всё более непрерывнм, а социально — экономическое развитие показывает пределы роста; прерывистость, определяемая ранее этапами социально-экономического развития и налагавшая преграды на постижение Само и действие в соотвтетствии с этим постижением, растворяются в прошлом и на первый план выходит общее для всех мировоззрений — Самое Само. Его присутствие — заумь для мира сего, Последнего из Миров. И ею уже полон этот мир. Там, где главенствует Само — всё реально…               


                Самнение

В   период Оборота и Обращения простого человеческого существа в жильца наилучшим путём и признаком истинности является самнение во всем сущем, данным посредством органов чувств и обобщениях, передающихся авторитетной традицией. Будущий жилец должен во всём обнаружить следы Само — Себя и Самого Само, и направится по этим опознавательным знакам в глубь многочисленных    реальностей в погоне за окончательными обнаружить Самое Само. Однако, оно ускользчиво, оно для рассудка и разума мира сего, нашего — безумие и странность. Поэтому Жилец всегда впадает в самнение перед такими фактами, которые жителю кажутся простыми и очевидными. Самнение же — это твердая воля (сим-воля) преодолеть всё на-личное, очень-видное в нездешнее, вневременное и внепространственное, беспричинное и увидеть все, подвергшееся самнению в перспективах его ограниченности, конечности, зависимости от недалекого и покорного чему-нибудь из ограниченного. Самнения порождаются Самим и есть путь к нему — Оборачивание — и постоянная ургичность по оборачиванию всего, что только есть. Сеять самнения и пожинать их плоды — задача Жильца. Это касается не только других, но Самого Себя. 





                Урга

Основное дело жильцов — раскрытие Само во Всём, и к нему надо относиться творчески, ургично, то есть ургить Само — это рукотворное чудо, чудо идеятельности и вИДЕние должны стягиваться к единому ургичному делу, и это — четвертый Ург, на которых строилась человеческая культ-ура в ее проникновении за прикровенное:   металлург, драматург, хирург и частично осуществившийся, но для большинства человечества утративший свою значимость «теург» (Вл. Соловьев), всех их объединяет — включая и остатки божественного — Ург и ургическое в любой деятельности. Тот, кто ургичен — непроявившийся Жилец, Жилец — проявленное и поставленное во главу угла всей жизни Ургия.
Само — это чудо, и его надо ургить, обнаруживать Само в мельчайших проявлениях бытия, тогда как обитатели просто существуют и все превращают в рес (res) — даже не вещь, а вещество и бытие всего сводят к существующему существованию, тогда как уже жители интересуются многообразием форм вещей и восходят до сущностений, выявлений межчеловеческой природы вещей — что позволяет им выделить человека среди вещей. Лохи вообще мало обращают внимания на вещи — это у них мура и случай похвастаться перед другими, хотя сами они на основе вещей строят возможности счастливого случая, увы, часто означающего сумму денег ( (а не творческий подъем) — особенно въедливой и особенно вредной формы вещей — и статус среди других — особенно въедливой и особенно вредной формой подавления человека человеком. Не удивительно, что самые успешные из обитателей — бывшие лохи.
«Урга» Жильцами представляется противоположностью кличу «Ура!» что среди тюркоязычных народов означает «смерть» и приветствуют друг друга словом «Урга!» Так прародитель Авангарха Илья Вечняк приветствовал собравшихся под светлым ясенем у быстрой реки слушателей. «Урга» у монголов значит «территория любви» — действительно, праобразом и одним из элементарных актов ургии является любовь. Урга — значит творческое постижение (включая интуицию), не ставшее целью для себя, хотя и самовитое и не ставшее средством для другого, включающееся в ургийное преображение мира самим фактом идеятельности Жильцов и их сообществ, на урге и построенных. Их ядро —эрос и пафос деятельности, с ургии начинающейся, консолидирующей вокруг нее гонию гению и геннию — и подготовкой новой ургии завершающейся; и труд только сторона деятельности, возвышающей жильца к постижению Смысла Само. Многие искусства, науки и ремесла включают в себя не только название –ура, но и его дело; они должны преобразиться до «ургии».
(Социальность русского народа и его индивидуальное самосознание более всего проявляются не в состоянии снежного покрова, а в его движении — отсюда пушкинская вьюга одинокого санного странника; — отсюда солженицевская мятель (редакция автора) — состояние смятенности, маяты, измятости человека и общества; пурга — проявление стихий природы в единстве верхнего и нижнего, левого и правого…).
                .

                Экстасис,  Генезис, Кеносис, Стасис

Любой акт ургии включает первоначальное пребывание Жильца, Урга, в мире, его стасис, его выход за пределы ограниченного существования    в свое собственное Само, а через него слышится отзвук Самого Само, — эта связь выражается как его Экстасис. Но Само никогда не тождественно Самому Себе — оно в постоянном Обороте и Обращении. Оно всегда не тождественно самому себе — поэтому постижение Само — всегда   Генезис, самая глубокая ургийная глубина Урга и смысл жизни Жильца. Но жилец-Ург не может оставаться только в экстасисе; он обнаруживает Свое Собственное призвание, свой Мессим как конфигурации разнообразных мате-реальных, идеальных, социальных и человеческих реальностей и множества иных — жильцы исповедуют реализм без границ. Постигая Самоё Себя, Ург обнаруживает Мессим и с ним становится Особой среди других Особ-Ургов, — они свершают общее дело к Самому Само. Это — путь кеносиса, нисхождения   и обретения нового стасиса по отношению к иным реальностям, для которых дела Особы Урга, жильца, кажутся нереальными, ирреальными или даже сюрреальными; стяжение других сторон акта деятельности в ургии Жильца в стасисе осуществляется конкретная идеятельность и разные стороны ургического акта могут быть распределены между разными людьми, и вместе они постигают ус;ю мира сего и осуществляют Само. Смысл и даже смысл жизни для Жильца — осуществление Себя и Само, но они для мирского человека представляются бесчеловечными. В любом случае любая свободно избранная деятельность уже в наше время хоть немного ургична.

                Ус;ия

Западноевропейское общество считает важнейшим постижение сущностей вещей и явлений, особо подчеркивая, что они должны мыслиться вне и независимо от человека; иное дело — усия, обращенность реальности к Само, которая особо постигается в России — «Ро-уссии». Её надо понимать как «все» и «Я», как постижение   реальностей всеми, в том числе и мной — в перспективе к Самому Само и мессиму Жильца, включая в него содействие наиболее безболезненному и безвозвратному пассиму деградантов.
 Усии нет без Само — в лучшем случае она оказывается внутренним измерением вещей, что позволяет формальной логике торжествовать в ограниченных рассудках обитателей. Но Самое само и связанные с ними Само иных вещей и явлений стягивает все реальности в цельный круг реальностей, включая нереальное, инореальное и т.п. — поскольку Всё реально! и Реально всё! Отрицание реальности не меньшая реальность, чем само отрицаемое и реально само отрицание, реально нисколько не меньше, чем само отрицаемое, что и   что входит в Обращение Жильца.
Усия включает в себя не столько сущность вещей, не только энтелехию —полезность вещей и явлений, их, вещей, связей, но и Смысл, который есть само вещей и его соотношение с Самым Само и особами, имяющими Слово от само, открывшими его в смысловом безмолвии Само как его собственную Самость Слова и Самость Самого Себя в Мессиме. Усии нет без Само и Жильцов, но обратная сторона усии — реалии, идеальные реальности разного уровня, влияющие на огромные пласты жизни и истории всех людей и человечества. Такими реалиями для Ро-уссии являются, прежде всего, Мир, Воля, Правда; для христианизированного человечества — Вера, Надежда, Любовь; для всего человечества — Красота, Добро, Истина, Единство ( (но нигде в мире к ним не относились ко всем как к насущному более, чем в Ро-уссии).   Для человечества в целом такой усией — признают они это или не признают — является сама Россия — общечеловеческая ценность, призванная показать миру образцы того, как надо жить,   не жертвуя миру   — чему ей пришлось учиться долгие столетия, все последние годы и чему долго придется доучиваться.
               


                Solus Ipsum


          Принцип жизни Обернувшегося человека — «Только сам», иными словами, делать все для себя самому до тех пор, пока это возможно без обращения к другому, к обществу или государству. Тем самым преодолевается солипсистическая тенденция в европейской философской мысли, представляющая, что все представлено изолированному субъекту — требование делать Самому а не только представлять — и представлять как делать — требует выхода за пределы изолированного субъекта но не ранее, чем самостоятельно сделано все возможное по достижении поставленной цели. В противном случае возникает ситуация отчуждения прежде всего человека от его Самого что в лучшем случае ведет его к впадению в обитательство или приверженности лохотронии, в худшем — приводит к духовному самоубийству.
В отличие от Sola Fide Мартина Лютера, «Сола ипсе» означает самостоятельность Особы в ее жизненных устремлениях и интеллектуальных потребностях. Однако Сам подразумевается не в том виде, в каком он формируется ближним окружением и ближними временами, а в полноте Самости Само, когда оно является индивиду и делает его Особой. Путь к особности и есть путь «сола ипсе», однако первые шаги на нем — делать всё, что возможно, самому, что перетекает в осуществление Само в собственной жизни Самому и Себя в Себе и для Себя как основы для   достижения Самого Само. Ипсум – внесение Само в рамки существующего и обнаружение собственного Само в перспективе Самости всего реального и сущего.


                Разночинное общество

Общество в его сущностном содержании и будущем господстве сущностного в   общественных отношениях — разночинное общество. Оно происходит из важнейших действий: начинать, со-чинять, починять в отличие от чиновного общества, где каждый «сделан» другим, назна-чин. Разночинное общество основано на различиях в деятельности различных субъектов социальной жизни и пополнении одной деятельности другой при их обмене. Последняя может быть не только непосредственной — из рук в руки, но и опосредованной, например, обмен плодами интеллектуальной деятельности. Поэтому чиновное общество противостоит разночинному условно, лишь постольку, поскольку его представители основывают свою активность не на пользе социальному целому, а на чиновничьем посту и власти, данной в соответствии с ним. Соответственно задача разночинного общества — превратить чиновное в часть разночинного, сделав его основанным на реальной деятельности на пользу другим субъектам социальной жизни, сделать государство минимальным.
Разночинное общество охватывает все социальное целое по признаку полезности деятельности и поэтому отличается от общества «среднего класса» тем,   что распространяет свои принципы на всех; даже пенсионеры и инвалиды оказываются полезными — осуществляют статистически необходимые множества больных и старых людей, действующих именно как больные и старые.

Разночинное общество по своему происхождению восходит к разночинным слоям России, которые характеризовались высокой духовностью и жертвенностью в служении народу. Иное дело, что слои эти были зажаты между народом и «верхами», властями. Политические разночинцы осуществили революцию, однако сохранили классовое деление общества,   не перейдя к разночинности. Разночинное общество опирается на социальные ориентации в самой основе общества — у индивида, особы и позволяет восходить через со-словия, — сообщества, целенаправленно ориентированные на создание на основе явно сформулированных принципов на организацию социальной жизни в профессиях и территориях, а также и на основе любых иных, например, творческих, признаков, — к обществу как целому. Тем самым для каждого становится возможным осуществление Само и Само общество ориентируется уже на свою сущность — обмен ургической деятельностью первоначально как побочной, а в перспективе как основной, как творческим свершением общественной жизни в перспективе осуществления каждого как Самого и Самого как дела каждого как Особы.
Осуществление каждого как Самого   выявляет существо общества — быть средством такого развития и выявления Самости каждого и общества как целого, поскольку только в обществе формируется целостность человека которую он затем усваивает — жилец; или частичность, которой у каждого иного социального субъекта   эксплуатирует   — обитатель. Все прочие актанты социальной жизни — жители и лохи —отражают лишь частичность социальной жизни, хотя в деятельности выражают ее как целое; одни как социальной деятельности, другие как политической. Именно лохи сохраняют черты политической жизни как жизни, основанной не на решении общих проблем, а как борьбы за власть, хотя своей задачей чаще всего считают использование социального целого для своей геннии.


                «Я»

«Я» — есть Путь, Истина и Жизнь — правильное понимание завета Иисуса. Но это «Я» с прописной буквы, а не обычное ослиное «йа», которого грамматически достаточно для образования   высказывания   первого лица единственного числа для русского, соответственно и европейца с его «последним словом» — «грамматологией». Этим Я можно бросаться сколь угодно долго, сколько станет терпения у классика «йа» — осла. Этим дается новое решение проблемы Буриданова осла — он будет стоять неподвижно, пока все экспериментаторы не отправятся обедать.
«Я» реалистически надо достичь — противоположность разбрасывания словами которым занимается человечество. Лишь Особа, постигшая свой Мессим и ставшая на эту стезю может говорить «Я» не фигурально и грамматически, а реально и фактически, как Имя, он и есть Имяющий С-лово в мессиме к Самому Само. Надо постичь свою судьбу в судьбе всего и преобразить ее как собственную судьбу — тогда только «Я» будет не грамматически/грамматологической фикцией, а получит право быть «Я» МудрЯка, например, жильца и урга Ильи Вечняка. Ургия исходит и основана на правильно понятой любви к Себе как самопреодоления и самовозрастания — формы самосохранения и распространяется на Всех и Всё — так зарождается урга.


*                *                ****
                Эпоха Вырождения

 В целом современную эпоху можно назвать эпохой Вырождения.   Самость, открываемая человеку как родовому существу, связанному с другими родовыми связями, связями половыми, семейными, национальными, классовыми и племенными,   исчерпывает свои возможности по поставлению смыслов для человека, интеграции его в общности и обеспечения места под солнцем. Одновременно для человека этой эпохи исчезает тот, кто воспринимает его творчество и поощряет его к творчеству — совокупный человек как человечество, ради которого стоит заниматься творчеством, и современное творчество можно назвать тварчеством, действием, не возвышающим человека до бога, но, наоборот, продолжающим и углубляющим его падение. Для современности важно только одно — верит ли еще Бог в человека, тот самый Бог, которому поклонялись предки. После смерти Бога человек должен взять на себя ответственность за всё но, по-видимому, он еще не готов к этому и продолжает грехопадение уже на свой страх и риск, находя в этом черты собственной природы, своей природы как твари, в то время как он призван спастись самому и спасти всю тварь в восхождении к Самому Само, что и есть цель всего человеческого существования и означает его собственное восхождение к собственному Самому и Само,— иначе он погрязнет в частностях и бесполезной погоне за земными благами и эпоха Вырождения сменится уже откровенным периодом распада, когда   помогут уже только заботы о   материальных благах подвигать человека на работу в пользу другого так же как сейчас аргументы духовного плана еще могут подвигнуть немногих на творчество в свободе и для свободы.

                Деградант

   Человек эпохи Вырождения — это деградант. Он упрямо продолжает первичный   посыл человека, его грехопадение — трудиться ради собственного довольства, безразлично физиологического или ментального. Его душевное является психикой, производной от животного состояния и ориентированной на внешнее и   добивающейся лишь довольства в узких рамках усвоенных ориентиров. Социальность является продолжением его семейных уз, возникших как раз из-за того, из-за чего первочеловек был извергнут из рая. Обращение к душевному и духовному по существу рассматриваются деградантом как нечто болезненное, подходящее — и оставленное как профессия — духовной элите, которая, в свою очередь, больше склонна обслуживать население, а не прокладывать ему новые пути. Для этого человек должен покинуть привычное и обыденное и найти путь к Само и самому стать Самим, — что выводит   из узких рамок собственной природы и, одновременно спасает ее как Собственную природу и Существо сущности человека. Пока что все исследования сущности человека приводили к тому, что не было самого Существа для сущности; обнаружение самого Само каждого человеческого Существа делает каждого Особой, уяснившей себе Своё Призвание и ступившей на стезю мессима, призванного вести человека не толчком сзади, как обычно, а осмысленной целью. И это есть творчество человеком своей судьбы и судьбы всех прочих реальностей, среди которых он — избранная, то есть призванная к мессиму.
Или человечество Обернется, Обратится и станет Собой, или оно пойдет по миру в поисках все новых грехопадений, нужных, чтобы окончательно не впасть в прострацию довольства и вседозволенности, от которых один шаг до новой нищеты и нужды. 

 Надо обратиться к Миру номер Ноль и пересмотреть Телос, Первичный посыл человека, когда он дал преимущество внешнему перед внутренним — и в отношении природы, и общественного разделения и собственного Духа и Души и Тела; предпочел смертное бессмертному в своих делах, и теперь история готова повториться.

                Деграданс               

 
В частности, Серебряный век в России был последней творческой эпохой. Весь ХХ век прошел либо под знаком дальнейшего использования того, что дали прошлые творческие эпохи и одновременного глумления над ними (модерн), либо комбинирования того и этого (постмодерн) — Деграданса. И все потому, что Серебряный Век пытался добыть серебро в чистом виде и отбрасывал лигатуры, из которых формировались новые течения. Главный Раскол был между подвижниками, не смирявшимися с миром и пытавшимися усовершенствовать его, и героями, разрушавшими мир вместе с самовитыми реальностями. А надо было объединиться и создать единое и новое   целое, основанное на свободном сообществе самовитыми реальностями. Поскольку к началу ХХ! Века все, что было накоплено — растрачено и остались лишь окаменелые форы без нутра, без Само, не Самоосновные — мир умир и надо осознать, что мы живем в самом начале новой эпохи Архаики, что единственный выход — протянуть непрерывные связи к Серебряному веку,   использовать элементы его распада и преодолеть его ошибку — групповщину, восстановить целостность и непрерывность культуры, прервавшейся Мировой войной дважды, но по затухающей дававшей плоды до шестидесятых и обратиться к реальностям в их Самовитости, обнаженной в том числе и культурным кризисом, — и начать творческое Возрождение в мире Вырождения и неможества, — не боящийся, а ищущий их богатств Мельхиоровый век. И это — путь Жильца. 


                Мельхиоровый век

 Авангарх наследует все течения до Серебряного века в России включительно и после него до шестидесятых, нацелен на создание новых для человечества искусства и философии, науки и религии, стремясь преодолеть трагический в своей историчности разрыв между героями и подвижниками начала века ХХ-го в перспективе нового творческого периода — Мельхиорового века — мельхиор первоначально создавали для использования взамен серебра из сплавов. Позднее сплавы стали делать как самостоятельные изделия. Мельхиоровый век — век сплавов из разных культур с доминированием Собственной. И Золотой век (как отметил Достоевский, определяя Пушкина как всемироно отзывчивого человека) и Серебряный век, и Медный век (восемнадцатый) все хранили в своем символическом металле лигатуры, незаметные примеси, однако   самый ценный сплав — сплав   разнородных элементов в   источник их трансмутации — философский камень. Будем надеяться, что трансмутация   в культуре станет провозвестником новой творческой   эпохи в России. Мы проиграли «холодную войну», но должны в обмен завоевать высоты культуры будущего, — больше некому. Ориентация на сознательную смесь, сплав есть новое выражение всемирной отзывчивости русского человека. Нужно отметить, что по Новому завету три волхва принесли дары новорожденному младенцу-Христу: Вальтасар — ладан как Богу, Каспар — золото как Царю, и   Мельхиор — смирну как Человеку. Ныне наступает третий период — Мельхиоровый век. И это будет век торжества Самого Само.
 








                П О С Л О С Л О В И Е

Едва ли не самое трудное для любого человека — понять   характер   времени, в которое ему приходится жить.   Сознание формируется во времена истекшие, ушедшие в историю. Подспорьем может быть только критическое отношение к миру — он всегда кем-то установлен и не только из праздности, но   в собственных узко понятых интересах и на основе утраченных современным человечеством ценностей. Можно сколь угодно долго пытаться вписаться в этот мир, но, в конце концов, приходишь к одному из трех исходов:   либо принять игру в мир с несомненной — но чисто мирской   — выгодой — поиграть, как лох, например в статус или победу в выборах, на деньги или уж прямо   с самой смертью, либо положиться на самого себя и признавать   мир на известных условиях,   «отдавать кесарю кесарево», и не более, либо обернуться к Само и признать, что «мир умир», иными словами, находится при смерти, но это состояние может продолжаться очень долго, особенно если о его сохранности заботятся.
Современный человек должен исходить из факта смертности — и близкой смертности   — мира и жить в соответствии с этим сознанием. В XIX веке умер бог, что привело к гибели лично ответственного индивида, утрачено личностное начало.   В XX веке умер человек, что привело к смерти разума, видового отличия человека. Век XXI1 — как начало Третьего тысячелетия, с самого начала обречен на смерть мира, и лишь от усилий каждого зависит характер очередного умертвия. Смерть мира означает   перед лицом того факта, что вы-мирание вида «хомо сапиенс» и ставшего уже «лохомо сапиенсом»   не значит еще само по себе смерть, но и возможность инобытия через оборот к сердцевине всех реальностей,   сути всего — к Само, которое только и определяет жизнь и ургию не от времени до времени, когда становится абсолютно необходимо или немногими избранными — но возможность ургии заложена в каждом из нас и томит иным и нездешним — это голос Само и Самого и определяет, живет ли тот или другой по себе или поклоняется надуманному, частичному, обманчивому, что и есть мир.
 Прехождение родового начала — или его азиатско-африканская гипертрофия, что есть то же самое наизнанку означает вырождение человека, утрату им качеств, создающих то или иное сообщество и гарантирующее взаимопонимание на основе некоторых конвенций, договоренностей, соглашений — текучей, живой формой ми Ра, который только содействует силам становления, животворящему хаосу. Современный мир должен строится по-новому, на основе постоянного самопреодоления и не превращаться в ку-мира, поскольку корни его не слишком глубоки, хотя обязательным является основанность в чем-то безусловном, безотносительном. Оно, однако, есть важный ресурс, и он исчерпывается довольно быстро. Кризис безусловного в качестве основы для мира становится все очевиднее, и его невозможно пополнить так, как это было в прошлом — войной и безудержным сражением с природой — прогрессом.   Войны оказались не столь уж удачным пополнением безусловности: просто вставал вопрос — зачем погибло столько людей? —   и безусловность опиралась на подневольном признании: смысл в этом есть. Однако безусловно только становление, движение, животворящий хаос, исток и архэ и архе и архи и арх, и этим человек сопротивляется и собственному вырождению — а для Первого мира и вымиранию, и энтропии того варианта будущего вселенной, который ведет к его свертыванию назад, смерти всех начинаний и омертвлению, выпадению в вещество — это можно пережить и в культуре. Мир — это плоская вселенная, где царствует мате-рия и человек обречен слушаться ее и поклоняться материальному началу и концу и рождения, и жизни, и смерти; — опыт Первого мира показал, что это ведет к неизбежному кризису и гибели не только человечества, но и всего живого на Планете. Надо срочно обернуться и обратить, преобразить истоки человечества — мышление о всем и о каждом в Себе Самом — не исключая и Себя Самого надо уметь любить себя в самопреодолении а не насилии над внешним, — ведь только через Самовитого человека в мир входит его будущее. Не календарный факт, а живое творчество Планеты от ее возникновения до превращения в совершенство. Тут все станет реальным действительно, восторжествует смысл жизни человечества — и каждого человека, но пока что до такого Оборота надо хотя бы преодолеть насилие видового человека над всем — и потому смысл пока что должен стать бесчеловечным по отношению к ветхому Адаму и начать обращение его в Самовитого чело-ве(чность).
 Все эпохи опирались на постепенном признании безусловностей, но делалось это не ради Само, а ради довольно таки периферийного явления, как человек. Характер современного кризиса особо отличает крайний примитивизм конвенциального безусловного, — смысловые ресурсы человечества близки к исчерпанию. Вопрос стоит уже о самой судьбе Само — но дотянуться до него не может ни один мирянин. Спастись от утраты смысла можно только новым — и окончательным   — оборотом жизни и обращением себя к Само.

Мир всегда иерархичен, хотя всегда распределяет реальности не по их реальному Само; незнание, а часто и утрата места в универсуме реальностей и означает деградацию человека. Распадаются же основанные на мирских   казах и приказах иерархии, лишь эксплуатирующих реальности вне и помимо пути, что ведет к Само. Иерархия жильцов — иерархия шара, в котором каждая точка является опорой, удерживающей на себе целое. Иерархичности реальностей боятся только ориентирующиеся на мирское люди. Каждый должен услышать голос Само и стать Самим — найти Свое место и время.
Осознавшие свое место перед лицом Само, принявшие свою судьбу в общей истории реальностей обретает высшую из всех возможных свобод — быть Собой. Само — Собой разумеется. На этой основе надо создать взамен мира превратившегося в пошлую»среду» ургу, незряшнюю любовь к Само, к Себе и ко всем Самовитым реальностям. Таков Мессим всего человечества.