Бежит вода, качая свет и тени... Книга стихов

   





Галина Таланова

Бежит вода, качая свет и тени…




Стихотворения






2023
;
ББК 84 (2Рос=Рус) 6
         Т16
          Таланова, Г. Б.

Т16     Бежит вода, качая свет и тени… Стихотворения. –  2023. – 330 с.
ГАЛИНА ТАЛАНОВА (Бочкова Галина Борисовна) – автор восьми книг стихов и семи прозы. Лауреат премий «Болдинская осень» (2012), журнала «Север» (2012), Нижегородской области им.  М. Горького (2016), Нижнего Новгорода (2018), золотой лауреат международного конкурса «Её Величество книга!» (Германия, 2016), золотой дипломант VII Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь» (2016), дипломант международных конкурсов им. О.Бешенковской (Германия, 2015), им. де Ришелье (2016, 2017), им. Мацуо Басё (2016), премии-ордена им. Кирилла и Мефодия (2016), конкурсов «Лучшие поэты и писатели России» (2013, 2016, 2017), «Современная российская литература» (2017), им. М. Цветаевой (2017), вошла в лонг-листер премии им.  И. Бунина (2011, 2012, 2015, 2017), в шорт-лист международной премии им. Ф. Достоевского (2017).

Это книга о  беге времени, неуловимом и неумолимом… Это книга о любви, об одиночестве, о потерях и звёздах, что падают в августовскую ночь,  но никогда не долетают до земли. Это книга о наших ушедших близких, что ведут нас  по ниточке лунного света над пропастью. В этой книге стихи, написанные в те месяцы, когда люди были изолированы по домам и прятались друг от друга за масками, боясь протягивать руки и обниматься. В ней стихи о сердце, дающем перебои и бьющемся не в такт с сердцем любимого, стихи о доме и полётах под изменчивыми облаками на закате дня, то розовыми, то свинцовыми…



   ББК 84 (2Рос=Рус) 6
IBSN 978-5-
  © Бочкова Галина Борисовна, 2023                ©, 2023
  ©  Кротова Светлана Владимировна, 2023                ©, 2023
  © Вест-Консалтинг, оформление, 2023                ©, 2023;
           Лишь воздух духмяный в горсти… 
      
;
                * * *
Вот и солнце выглянуло косо
И скользнуло по лицу лучом.
Ты не понял моего вопроса.
Я пожала горестно плечом.
Крутимся на разных мы орбитах.
Пересёкшись, разойдёмся вновь.
Сердце, хоть болит, но не разбито
И лелеет старую любовь.
Будто плёнку нефтяную, вижу
Радуги забавную игру.
Так хотела, чтоб ты был поближе:
Целовать ресницы поутру,
Щекотать зажмуренные очи
И тонуть в колодцах сонных глаз.
С каждым годом мне всё одиноче.
Вижу годы трезво, без прикрас.
Так зачем в бензиновых разводах
Жизнь рисуешь, дорогой, свою?
Воздух не поступит в эту воду,
Где, как рыбка, вкруг блесны сную.
;
                * * *
Янтарь  потускнел, потемнел,
Покрылся налётом белесым,
Как будто впитал пыль и мел,
Как люди, подверженный стрессам…
Вот так же и наша любовь,
Вобравшая лучики света,
Вдруг скрылась за тучками вновь…
Не жду от тебя я привета.
Давно уж живу без любви…
Беру закопчённые стёкла —
И вижу ушедшие дни,
И в них ничего не поблёкло…
Там чуда, как в детстве,  ждала
И верила:  всё ещё будет.
Любовь догорела дотла,
И пепел осел на посуде,
Что в кухне звенит и гремит…
Но нет никого-то роднее…
Как скучный ни делаешь вид,
Уколешься нынче больнее
О взгляд раздражённый,
И крик
Вонзится куда-то под сердце.
И только на зеркале блик
Шлёт солнечный лучик кокетства.
Я окна от грязи протру —
И мир засияет умытый,
И солнце взойдёт поутру…
Вновь в радужной пене корыто,
Ещё не разбито. Живём!
И  вместе  так быстро стареем...
Мудрее мы всё с каждым  днём,
Хотя янтари и мутнеют.;
                * * *
Я от тебя сегодня далеко.
И ты не шлёшь приветы SMS-кой.
Мне дышится свободно и легко.
Ржавеют чувства, будто бы железка.
Ушла любовь сквозь пальцы, как вода,
Прилипли к пальцам мокрые песчинки,
Кристаллики нетающего льда,  —
Осколочки от красочной картинки.
Чужие горы.
Остров в синеве.
И парусник скользит по тёрке моря.
И штормовые  мысли в голове,
Что потерять друг друга можем вскоре.
Играет нами случай, как в лото:
Не совпадём — и нету в жизни счастья.
Всё кажется: не ёкнуло, не то,
Пока не постучится  в дом несчастье.
И всё —
Кричи в немую пустоту...
Был человек,
Оставил вспышку света,
Что будет сердце видеть за версту
И помнить, как сгоревшую комету.
;
                * * *
Зачем заговорил мне о любви,
Нет, не ко мне,
О вкусе жизни просто? —
И закипели пузырьки в крови,
Хотя стихи кропала о погосте,
Баюкая нетающую боль.
Не  нахожу себе теперь я места.
И я готова подыграть, взяв роль,
Побыть  хотя б в мечтах  твоей невестой.
Как растревожил мой глубокий сон,
Где все картины   протекали в цвете!
Стучат сердца у нас не в унисон.
И за меня не будешь ты в ответе.
Зачем же сердце поскакало вдруг,
Как по ступенькам брошенный мне мячик,
И на лице моём застыл испуг,
Что для тебя игра так мало значит?
;
             * * *
В ночи холодной,
В чёрном омуте,
Средь туч   
Вдруг вспыхнула звезда.
С тобой  вдвоём в просторной комнате
Брели по кромке тонкой льда:
Ледок не встал,
Вот-вот провалится… 
На ощупь, медленно, ползком…
И от тебя ко мне луч тянется  —
Пройду по свету босиком.
…Когда река весною вскроется,
Собьётся простыня шугой,
И с места всё, ломаясь,  тронется,
И ты уйдёшь, устав, к другой.
Ковшом  черпну звезду колючую,   
Чей свет баюкает вода.
Я так боюсь: свет скроет тучею
Иль луч исчезнет в толще льда.
;
           * * *
Не спрашивай,
Что снилось…
Я сон свой заспала…
Зачем, скажи на милость,
В сухой траве игла?
Блеснула — и пропала…
Зачем блеск глаз искать
И в ночь Иван Купалы
Через костёр скакать?
Да-да,
Был сон об этом…
Но не нашла цветок.
Плоды лишь бересклета,
Да клевер рос у ног…
И сорвала я шапку невзрачного цветка,
Сосала сок я сладкий,
Ведь жизнь так коротка.
;
                * * *
Душа нашла родную половинку —
И столько лет с собой была в ладу.
И розовую видела картинку
В лучах заката в яблочном саду.
И даже старость больше не пугала.
Душа от счастья прыгала, как мяч.
Скользили губы, будто опахала,
Со щёк стирая  след от неудач.
И кроны становились всё прозрачней.
И дождь грибной всё сеял по косой.
И  тот бурьян,
Могучий и невзрачный,
Светился весь, украшенный росой.
Но снова вдруг вмиг всё перевернулось,
Как будто бы песочные часы.
И я в саду запущенном очнулась   —      
И больше не увидела красы.


;

               * * *
В райском лете одной
Куковать среди трав,
Где алеет, как кровь, земляника.
Здесь другие живут в мире, полном забав:
На реке скутера гонят дико.
Водомётом вода,
Шлейф из брызг за спиной.
Средь кувшинок замру, как плотвичка.
И о берег вода бьётся мутной волной.
Мы с тобой — как сгоревшие спички:
Отклонились головками прочь
Друг от друга, спалённые чувством.
Ясный день — будто белая ночь.
Жизнь течёт зацветающим руслом.
;
                * * *
Качаются на ветках воробьи,
Застывшие, как маленькие гири.
Я не летаю больше от любви:
Смотрю  в окно в простуженной квартире.
Спят воробьи, не вьют на ветках гнёзд,
Как на волнах качает ветку  ветром.
Поверила тебе, что всё всерьёз,
И про себя мечтала о заветном:
Чтобы стена,
Как мягкий тёплый флок,
Чтоб рук кольцо —
Как оберег от горя,
Чтоб потолок, как небо, был высок,
Чтоб свет,
Как в голубом том коридоре,
Куда уйти, конечно, не спешим.
Стучит весна.
И снова тают льдины.
От зимних, что с протекторами, шин
Впечатывают в снег
Свой след машины. —
Но всё растает скоро без следа.
Звенят ручьи.
И блеск сосулек тает.
Любовь журчит, как талая вода,
И сердцем, как в снежки, ещё играет.
Вблизи теряет очертанья цель.
…Как воробьи за крошками от булки,
По тротуарам прыгает капель
И каблучки вонзает в переулки.
А ты молчишь
И уплываешь вдаль,
В себя,
Как тот кораблик из газеты.
Плыви, мне снов цветных уже не жаль!
Сесть на асфальт кораблику до лета…
;
               * * *
Опять ручьи.
И оттепель пришла
Тревожить успокоенное сердце.
И снег летит, как от костра зола.
И от себя куда же сможешь деться?
Я всё сама, никто не бережёт,
Верблюжьим согреваюсь одеялом.
А в голосе твоём всё крепче лёд.
И задыхаюсь, словно под обвалом.
Как выбраться из этой длинной тьмы
Безлюбья, эпидемии и боли,
Что будто от желтеющей хурмы
Сжимает грудь, —
И хочется на волю,
Где пахнет снегом талым и дождём,
Где снова будто на разломе льдины?
Светает раньше нынче с каждым днём,
Но свет никак не сходится в нём клином…
 
                * * *
Мой золотой,
Ну снова обмани,
Зови любимой и целуй беспечно.
Как бабочка, лечу я на огни,
Как водопад, ведь время быстротечно.
Как бабочка, лечу я на тепло
И трепещу озябшими крылами,
Ведь небеса опять заволокло
Набухшими слезами облаками.
Зови своей, хорошей, дорогой,
Сжигай запястья жаркими губами.
Я, как песок, твой впитываю зной,
Чтоб обжигать,
Когда пройдёшь ногами
Босыми,
Встав на цыпочки, к реке
И уплывёшь туда, где рябь кругами,
И все следы твои на ветерке
Рассыплются песчинками-стихами.
;
                * * *
Серебристый жемчуг средь камней
Снова память выбросит  волнами.
И с годами чувства всё сильней.
И накрыло с головой цунами…
Собираю жемчуг я на дне,
Где стояла мутная водица.
Кто же знал, что столько в глубине
Жемчуга средь тины затаится?
Осторожно тину я сниму
И промою чистою водою,
Чтоб нанизать после на струну,
Что звучала музыкой прибоя.
Бусы вокруг шеи обернуть —
В два ряда ложится ожерелье.
Но блестит, как капельками, ртуть,
Будто свет, что ковриком под дверью.
Дверь закрыта…
Можно постучать…
Но откроют ль новые засовы?
В паспорте лиловая печать.
И звенят монистами оковы.
;
              * * *
Вот и всё.
Не будет больше встреч
И любви свободной, не опасной.
Как хотелось мне её беречь.
А теперь, глаза закрыв на красный.
Вспышка света,
Боль и темнота.
И в свечение уплываешь снова.
Горло скрутит спазм и немота.
Улетаешь от земного крова.
Ну и пусть…
Пусть скрежет тормозов
У других, а ты летишь с откоса,
Первородный, дикий слышишь зов
И не помнишь трезвого вопроса.
 
                * * *
Мне больше нечего сказать:
Две разошедшиеся льдины.
И руку если и подать —
То не изменит суть картины,
Где вскрылась чёрная вода,
Что пузырится бурой пеной
И нас разносит навсегда,
Просвет всё ширя постепенно.
Да. Так бывает…
Всё росло
В нас напряжение и зрело…
Тебя куда-то понесло,
Меня бессмысленно задело.
Теперь две льдины в тишине
Разносит резвою водою.
И коршун рыщет в вышине:
Не промелькнёт ли что живое?
Но только пенится река,
И льды идут своей дорогой.
И опускается рука.
…И остаёшься недотрогой.
;
                * * *
Ушёл к другой сквозь розовый туман,
Но обо мне под зиму сожалея.
И сердце забурлило, как вулкан,
Чтоб все следы стереть твои скорее,
Чтоб лава поглотила все сады,
Леса,
Поляны,
Где с тобой мы были.
Не жалко мне поникшей лебеды.
И в горле запершило вновь от пыли,
Когда уехал,
Зло нажав на газ…
И в облако закуталась дорога.
И слёзы вдруг посыпались из глаз.
И думалось: «Вернись же, ради бога…»
Но оседала пыль опять к ногам,
И нежно бёдра гладила осока.
И осень шла за мною по пятам
Цыганкою, что скалилась убого.

;
              * * *
Квадрат окна,
Облитый лунным светом,
Полоска света  спит на потолке.
И так тепло,
Что чуть прикрылась пледом,
Хотя лежу на самом сквозняке…
Но душно…
Боль никак не отступает,
Что на плече твоём другая спит
И потихоньку к дому привыкает,
Что так тянул,
Как гвоздики, магнит.
Теперь сбылось.
И  рядом муж, под боком.
И свет от фар гуляет по стене…
И позабыл ты думать о высоком,
Качаясь на  прибрежной той волне,
Что бог придумал,
Чтобы не бояться
Укора чёрных веток за окном…
Теперь играешь в мальчика-паяца,
Уткнувшись в юбку  запылавшим лбом.
А я смотрю на этот ломоть света,
С которым заигрался ветерок
И бередит до самого рассвета…
И лунный свет всё льётся между строк…
Он так тебя однажды растревожил…
И оттого нелепа эта ночь,
Где нет любви,
Что жаждешь аж до дрожи.
Но гонишь мысли грешные  все прочь…
;
                * * *
Волос не гладишь шёлк.
И перестал звучать
Твой голос  в чёрном глянце телефона.
А я кричу  вослед.
Но есть ли в этом толк?
Хоть стены нынче строят из картона.
И пальчиком толкни —
Подвинется стена.
Но не могу руки поднять от острой боли.
Теперь навек одна.
И на воде круги
Я рассекаю вплавь
Не брасом и не кролем.
Всё слышишь, но  молчишь.
И солнце,
Как магнит, притягивает тучи.
И на реке стоит,
Как на погосте, тишь.
И в омут мне нырнуть так захотелось с кручи.
;
             * * *
Бежать за ветром,
Что сломал цветок,
Любимый запах унеся с собою?
Лететь за ним,
Как сорванный листок?
…А боль под вечер  — как волна прибоя,
Сильнее всё, —
Уже и в рост не встать:
Чтоб выбраться —
Быть брошенной на камни.
К утру вернётся голубая гладь…
И лучик солнца,
Прыгнувший в щель ставни
На веки, что всё жмурятся со сна…
Луч, как ладонь у милого, так тёпел…
И кажется, что впереди весна
И тот цветок пустил побег средь вётел.
 
               * * *
В колодец чёрный загляну,
В него звезду ночь кинет.
Её ладонью зачерпну —
Растает, словно иней.
В воде  сияет, как в глазах,
Расширенных от чуда,
Тот  свет,
Возникший в  небесах,
Пришедший ниоткуда.
К звезде я губы приложу —
Как будто глаз целую.
Но никого не разбужу
Я в эту ночь густую.
И скулы холод так сведёт,
Что от воды отпряну.
В твоих глазах увижу лёд —
А не в цветах поляну.       
;
                * * *
И нежу гомон лета бестолковый,
Когда отпели стансы соловьи.
Ты улетел, мне не сказав ни слова
О поздней, о пронзительной любви.
Пчелиный день в лугах качает клевер.
И сладок сок,
Что из цветка тяну,
Хотя в душе всё тот же лютый север
И слушаю все сводки про войну.
И это лето — время поражений.
От солнца укрываюсь, будто крот.
И шевелятся на опушке тени,
Не знающие светлых тонких нот.
И зной такой,
Что накалились стёкла
У тёмных,
Грусть скрывающих очков.
И щёки полыхают, словно свёкла. —
Мы весь июнь страдали от скачков
Погоды,
Что качалась, словно штормом
Лодчонка,
Что взбиралась на волну.
И шелестит трава,
Что кличут «сорной».
И в холодах ищу свою вину.
 
                * * *
Мне не нужен никто.
Проживу, я привыкла,
Только если бы кто-то дышал за стеной,
Только если бы утром будила улыбка,
Расцветала с утра, как цветок голубой:
Звать «цикорий», как помню,
Растёт по полянам;
Кто б ночами подсвечивал тьму, как табак, —
Голова кругом шла б от такого дурмана
И не видела б вовсе, что в будущем  мрак.
Пусть кряхтят половицы
И кто-то вздыхает.
Можно просто уткнуться в плечо головой,
Чтобы за руку взяли у самого края
И, как в детстве, вели, утешая,  домой.
;
                * * *
И без тебя исчез из жизни свет…
И дождь который  день размазывает слёзы…
И я  ищу в вещах привычных цвет
И запах увядающей мимозы,
От ветра опускающей  листки,
Как я — лицо, пылавшее  от крови…
Как опалило инеем виски
От незаметно вспыхнувшей  любови!
Ведь было это?
Мы же вместе шли,
К окошку дома,
Гревшему   заплаткой…
…И головой качали фонари,
Когда свернул на свет от фар,
С оглядкой…
 
                * * *
Зачем всё помню о тебе?
Зачем живёшь в душе поныне?
Ведь места нет в моей судьбе,
И проще быть без половины.
Но я скучаю и грущу.
Звоню опять: услышать голос.
Следы твои в саду ищу,
Но молодая лезет поросль.
Другое всё.
И днём с огнём
Не отыскать того, что было.
Но отражает окоём
Свет лампы в комнате  постылой.   
И выхожу я в тихий сад,
И свет ищу — тот, что в окошке,
Который год уже подряд,
Но сумрак —
Даже на дорожке.
;
                * * *
Скрежещет маховик вращающихся дней.
И без тебя, мой свет, я прокрутила лето.
Но корни ты пустил, настырно, как пырей.
И я опять не сплю до алого рассвета.
И память всё полю от цепких корешков,
Что через пару дней опять заглушат всходы
Взлелеянной любви,
Что с парочку вершков.
…И тают, словно иней на солнце,
Наши годы.
Окошко отворю.
До вишни дотянусь…
И оторву губами тугую ягод сладость.
Сожмёт тисками сердце,
В капкан захлопнет грусть.
И проглочу я с косточкой ту вишенку —
Не в радость.
И лягу почивать…
И буду видеть сны,
Что ярче будут бреда последнего ухода,
Где лучик солнца рыжий,
Продлив иглу сосны,
Исколет душу слепо, качаясь небосводом.
;
              * * *
Звезда остыла:
Камешек в руке. —
В горсти сжимала бережно, пугливо…
От  всех держала в тайне, на замке,
И думала, что буду я счастливой,
Пускай под осень,
Коли звездопад
Мне в августе обжёг
Дыханьем губы.
И замер в лунном свете старый сад.
И заиграли фавны звонко в трубы,
Призывно,
Обещая, что Эдем  —
Он будет здесь,
А не в загробной жизни.
И стал  ты, милый, в моей жизни всем,
Но был, как ветер в сентябре, капризный:
То бабье лето,
То вновь холода,
И жизнь цвела из пёстрых лоскуточков…
Казалось, что со мною навсегда
Останешься,
Не только звёздной ночью.
Зачем ноябрь сковал дыханье льдом?
Ты уплывал, как самолёт по небу…
И серебристым таял ты пятном,
И снежный след,
Как от лыжни, шёл следом...
Он расширялся
Вьюжной полосой,
Что млечный путь позёмкой прикрывала.
И дождь дотошный
Сеял по косой.
И света доставалось мне так мало.
…Держу комету горестно в горсти,
Обугленную,
Камешком  шершавым.
Шепчу:  «Любимый,
Ты за то прости,
Что вставить не смогла тот свет в оправу». 
;
                * * *
Ну вот и всё.
Конец любви и дней,
Когда стрекозьи крылья  расправляла
Средь света  и играющих теней,
Где как во сне  над городом  летала.
Я всё ж не стрекоза,
А муравей,
Что по травинке пробирался к небу,
Хоть голубых, обманчивых кровей:
В цепочку не  выстраивался  слепо,
Чтоб строить муравейник для житья,
Хвоинки поржавевшие таская
И ниточки истлевшего тряпья,
Да отойти  стараясь прочь от края.
Я нынче снова плачу на краю.
И ветер гнёт травинку беспощадно.
Но за закатом вижу вновь зарю,
А холодок имеет привкус мятный… 
;
                * * *
И крик в душе
С отчаяньем и лаской, —
Он не даёт забыться и уснуть.
И эта жизнь  с приросшей к коже маской,
Мешающей грудь  воздухом надуть,
Что пропитался горечью полыни, —
Он сладок, как запретная любовь,
Что  уместилась в сердца половине
И алкоголем будоражит кровь.
Запретная?
А было так недавно  —
Одно дыханье ветра на двоих
И птичий свист в распахнутые ставни,
Что шелест листьев заплетает в стих…
;
                * * *
Скачу я  птицей,
Что с одним крылом.
И зерна света  клювом собираю.
И говорю всё время об одном.
Как тело в ночь любви,
Душа совсем нагая.
Я разучилась жить…
Мне только б вспоминать,
Как мы с тобой вдвоём
Парили над планетой.
Расписанный узором из льдинок окоём,
Как будто зимний лес,
Облит  лиловым светом.   
С него и началось…
С мигания огней…
И сердце заходилось
В предчувствии полёта.
И на стене игра
Раскованных теней…
И время,
Что совсем уже не знало счёта…
Где это всё теперь?
Волшебный фейерверк…
И млечный путь из звёзд
На потолке мерцавший…
И в вазочке букет
Из синих странных роз…
Большой уютный дом,
Так общим и не  ставший.
;
                * * *
Я,  словно старый ствол в болячках,
Сухие ветки скину на межу.
Я перестала быть влюблённую гордячкой.
И глупой чайкой над кормой, кружу,  —   
Ловящей корм,
Что кинули в забаве, —
Вокруг тебя.
И длю, и длю полёт…
И думаю о том,
Что всё же вправе
Сбить с  курса сиплым криком бравый флот.
Крылом махнуть по рубке капитана —
И камнем рухнуть,
Чтобы взмыть опять.
Нам расставаться, милый, слишком рано,
Хоть на мираж курс трудно поменять.
 ;
                * * *
Только ты стоишь перед глазами.
Я тебя люблю который год.
Думала о будущем часами.
И к тебе прорыла тёмный ход.
Тот туннель остался не достроен:
На другом конце закончил ты копать,
И хотя был час ещё не ровен…
Я была тебе во всём под стать.
Полетели б вместе над землёю.
Стало б мелким всё с той высоты:
Город, словно лист с насевшей тлёю,
И антенны будто бы кресты.
За руки бы взявшись мы летали,
Словно дети, строясь в «ручеёк».
И  не нужно   видеть все детали,
Коль  как звёзды — каждый огонёк.
;
            * * *
Ступай к другой,
К другому я уйду,
Тебя оплакав, будто у могилы.
Пляши все дни под бодрую дуду
И улыбайся утром через силу.
Я в снах к тебе продолжу приходить.
Не отпущу,
Ты не надейся даже.
Узлами так запутана вся нить
Из тонкой, будто волос гладкий, пряжи:
Не разорвать
И не смотать в клубок,
Не сохранив все узелки
И  петли.
И сердце рвёт прощальный твой кивок, —
Так расставанье хочется замедлить.
…На солнце в полдень наползла луна,
Свеченьем легкомысленно играя. —
И в поисках слепящего пятна
Лунатиком бреду впотьмах по краю.
Ты разбуди!
Окликни! —
Оглянусь:
Сорвёмся вместе в гибельном полёте…
…Но шелест крыльев оборвёт всю грусть —
И ввысь рванём на соловьиной ноте.
;
             * * *
Мой милый, золотой,
Ну не молчи.
Пошли поклон
И поцелуй хоть в щёку.
Звенят от дома нашего ключи…
Но мне лишь в снах теперь не одиноко.
Дверь покосилась.
Поржавел замок.
Ключ к сердцу подберу —
И испугаюсь,
Как будто вор,
Вернулась в свой чертог.
И кажется,
Что странной блажью маюсь.
Послать к шутам,
Проклясть, не вспоминать…
И из папье-маше
Приклеить крепко маску.
До старости баюкает пусть мать
И на ночь  пусть рассказывает сказку…
Ребёнок мой
И сказочник в душе,
Ты не плечо седеющего мужа.
Но в сказочном зеркальном витраже
Свет солнечный,
Который мне так нужен.
Он пустит  зайчик солнечный в кровать,   
Зажжёт  цветок,
Что в  вазе увядает. —
И лепестки начнёт тот расправлять,
Как от воды,  в кой сила есть святая.
;
          * * *
Ну, вот и дождь,
Слизавший всю жару…
И сразу стало муторно и сыро.
И одиноко в стареньком дому.
И не спасает от печали лира.
И я с тобой продолжу говорить,
Хотя исчез, ничуть не сожалея,
Не захотев гнездо со мною свить,
Но и другой нисколько не болея.
…И кажется,
Я нынче на прямой,
Что к финишу идёт и не петляет…
И боль в груди —
Как будто бы хурмой
Неспелой всё свело в капризном  мае. 
Как всё цвело!
Как в пене  — все сады,
Что море  с гребней волн
На пирс кидало.
Но все опали белые цветы,
Их лепестки легли, как  покрывало,
На сочную, ажурную траву,
Как будто иней,
Выпавший под утро…
Я без тебя как будто не живу,
Хотя смотрю на всё житейски мудро…
Нет ни плода от пенных тех цветов…
Всё лопнуло,  осело серой пылью…
Ветшает мой сиротский дачный кров.
И, как рюкзак, к спине прижаты крылья.
;
                * * *
И скоро август  станет на пороге.
Пока же дни  как солнцем налились.
Мне кажется:
Ромашки у дороги
И те рванули в голубую высь.
День бархатный,
Как кожа абрикоса.
И пчёлы собирают все нектар.
Но не уйти от жгущего вопроса:
Зачем был в руки дан нелепый дар?
Зачем слова нанизывать на нитки,
Как бусы собирать из желудей?
Стихи хранить, как золотые слитки,
Что извлекла из шелеста дождей?
Зачем всё то,
Коль милый не услышал
И притулился к женщине земной,
Что знает точно:
Если дождь по крыше,
То сад не поливают в выходной.
;
                * * *
И смотана в клубок последняя причуда.
И мне лишь ткать холсты
Из серых будних дней.
Мой милый, всё равно тебя я не забуду,   
Пока не уплыву в то царствие теней…
Останутся стихи
В разреженном пространстве…
Июльский воздух чист.
И в голове светло.
Тебя не упрекну в глухом непостоянстве
И в том, что улетал
В края,
Где вновь тепло,
Где можно вить гнездо,
От вьюг не закрываясь,
И вспоминать ту жизнь
Из северных широт,
И в путь к весне домой
Уже не собираясь
И думая о том,
Что в скалах лучше грот.
Я проживу и так,
Без соловьиных трелей,
Что разбудили сердце,
Открытое для грёз,
Уставшее от сумерек
И затяжных метелей. —
Не разорвалось б только   
От молний бурных гроз.
;
                * * *
Мне слетаются пчёлы на руки.
И по веку ползёт муравей.
Я грущу от нелепой разлуки,
И в объятья ныряю теней. 
Наливаются алой окраской
Три комарика, сев на плечо.
Мошки трогают нежною лаской.
Время  тихо меж пальцев течёт.
И  к плечам  присосались украдкой
Два слепня:
Тянут в трубочку кровь.
День погожий, грущу над тетрадкой
И  кропаю стихи про любовь.
Я-то думала:
Всё отгорело,
Буду только о смерти писать,
Как стареет и горбится тело,
Как стрельнула вдруг спинкой кровать
От последнего  вздоха земного,
О луче, что в застывших зрачках,
О замшелости, ветхости, крова
И о трепете крыльев в сачках…
;
                * * *
И радуга после грозы
Растаяла заревом света.
И высохли капли росы
Под розовым  краем рассвета.
И в ласковом лете одна
Я мяту средь трав собираю. —
Как будто сумеет она
Снять боль, обложившую в мае.
Не слышала  даже «Прости,
Что осень уже неизбежна».
…Лишь воздух духмяный в горсти
Сжимаю по-прежнему нежно.
;
                * * *
Опять в саду
Несильные дожди
Проткнули клумбу спицами под утро.
Их в это лето льётся — пруд пруди.
И я смотреть на вещи стала мудро.
Пусть ты ушёл.
Но помню тёплый свет,
Что испускало солнце на закате,
Красневшее, как яблоко ранет,
Что положили в ящик в серой вате.
И доставала солнце в декабре
Из погреба,
Подгнившего, сырого,
В налёте воска, словно в янтаре, —
Протрёшь — и засияет глянцем снова.
И вызрел вкус,
И  мёдом стал нектар.
Напомнит всё
О райских кущах сада,
Когда цвела я от любовных чар
И жизнь казалась плиткой шоколада.
Я солнце это бережно храню
И глажу воск шершавыми губами,
Как на стекле замёрзшем полынью
Оттаивать пытаюсь, что меж нами.
;
                * * *
Я  выдохнула  воздух,
Что полынью
Весь пропитался в августовском дне.
В лицо мне небо так плеснуло синью,
Что словно захлебнулась я в волне.
Как после поцелуя, воздух сладок,
Хотя горчит разлукой и бедой.
Как век любви и человека краток!
А тропы зарастают лебедой…
Блаженный вкус,
Последняя истома…
И в горле уж клокочет тихий плач
При виде заколоченного дома
И запертых на зиму летних дач.
Метла дождей проходит над горою…
Ещё чуть-чуть  — и  долетит гроза.
По дереву с замшелою корою
Ползёт смола, как по щеке слеза.
Ещё чуть-чуть —
Осина сбросит листья.
Последние потери впереди.
Пока горчат рябиновые кисти —
И их вкушать не думай, погоди…
И лишь в тот день,
Как под ногою травы
Стеклярусом весёлым зазвенят
И на воде начнутся ледоставы,
Ты обрати на них потухший взгляд.
Любовь была.
Она не отгорела.
Она всё тлеет.
Уголёк так жжёт.
Но только ветру нету больше дела,
Чтоб вздуть пожар до облачных  высот.
;
                * * *
Последний августовский поздний зной.
Ещё два дня  — и окунёшься в морось.
Хоть лист кружит не ржавый, весь резной,
Но ощущаешь жизни краткой скорость.
Мелькание пейзажей  и людей.
Притормозить! На миг остановиться.
От этого лишь станет жизнь ценней
И разглядишь все смазанные лица.
Уже от ветра горбится река,
Хоть суховей всё лето дует душный.
И, словно овцы, в небе облака
Уж в стадо вновь сбиваются послушно.
Лишь я одна,
Не в стае,  не с  тобой.
Лицо слепому ветру подставляю,
Что учинит на днях в саду разбой.
И крылья стрекозою расправляю,
Прозрачные, как тонкая слюда,
Дрожат  над жёлтым цветом зверобоя.
Всё утекло сквозь  пальцы, как вода…
И  осени сдаюсь совсем без боя…
Где тот сентябрь,
Что был как добрый гном,
Что оттащил, зажмурившись, от края?
Там всё казалось зыбким,  ярким сном
И так, как в жизни вовсе не бывает.
Теперь кружу, кружу  вокруг цветка —
Похож на солнце, хоть зовут подсолнух.
И по земле летает шелуха —
Ведь певчий дрозд, конечно, был не промах.   
Подсолнух со склонённой головой,
И завязь   — опустевшие  в день соты.
В любовь играешь   будто неживой.
Одно и то же, словно в гамме ноты.
;
                * * *
И жизнь река,
Что всё течёт по илу
И волочёт на леске вниз блесну.
Тебя оплакав, словно у могилы,
Не жду уж льды вскрывавшую весну…
Уже не будет так,
Как было раньше,
Когда от слов кружилась голова…
Река течёт, чтоб влиться в море дальше,
А мы с тобой в той речке острова,
Что, раздвоившись, речка огибает.
Разлив макушки скроет под водой.
И только сушь сольёт в одно два края,
Да ледостав, что кажется землёй.
;
                * * *
Лопухи с серебристой подкладкой
Разбежались по склону к реке.
День последний   от лета облаткой
Золотистой
Сжимаю в руке. 
Был прозрачен июль-карамелька,
Что сосала, как пчёлы нектар.
Дождик лился как будто из лейки:
Полчаса, чтобы схлынул чуть жар.
Я, как аист на крыше соседей,
Проглядела глаза на закат
И жила  месяц в розовом свете,
Как полжизни почти  что назад.
Только вряд ли хочу повторенья,
Коль сгорело — то пусть уж дотла.
Только нужно всегда для паренья
Два широких и сильных крыла.
На закате всё в розовом свете…
Веришь:
Солнышко в тучу нырнёт,
Но вернётся опять на рассвете
Как диковинный розовый плод.
;
                * * *
Ты приснишься во сне,
Где опять меня нежностью ранишь
И ласкаешь касаньем,
Что легче летучей золы.
Только даже во сне
Ты уйдёшь и обманешь,
Только ветром плеснёшь
Из-под чёрной полы.
И опять я лицо от тебя прикрываю,
Чтоб собрать
Все остатки непролитых  слёз,
Что скопились в душе
С того волглого мая,
Где усыпан был  цветом,
Как снегом, откос,
Где рассыпался мир,
Как коробка горошин —
И никак не могу то драже отыскать.
И не стало светлее от первой пороши,
Что на землю сошла,
Как с небес благодать.
;
                * * *
Как в мае нынче яблони цвели!
Тяжёлыми пахучими цветами,
Что даже наклонялись до земли,
Как будто бы с созревшими плодами.
Всё пустоцвет.
Опали лепестки.
Всё точит время.
Даже вечный камень.
И почему (ведь были так близки)
Теперь лишь ходим около кругами?
Круги всё шире,
Будто на реке,
Бегут по ряби мелкою волною.
И я стою на лёгком сквозняке,
Как  будто бы за каменной стеною.

;
                * * *
Я, как оса, в тебе оставив жало,
Разорвала всю душу и нутро.
Махнув ладошкой,
Юность провожала,
Что прыгнула в последнее метро.
И нет меня.
Уже летать не смею.
И мелет разум трезвым языком,
Что никогда уже я не сумею
Гулять по острым травам босиком.
Ты сквозь стекло глядел так виновато.
И уносил тебя вагон в туннель.
Я рану залепила  мягкой ватой, 
Качая  боль в душе, как колыбель.

;
                * * *
Дышу словами нынче,
Не тобой.
Мой милый, ты всё дальше за туманом,
Подаренный  отшельницей-судьбой,
Повеявший чарующим дурманом.
Как я хотела коротать вдвоём
Здесь дни,
Что пропитались знойным солнцем…
И до того, как в никуда уйдём,
Стать друг для друга лучиком в оконце,
Что  безмятежно будит поутру,
Целуя лоб
И щекоча ресницы;
И чувствовать горячечный озноб,
Когда скользишь губами по ключице…
...А облака застыли на воде,
Как будто пена на зеркальной глади.
Ни ветерка.
И мне не по себе.
А плечи стали словно в шоколаде.
И спит река,
Как будто не течёт…
Бегут круги от резвой водомерки.
…И если и   сравнять бы с жизнью счёт,
То только без затянутой примерки…
Уйти так сразу,
Чтобы навсегда,
Не медленно, кострищем угасая,
Ведь точит путь,
Чтоб всё  же течь вода.
Я,  как родник, что путь ещё не знает,
Тянусь к тебе,
Пытаясь  смять всю тишь,
Чтоб зажурчало в омертвевшей речке.
И молча в небо тянется камыш,
Где облако застыло, как овечка.
Услышь меня!
Давай же всё вернём.
Из-под наркоза выйдем с острой болью.
Ведь жизнь одна.
И дереву стать пнём,
Не  покачав гнездо в ветвях с любовью.
;
                * * *
Я всё ещё тебя люблю.
И с каждым днём теперь сильнее.
И  ночь которую не сплю.
И вся тобой теперь болею.
Ну почему проказник, шут,
Задира, старомодный клоун,
Не рассказал, что губы лгут,
Что ты другою околдован.
Родной, любимый и живой…
Лишь я, как срубленная ветка:
Шершавой лепится корой
Всё за ажурную беседку.
;
                * * *
Мне время темноты растягивает веки.
И скошенной травой седая пахнет прядь.
Я без тебя живу с отчаяньем калеки.
И боль, где были крылья,
Никак нельзя унять.
Во снах ко мне приходишь —
И не хочу проснуться.
Под утро птица клювом
Начнёт стучать в окно.
И вспомню:
Ты не рядом,  к тебе не дотянуться.
Примусь опять разглядывать на потолке пятно. —
И будто вижу профиль, размытый  за туманом:
Ты руки протянул,
Чтоб ласково обнять…
Неужто и любовь была простым обманом?
Жестка  и неудобна пружинная кровать,
Врезается в бока продавленною сеткой.
И никель поржавел от сырости вокруг.
Жасмин скребётся в дверь
Обломанною веткой.
И трудится в углу, сплетая сеть паук. —
Вот так и время нас поймает в одиночку.
Невидима на солнце
И липнет к телу нить.
Останутся от нас  лишь образные  строчки
О том, как не хотелось  во тьму нам уходить.
;
                * * *
Быть может, всё же стоит отпустить,
Как голубя почтового, на волю
Любовь,
Что не сумела гнёзда свить,
И оттого теперь кричит от боли? 
Она помашет горестно крылом
И полетит к оставленному дому,
Что продувает лёгким сквозняком, —
Как гнездышко из пуха и соломы,
Шалаш в лугах,
И будет слушать птиц,
Когда рассвет в окно маячит смутно
И разлепить не можешь ты ресниц,
И вспоминать тепло объятий трудно.
;
                * * *
Я научилась  вкусу пустоты,
Прощаясь тихо отпускной порою
С лугами, где раскинулись цветы,
И деревом с замшелою корою.
Кружу и выбираю всё цветок,
Что  пряный запах источает лета,
Которого осталось с ноготок.
Я, как пчела  в медовой сетке света,
Кружу, кружу  в тяжёлый сладкий зной
И собираю капельки-мгновенья.
И лес шумит бессвязно над горой,
В ветвях качая свист и птичье пенье.
Я так хочу,
Чтоб, как тяжёлый шмель,
Кружил ты рядом,
Втягивая росы,
И воздух пил сквозь дудочку-свирель,
И заплетал из трав духмяных косы.
;
                * * *
Прощаюсь с летом.
Тёплая вода,
Как будто милый, нежно обнимает.
И облака — как горная гряда,
Где снег лежит и никогда не тает.
И солнце скрыто где-то за грядой,
А птицы улетают караваном.
И ты теперь — за каменной стеной.
Любовь прошла сиреневым дурманом…
Пять лепестков попались невзначай…
И их искать отваживалась снова,
Но находила только лишь печаль
И губы, что изогнуты подковой.
Прощаюсь с летом.
Ластится вода…
Плыву туда,
Где солнце скрыто дымкой,
Уже не забывая про года,
Хоть седину прикрою чуть косынкой.
А впрочем, пусть…
Седая вьётся прядь,
Как будто дым от горькой сигареты,
Что помогает стресс рукою снять
И перебить все ароматы лета… —
Они пробьются только всё равно
Сквозь пряный запах листьев на дороге.
И если быть нам порознь суждено,
Постой опять хотя бы на пороге
Судьбы моей,
Куда тебя звала,
Чтоб согреваться зябкими ночами,
Что, словно ледяные зеркала,
Глядящие усталыми очами.
Я так хотела звёздный свет поймать:
Дрожал в зрачках твоих,
Как в омуте  в ночь лучик, —
Я принимала всё как  благодать,
И даже в осень розовели тучи…
;
                * * *
Эти птицы опять над рекою
Кувыркаются, падают вниз.
И штурмуют опять голубое. —
Вот такой у них  птичий каприз.
И играют в кустах на свирели.
И лягушки им вторят не в такт.
Вот и летние дни пролетели,
Что качались, как  будто гамак.
Два денька —
И опять в круговерти.
И опять ничего не сбылось.
Так и будем, наверно, до смерти
Любоваться закатами врозь.
Эти птицы в линялой одежде
Для чего-то мне кинут перо…
Я пишу тебе в глупой надежде,
Что припомнишь любовь и добро.
Куст смородины в капельках крови. —
Потянусь — и от боли замру:
Эти осы всегда наготове,
Охраняют гнездо и в жару…
Ветки сдвину —
Увижу второе…
Что за птаха свивала его?
Там яичко лежит золотое,
Только осень уж хмурит чело.
 
                * * *
Как мне переболеть недугом пустоты
И залечить ожог от горечи разлуки?
И посмотреть на всё
С прозрачной высоты
И дальше снова жить,
Не опуская руки?
Жить гордо без тебя,
Чтоб солнце на лице
Ласкало так же нежно,
Как мягкие  ладони?
Как отпустить любя,
Не думать о конце
И не искать в любви просроченной
Гармоний,
Коль всё имеет срок:
И жизнь, и летний  день?
И осень за спиной,
Раскрашивая листья,
Готовит зябкий дождь,
Постылый, затяжной,
И свой прыжок на спину,
Спружинив мягко рысью.
;
             * * *
Я повернусь,
Ловя упавший свет,
Скользящий,
Как дыхание по коже.
Такой банальный
И смешной сюжет,
Что я тебя люблю
До благодатной дрожи.
Но рядом пустота.
И только ветерок
Скользит в окно,
Раскачивая сосны.
В потёках потолок —
Как облака платок,
Что дождик намочил,
Долбя по крыше слёзно.
Потянет в небеса,
Где я ищу родных,
Изменчивые стёршиеся лики.
И птица вдруг в стекло
Ударит — как под дых.
И сон прогонят прочь
Соседей шумных крики.
Я всё тебя люблю…
И жду, как лунный свет,
Что вновь из темноты
Скользнёт по половице
И высветит в проёме
Знакомый силуэт,
И змейкой потечёт
Игриво по ключице.
;

                * * *
Снова солнца  осеннего лучик
Гладит веки,
Как будто ладонь.
И как будто случайный попутчик,
Что держал в дальнем поезде бронь,
Ты сошёл,
Не доехав до моря,
О котором мечтала так я…
Ведь от майского ветра во взоре
Из-под ног уплывала земля…
И бурлили теченья
Под коркой
Слишком тонкого, ломкого льда…
И летели, как будто  под горку,
Дни, сливаясь друг с другом в года.
Сердца стук, как колёса по шпалам,
Увозил на диковинный  юг,
Когда ухо к груди прижимала,
Рвался змеем воздушным из рук. —
И тогда  за тобой воспаряла, 
Будто ветром  оборванный лист.
Но из туч снеговых одеяло,
Придавив, всё тянуло нас вниз.
;
                * * *
Октябрь колюч, неласков без тебя.
И светит солнце взглядом исподлобья.
Как нищенка,
Из чёрного тряпья,
Выглядывает ночь настырной сводней
И милостыню просит протянуть
Другому, нелюбимому, чужому.
И звёзды раскатились, словно  ртуть,
По небу, что раскинулось над домом…
А помнишь то:
У нас над головой…
Там светлячки летели прямо в руки…
А этот звёздный холод ножевой
Нашепчет вновь о вечной той  разлуке,
Когда уже и письма не дойдут
И, улыбаясь, их не спрячешь в сердце,
На кровоток накладывая жгут,
Что повредил, захлопнув в мир свой дверцу…
;
             * * *
Я так ждала,
Что горькая рябина
Нальётся мёдом,
Стоя на ветру…
Ждала,
Что ты мне станешь половиной —
И  буду видеть лучик поутру.
Я так ждала морозов,
Что прихватят
Те ягоды, что вызрели для птиц,
Хотя деревья чёрные, без платьев,
Качало от назойливых синиц,
Не улетевших в страны, где теплее:
Им слаще мёда ягоды зимой.
Но в белый пух закуталась аллея,
А снег всё шёл,
Тяжёлый, затяжной…
А снег валил,
Гнул ветки ближе к долу. —
И птицы тоже забывали высь
И лётную, что ближе к небу, школу,
И ту почти заоблачную жизнь.
…И надломилось дерево от снега.
И расстреляли ягоды сугроб.
И сладость вся, как утренняя нега,
Прошла как бред, горячечный озноб…      
;
                * * *
Такие шквальные ветра
В стране, где длится бабье лето.
За дымкой скрытая гора
Навеет тему для сюжета,
Где двое жили жизнь всю врозь,
Но друг за другом наблюдали…
Горчит рябиновая гроздь,
Морозов первых ожидая…
И как корабль,
Что там вдали,
За маревом,
Забросив якорь,
Стоит, как будто на мели,
Всё ждём рябины, что как сахар…
;
                * * *
Поговорим, любимый, о высоком…
О  том,
Что птицы утекли на юг…
И в этом спуске медленном, пологом,
Где не вернуться на привычный круг,
Мне так тебя бок о бок не хватает…
И палый лист присыпан стал снежком,
И воробьёв невзрачных скачет стая,
Как по траве, по снегу босиком.
Всё чистят пёрышки любовно:    
В их жилах кровь всегда ключом.
А жизнь твоя, что протекает ровно,
И сердца стук,
Измеренный врачом,
Мне не бальзам  на колотую рану.
Трава до хруста стала тяжела.
То у тебя
Вся жизнь теперь по плану
И от огня шуршит в душе зола…
А у меня озноб-пожар по жилам
Бежит, как по бикфордову шнуру,
От вспышки света,
Что острее шила,
И душу выжигает, как  кору…
;
                * * *
Наверно, ты редко грустишь обо мне,
Как утренний сон вспоминаешь.
И смотришь на свет в столь знакомом окне,
Когда мимо в ночь проезжаешь.
И ищешь парящую тень за стеклом,
Что небо крылом разрезает.
Глотаешь ты воздух разреженный ртом
И будто шагаешь по краю.
На тоненькой ноте трамвай зазвенит —
И сердце забьётся, как птаха,
Что в клетке на жёрдочке делает вид,
Что копятся силы для взмаха.
Не нужно свистеть ей о поздней весне,
Догнавшей завьюжившим цветом.
…Мерцает заплатка на чёрной стене
И манит, как бабочку, светом…

;
                * * *
Уже мороз затягивает окна.
Расписывает снегом витражи.
Накладывает иней так свободно,
Как режут небо крыльями  стрижи.
Полуслепая началась погода.
И лепит снег наискосок в лицо.
А я тебя не видела полгода,
Но боль вросла,  как старое кольцо.
И я дышу,
Дыханья не  хватает,
Чтоб для меня  оттаяло  стекло.
И лестница к тебе теперь крутая,
Обледенела, замело крыльцо.
Я будто в прорубь  хлебушек кидаю
И жду, что рыба схватит воздух ртом.
Но хрупок лёд,
И я всё ближе к краю.
И миражом на стёклах общий дом.
;
                * * *
Дождь ледяной —
И все деревья
Покрылись коркой хрусталя,
Звенят какой-то птичьей трелью
И в ожидании нуля…
И сладость за окном рябины
Зовёт, закованная льдом…
Ты мог бы быть мне половиной,
Носить дрова в наш общий дом.
Как всё кругом обледенело!
И мы  с тобой под коркой  льда…
Но тронешь —
Снова зазвенело…
А годы — как в реке вода.
Лишь только кажется:
Всё встало…
Нет берегов поодаль двух.
Река бежит под одеялом,
Хоть одеяло снежный пух…
Но так хочу услышать всплески
Волны, что бьётся о причал,
Взмыть в небо рыбиной на леске,
Которой счастье обещал.

;
                * * *
Я всё тянусь к той ниточке из света,
Что прорезает всю ночную мглу.
Как будто хвост от  рухнувшей кометы,
Что превратится через миг в золу.
Я всё тянусь…
Лицо ночами вижу,
Как будто бы склонённое ко мне…
И никого-то не было мне ближе.
Качались тени веток на стене,
Заламывали руки,
Будто в танце…
Звенел трамвай волшебный за окном.
И жизнь блестела, словно в глянце.
Светилась так, как ветки подо льдом.
Закованная в панцирь льда рябина,
Что стала недоступной для синиц…
А журавли все улетели клином,
И в памяти остался след  зарниц,
Когда на запад медленно тянулись,
Курлыкая печально о зиме.
И ветки подо льдом ещё не гнулись,
Вдруг оказавшись в ледяной тюрьме…
Как этот лёд оттаять между нами,
Что клонит  к долу,
Горестно звеня?
Лишь церковь ночь  подсветит куполами.
Качаю свет, как в речке полынья.

;
                * * *
За окном пропитался чернилами воздух.
И летит мокрый снег,
Как клочки от разорванных строф.
И приснилось опять,
Что махнула на отдых
На один из далёких чужих островов,
Где слезинки и брызги от моря смешались,
Где луч солнца ласкает лицо, как ладонь,
Где следы на песке до утра не остались,
Где закатное солнце раздуло огонь,
Что опять побежал по скукоженным жилам
И разгладил лицо в паутинке морщин.
А казалось: любовь во всю жизнь —
Мне по силам,
Что растопит снега и торосы из льдин.
Я держусь за верёвку,
Как двое на розовом шаре,
Что парили над морем,
За катером юрким скользя.
Но парю почему-то опять я не в паре,
Только спрыгнуть на грешную землю нельзя.
Я держусь за верёвку,
За лучик  волшебного света,
Что сочится из гнойного  глаза луны.
Прожигает звезда
Полог бархатной тьмы сигаретой. —
И за ней я тянусь
От холодной, щербатой стены.
;
                * * *
И в сердце фантомные боли
Напомнят о бывшей любви.
Мне хватит стараний и воли
Забыть, как поют соловьи;
Не ждать переливчатых трелей
В саду за открытым окном;
Раскрашивать мир свой в пастели;    
И розовым  красить жизнь сном.   
Жить в доме одна, нелюбима,
Который забыл все шаги
Ушедших в метельные зимы
Куда-то за стену пурги…
А я как лопух под сиренью,
Набравший в ладони воды,
Когда уже корни растений
Сухи  под тропой у гряды.      
;
                * * *
Мигают голубые огоньки,
Как незабудки, синими глазами.
По потолку, как на воде, круги
Расходятся цветными  полосами.
Ну, а в душе…
Такой же тёмный лес. —
И воют волки, звёздный свет завидев.
И ни души  родимой  нет окрест.
Я  на тебя по-прежнему в обиде.
Я так хочу
Опять перевернуть
Всю жизнь твою песочными часами,
Чтоб в лунный свет окутать общий путь,
Чтоб жили, окрыляясь чудесами.
Смотри ж, родной!
Кончается песок…
И задержать его ничто не в силах.
И снег кружит, ложится на висок… 
Кресты в сугробах тонут на могилах.
И кажется, оконный переплёт
Крестом большим,
Заснеженным, средь поля.
Вернись — и раскидай на сердце гнёт,    
Пока  не задохнулась я от боли… 
;
                * * *

Я Новый год встречала без тебя.
Но ты стоял, как тень перед глазами.
И лампочки мигали,
Мир дробя.
На ёлке тёрлись клоуны носами.
Болело сердце.
В доме тишина.
А за окошком фейерверка взрывы
Гремели так,
Как будто бы война.
Но было всё в подсветке так красиво.
Ещё живу,
Коль помню звездопад
Тот августовский,
Где всё начиналось,
Где губы были терпкий виноград,
Прикосновенья —
Будто в детстве шалость…
Где это всё,
Где жизнь  казалась сном
Из разноцветных пёстрых лоскуточков,
Что в одеяло тёплое сшил гном,
Чтоб согревало беспросветной ночью?
Я зажигаю в комнате огни
И возвратить пытаюсь веру в сказку…
Летят с откоса суетные дни,
И я сижу, неловкая, в салазках…
И слышу ветра посвист ледяной.
Но не могу никак остановиться
Под вечною рассудочной луной,
Что мёртвым светом озаряет лица.       
;
                * * *
Окончилась рождественская сказка.
От ожиданья чуда — ни следа.
Я по асфальту волоку салазки,
Не прокатившись в них по корке льда.
Ушла любовь с бенгальскими огнями
И пахнет серой палочка в руке.
И почему-то больше уж не тянет
К огням цветным, что манят  вдалеке.
Я так боюсь игры неверной света
И миражей, оранжевых во мгле.
Когда лицо, зардевшись от ракеты,
Напомнит:
Всё сгорает на земле.
;
                * * *
Талый воздух так пахнет весной,
Хоть пока лишь январь на исходе.
И года, как рюкзак за спиной,
Что носить нынче стало так в моде,
Чтоб руками свободно махать
И не чувствовать долгую ношу.
И не так уж пугает кровать,
Где из камушков россыпь горошин.
Но расстаться как с воздухом тем,
Что настоян на сладкой капели?
И зачем незнакомый Эдем,
Где семь пятниц на каждой неделе,
Где не ждёшь  выходных от забот,
Фейерверков средь серой рутины,
И таких вот случайных погод,
И любви, на которой свет клином?
;
                * * *
Я потянусь, ища пропавший след,
Ловя твоё дыхание на коже
И кутаясь в потёртый мягкий плед,
Замёрзнув в тихой комнате до дрожи.
И ощущу дыханье из окна,
Что настоялось на ветрах, что с юга,
И талом снеге  цвета полотна,
Не крашенного  завывавшей вьюгой…
Мне снится:
Руку томно  протяну —
И  голову поглажу на подушке,
И  те слова, что были  наяву,
Шепнёшь  губами  сладкими на ушко.
Уже весна?
Хотя ещё февраль…
И время разгуляться всем метелям,
Что небо скрутят в белую спираль…
Но воздух уж настоян на капели…
Всю ночь гремело.
Это с крыши лёд
Съезжал и барабанил в водостоки.
И пламенел под утро небосвод,
Попутав все намеченные сроки…
Вставало солнце где-то за горой.
И я к тебе тянулась слеповато,
Из сна,
Что нёс и нёс волной,
Крутил, как лодку, сильным перекатом…
;
                * * *
Ты помнишь ли те солнечные дни,
Когда паришь, от счастья обмирая? —
Щекочет небо ветерком ступни.
Крылами машет глупых чаек стая,
Выискивая в море сытный корм.
А  ты не с ними,
Ты летишь на горы.
…Пусть на погосте зарастает холм
Травой по грудь,
Что скроет всё от взора,
Что память не желает отпускать.
…Тобой дышала,
Словно с моря бризом.
Ты был во многом, милый, мне под стать,
Рождественским, негаданным сюрпризом.
Мой фейерверк, бегущая строка,
Мигание из лампочек гирлянды…
Но вырубила ток судьбы рука —
Так в горле воспалённом режут гланды.
Теперь здорова…
По земле хожу.
Подбрасываю чайкам крошки хлеба.
Гляжу, как луч скользит по витражу,
Что отражает в брызгах капель небо…
;
           * * *
Душа молчит.
Уже отмельтешила.
Сложила крылья,
Дремлет в тишине,
Не рвётся в небо,
Натянув все жилы,
Услышав птичье пенье по весне.
Грачи вернулись.
Обживают гнёзда.
И у любви любой бывает срок…
Всё кажется уже не так серьёзно,
Чтобы кусать себя за локоток.
Отмучилась, отпела, отлюбила.
Глаза закрыть…
На веки пятаки…
В снегах, как рана, чёрная могила.
И льды трещат в излучине реки.
Но мимо всё…
Рыдают снова окна…
Дождь слизывает наледь языком.
И, как пушинка на ветру, свободна,
Листаю письма о любви тайком…
;
                * * *
Ну  вот и всё,
Любовь сошла, как  снег,
Растаяла под дождичком весенним.
И сон  цветной, зашедший на ночлег, —
Как странное душистое растенье
С названьем прозаическим «табак»,
Что раскрывалось ночью в лунном свете
И освещало под горой овраг.
И я уже грущу о прежнем  лете,
Где я летала лёгкой стрекозой
И зависала над тобой в смятенье…
А нынче в марте дождик по косой
И веток чёрных за окном сплетенье…
И в гнёзда не торопятся грачи. —
Страшатся, может, что вернутся вьюги.
И без ручьёв, звенящих, как ключи,
Парить над суетой смешны потуги.
Но всё же жду приветов  и звонков.   
И боль сосулькой  протыкает сердце.
И кажется, что впереди ещё  Покров,
Блеск мишуры и чудо по соседству.   
                ;
                * * *
Апрель дудит на водостоках
И мечет снежную крупу.
А  мне  всё больше одиноко,
Когда иду через толпу.
И город сумрачной усмешкой
Мне сверлит спину, словно дрель.
Вот так всю жизнь  куда-то в спешке,
Увидев сквозь туманы цель.
Вот так всю жизнь…
А  жизнь, как поезд,
Где за окном мелькнул пейзаж.
Я всё никак не успокоюсь,
Увидев сказочный мираж,
Воздушный замок,
Где нас двое…
И ров,  и мостик надо рвом —
Всё осыпается, как хвоя
У ёлки, что приносят в дом…
Всё осыпается…
Но снова бредёшь на поиски огней,
Что хоть мигали бестолково,
Но так в душе пел соловей!
;
               * * *
Всё мерещатся в небе
Неспешные плавные танцы:
Вот в обнимку вальсируют,
Трутся носами кусты.
Прошивает иголочкой лайнер пространство.
Перекинуты радуги нежной мосты.
Тишина на земле,
Как в покинутом чувствами сердце,
Где любовь отгорела,
Оставила выжженный сад.
Только в горле першит,
И слезятся глаза, как от перца.
И иду в тишине в никуда, наугад.
Молодая трава
Пробивается колкой щетиной,
С торопливой пробежкой
Под натиском душных ветров.
Жизнь
На солнце   блестит  золотой паутиной,      
Но не знаю,
Каких ожидаю даров.
;
                * * *
Я в суете
Толкусь, как мошкара,
Подхваченная сильным ветром с юга.
Но думаю с бесцветного утра,
Что потеряли, милый мой, друг друга.
И этот  ветер тёплый и шальной —
Он ненадолго.
Возвратится  холод.
И дождь зарядит
Нудный, затяжной, —
И в зонтики  нарядится весь город.
И распушится клейкая листва.
Уж аромат черёмухи так явен,
Что от него  шалеет голова.
И на дорожках,
Словно галька, гравий,
Что будто волны вышвырнули в шторм, —
И я иду как будто  кромкой моря,
Как чайка, что высматривает корм,
И отыскать пытаюсь сладость в соре.
;
                * * *
Деревья гладят тонкими руками
Невзрачных рыб,
Что прячутся в ветвях,
Укрытых, будто снегом, облаками,
Что всё летят куда-то второпях.
Ещё листки раскрыты птичьим клювом.
Им солнца луч стекает струйкой в рот.
И ветер пахнет ландышем и югом.
И воробьи на ветках — стайкой нот…
Бежит вода,
Качая свет и тени.
И чешуёй играет луч в ветвях…
Уходят в воду скользкие ступени…
Мы в этой жизни, милый, все в гостях…
А коли так…
Тяну к тебе я руки —
И в небе зависает крыльев взмах…
Нам так немного быть здесь до разлуки.
А  время всё стирает в  пух и  прах.   
Так обернись,
Объятья раскрывая,
Шагни туда,
Где лес шумел огнём…
Бежит река…
Вода в ней дождевая…
Всё отражает, словно окоём…
И облака, и лес, и нас с тобою,
Что развело к двум разным берегам.
И дерево прижалось всей корою
К воде,
Как мост, что тянется к ногам…
;

                * * *
Седеет воздух в неподвижном дне.
Уже расчёсан осенью на пряди.
Тебя опять увидела во сне:
Ты обнимал меня,
С любовью глядя…
И горизонт расчерчен по косой.
Там ливень хлынул тёплый и короткий.
Я по траве иду к реке босой,
Но возраст виден в бережной походке.
Вот камешек зло ногу резанул,
Хоть с виду мягкий,
Попросту опока.
И катеров вокруг субботний гул.
И мне уже с собой не одиноко.
Такая прихоть жить среди кустов…
И плавать как диковинная птица.
Не жечь подгнивших рухнувших мостов:
Ведь можно прошмыгнуть по половице.
И скачет дрозд,
Как будто напоказ
По веточке,
Что опустилась в воду,
И на меня лишь скашивает глаз.
А тень его  летит под небосводом.
;
             * * *
Я лист от дерева,
Что на ветру засохло.
Парю, как бабочка,
Подхваченная тьмой,
Что бьётся, свет увидев,
Рьяно в стёкла,
Разбуженная шалою весной.
Ей не разбить окошко:
Только с крыльев
Пыльцу просыпать,
Оголив хитин,
Смешав её с дорожной серой пылью,
И с облаком,
Похожим на ватин.
Как лист сухой,
Я на плечо присяду…
Смахнёшь рукой затёкшей,
Словно снег…
Но я прочту любовь твою по взгляду
И по морганью покрасневших век.
Смыкаю два крыла
В один тряпичный трепет.
Смотреть бы и смотреть
На мягкий свет в окне.
На этот
Чутких губ неразличимый лепет,
Что слышала не раз
В волшебном рваном сне.
;
                * * *
И возвратились холода,
Когда уже совсем не ждали.
Ручьи под корочкою льда.
Дымок над крышей по спирали.
И горечь от сгоревших лет
В огне,
Что жгли в большом камине.
И жизнь прошла,
Оставив след,
Как реактивный лайнер в сини.
Он шире всё.
И всё бледней…
Уже на облако похожий.
Ты жизнью мне казался всей,
А я была лишь в ней прохожей…
;
                * * *
Вот и лето уже без любви.
Без иллюзий на милые годы.
Только нежно поют соловьи.
Пробиваются зелени всходы.
Пусть такая, но всё-таки жизнь…
Эти сосны, ловящие солнце.
И, как мячик, жизнь катится вниз.
Ветки вишни стучатся в оконце.
Для чего эта жизнь без любви?
Отчего с каждым годом всё горше
Эта песнь, что поют  соловьи?
Только хочется слушать всё больше.
;
                * * *
А лето всё длится и длится,
Хоть жухлою стала трава.
Неверная  синяя птица
Забыла о счастье слова.
На речке утиные стаи,
Что плавают прямо до льда.
На  пляже бетонные сваи,
Тяжёлые, словно года,
Что были, прошли, пролетели,
Оставили звёздную пыль,
В ночах соловьиные трели
И жёлтый пушистый ковыль,
Полынную горечь утраты,
Букеты сиреневых роз,
Любовные грёзы, сонаты
И россыпь  бриллиантовых слёз.
Ах, лето!
Ты было ли вовсе?..
Я в заводи мутной плыву
И вижу траву на погосте,
Что рвётся меж плит в синеву.
…Любовь, как лопух у забора,
Что выполоть стоит труда…
Но только и ей уже скоро
Уйти в облака, как вода.
;
            * * *
Любовь ушла,
Оставив вспышку света,
Как будто от бенгальского огня,
Как огонёк в ночи от сигареты…
И день теперь не отличишь от дня.
Как палочка в руке,
Что прогорела, —
Не пробежит уже по ней огонь.
Но помнит сердце  и  живое тело
Ласкающую, нежную ладонь.
Не оттого ль мигание диодов
В ночи среди колючих хвойных игл
Волнует так,
Хоть  будто в омут годы?
И в омуте всё шире звёздный блик…



;
                * * *
Вот и лета последние дни,
Хоть ещё на конец не похоже.
И давно нет любимой родни,
И всё реже их тени тревожат.
Снова ветер поднялся с утра —
И  скрипят вековые деревья.
Над горой хлещет дождь из ведра.
Дача хлопает горестно дверью.
Но пока та гроза далеко.
Лишь, как выстрелы, грома раскаты.
Полюбила тебя так легко
Той любовью другою, чем брата.
Заливаясь, звенят комары,
Словно лето лишь в самом начале
И готовит тебе все дары
И любовь, что без тени печали.
Машет осень пустым рукавом,
Словно пугало, что у забора
Сада, полного сладким добром.
И  кроты забиваются в норы.
Палки, сбитые в форме креста.
Одиночество, зябкая старость.
Жизнь слетит, как с листвы береста.
Уж под ветром трещит, словно парус.

;

                * * *
За каким же таким поворотом
Вдруг исчез этот розовый свет,
Будто мёд, преломлявший луч в сотах,
Словно в небе растаявший след,
Что тянулся лыжнёй по лазури,
Окрыляя, зовя полетать…
Разорён покосившийся улей.
И свинцовое небо опять…
И душа — тёмный лес,
Где сквозь кроны,
Шелестящие пыльной листвой,
Ты мне светишь:
Воздушный, влюблённый… —
Как водой умываюсь живой…
Для чего же  ведь всё это было?
Не затем же, чтоб сгинуть в ночи?
Ведь журчать продолжают вполсилы
Оживлявшей водицы ключи,
Собирая по капелькам влагу
Из дождей, что стеною идут…
Не затем ль,
Чтоб сбежать из оврага
И звенеть  нам о беге минут?
;
                * * *
Кому ко мне ходить,
Месить по тропке глину?
Я никого не жду.
Закрыта плотно дверь,
Хотя сочится свет,
Что из окошка клином.
Но не хочу опять метаться от потерь.
И гомон весь утих,
Весь птичий свист весенний.
И сердце, как насос,
Качает ровно кровь.
Я к нежности тянусь,
Как к солнышку растенье,
Но только спит в бутоне
Бездумная любовь.
И шелестят цветы тряпичные от ветра,
Что в форточку скользнул,
Как по щеке ладонь.
И  мутный свет в ночи
Не разойдётся спектром.
И не зажжёт слеза,
Как линза, вновь огонь…
 
                * * *
Опять циклон спешит сменить циклон.
И льёт то из ведра, то как из сита.
И ДСП разбухла, как картон,
Которой в потолке дыра забита
От старой печки,
Сломанной в тот год…
Рассохлась и клубы пускала дыма. —
И у меня опять полно забот.
А жизнь бежит любви последней мимо.
Как-кап…
Стучит, как забивают гвоздь.
И стук припомню горький на погосте.
Уже рябины заалела гроздь,
И скоро осень постучится в гости…
Вот так всю жизнь.
Ждём чуда, ждём любви…
И строим замки из воздушных брёвен,
Что тоже вырастают на крови
От той любви, убитой в час не ровён.
Поднялись духом.
Строим замки вновь…
Но дождик льёт — и затопляет замки.
И холодеет от прогнозов кровь:
Как на ладони видишь всё с изнанки…
Там старость одинокая.
Болезнь…
И память чувства перемелет в крошки.
Но от любви останется та песнь,
Что в лунный свет окутает дорожку.
;

                * * *
Обниму и заплачу во сне.
Это память приходит прощаться.
Мама тоже ушла по весне,
Хоть казалось, что может остаться.
Поцелуи —
Как птичьим пером
Щекотал ты дрожащие губы.
И во сне будто общим был дом
И друг дружке по-прежнему любы.
Я тебя отпустила.
Лети,
Вей гнездо средь осеннего сада.
И сжимаю я воздух в горсти.
Но, должно быть, и вправду так надо.
Но не путай с тем садом окно,
Где закат догорает над тучей,
Будто с розовой пеной вино,
Что над ивой пылает плакучей.
Только знай:
Отраженье — обман,
Грудью бьётся о зарево птица,
Где летит облаков караван,
Что луч солнца проткнёт, словно спица.
;
            * * *
Всё  пройдёт.
И затянется рана.
Боль привычною станет тоской.
И  молочная   тяжесть тумана
Вся осядет на травы росой.
Станут контуры чётче и резче.
И проявятся снова цвета.
Но не будет обещанной встречи.
Вся листва облетает с куста. —
Отжила,
Иссушённую зноем
Сильный ветер  подхватит с собой,
Пропитает полынным настоем,
Бросит в поле,
Пресытясь игрой.
Мой любимый,
Не ты в изголовье
Будешь молча сидеть в тишине
И подёргивать горестно бровью,
Прогоняя виденье во сне.
И другая коснётся губами
Известкового холода лба.
Только память,
Как коршун кругами,
Всё кружит,
Где сводила судьба…
;
                * * *
Мне душу согревать спешил огонь
Надежды на единственную встречу,
Когда твоя погладила ладонь
По волосам,
Зверьком  скользнув на плечи.
Я замерла, как пчёлка на цветке —
Цветок дрожал под лёгким дуновеньем.
И капли меда в тонком хоботке
Потом несла в своё стихотворенье,
Чтоб подсластить полынную тоску
О том,
Что от костра повеет горьким дымом.
И будет пуст и выстужен мой дом,
Коль окажусь в нём вместе с нелюбимым.
Сюрприз под осень…
Камешек янтарь,
Что море жизни выбросило штормом,
Когда закат стекал, как киноварь.
И даже ночь светилась в платье чёрном,
Блестела стразами и бусинами звёзд.
И не пугала жизни быстротечность.
И личный мой о старости прогноз
Воспринимала так,
Что будто вечность
Ещё до тех
Туманом скрытых дней,
Что мы  пройдём по стеночке на ощупь.
И заливался трелью соловей.
Любовь дышала, шелестела в роще…
…Теперь всё тот же войлочный туман…
И до тебя сквозь тьму не дотянуться.
И дней идёт бесцветных караван.
И я не знаю,
Как в тот день вернуться,
Когда ладонь запуталась, как шмель
В густой траве,
В воланах и оборках,
И серый наст буравила капель,
Подснежник  чувств  питая на пригорке.
;
                * * *
Снег — как с неба опилки летят,
Будто пилят ненужные ветки.
Мельком брошен был беглый твой  взгляд,
Как смахнул ты ладонью объедки,
И застыл, не нашедши ведра,
И растерян, не зная, где кинуть.
И любовь, что казалась вчера
Жизнью всей,
Нынче горбит лишь спину…
Снег колючий, как будто щека,
Что покрылась под утро щетиной…
Неуютная эта тоска,
Что не стал ты моей половиной.
Стынет ночь,
Что расцветит лишь снег,
Чтоб пронзительней чувство утраты
Той любви, что как будто ковчег,
Помогала пройти перекаты.
Может, снег  — не опилки с небес,
А зерно, что летит в элеватор
И имеет свой тающий вес,
Как любовь, что ушла без возврата?
 
;
                * * *
Лес хрустнет неподвижной тишиной. —
Как Белоснежка, спит в стеклянной робе.
Дождь шёл весь вечер, странный, ледяной.
И я брела сквозь тьму и дождь в ознобе,
Хотя светили ярко фонари
И город понавешивал гирлянды,
Сверкавшие, как звёзды, до зари.
И воздух обжигал  до боли гланды.
А  под ногами озеро легло.
Я, как русалка, двигалась по звёздам.
И звёзды отражало всё стекло.
Звенели ветки в воздухе морозном.
И я жила  закованная льдом,
Пока любовь не вспыхнула петардой…
…Всё прогорело.
В горле горький ком,
Но чувствую как девочка  за партой,
Что позабыла пройденный урок,
Хотя зубрила тихими ночами.
И иней выпал и обжёг висок.
И столько бед осталось за плечами.
Я снова в сказке.
Слышу веток звон,
Как будто тройка едет с бубенцами.
И круче всё дорожки вниз уклон…
Звенит рябины сладость леденцами.
Не отпылала  поздняя любовь:
Закованная в панцире хрустальном,
Волнует так,
Что будоражит кровь…
И самый близкий светит светом дальним…

;
               * * *
Зачем в клубок опять
Заматывать все чувства,
Пытаясь расплести
Запутанную нить?
Закованное льдом
Не видно речки русло,
Но только подо льдом
Ключ продолжает бить.
Я чувствую его,
Как мать ребёнка сердце,
Но только нелегко
Смотреть на белый наст.
И никуда от мыслей
О времени не деться.
И невозможно вовсе   
Жизнь спрятать про запас.
А значит надо жить
Без призрачной любови,
Что дышит  в глубине,
Но не буравит наст.
Но только снова душу
Израню я до крови,
Пытаясь приподнять 
Из льда намерзший пласт.
;
                * * *
Ты то мелькнёшь,
То канешь в несвободу…
А я всё жду бенгальского огня,
Что озарило путь средь непогоды. —
Вот так звезду качает полынья,
Как будто небо расцветает в льдине
И серебрится чешуёй луна.
Волшебный свет в безрадостной картине,
Где всё стою на берегу одна
И жду тебя,
Рождественское чудо,
Мешок подарков,
Что почти стал пуст…
Я всё то, колдовское, не забуду,
Тащу сквозь ночь, как раненого груз…
;
                * * *
И затянуло лужицы ледком…
Хрустит, как время, звонко под ногами.
И трещина бежит под каблуком.
И ты скользишь, как в юности, в тумане.
Как шапки одуванчиков, огни.
Плывут в дожде,
Ворвавшемся зимою…
И кажутся нелепы эти дни,
Когда с тобой разделены стеною…
А на стене —
Гирлянды из огней,
Что дождик увеличивает линзой.
Но только жизнь всё без тебя темней.
Фонарь качает шапкой с укоризной.
Съезжает шапка снега набекрень
И приглушает  колдовство от света.
Ведь даже пятипалая сирень
В гербарии желтеет в бабье лето.
;
                * * *
И всплыли среди тьмы забытые любови,
И освещают жизнь  негреющим огнём.
И смотрят не в упор,
Устало хмуря брови.
Как бабочка-подёнка,
Живём одним лишь днём,
Без планов взять в судьбу
И без мечты о доме,
Где тени на стене свиваются в клубок,
Где отплываешь прочь,
Как будто на пароме,
До берега другого
И не страшит  порог.
А нынче как  доплыть? —
Одна вода без края.
И даже кромка леса не видима вдали.
И жадно накрывает
Вода опять шальная,
Хотя, как будто дети,
Резвимся  на мели.
…И  снова нахлебалась
Солёной, горькой влаги.
Горючая  слеза невидима средь брызг.
И если бы занять хоть капельку отваги —
С тобой пуститься б вплавь
В пожизненный круиз.

;

                * * *
Стекляшки-брызги  улетевших звёзд
Прожги глаза
И ранили с размаху.
Тебя любила слишком уж всерьёз.
Всходила с каждой встречей как на плаху —
И отлетала резко голова.
И свет манил светящимся туннелем.
Любовь была во  всём всегда права.
Я не вела счёт сказочным неделям.
Сжигала грудь звезда слепого рта,
Скользившая по коже оголённой.
И хмурый день раскрашен был в цвета,
Как наш забор,
Вьюнками оплетённый.
И я сама хотела быть вьюнком
И чувствовать надёжную опору.
…Ты улетел случайным сквозняком.
И не было нелепой,  долгой ссоры.
Ты улетел, как в августе звезда,
Сорвавшаяся камнем с небосклона.
И ощутила сразу все года
И яркость  листьев,
Что не держит крона.
;
                * * *
Новый год, как будто бы весна.
Под ногами голубые лужи.
В серебристых шишечках сосна,
Как маяк, мигающий на суше.
И плыву я мимо вдоль аллей,
Где в подсветке ёлки серебрятся.
И огни на сердце мне елей.
Чувствую себя,
Как будто в двадцать…
Будто жизнь, как сказка, впереди,
И любовь — за синими огнями.
И воздушных замков —
Пруд пруди.
Только знаю, этот свет обманет.
Только знаю,
Догорит звезда
И на землю рухнет чёрный камень.
Но огни умножила вода…
И весенний ветер так дурманит,
Что почти уж верю в чудеса,
Что стоишь и ждёшь за поворотом,
Что ушёл всего на полчаса,
Счастье разыграем как по нотам…
;
   НОВЫЙ ГОД ЧЁРНОГО КОТА
Чёрный кот на снегу
Средь обугленных сломанных веток.
Жизнь пройдёт на бегу,
Но запомню  губ горестный слепок…
Трепет крыльев в руке,
Нежной пойманной бабочки шелест.
Ты теперь вдалеке.
И позвать на парящий  огонь не осмелюсь.
Новый год, будто март.
По сугробам следы, словно ямки.
Жизнь как поезд,
И снова плацкарт…
И рюкзак на изношенной лямке,
Что тянуть, и тянуть, и тянуть…
Чёрный дым,
У кота хвост трубою…
И капель серебрится, как ртуть.
И нехоженой лезу тропою
Сквозь сугробы за чёрным котом.
Вот по пояс опять провалилась…
Всё мерещится общий наш дом,
Где в ладонях,
Как бабочка билась…
;

                * * *
Выцветают, гаснут  огоньки,
Что за занавеску зацепились.
И по дому  ходят сквозняки.
Сны цветные нынче не приснились.
Тень кладу под голову свою.
И руками тени обнимаю.
Я тебя по-прежнему люблю.
Без тебя впотьмах опять плутаю. 
Снизу бездна…
Жёлтые огни
От домов, что светятся, как звёзды.
Я была так счастлива в те дни.
Возвратиться в молодость не поздно…
Снизу звёзды,
Сверху светлячки
Мельтешат и манят в вечный холод.
Я протру волшебные очки
И увижу просто сонный город.
Зимний город
Светится во мгле.
Обнимаю неуклюже тени.
Снег с небес торопится к земле
И засыпал к дому все ступени.
;


                * * *
Зачем над нами вспыхивало небо
И опускались звёзды с высоты,
Коль ты со мной как будто вовсе не был,
Хоть не спешишь сжигать ко мне мосты?
А я всё жду, тоскую всё, хирею.
Твой  свет храню в душе на самом дне.
А ветер всё порывистей и злее…
И тени всё зловещей на стене:
Заламывает ветки, будто руки,
Тот тополь, что обпилен был  весной,
И корчится, как будто в смертной муке,
Хоть обрастал в июне весь листвой…
Но всё засохло,
Оборвалось ветром
И разнесло листву, как нас с тобой.
И жизнь пройдёт, исчезнет незаметно,
Как дым печной над брошенной избой.

;
                * * *
Остаётся лишь воздух,
Что снова
Обдирает щетиной лицо.
Как же жизнь вся прошла бестолково!
Сердце жмёт, как на пальце кольцо,
Что врастало во плоть незаметно.
Эта музыка горестных строф,
Что приносится северным ветром,
Что подул с неземных островов.
Остаётся лишь небо,
Где звёзды —
Будто рой светлячков на горе.
И любовь, что случилась так поздно.
Снег на солнце искрил в декабре…
Этот свет не ушёл,
Не растаял,
Хоть впитал снег всю копоть и дым…
Видишь мир будто в щёлочку ставен,
А не так,
Как дано молодым…


;
              И в снах приходят мёртвые живыми…

Светлой памяти моей мамы,
поэтессы Эльвиры Бочковой
 
;
                * * *
Снег выпал мягкий и пушистый —
И посветлела за ночь мгла,
Как  скатерть
Белая, был чистый,
Что с новогоднего стола. 
Деревья обернулись ватой
И скрыли чёрный свой скелет.
А мне  припомнилась палата,
Где ночью не тушили свет…
Там свет последний лился маме
Сквозь явь и сон,
Где снег, как лист,
Что разорвали в мелодраме
За то, что он без букв и чист…
И снег последний вился роем
Каких-то белых сонных пчёл,
Чей улей стал вдруг неустроен
И догнивать уж обречён…
;
                * * *
Услышь меня в заоблачной тиши.
Там в вышине поют ли птицы песни?
Я изломала все карандаши,
Моля о том, чтоб ты прислала вести.
Молчишь давно, молчишь который год.
И больше ты ничем не донимаешь.
Я на свету, как слеповатый крот,
А ночью тени отступают, знаешь…
А днём приходят из пустых углов,
Подёрнуты седою паутиной.
Давно затих  мой обветшалый кров
И не ищу свою я половину.
Когда душа летала сорок дней,
Я шелест  крыльев слышала у уха,
Как шорох листьев,
Что летят с ветвей,
И голову мне воздух гладил пухом.
Как телефон звонил —
Так я рвалась
Услышать голос твой,  встревоженный разлукой.
И думала: «Ну что же за напасть —
Искать следы и вздрагивать от стука?»   
Трещит моторка где-то на реке,
Сипл чаек крик, что ухватили рыбу.
Я знаю, что ты слишком вдалеке
И не сумеешь сдвинуть с сердца глыбу.
Ищу тебя в полёте облаков,
В изгибах речки,
Что качает пену.
И поиск мой  наивен, бестолков…
Знать, никогда не вырваться из плена.
;
                * * *
Только локти кусать остаётся.
Жизнь проходит. А ветер в лицо —
Освежает водой из колодца,
И растаяло близких кольцо.
Только тени бесплотные рядом.
Мамин голос.
По горло вода.
С крыши слёзы посыпались градом,
Как в тот день, где ушла навсегда,
Чтоб вернуться и встать за спиною —
И вести, чтоб по жёрдочке шла,
Что идёт высоко над землёю,
И тянуть, словно нитку игла.
;
                * * *
Ну вот и солнце глянуло из туч
Подбитым глазом и плеснуло синью.
Я воздух пью, что словно мёд, тягуч.
И на луга смотрю с горы разиней.
Стальная Волга замерла вдали,
Не вспорота прошедшим теплоходом.
Лишь катерок уселся на мели.
И жизнь идёт своим неспешным ходом.
Как обмелело ложе у реки!
И мёртвые кусты заиливают русло.
И разошлись от капель все круги,
А мне всё так же сумрачно и пусто.
Я не могу никак забыть июль,
Когда леса удушливо горели
И чувствовала я себя как  куль,
Не думала о будущем и цели…
И ты была со мной  ещё тогда,
В то лето,
Где торфяники чадили.
И в трубах не текла уже вода,
Но воду с родника  ещё носили.
…Пошли дожди на следующий год…
Вода бежала с гор сплошным потоком.
И на веранде целый хоровод
Водили осы над вишнёвым  соком.
Но жизнь, казалось, вовсе замерла.
По листьям капли прыгали лишь лихо!
Мне чудилось:
Ты около стола…
И шелестишь тетрадкой грустно, тихо…
…Семь лет прошло.
Я всё живу одна.
Почти привыкла к скрипам в старой даче.
Уйду и я…
И догниёт стена.
И только крыша обо мне заплачет.
;
              * * *
Не исчезни,
Мой маленький мир.
Поживите,  деревья и травы.
Хоть всё призрачно,
Точно эфир.
У других повесомей забавы:
Катера, скутера и доска,
И, конечно же, водные лыжи…
Отчего же всё чаще тоска,
Что не стал ты роднее и ближе?
На балконе здесь птицы снуют,
Выбивают  морзянку по крыше
И под утро уснуть не дают.
И за стенкой безумствуют мыши. —
Будто мама опять за стеной,
Будто не было белой метели…
Будто свет не сочился, как гной,
Где металась по  смятой постели…
Столько лет,
А никак не уйдёт…
Снова вздрогну от стука в окошко.
Этот мир пусть ещё поживёт.
Я его собираю по крошкам.



;
               * * *
Ещё чуть-чуть —
И сгинут холода,
И распушится  хвостиками верба.
И поплывут по речке глыбы льда.
И соберём в кулак покрепче нервы.
Что толку плакать?
Мама далеко…
Потоки жизни растворяют голос.
И в сердце пусто, вовсе не легко.
Я вспомню март,
Где жизнь вдруг раскололась
И склеить не смогли её врачи.
И снег последний
Ватой был на раны…
Капель звенела, будто бы ключи,
Что выпали на землю из кармана.
Ты уходила сквозь валивший снег.
В окне больницы бушевало море.
И детский взгляд лучился из-под век. —
Не тот ль, что льётся в странном коридоре,
Где дверь назад не вышибить плечом?
…Мне тишина закладывает уши.
Молчишь,
Как не понявши,
Я о чём…
 И облака скользят по талой луже.
;
                * * *
Опять февраль напомнил о весне
И дне февральском,
Где пришла ты в гости.
И, как киста всё токает в десне,
Я помню о заснеженном погосте.
Ничто не предвещало поворот.
Шёл крупный снег, и было воскресенье.
И чувствовала тёплый твой живот,
В твоих объятьях растворяясь тенью…
Я не хотела тенью быть…
Я ввысь росла…
Быть карликовым деревцем-уродцем
Из-за чужого твёрдого ствола,
Что рвался в высоту первопроходцем?
Но семечко упало —
Проросло
Так близко,
Что сплетались в битве ветки.
И не было вольготно и светло,
И солнце сквозь листву — как из пипетки…
Я искривляла ствол,
Тянулась вверх…
Не видела, как сохнут ветки рядом.
Но дерево упало — свет померк.
На всё смотрю теперь твоим  я взглядом.
Так хочется под крону,
Снова в тень,
Чтоб спрятаться от шквалистого ветра.
Тебя зову почти что каждый день,
Хоть выпрямляюсь я по сантиметру.
Семь лет назад
Зашла ты в феврале
На чашку чая с яблочным вареньем.
И рукопись лежала на столе.
И я была твоё стихотворенье.
;
                * * *
Задержалась весна на пороге,
Белый шарф, будто бинт размотав,
Как в тот мир,
Что завьюжил дороги,
Жизнь  пустив под откос, как состав.
Я всё помню —
Как только что было…
Ты металась в горячем снегу,
Как в сачке лёгкой бабочкой билась,
Что накрыли стремглав на бегу.
И не выбраться…
Крылья отбиты…
И блестит на капроне пыльца —
Лишь она просочится сквозь сито:
Строфы вирш, что не знают конца…
 
                * * *
Насквозь пронизывающий ветер
Меня толкает больно в грудь.
А снег посыпал на рассвете
И пухом выстелил всем путь,
Что был в колдобинах от лома:
Так по утрам долбил зло лёд.
И на карнизе старом дома
Сосульки  просятся в полёт.
Уже весна…
Вот только холод,
Догнав, в мои глаза взглянул.
А белый, в сонных пробках город
Баюкал в колыбели гул:
Шуршанье шин,
Трезвон трамваев,
И смех, летящий под откос,
И воробьёв на ветках стаю,
Кота, что нёс трубою  хвост…
Зима в бинтах тянула руки,
Как мама в март последний свой, —
С тех пор, капели слыша звуки,
Мне  чудится курантов бой,   
Стук молотка и всхлипы ветра,
Летящий из руки платок,
И яма глубиной в два метра,
И из стихов большой венок. 
;

                * * *
А в воздухе даже не пахнет весною,
Хоть снег почернел и почти весь сошёл.
Я чувствую куклой себя заводною,
Что крутится в танце, как в омуте чёлн.    
Грачи прилетели,
И мухи проснулись
Меж рам,
Что заснули в преддверье зимы.
Тревога и боль птицей с юга вернулись —
А гнёзда средь снежной висят бахромы.
Опять на разломе,
Как в март тот метельный,
Кидавший в окошко больницы крупу,
Где снег станет маме последней постелью,
К которой  торили в сугробах тропу, —
И я провалилась,  тонула в сугробе
И выйти на трассу уж не было сил,
Барахталась в море тоски и ознобе      
Средь поля заснеженных старых могил.
...А нынче всю зиму стояла погода,
Как будто бы март заигрался с пургой.
Наверно, от этого чувство ухода
И жизнь — как  река с ледяною шугой.
;
                * * *
В тот март слепило солнце за окном
И жмурились прохожие с улыбкой.
И в панцире прозрачном ледяном
Искрились, как серебряные слитки,
Обломанные ветки на снегу,
Ещё не чёрном, но уже осевшем.
Я задыхалась, словно на бегу,
Тонула будто в этом ветре вешнем,
Что дул в лицо,
Как ветер штормовой,
Набухший влагой и горчащий солью.
И ты  была в тот день ещё живой
И гладила мне волосы с любовью.
И видела  ты море за окном
И солнце, что стояло  за туманом.
И становился точкой милый дом,
Хоть птицы возвращались караваном.
Была не здесь,
Но и пока не там,
Где корни оплетают изголовье.
И звал маяк к далёким берегам,
Пульсировал,
Как сердце, тёплой кровью… 
;
                * * *
Не уходи из памяти моей
И шелести травою вдоль дороги.
Являйся на стене среди теней.
Кидайся, как пырей  ползучий, в ноги.
Репьём цепляйся за цветастый клёш,
Собачками останься на подоле.
Я так боюсь, что навсегда уйдёшь —
И буду слышать  буйный ветер в поле.   
Свети во мгле далёким маяком
И посылай сигнал предупрежденья.
И волосы трепли мне сквозняком,
И среди сна являйся наважденьем.
Пока жива,
Живёшь и ты во мне.
Я, как лунатик, вновь иду по краю.
Я снова в поэтической волне
И лунный свет в кошёлку собираю.
А ты свети,
Веди меня во мгле.
Пусть босиком иду сквозь боль по стёклам,
Что звёздами мерцают на земле
И посылают всполохи мне  в окна.
;
                * * *
Когда глядишь ты вниз сквозь облака
С той высоты, неведомой до срока,
Где тоже есть, должно быть, луг, река,
Где не ведёт сквозь тернии дорога
К тем звёздам,
Что мерцали, как сердца,
И обещали жизни бесконечность,
Но только после  жизни  здесь конца,
Когда почую лета быстротечность,
Подай мне знак,
Окликни, приласкай,
Как ветерок, погладь по коже в цыпках. —
Тогда не испугаюсь, видя край,
Но не тяни к себе, смотав всю нитку.
;
                * * *
Я всё ещё советуюсь с тобой,
Хотя молчишь,
Не зная, что ответить…
И море слов моих,
Как тот прибой,
Шуршащий серой галькой на рассвете:    
Накатит —
Разобьётся о причал  —
И отбежит, как собирая силы,
Чтоб  выше вышел новый пенный вал…
Меня  не слышишь из глухой могилы.    
Не отвечаешь…
Где твоя душа,
Что бросила меня на перепутье?
Не остриё ль ведёт карандаша?
К тетрадке гнусь,
Как ивовые прутья
К зеркальному видению в воде,
Что блики солнца зацепило рябью…
Твоё лицо —
Как вышиваю гладью.
Но ничего опять не говоришь…
И силы только в строчках собираю.
И рябь воды —
Как шифер мокрых крыш,
Что скользким блеском отвели от края.

;
                * * *
Хоть слово, милая, скажи.
Не страшно там,
Куда по склону?
Лихие в воздухе стрижи
Кромсают небо,
Кинув крону.
Я так давно одна в гнезде.
И шёпот кроны душу лечит.
Смотрю на долгий путь к звезде,
Как только синь сгущает вечер.
Смотрю  — и чувствую лишь страх,
Что не минует чёрный молох.               
Как ты живёшь в чужих мирах,
Нам посылающих лишь всполох?
 
;
             * * *
Будто осень —
Два месяца лета…
Дождь стучит ноготками в окно.
Дни длинны, но холщового цвета,      
И в душе, как за ставней, темно.
Загрустила,
Как будто бы градом
Поломало побеги любви.
Ничего-то как будто не надо…
Жизнь летит,
Миг лови — не лови…               
Дом простужен.
И кашляют двери.
Носом хлюпают краны в ночи.
Сыро, холодно, точно  в пещере,
Где подземные бьются ключи.
И печаль обняла, будто мама
В тот последний, сумбурный приход.   
И как крест тот заснеженный — рама, —
Под которым лежит пятый год…
;;
              * * *
Вот и июль.
И жара, как в десятом,
Душном, для мамы последнем  году.
Маревом  белым,
Затёкшим в палату,
Дым возвратится  в последнем бреду…
Скоро и я потянусь за тобою,
Словно от лайнера робкий дымок.
Сердце своё навсегда успокою,
Стану травой, шелестящей у ног.
Буду нашёптывать странные строки,
Ветру отдавшись,
Как струны смычку.
Ранить, как лезвием  нежной  осоки,
Если протянутся руки к сверчку,
Что заиграет на тоненькой ноте
Грустную песню, что  осень идёт,
Только не чувствуешь это в цейтноте,
Хоть и всё знаешь о смене погод.
;
                * * *
Опять приснишься мне живою.
И голос — словно наяву.
Чем сердце нынче успокою?
Тем, что по заводи плыву?
Вода — подёрнутая ряской.
И лоб мой сморщила река.
И рву цветы в букет с опаской,
Что дразнит пчёл моя рука.
В зените солнце.
В круг деревья,
Стоят, как близкие, стеной.
Мотор буравит речку дрелью.
Жужжит слепень
Как заводной.
И я одна в июльском рае.
Родных зову — не дозовусь.
Я продолжаю бег по краю,
И всё ж когда-нибудь сорвусь.
И голоса во мне растают,
Соскочат с кончика иглы
В синь неба, чья бязь выцветает,
И тучки — горстками золы.
 
                * * *
Ты редко снишься.
Может, так и надо.
В раю пришлась, наверно, ко двору.
Откапываю в строчках в день по кладу
И продолжаю тонкую игру.
Я всё пытаюсь спеть,
Что не допела,
И доиграть под властный птичий свист.
Любовь ушла —
И жизнь как  отшумела.
И путь вперёд извилист стал и мглист.
Июльский день стоит на мокрых лапах
И, как собака, лижет языком.
И сверху жду понятного мне знака,
Из облаков махания  платком.
Я не спешу увидеться средь сада.
Пусть летний ливень все побил цветы
И веет сладким запахом распада,
Я не хочу всё видеть с высоты.
;
                * * *
Десять лет с того, как попрощались.
Обняла, уйдя в чужую даль,
Мне оставив горсточку печали,
Строчки, что укутали, как шаль. —
Их тепло  на стёклышке дыханьем,
Что опять оттаяло окно.
И опять плывут воспоминанья,
Словно в съёмке медленной кино.
…Серое,
В барашках снежных море
За окном из стайки облаков,
И слеза, блеснувшая во взоре,
Сердцем в сети пойманный улов.
;
                * * *
А за окном колокола
Гудят Рождественскую службу.
В подсветке синей купола.
И люди движутся послушно,
Как будто очередь идёт
За чёрной рясой,
Держат свечи.
И с тротуара убран лёд,
Чтоб путь их был не бесконечен.
Смотрю, как тают огоньки
В руках,
Дрожащих от волненья.
Им всем отпустятся грехи
За преклонённые колени.
О, как завидую им я,
Что верят в то,
Что встретят скоро
Родных
И будет вся семья
За светлым длинным коридором.
;
                * * *
Я обещала, что вернусь,
Когда-то маме  точно в срок,
Одену шапку, застегнусь,
До темноты через порог
Шагну домой.
И вверх неслась,
Трезвон услышав через дверь.
И проклинала эту власть
Над жизнью маленьких детей.
Теперь не знаю нужный срок,
Когда вернуться к маме мне:
Ищу разгадку между строк
И указанье в вещном сне…
Но нет…
В туннеле том темно.
В окно заглядывает мгла.
И мама смотрит из трюмо,
Но не гляжу из-под крыла.
 
                * * *
Перед отъездом забрела печаль
И притянула, чтоб обнять руками. —
И стало уезжать из дома жаль,
Хотя уже неслась под облаками
Туда, где солнце, море, виноград. —
Вот так прощалась с мамой,
Не прощаясь:
«До завтра!
Всё пойдёт теперь на лад,
И руки опускать нельзя, отчаясь».
…Но  завтра снег запеленал весну.
Белела снегом белая палата.
И мама оставляла  дальше жить одну,
Бежать из дома,
Чтоб забыть утрату.
И я бежала в город тот чужой,
Что,  как букет невестой кинутый,
Ловила…
И так хотела  в тишину, домой,
Где с мамой потихоньку говорила 
Как будто бы с живой…
То был не сон…
И всё хочу вернуться,
Когда поплыл за окнами перрон
И плещет море с голубого блюдца.
;
                * * *

Весь день в колючках и буграх,
Камнях,
Что натаскало селем.
Мой дом скрипит на всех ветрах
И не похож на чудный терем.
Но мне по-прежнему так люб,
Сильнее, чем в  счастливом детстве.
Висит на гвоздике тулуп
С плащом болоньим  по соседству.
Висят давно,
Который год. —
Как на рыбалку вышел папа.
И в темноте, как старый крот,
Уткнусь в пальто, почуяв запах:
Он не ушёл ещё родной,
Он пахнет табаком чуть, печкой,
И крепкой каменной стеной,
И тиной, что качала речка.
Дурела я от сигарет,
Тошнило от такого дыма…
Теперь же  нюхаю, как след
Собака, еле уловимый…
Он обрывается вот здесь…
И я кружу опять в смятенье.
И дыбом на загривке шерсть…
И дым  — как руки  привидений.

;
                * * *
На меня глядите с высоты
И опускаете снежинки.
Вам сверху кажутся кресты
Как птицы в небе на картинке.
Вас нет,
Но чувствую, что вы
Живёте где-то очень рядом.
Кладёте на порезы швы
И провожаете в путь взглядом.
А скрипнет дверь —
Я слышу вас,
Не ветер шелестит страницей…
И вздрагиваю каждый раз,
Хотя  стирает память лица…
;
                * * *
Ничего не осталось для счастья.
С болью в сердце сидеть у реки.
Все воздушные замки на части
Разлетелись —
И с лёгкой руки…
Как же тихо!
Скользит водомерка
И не тонет в глубокой  воде.
Жизнь мелькнула, как рыжая белка
По заросшей травой борозде.
В горле ком
Я катаю упрямо…
Вдруг да вытолкну с новым стихом?
И глядит из-за облака мама,
Машет белым, ажурным платком. 
Я возьму белый камешек кинуть,
Чтоб круги побежали опять. —
Но опока рассыплется глиной,
Как песочек, на водную гладь.
Значит, время приходит смиренья
И для камня ослабла рука.
Нежу в памяти  сладость мгновенья,
Будто  ветер в реке облака.
;

                * * *
Ночные мысли странны и печальны,
И рваный сон не прогоняет их,
Что в жизни всё, наверно, неслучайно… —
И ветер шквальный,
Бьющий вдруг под дых…
За расставаньем будет чудо встречи,
За встречей — ком колючий из обид.
Сутулятся  с годами больше плечи,
Закат всё чаще в сумерках кровит.
А в снах приходят мёртвые живыми
И обнимают ласково меня.
А все дожди, что стали  затяжными,
Задуют дым любовного огня.
И страх глядит в ночи  в проём оконный.
И капель стук —  костяшки чужака.
И скрип зловещий  у дверей балкона,
Что открывает чёрная рука.
Уснуть, забыться!
Снова видеть маму…
Она уже, должно быть, заждалась…
Но если я во тьму из этой  жизни кану
И потеряю с миром этим связь?
Я всё ещё люблю
И скрип тяжёлый петель,
И шарканье шагов под самым потолком.
А лучик на полу от фар летящих светел,
И хочется пройти по свету босиком.
;
                Пустые улицы
 


;
                * * *
Пустые улицы…
В заплатках окон свет:
Все по домам сидят на карантине.
Не купишь к морю синему билет…
И во Всемирной тонешь паутине.
В ней фейки, страхи, одинокий крик
И невозможность обниматься с другом;
Прозрение, что жизнь — лишь краткий миг;
Молитвы, чтоб земля не стала пухом…
Но потянуло
Воздухом дышать,
Апрельским,
Что пропитан талым снегом,
Ведь  от себя никак не убежать…
И кажется всё мороком и бредом…
…Стучат по тротуару каблучки,
Как те часы,
Что счёт ведут до взрыва,
Что мир разносит в мелкие клочки… —
И  я иду домой так торопливо,
Хотя никто не ждёт…
Но здесь не по себе…
И улица какая-то чужая.
И дождь играет на сливной трубе,
Как в путь последний горький провожая.
;
             ПАНДЕМИЯ
В апрель вернулись холода,
Тревога, страх разлуки с миром.
И с неба талая вода
Летит задумчиво пунктиром.
Закрыты парки и погост,
Всем одиночество милее.
И разведён меж нами мост.
Пусты скамейки на аллее.
Не ищем встреч, не ждём любви,
Все в ожиданье  спада пика.
Так под водою корабли
Не видят солнечного блика:
Одна стена воды вокруг,
Но не для них воды поверхность.
Всё уже интересов круг:
В нём цифры страшные про смертность… 
;
                * * *
Гудят, гудят колокола,
Но храм закрыт на все  задвижки.
Блестят без солнца купола…
Все переделаны делишки.
Тревога в воздухе стоит,
Хоть тёплый ветер треплет чёлку.
И в масках странноватый вид,
И кажется:  все смотрят  в  щёлку
На этот мир,
Где буйный март
Взорвал в один день  тёплый почки.      
И я смотрюсь в сей мир, как в шар:
В нём все бредут поодиночке…
Чудят кривые зеркала…
Тяну ладонь — лишь воздух плотен.
И так боюсь,
Что скроет мгла
И этот мир из сюр-полотен…
;
      САМОИЗОЛЯЦИЯ

На каждый рот надет платок.
Все лица встречные в заплатках.
И на компьютере урок,
И руки потные в перчатках…
Ворота кладбищ на замке. —
Туда попасть  одна причина.
И я стою на сквозняке.
И сеть плетёт паук-кручина. —
Она невидима почти.
Блестит на солнце паутинка.
И лижут мне глаза лучи,
Но гнусь от ветра, как былинка,
И, как пружинка,
Снова вверх,
Туда, где птиц наивный щебет.
И мир стал больше на размер.
А сводки цифр  — не детский лепет…
;
                * * *
65+
Вам говорят:
«Сидите по домам».
Вас вычеркнул из жизни своей город.
Вас выкинули, словно старый хлам:
Имеет право жить лишь тот, кто молод.
А ваше дело — просто доживать…
И на работу больше не стремиться.
И в комнате закрытой куковать,
Взяв в руки, словно лучик солнца, спицы.
Должно быть так…
От смерти берегут.
Но отчего так душно без ковида?
В окошке неба серого лоскут.
И на судьбу всё копится обида.
Ещё не старость.
Полной жизнью б жить…
Ведь впереди сгущаются все тени.
Уж в тень ушли,
Смотав в клубок дней нить,
И смотрите, как прочь уходит время…
;
                * * *
Ты далеко…
За тридевять шагов.
Сидим на карантине по квартирам.
И не нужна как будто бы любовь.
Штрихует дождь окошко в мир пунктиром.
Там почки набухают от воды.
И выстрелили первые листочки.
Неотвратимость  боли и беды…
И  для чего-то  молим об отсрочке…
Ты далеко…
Нет писем, нет звонков.
И одиноко спишь в своей берлоге,
Свободный от сомнений и оков,
Ведь всё равно распаханы дороги.
Ты был разливом на лугах весной,
Который сходит, оставляя мусор.
Но почему из ранки  — вязкий гной,
И токает,
Как в то седое утро,
Когда  впустила с улицы туман,
Дверь открывая и  впуская  волю?
И прищемило сердце, как капкан,
Запрятанный для мелкой  дичи в поле… 
;
                * * *
Тревожное, странное лето,
Где люди боятся людей…
Как будто убавилось света…
Живём как в лучах фонарей…
И кладбища даже закрыли.
Лежите под жухлой листвой.
И памятник крыт слоем пыли,
Как будто посыпан золой.
Простите, что тлен не смахнула,
Не красила кольца оград
И, как под наводкою дула,
Бреду на кровавый закат.
Я знаю, меня б оттолкнули,
Взялась бы сюда приходить:
Ведь вирус шальной, словно пуля, —
И тонешь,  и хочется пить…
;
             * * *
Ну вот и всё.
Ты больше не жилец.
Глотаешь воздух
Пойманной в сеть рыбой,
Ещё не понимая, что конец,
Придавленный какой-то шалой глыбой.
Уже не здесь…
И два шага до «там»…
И жизнь мелькнула призрачной зарницей.
И тень не ходит больше по пятам.
И капает раствор в иглу в ключице,
Но ничего не в силах поддержать…
Жизнь утекает ручейком весенним.
И за руку тебя не удержать…
А из окна повеяло сиренью…         
Как это горько уходить весной,
Когда сад розовеет нежным цветом…
И птичье пенье где-то за стеной,
Что гнёзда вить пора, ведь скоро лето.
;
                * * *
И ангелы оставили тебя.
Впустили в дом,
Комфортный и обжитый,
Где липкими колючками репья
Приклеился к гнезду,
Что было  свито,
Но после опустело…
Только пух,
Свалявшийся, лежал
На тонких прутьях.
И возвратился твой мятежный дух,
И сердце застучало,
Хоть и в струпьях.
Пожить ещё,
Где солнечный есть свет,
Не голубой, волшебный,
Из туннеля…
Хоть знаешь:
На песке глубокий след
Осыплется, не живши и недели…
Как на ветру остаться ледяном?
Летят минуты, как песчинки в бурю.
И узнаёшь себя уже с  трудом.
Но для чего-то ангелы вернули?
;
                * * *
Доцветает репейник,
Колючки ощерив…
И ромашка кидает в траву лепестки.
И к ногам нежно ластится розовый клевер.
И сжимается сердце от странной тоски…
Ну и год…
И опять  с комом в горле узнала,
Что ковид  в темноту трёх знакомых унёс, 
И волна голубая легла покрывалом,
Прямо в губы целуя,
Взахлёб и  взасос.
Им  вернуться назад не хватило дыханья…
Отчего, не простившись, шагнули  в проём?
И услышат ли нас,
Оказавшись за гранью,
За которую все  непременно придём?
Ты вернулся, мой милый,
Ты выплыл, хоть с кляпом…
Тянешь воздух сухой,
Что по-прежнему густ.
Только  долгий заплыв,
Показавшийся знаком,
Перепутал клубок
Из нахлынувших чувств.
;
             БОЛЕЗНЬ
Закутаться в немую тишину,
Как в ватное большое одеяло.
Готовиться к спасительному сну.
Скруглять углы,
Как мудрое лекало.
Болезнь баюкать.
Милых вспоминать,
Забредших в сердце
В отцветавшем мае.
Как самолёт-ковёр парит кровать.
И я лечу, как в детстве, в птичьей стае…
Болеть не горько.
Больно вспоминать.
О будущем подумать вовсе страшно.
Но одеяло греет, словно мать.
И хочется вернуться в день вчерашний.
Следы стирает  мягко снегопад.
Метель, и завалило снегом окна.
В одеждах белых потерялся сад.
Жизнь полиняла, выцвела, поблёкла.
И только там,
Средь памяти моей,
Я слышу птичье пенье за окошком.
И вижу сонм истоптанных  теней,   
Усыпавших судьбы моей дорожку.
;
                * * *
Какой же год тревожный високосный,
Где научились воздух мы ценить,
То небо, где подмигивают звёзды,
И то, что продолжает слёзы лить…
Какой же год…
В нём обниматься страшно
И даже руку другу пожимать.
В нём многое становится неважным,
И мысли, словно тучи, не прогнать
Тем ветром лёгким,
Южным, бражным, вольным,
Слизавшим иней, выпавший на прядь…
В нём под грудиной постоянно больно…
Поминки, вновь поминки, и опять… —
Для самых близких…
В ночь не провожаем,
А плачем в кубе комнаты своём…
И вспоминаем фразы на  скрижалях,
Когда глядим в туманный окоём,
И чудится, что там,
За тем туманом,
Всё тот  же гнойный одинокий свет,
А жизнь была
Под ёлкой тем обманом,
Что положил чужой и добрый дед…
Нет, нет…
Я знала…
Знала даже в детстве,
Что Дед Мороз — он ряженый сосед:
Есть папа, мама и стихи  в наследство,
Любовь, разлука,  суета сует…
…Давно уж нет родителей…
И ёлку
Я зажигаю вспомнить те деньки.
И колют сердце лапы мне иголкой,
Кладут стихи в подарок огоньки…
;
                * * *
А телефон совсем замолк,
Как будто вовсе отключился.
И не возьму никак я в толк,
Зачем ты мне опять приснился.
Ни слова больше о любви!
О вечности и смерти думать,
О том, что холодок в крови.
И устаю уже от шума,
Того, где полон дом гостей,
Где говорят, себя лишь слыша,
И пару-тройку новостей
Грызут по уголкам, как мыши.
И буду слушать тишину
И за окном чернильным взрывы…
Играют будто бы в войну…
А мы всё живы, живы, живы… 
…Ночь расцветёт букетом астр,
Лиловых, розовых и красных.
И нерастраченный запас
Любви
Вернётся к нам, опасный…

;
                * * *
Какой же странный Новый год,
Где в масках все не карнавальных,
И ждут, что будет их черёд,
И столько случаев летальных.
Всё уже, уже круг друзей.
И мир сужается до дома.
Любовь казалась жизнью всей.
Теперь с тобой едва знакомы.
Боимся встреч, а не разлук.
Чужих огней тревожит всполох,
Что рвётся из беспечных рук,
Взрывается, как будто порох.
По полю минному иду,
Как зачарованная светом…
Такое только раз в году…
А ты забыл, забыл об этом.
Пусть так.
Пусть новая звезда
Дрожит колючими лучами.
И я забуду про года
И про любовь, что за плечами…   
;
              * * *
Кончается тяжёлый год.
В нём лета не было:
Лишь осень…
И от ворот дан поворот
Зиме, прикрывшей снегом озимь.
И город — в сумерках весь день,
И воздух волгл и пахнет тиной,
И потеряли вещи тень,   
Жизнь — колея с размокшей глиной.
Сквозь дождь мерцают огоньки
Как отраженье теплоходов.
И в лужах  светятся круги
И исчезают, словно годы.
Свобода нынче – девять дней,
Как у души, что кинет землю:
Эфиром плавает над ней,
К сухому жмётся, жмурясь, стеблю.
;
                * * *
Отменяются праздник и ёлки,
Карнавал, Рождество, фейерверк.
И смотрю в мир над маской я в щёлку
И боюсь, чтобы свет не померк.
Пусть не праздничный,
Розовый, синий,
А обычный, как выпавший снег…
Параллельных всё больше в дне линий,
За разметкой — один человек.
Друг от друга всё дальше и дальше…
Всех  разносит шальною волной.
Я уже не поморщусь от фальши
И от шёпота, там, за спиной…
Что мне слухи, и зависть, и жалость…
Падал б свет, словно снег, на листок.
По домам нынче заперта старость.
И уходит земля из-под ног…
Воздух стал родниковой водою,
За которой в чащобе идём,
И вдыхаем  сосновую хвою,
И глядим в неба серый проём.
;
                * * *
Сидим всё так же по домам
Мы на «ковидном» карантине.
Все дни — как ноты скучных гамм.
А за окошком вечер синий.
Деревья в лампочках цветных,
Светодиодные олени
Летят в упряжках расписных,
А на снегу трепещут тени…
Запрыгнуть б в сани —
И с горы…
Лететь, как в юности забытой…
Но только вышли из игры,
И сеет снег мукой сквозь сито.
Всё перемелется, пройдёт.
Скользить за светом мне не ново…
И пусть под снегом гололёд,
И губы вниз  висят подковой…
Пусть скрыта облаком звезда,
Та, что Рождественское чудо,
И пусть не те уже года,
И ходит с  саваном  простуда.       
Так манят россыпи огней,
Что мне подмигивают в окна…
И с каждым годом жизнь ценней,
И белый сад расцвёл на стёклах…
;
                * * *
Какой-то праздник странный новогодний,
Где радость перемешана с тоской.
Смеёшься, хоть под маской, ты сегодня,
И так в душе не хочешь на покой,
На карантин,
Чтоб в четырёх жить стенах
И видеть мир с экранов голубых.
И стынет кровь в артериях и венах:
Как много умирает молодых…
Ничто вчера беду не предвещало,
Но запотело лёгкого стекло…
Казалось, что у жизни  лишь начало,
И верилось, что сбыться  б всё могло.
Глотаешь воздух  пойманной в ночь рыбой,
Что бросили в сердцах на жёлтый лёд.
И забываешь детские обиды,
Прочь гонишь мысль,
Что вот он твой черёд…
Ведь два рывка до проруби,
Где можно
Опять свои расплавить плавники,
В ней звёзды свет качают осторожно   
И от людей расходятся круги…
;
                * * *
Не провожаю високосный год.
И не встречаю Новый год с надеждой…
Как будто вдруг окончился завод.
Смотрю на город:
В белых он одеждах. —
Невесты цвет и платьев выпускных,
Халатов белых у врачей в больницах,
Листочков чистых в книжках записных
И инея на маминых ресницах
В тот март, когда зажмурила глаза
И перестала ограждать от мира.
И я в себе ловила голоса,
Как звуки приглушённого эфира.
И лишь стихи — спасенье от тоски,
Что  мучает беззвёздными ночами.
А снег ложится даже на виски
И на рюкзак забот, что за плечами…

;
Жизнь моя, я с тобой начинаю прощанье…  ;
             * * *
Весна не спешит,
Хоть сухой тротуар…
И птицы вернулись
В остывшие гнёзда.
Тревога в душе,
В снах  кромешный кошмар…
Проснёшься  —
И снова погашены звёзды…
Лишь старый фонарь  с забинтованным лбом
Льёт свет,
Пропитавшийся горечью  желчной.
И в горле стоит слёз непролитых ком.
А верилось:
Жизнь  будет будто Путь Млечный.
Так быстро проходит…
Уж брезжит конец…
А я ещё столько не видела в спячке…
Жизнь тает, как сладкий во рту леденец,
Что долго в кармане держали в заначке.
;
             * * *
Ещё чуть-чуть…
И снова май…
И маета опять приходит.
И жизнь не плещет через край,
Пыхтит, как старый пароходик.
Ещё как будто бы вчера
Тугих бумажек были свитки…
Но лотерейная игра
И время в панцире улитки
Почти закончились, увы…
Полна ракушка шумом моря,
Что не идёт из головы.
Сама с собою нынче в ссоре.
Неужто дальше только шум
От моря жизни,
Что ракушка
Хранит  в себе?
…Устав от дум,
Всё не могла взять цель на мушку.
 
                * * *
Тепло, заставшее врасплох. —
Ему ещё совсем не время.
И впереди переполох
У птиц, летящих бросить семя.
Но гнёзда обживут не все,
Что от метелей убегали.
…И в этой серой полосе
Зачем-то жмёшь и жмёшь педали.
Март без капели и ручьёв,
Звенящих соловьиной трелью,
Так будоражащей нам кровь
Своей волшебною  свирелью.
Как будто впереди зима
И сон в берлоге беспробудный,
Где не пугает рядом тьма,
Пусть плед из листьев  и лоскутный…
;
                * * *
Внезапное июльское тепло,
Хотя лишь десять дней  —   
Как вскрылись почки.
И улицу промыло, как стекло,
И всё короче и светлее  ночки.
Но отчего-то грусть  пришла тайком
И поселилась вот уже с неделю,
И слизывает слёзы языком,
Окутывает пледом на постели,
Хотя уже на улице жара:
Лишь в комнате моей ещё прохлада.
И месяцев — все девять — я ждала
И, как ребёнку,  солнышку я рада…
Но грусть пришла на кладбище опять
И обняла дрожащими руками,
Хотя сирени лепесточков пять
Я отыскала, как волшебный камень.
Там каркал ворон что-то про любовь,
Усевшись на заброшенной могиле,
Где дерево сломало ветром вновь,
Хоть прошлый год ещё казалось в силе. 
И отвечала самочка ему
Своим совсем не мелодичным пеньем.
И листья жгли, и жизнь текла в дыму,
Хоть полоса была, скорей,  везенья.
И средь кустов  там ржавый обелиск
Ронял на землю как бы  капли крови.
И, словно гонг,  звучал железа лист, 
Оторванный от стареньких надгробий.
Там женщина лежала на траве,   
Уже зелёной, — и смотрела в небо. 
И белый мрамор — будто был в золе,
И ясно было, что никто с ней не был…
;
                * * *
К утру в окошко заглянули листья:
Как по бумаге перья заскребли,
И вспенились  черёмухи  все кисти,
А  стёкла, что помыла, уж в пыли.
Внезапно лето в гости постучало.
На карантин закрыта плотно дверь.
О, если б жизнь могла начать сначала,
Не обошлась опять бы без потерь.
Я снова б в вечность провожала близких
И повернуть хотела б время вспять.
И снова  б стрелка приближалась к риске,
И не могла б ничем давленье снять.
И тишина закладывала б уши,
Как будто в яму прыгнул самолёт.
И не было  б ни островочка суши,
Где я могла б зарыться, словно крот,
Что перестал мир видеть в ярком свете,
Где пропадали тени  и цвета…
…Внезапно  снова оказалась в лете,
В жизнь возвращавшем  сочные цвета.
;
                * * *
Бесшумный дождь упал на тротуар. —
И сразу потянуло сквозняками.
И оживился на руке комар.
И так запахло нежными цветами,
Что где-то на обочине цвели,
Вишнёвым садом,
Яблоневой пеной.
Они тянули соки из земли
И жилки розовели, будто вены
На лепестках, что скоро опадут…
И сонный всхлип разбуженного сада
Напоминал о беге тех минут,
Что были в моей жизни как отрада.
Где это всё?
Опали лепестки…
Всё пустоцвет…
И только этот запах
Доносит  ветер через призму лет…
И то смятенье,
Что не ждём на трапах,
Летя к каким-то новым берегам,
Когда тоскою сердце защемило,
Как будто оборвался птичий гам —
И ты застыл у дорогой могилы…
;
                * * *
Пахнет дымом,
Как будто костёр
Всё никак разгореться не может.
Листьев  жухлых и пыльных ковёр
Снова рьяно снимают с дорожек. —
Всё поджечь!
И не портить газон,
Где пробились зелёные копья,
Охраняя  от ног  волглый  склон.
…Этот пепел, как снежные хлопья,
Проплывает над томной землёй,
Но, в ладонях зажатый, не тает…
Пахнет тленом, сырой головнёй,
Неизбежностью боли и края.
…Догорит, рассосётся дымок —
И придёт долгожданное лето.
Будет  виться строка, как вьюнок,
Дотянуться пытаясь  до света,
Опираясь на ствол  без листвы,
Оплетая гирляндой с цветами,
Словно во поле чистом кресты
Тем любимым,
Что в сердце всё с нами… 
;
            * * *
Вот и солнце…
И снова июнь…
И сирень распушила соцветья.
И блестит город,
Словно тот лунь,
Что был выловлен порванной сетью,
Не сумев ускользнуть в глубину,
Затаиться в кустах под водою.
Я из памяти сети тяну —
И не знаю, что делать с бедою,
Как жить дальше,
Где в мире одна…
И ничья…
И никто не услышит…
Снова вынырнул окунь со дна
И кровавыми жабрами дышит,
Воздух жадно хватает и ртом…
Отпущу —
Уплывай и  не мучай!
Пуст и холоден нынче  мой дом,
И надеяться поздно на случай…
Я из памяти невод тяну…
Только чувствую:
Невод так тяжек,
Что меня потащило ко дну,
Хотя жизнь тихой заводи глаже…
;
                * * *
К осокорю устало прислонюсь.
Нет, не обнять.
Не хватит трёх обхватов.
До гиблой высоты не доберусь,
Что манит,
Пух с небес гоня куда-то…
Осядет весь, намокнув под дождём,
Свалявшийся,
Как пакля, под забором.
Вот так и мы…
Всю жизнь полёта ждём,
Ползём наверх,
Всегда в крутую  гору,
Холодный ливень выстудит весь пыл.
И съёжатся мечты,
Став грязной ватой.
И время, превращая
Всё, всё в пыль,
Летит, как пух
По-прежнему кудлатый.
;
                * * *
Вот и снова тепло!
Тишина над рекою.
Я в себя прихожу у остывшей реки.
И родные опять где-то рядом со мною.
Мама шепчет все дни постоянно стихи.
Милый голос приплыл неизвестно откуда,
Словно лёт облаков отразился в реке.
Суету, круговерть я на месяц забуду.
Стрекозу покачаю на тонкой руке:
Не боится людей.
Иль меня принимает
За свою,
Что порхает меж трав и цветов
И не думает больше,
Что ей ближе к краю,
А полёт над водой так нелеп,
Бестолков?
На кувшинку присела
И смотрит на воду.
Не боится быть смытой
Холодной волной.
Всё-то знаем уже…
Неизбежность ухода.
Холод в сердце под осень
Стальной,  ножевой.
Оттого каждый миг
С каждым годом ценнее.
И как лето  —
Сюда возвращаюсь опять,
Чтобы сердце окутать тоской и елеем,
А родных, что ушли,
Как кукушка, всё звать.
;
                * * *
Снова лето.
И вновь отхожу
От земной круговерти и стресса.
И на тихую речку гляжу,
Словно выйдя из тёмного леса.
Жизнь проходит,
Течёт, как река,
Отдаюсь я на волю теченья…
Остаётся от боли строка,
Что за ней потянулась вновь тенью.
Нету боли —
И нету строки…
Суета.
Я  — как кукла  на нитках…
Я в себя прихожу у реки,
Словно рожки открыла улитка,
Присосалась к зелёной траве,
Что копьём протаранила воду.
Снова строчки бегут в голове…
И не знаю в реке этой брода…
Только плыть,
Забывая цейтнот…
И цедить каждый миг 
Как забаву.
Дни  бегут и сливаются в год,
И готовят, спеша, переправу
Нам на берег другой и чужой,
Где останешься солнечным бликом
И вернуться не сможешь домой,
Даже если зайдутся там криком.
;
                * * *
Суета окончилась как будто.
Прихожу в себя который день.
Впитываю солнышко, как губка.
Плавать километрами не лень.
Отхожу от стресса и смятенья.
Замерла, как белка в колесе.
И смотрю на веток  я сплетенье,
Оказавшись в серой полосе.
Полоса  унылая всё шире,
Как шоссе бежит из-под колёс,
В облако закутавшись из пыли,
И ведёт куда-то на погост.
 
                * * *
Вернулась тихая река
И ощущение покоя
Под лёгкий шелест ветерка…
Но облака бегут в три слоя.
И над кувшинкой стрекоза
Зависла, будто засыпая.
И заросла травой коса,
Где ласточки сбивались в стаю.
Не строить им  в песке свой  дом…
Зарос шиповником весь берег.
И узнаю всё здесь с трудом,
Хотя ключом открыла двери…
А может,  в доме всё как встарь —
То я другая: постарела.
Листает время календарь
Под скрип уключин заржавелый.
;
                * * *
Такая большая вода,
Как будто весной половодье.
С горы поскакали года,
Но держишь упрямо поводья,
Пытаясь в узде удержать…
Такая вода… Как в апреле…
Дед, бабушка, папа  и мать
В промокшей насквозь спят постели…
Я в воду вхожу по траве,
И пахнет жасмином, как в мае.
И дождик стучит в голове.
И снова  те дни вспоминаю,
Когда первый раз поплыла,
Не чувствуя папины руки,
Как лебедь, прижав два крыла, —
Не зная о вечной разлуке,
Не думая даже о том,
Что нет больше дна под ногами,
Ведь рядом махали веслом. —
Спасательный круг — под руками:
Корма из фанерки. —
Держись!
…Я плаваю нынче бесстрашно…
Ну, может окончиться жизнь,
Не так уже это и важно…
;
                * * *
Под вечер грусть пришла гостить.
Уселась нагло на колени
И попросила тихо пить
Меня, размякшую от лени.
И стала в губы целовать,
Потом в глаза,
Что стали влажны,
Перебралась затем в кровать
И целовала сгиб мой каждый.
Хотела вырваться  — 
Но где ж!
Я как пчела в цветке тонула,
Чей аромат в дождях был свеж, —
И как росы его хлебнула.
;
                * * *
Не видела соседей только год.
Но сердце закололо:
Постарели.
И близкие воды набрали в рот.
А птицы всё играют на свирели.
Здесь всё другое:
Лилии в воде,
Что приколоть так хочется на платье.
И в комнате живут шмели в гнезде,
Что поселились прямо над кроватью. —
И я боюсь усесться на постель:
Гнездо в стене как раз у изголовья.
И чувствую, как ветер дует в щель, —
Так папа гладил волосы с любовью.
Здесь даже мыши нынче не шуршат,
Но сон разорван,
Словно ситец ветхий,
Что положили постирать в ушат. —
Так жаль, что птице отлетать от ветки,
Засохшей, в чёрной плесени от гроз…
…Любимые, как там за облаками?
И крылья нарывают  от  заноз,      
И я лечусь по-прежнему стихами.
;
                * * *
Опять печаль,
Хоть солнце  высоко,
И небо голубое, как цикорий.
И близкие в  нём где-то далеко.
Но грусть светла от  трепетных историй.
Ещё один расхристанный июль
Летит с горы,
Разбрасывая  вишню,
С той меткостью летящих мимо пуль.
И в нём себя  увидеть  веткой лишней,
Что разоделась в охряной наряд,
Как будто бы с монистами цыганка:
И юбки рыжим пламенем летят,
И красный  лист раскрыт, как будто ранка.   
Летит июль, как кубарем с горы,
Как яблоко, сорвавшееся с ветки.
И знаю, что грустить мне до поры,
Как позовут в  туман холодный предки. 
Растаять в небе призрачным дымком,
Что память ветром принесёт кому-то…
Вслед за июлем мчусь я  босиком. —
И колются травинками минуты.
;
               * * *
Цветёт шалфей.
И мутный плеск воды.
Три дня жары
За всё сырое лето.
Пусты и тихи в этот год сады
Зелёного, без жёлтых пятен, цвета.
И первый в это лето выходной,
Когда река согрелась  солнцем спелым.
А на реке не кончится прибой
Из волн от катеров и лодок белых.   
Стоит не прекращающийся рёв.
И радужная плёнка от бензина.
На берегу валяется улов.
И мухи вьются,  чуя запах тины.
Винтами  перемолоты цветы. —
Плывут лениво по теченью с пеной.
А я грущу.
И буквы на листы
Роняю, словно слёзы, неизменно.      
И поздно в жизни что-то изменить.
Я не впишусь в причуды поворота.
И тянется ещё той жизни нить,
Где мёдом все наполненные соты      
И улей-дом жужжит.
И живы все…
И будущее в розовом тумане.
…Вот катер снова вышел на глиссе  —
И листики кувшинок все изранит.   
;
                * * *
Вот снова солнце глянуло из туч,
Прищурившись, лениво и спокойно.
И я ловлю лицом печальным луч
И улыбаюсь тишине невольно.
Всё, молодость  махнула мне платком.
И  все ушли, кем я была любима.
Из будущего тащит сквозняком.
И жизнь летит любовей новых мимо.
Три четверти иль больше уж прошло.
Я десять лет уже одна на свете.
И сгнило самодельное весло,
Грести каким училась в давнем лете.
И лодка развалилась на дрова.
И все соседи постарели тоже.
Лишь в рост идёт по-прежнему трава,
Метёлками проходится по коже.
Ласкается, как бабочка, крылом.
Зажмурюсь —
И почудится: любимый.
И где-то счастье ждёт всё за углом,
Лечу на крыльях  за строкою мимо.
;
                * * *
Второй лишь день настоян на жаре,
И послезавтра снова хлынет ливень.
Я замерла, как муха в янтаре.
Смотрю на речку тихую разиней.
И нужно ль знать,
Что завтра сгинет всё?
Последнее прощание с июлем,
Хоть бабье лето впереди ещё
И пчёлы не забили мёдом улей…
Возможно ль,  жить одним, но ярким днём,
Не думая о холоде и снеге,
Ознобным согреваясь тем огнём,
Пока любовь глаза закрыла в неге?
Быть может, стоит руку протянуть,
Ладонью расправляя все морщинки?
И слушать сердце, что скрывает грудь:
Стучит, как поезд, ровно, без запинки. —
Так ухом приникают к стали рельс
И слушают вдали идущий поезд,
Когда не знают час  и будет ль рейс:
Не прозевали ль,  в прошлой жизни роясь?
;
                * * *
Душа от боли и тоски легчает,
Как ягода, что сохнет без воды,
И сбрасывает  листья от печали,
Становится прозрачнее слюды,
Как будто лес,
Что входит голым в зиму,
Перестаёт качать по жилам сок.
И в небе птицы пролетают мимо,
Ведь гнёзда  им свивать —
Пропущен срок.
И лес шумит и ропщет бестолково,
Заламывает  ветки на ветру.
И месяц на бок брошенной подковой
Похож на серп,
Сдирающий кору. —
Но ничего уже  не кровоточит.
Всё замерло от боли до весны.
И лишь кричит душа,
Как утром кочет,
Прогнать пытаясь розовые сны.
;
                * * *
Ещё июль ушёл за окоём.
И напоследок небо хмурит брови.
Мечтала: проведём его вдвоём.
Но, видно, время кончилось любовей…
Так значит нужно в тишине опять
Грустить о близких,
Что давно за краем.
И боль который год нельзя унять,
Прикинется хоть сад заросшим раем.
Усыпанная шишками тропа,
Что сосны побросали мне под ноги.
Как камешки их чувствует стопа.
А в сердце пали шишечки тревоги
О том,
Что скоро дачу покидать…
И улетать, как птице, в райский климат,
Где ждут давно меня отец и мать.
И перелёт страшит неотвратимый.
;
                * * *
Случайно грозу стороной пронесло.
Минутку побрызгали капли.
И воду легко разрезает весло.
За речкою — дождика грабли.
Не стоит бежать:
Я ещё посижу.
Последний день отпуска жаркий.
И даже соседству: в осоке ужу, —
Я рада, как будто подарку.
Ведь знаю,
Что завтра полярный циклон
Меня окунёт в равнодушную осень.
И весь в ежевике — некошеный склон,
А яблоки нынче поел долгоносик.
Я всё принимаю с открытой душой,
Любую погоду,
Знать, возраст смириться.
Дурманом от трав, будто впрямь анашой,
Отравлена кровь,
Хоть живу я  как птица.
Летаю над речкой,
Как маленький стриж,
И ветер подкинет под облако пухом.
И с облака ты, моя мама, глядишь. —
И вдруг ущипнёшь,
Как в трамвае старуха: 
«Сюда не стремись,
Ничего-то здесь нет,
Всё лучшее там,
Где ты смотришь на воду.
Там даже сквозь  листья
Скользит тёплый свет,   
А здесь только лёд,
Пустота небосвода».
;
                * * *
Вода спадает.
Берег оголён.
Лежит опока острыми кусками.
Ты помнишь день,
Когда ты был влюблён
И жизнь писалась сочными мазками,
Без переходов?
Яркий тёплый свет...
Вот так мы в детстве камни собирали —
И на опоке расцветал сюжет
Из сказки про невиданные дали.
…Другие камни время собирать.
Нанизывать на нитку бусин россыпь,
Что так легко однажды оборвать,
Когда шагнёшь, задумавшись, на осыпь…
Любовь прошла.
Без красок дальше жить,
Счищая тину с бежевой опоки,
И по теченью, словно  листик, плыть
И впереди предвидеть лишь пороги?
;
                * * *
Под вечер солнце вышло из-за туч,
И вижу, что  пока ещё не осень.
И воздух ароматен и тягуч:
Он пахнет хвоей и смолою сосен.
Уходят сосны круто в высоту.
Я голову, как в детстве, задираю.
Я этот воздух  чую за версту,
Но сруб гниёт и стал почти сараем.
Часть брёвен побелела, как в мелу.
И запах тлена вьётся тонким шлейфом.
Я слушаю весь день бензопилу,
Когда не льёт, как из огромной лейки.
Мне говорят: «Пусти сруб на дрова,
Пока ещё тепло хранит от прошлой жизни».
А я — как натянулась тетива,
Глаза полны печальной укоризны.
Я вспомню деда:
На горбу таскал
Он брёвна,
Строя дом для милых внуков,
Но жизнь смеётся, показав оскал,
И для меня та память  только мука…
Как за инфарктом новый шёл инфаркт:
Не выдержало сердце груза брёвен.
Как сруб сломать, чтоб печки пьяный жар
Был для соседей в эту осень ровен?
Как сердце брошу в яростный огонь
И побреду потом по пепелищу,
И у чужой печи,
Согрев ладонь,
Уйду в свой сад, где ветер свищет?
 
                * * *
И десять лет живу  в глуши одна
Средь гроз и ливней,
Вспоминая лето,
Когда, как саван, скрыла пелена
Из дыма
Розоватый край рассвета.
И, как в тумане, жили весь июль
И привыкали к горькому удушью.
Жара шальная пострашнее пуль,
Земля вся в ранах,  вспоротая сушью.
Мы здесь на даче маялись вдвоём
И о разлуке навсегда  не знали.
То лето в  память залегло репьём,
Хоть время крутит бешено педали.
И скоро руль вильнёт куда-то вбок,
Где бездорожье, лужи и опока,
И у дороги полевой цветок,
Что к колесу прижался одиноко.
;
                * * *
Сколько лет осталось возвращаться
Мне сюда, где выросла средь трав?
Без меня продолжит шар вращаться.
Зарастёт  кувшинками рукав 
Речки, где так плавать я любила
Мимо лилий, что растут  в воде.
Черпаю в реке я этой силы,
Не забыв о той большой беде,
Как одна осталась в этом рае.
Бултыхаюсь в солнечных лучах,
Но всё время думаю о крае
И несу всю тяжесть на плечах,
Словно вёдра,
Что на коромысле:
Маятник качнётся  вверх и вниз.
Эйфория и о смерти мысли.
И погоды без конца каприз.
…Выглянуло солнышко под вечер,
Облекло печаль в медовый цвет.
Этот мир, конечно, будет вечен,
Только скольких милых в нём уж нет.
Растворюсь и я за тем  туманом,
Что сгустился в холоде ночи.
…Жизнь, была ты мороком, обманом,
Тающим, как тело у свечи.
;
                * * *
Жаркий июль зажимает в тиски.
Ночи душны и травища по пояс.
Снова в объятьях неясной тоски.
Снова печальная пишется повесть.
Дом покосился,
Навес набекрень,
Петли скрипят заржавело и жалко.
Там, где в окошко стучалась сирень,
Стёкла царапает жалобно палка.
Словно котёнок скребётся в окно,
Выпустив когти из мягких бареток,
А на обоях от ливней пятно…
Крыша —
Пристанище сломанных веток,
Что обломили с берёзы ветра,
Словно шалаш разметала здесь осень.
Снова лягушки орут до утра.
Память на отмель, как лодку, выносит:
Носом уткнётся всё в ту же косу,
Где все живые и брод по колено,
Где столько света в июльском лесу,
Что до сих пор я не вырвусь из плена.
Свет паутиной оплёл, словно моль,
В люльке качаюсь из солнечных нитей,
Залитых светом, баюкая боль,
И не готовлюсь для новых отплытий.
;
                * * *
Июль так щедр на солнечные дни.
Я отхожу от боли постепенно.
Но для чего-то прячусь я в тени
И думаю  о близких сокровенно.
Давно ушли,
Пора уж отпустить…
Но снова здесь тенями обступают.
И тянут паутинки нежной нить,
Что жизнь моя,
Всё ближе, ближе к краю…
Я, кажется, уже и не боюсь
Глядеть на дно с высокого обрыва.
Как будто в небе открывают шлюз
И лестницу спускают торопливо.
Лишь шаг шагнуть —
И взмоешь в небеса,
Где облака похожи так на льдины.
Но слышу здесь я птичьи голоса,
В них свой вплету не песней лебединой.
;
                * * *
Лунный диск на воде,
Над водой — будто пар.
Так подвижны луны очертанья!
И, как зуммер, пищит неотвязный комар.
Крик совиный в ночи — как рыданья.
Но протянешь ладонь —
И весь свет облетит,
Опадёт, словно цвет у жасмина.
Лунный свет чешуёй на воде заблестит,
И никак не собрать воедино.
Я хотела б забыть
И не помнить о том,
Как любила я лунные ночи,
Где стоял за спиной
Освещённый наш дом.
Только жизнь оказалась короче…
Брошу камень —
И призрачный диск пропадёт.
И закружатся в танце осколки.
Соловей как безумный в чащобе поёт.
И впиваются в сердце иголки.
;
                * * *
Опять река прозрачна и чиста.
Зенит у лета.
Буйных трав цветенье.
Жизнь не начнёшь,
Как с чистого листа.
В саду притихшем
Тонкий запах тленья —
Так сад запущен.
Срубленный сушняк
Гниёт который год.
Рассохлась печка.
И дом,
Как набок севший пароход,
Весь накренился в сторону крылечка.
Летят труха и мошки с потолка.
Скрипит осокорь старыми ветвями.
И эта жизнь тесна и коротка
И то и дело хлопает дверями.
Побудь ещё, совсем не уходи,
Уже ушли так многие в тот холод.
Там ничего не будет впереди.
И распахни застёгнутый свой ворот,
И впалой грудью ветерок вдохни,
Он пропитался травами и хвоей.
Как крылья стрекозиные здесь дни,
И перегной лежит уже в три слоя.
Никто не жжёт опавших листьев медь.
Всё, как в лесу, сплетается корнями,
Как сеть сосудов…
Как грудная клеть,
Река здесь дышит и рябит тенями.
;
                * * *
Плывут неспешно облака:
В них проступают лица милых.
Вот машет мамочки рука,
Зовёт туда, где воздух стылый.
Вот папа смотрит сквозь туман,
Как в детстве, подхватить готовый,
Поднять к себе за тонкий стан,
Где свет увидишь — льётся новый.
Бабуля, руки распахнув,
Как два крыла,
Зовёт в объятья
И будто подметает путь
Из кос освобождённой прядью.
Вот дед спокойно смотрит в даль,
Где полыхает шар заката,
Как будто впрямь ему не жаль
Ту жизнь, где были все не святы.
Всем видом будто говорит:
«Уйти не бойся в поднебесье.
Там всё отхлынет, отболит.
Но не родится в горле песня…»
;
                * * *
На пляже разморённые тела.
И пахнет не травой, а никотином.
А я забыть стараюсь про дела.
Плыву —
И отвожу руками тину.
Вот год прошёл,
Тяжёлый, как рюкзак,
Набитый тем,
Что собрала  в дорогу.
Я вся сжималась в горестный кулак,
Не плача, не моля даров у бога.   
Я всё сама…
Ведь нет живой стены.
Сама себя за плечи обнимаю.
И мысли о любви самой смешны.
Бреду одна, всё ближе, ближе  к краю.   
;
          * * *
Я вижу дождь,
Летящий на ветру,
Хотя ещё июльская погода.
И мушки мельтешат
В глазу в жару.
И кажется,
Лишь шаг —
И от любви свобода.
Так плотен воздух стал.
И всё плывёт вокруг…
И небо над рекой,
И  в жёлтом крапе берег,
И крутится волчком
Заросший мятой луг.
И звук надсадный с дач
Подростковых истерик.
Такой нелепый дар:
Стихи слагать из строф,
Из непролитых слёз,
Комком стоящих в глотке.
И будто бы рыбак,
Что вытянул улов,
Я радуюсь любой,
Пусть даже грустной нотке.
Лишь только б не уйти,
Туда за окоём…
Я здесь ещё грозой
Пока не надышалась.
Пока ещё живу,
Но только с каждым днём
К ветшающим домам
Пронзительнее жалость.
 
                * * *
Июля жар проходит стороною.
Опять грущу одна в тиши сосновой.
И дождь стоит хрустальною стеною.
И лица близких обступают снова.
Они глядят, глядят из темноты.
Из комнаты углов выходят тени —
И проявляют милые черты.
И чудится, что возвратилось время:
И я робка, наивна, молода;
И возраст, как болонка, спит у двери.
И кажется: ушли не навсегда
Все годы те, что мимо пролетели.
Они вернутся, встанут на крыльце,
Под струи с крыши
Ковш ладош протянут —
С той детскою улыбкой на лице —
И на тебя с таким упрёком глянут.
;
            * * *
Жизнь моя,
В тишине начинаю
С тобою прощанье,
Хоть всё так же  сижу в тишине у реки.
Я поверила слишком в твои обещанья,
Что крылатою буду —
И с лёгкой  руки.
Я поверила, было, наивно и слепо.
Только шар покатился уже на закат…
И размяк в кулачке пластилиновый слепок.
Образ счастья лепила почти наугад.
Ничего не сбылось…
И любовь испарилась,
Словно облачко  в знойную долгую  сушь,
Хоть звенели монетки,
Что дали на милость…
Только суженый мой
Стал другой даме муж.
Ничего не сбылось.
Сирота сиротою.
Я всё слушаю в доме за стенкой шаги.
То лишь мыши шуршат
За трухлявой стеною.
На воде и на сердце — от камня круги…
;
                * * *
Я устаю теперь от тишины,
Где только ветер шелестит листвою,
Где голоса внутри меня слышны
Людей,
Что были некогда со мною.
Я с ними постоянно говорю.
Они приходят,
Не спросясь,  внезапно.
Я радуюсь,  как в тине янтарю…
Но знаю: море их возьмёт обратно…
Чуть-чуть в ладонях камень подержать,
Впитавший солнце дней, дотла сгоревших.
И волны грустным взглядом провожать… —
Так жизнь бежит размеренно, неспешно…
И уж не за горою поворот,
Где встретимся, должно быть, с мамой снова.
И в тишине, воды набравшей в рот,
Сижу с сачком нехитрого улова:
Там лики близких,
Голос их живой,
Записанный на старенькой пластинке.
И холод  в сердце, острый, ножевой
От юности на жёлтом  фотоснимке.
 
                * * *
Детский смех доносится с реки,
Как хрустальный всплеск:
«За счастье встречи!».
Все родные нынче далеки.
Обниму саму себя за плечи.
И парит как бабочка листок.
Как качели, тоненькая ветка.
Жгучий спазм замедлит кровоток.
Не спасёт волшебная таблетка.
Колокольчик маленький, звени!
Хрусталём разбейся над волною.
Как ручей весенний, прогони
Ту тоску, что дышит за спиною.
Положила руки мне на грудь —
И прижала,
Замерев в надежде,
Что замру — и не продолжу путь
Вдоль реки, как плавала здесь прежде.
;
                * * *
И в старой заводи  болотной
Застыла тёмная вода.
К лицу приблизилась звезда,
Свой свет плеснув в лицо холодный.
Свет зачерпну в ладоней ковш,
Но утечёт меж пальцев тонких,
По сердцу полоснув, как нож,
Что я уже не та девчонка,
Что в ночь боялась выходить,
Где бились звёзды рыбой в сети,
Пытаясь темень осветить, 
В том давнем, отпылавшем лете…
…Проходит жизнь.
И рыбы плеск,
И всхлип весла,
И шёпот ивы 
Мелькнут, как звёздной пыли блеск.
А мы опять нетерпеливы
И гоним время вскачь и вскачь… —
Коня стреножить бы напиться
Там,
Где луну,
Как полый мяч,
Вода качает на ресницах.
;
                * * *
А волны — будто бы на море.
Так ветер  речку  раскачал. 
И лодка вроде на приколе,
Но отогнал её причал.
Запахло осенью,
Уходом,
Опавшей огненной листвой,
Хотя ещё не время года,
Когда торопятся домой
С постылых дач,
Устав от влаги
Холодных, без любви, ночей.
За Волгой небо —
Будто стяги
Растянуты из кумачей…
Тревожно, горестно, дурманно… —
Смешалось всё,
Как трав настой.
И будущее так туманно… —
От спички вспыхнет берестой…
Уж сколько  тех,
Кто  улетели,
Ушли, махнув рукой,  навек…
Летят  погодные качели,
И всё сильнее их разбег. 
;
                * * *

На даче сумрачно и волгло.
Сплошь затянуло всё вдали.
Стена дождя висит над Волгой,
В которой тают корабли.
И ветер хлопает в ладоши,
Всё бьёт баклуши за окном.
И, глиной облепясь, галоши
Скользят по тропке в мокрый дом.
И сад, исхлёстанный весь ливнем,
Понуро ветки опустил.
Сучок проткнул, как  будто бивнем,
Забор, что клонится без сил.
Второй десяток лет
Всё то же…
Одна.
Но тени по углам…
И нет живых, кто всё дороже
И тенью ходит по пятам.
;
              * * *
Пока ещё смотрю
Сквозь дымчатость очков
На воду,
Что прозрачная,  как в осень.
И слушаю
На скрипке играющих сверчков.
И всё колюсь о хвою
На тропке  между сосен.
Дорожка на реке
Почти до рези глаз
Блестит и манит вдаль,
Где шарик раскалённый,
Как будто бы в печи расплавленная сталь.
С разломанных здесь дач
Запахло вновь палёным.
То жгут не листья: жизнь,
Что где-то здесь прошла,
Как камень серый, мимо просвистела.
И старая ворона без крыла
По саже скачет: быть не хочет белой.
 
                * * *
Дыханье раскалённого железа.
Жара пришла
Внезапно и молчком.
И кровь свернулась быстро от пореза
Осокой,
Что легла уже ничком.
Два месяца природу заливало.
И высока; по-прежнему вода.
И берега почти что здесь не стало.
Лишь вдоль дороги рдеет лебеда,
Румянцем полыхает, будто в осень.
Так воздух густ, что клеится смолой.
И дятел в красной шапке
В чреве сосен,
Чья хвоя загорелась рыжей хной,
Выстукивает дробь печальной песни.
Замолкнет — прыгнет рядом на сосну.
Что ищешь, доктор? 
Не пройдут болезни.
И дерево готовится ко сну,
Что будет вечен.
Бросят в топку ветки…
Вон молодая поросль на бугре…
И дым уже предчувствую тот едкий.
И мысленно готовлюсь к той поре,
Когда и я
Корявыми руками
Тянуться буду, тлея, в высоту 
И вылечиться  думая  стихами
Про краткую земную красоту.
;

               * * *
О чём кричите, во;роны,
Над летнюю рекой?
Гляжу во все я стороны,
Гоню прочь непокой.
Но вы так надрываетесь,
Что снова  всплыл погост,
Весь в белой, снежной  завеси
Обледеневший мост;
Ажур оградки кованый
Заботливой рукой;
И вся рябина  склёвана.
И ветер верховой,
Мотавший ветки голые,
Как будто  заводной…
И сердце, будто полое,
Заполнилось виной.
Зачем  кричите, во;роны,
Над зеркалом воды?
И голоса,
Как сорваны
При крике от беды.
 
             * * *
Гляжу в туннель.
Уже у входа.
Там голубой небесный свет.
Осталось сколько до ухода
Туда, где вспять дороги нет?
И как заноза в сердце ноет…
Я чую кожей жёсткий дом.
Он пахнет деревом и хвоей.
Я упираюсь в двери лбом.
Там темнота.
И лишь отсюда,
Как луч мерцающей звезды,
Свет виден тот,
Что позабуду
Лишь у последней  той черты.
;
             * * *
И тёплый дождь
Вдруг всё перевернул.
Такой нежданный,
Пахнущий озоном.
И гром как будто самолёта гул
Не сильный,
Но стекло дрожит со звоном
На старенькой веранде…
Кап-кап-кап…
И звук  — как стук тяжёлый на погосте.
И на крыльце следы кошачьих лап,
Пожаловавших от соседки в гости.
Ещё не осень.
Летняя гроза.
Но ластится тоска,
Как будто кошка:
Замрёт, следя за птицей, для броска…
Как хочется пожить ещё немножко!
Смотреть на ветки вековой сосны,
Что колют небо жёсткой щёткой хвои,
Зелёные с весны и до весны,
Неумираньем сердце беспокоя.
;
                * * *
За окном опять дрожит на листьях влага,
Что не смогли сдержать, набухнув, небеса.
И без галош не сделаешь ни шага,
Когда  пришла к нам  ливней полоса.
И сразу будто окунулась в осень,
Хотя ещё весь август впереди.
Гляжу на слёзы на ресницах сосен —
И никуда не хочется идти.
Опять одна.
Прощанье начинаю
С рекой,
Что занавешена дождём,
Под плач младенца, под надрывы лая,
Что далеко разносит водоём.
Хрустят кусты  узлами сухожилий,
И выстрел ветки гулок под ногой.
И вороны над садом закружили.
И жизни нет, наверное, другой.
;
                * * *
Заволокло опять весь окоём.
И дождик сеет мелкий, как из сита.
Мы быть могли б с тобою здесь вдвоём,
Я скотчем клею с трещиной корыто.
Тебя не жду в печалях от дождя. 
И оттого, что наступает осень,
Хотя немного, может, погодя
Вернётся лето,
И траву всю скосят,
Что полегла в стеклярусе воды.
И я прощаюсь с этим тихим миром,
Рву полевые мокрые цветы.
И вся любовь становится эфиром,
Хотя ещё кусаю локоток.
Стучат часы, как дятел на  берёзе.
И пью, чтобы согреться, кипяток,
И говорю стихами даже в прозе.
По клавишам компьютера стучу,
В ритм  дождь долбит тугие волны крыши. 
Не суждено прижаться лбом к плечу, 
Ритм сердца,
А не  времени, услышать.
;
              * * *
И снова  дождь,
Как чёлка на ветру,
Стекает на веранде с ржавой крыши.
Он зарядил сегодня поутру,
И сад опять побито влагой дышит.
Гнилой июль…
И ластится тоска,
Клубочком, словно кот,
Свернулась вновь под грудью.
И жалобно скрипит под тапками доска.
И капли на листве блестят тяжёлой ртутью.
Откуда эта страсть: как будто к  волосам
Приникнуть,
Ощутив,
Как хлещут щёки струи?
Размеренная жизнь по световым часам.
Притихшие  стволы, как чёрные статуи. —
Как будто бы стоят родные под дождём.
Холодная вода стекает на коленки.
Я мухой замерла, уткнувшись в окоём,
И не очнусь никак,
Прижавшись к мокрой стенке.
 
              * * *
Опять гремит с утра
И душная истома.
Не верится в прогноз,
Что кончится тепло.
Хоть вдалеке ещё
Звучат раскаты грома,
Уже звенит протяжно
Всё в трещинах стекло.
Уже за Волгой дождь —
Им берег тот завешен:
Как будто горизонт
Над морем потемнел.
Живёшь среди травы.
Ход дней здесь
Так неспешен.
Как лук-батун, растёшь,
Не выпуская стрел.
Что цели?
Тлен и дым.
Уйдёшь, как все уходят,
Как падает листва
И засыхает ствол.
Пушинка на ветру.
Круговорот в природе.
Сравнявшийся с землёй
От вод весенних холм.
;
                * * *
Исколот спицами дождя
Речной песок на дачном пляже.
И оспинки, как от копья.
Струится дождевая  пряжа.
Ткёт  небо занавес весь день,
Вгоняя мимоходом в скуку.
И чёрен старенький плетень.
И неминуема разлука.
Всё принимаю, как дары:
И гром, стреляющий из пушки,
И мысли, что, как комары,
Звенят о смерти  у подушки.
А годы селем прут с горы
И тащат камни да гнилушки,
Что светят ночью мне из мглы
У развалившейся избушки.
      
;
                * * *
Опять гремит за Волгой  и сверкает…
А вертолёт над травами парит
В надежде,
Что гроза пройдёт неблизким краем
И не испортит   дивный  райский вид.
Не так ли  плавно пролетают птицы?
Зачем в грозу  сорвался в небеса?
Блестят средь туч изломанные спицы,
А за рекой уж ливня полоса.
Увидеть хочет  сверху  всю картину
И богом ощутить себя чуть-чуть?
Не гнуть вопросом горестную спину,
А выбрать с виду самый лёгкий путь.
Вот так и мы.
За напряженьем лёгкость…
Экстаз,  полёт, заоблачная высь.
Под куполом  у акробата ловкость,
Да только там попробуй удержись!
Увидит мир лишь в небе точку света,
Похожую на чайку над водой.
Ведь не дано всем прочитать поэта…
А в небо  путь  — всем кажется бедой.
 
                * * *
Здесь всё другое нынче, не узнать.
Здесь катера томятся у причала.
Особняков на берег вышла рать,
И все ушли, кто помнит дач начало.
Хотя одна бабуля всё живёт,
Ей больше ста, была и в Сталинграде.
Она всё помнит…
Каждый тот налёт…
И ясность неба светит в детском взгляде…
Здесь скутера и лыжники снуют.
Стоит ветряк, что крутит ветер в поле.
Я наложу на память толстый жгут:
Остановить поток неясной боли.
И посинеет память, как река,
Где проходили белые «Ракеты»,
Где живы все и молоды пока
И в бадминтон играют и в крокеты.
Капустницей порхает там волан.
И прыгаю я девочкой счастливой,
Не зная ни про смерть, ни про обман.
И варится варенье там из сливы
Три дня:
И спичкой сливу проколоть…
И времени на это сине море…
И для чего придумал так господь,
Что память — как дыра в гнилом заборе, —
И  можно изловчиться и пролезть
В ту жизнь,
Где мама с папой молодые.
То было далеко, не верится, что здесь…
Качали головами шары там золотые…
;
 
                * * *
Ветшает всё,
Где била жизнь ключом.
Сгребёт бульдозер
Старенький домишко
И сожалеть не будет ни о чём.
Со старым тёсом вперемежку книжки,
Посуда, ноты, старенький диван
С отломанной и ржавою пружиной.
И наша жизнь вся  — розовый обман,
И обещанья счастья были лживы?
Под корень всё:
И яблоки в саду,
И клёны, обступившие толпою.
Когда-нибудь и я во тьму уйду,
И дом уйдёт мой той же вслед тропою.
Останутся кувшинки на воде,
Качающие молча головами,
И стрекоза в серебряной слюде,
Зависшая над бедными цветами.
;
                * * *
Такой июль холодный и дождливый.
И память время повернуло вспять,
Где верила, что буду я счастливой,
Но не сбылось,
И в снеге первом  прядь.   
Хожу одна по старенькому дому.
Мету труху, побелку с потолка
И не могу избавиться от кома:
Стоит в груди, как в небе облака.
Грущу опять и вспоминаю близких.
И не могу развеять морок слов.
И капает в подставленные миски.
Живу в дождях, купаясь в море снов.
Там живы все.
И я, как жизнь, любима…
И под подушкой прячутся стихи.
Там заросли подвязанной малины
И по забору разбрелись вьюнки.   
И вишня пенсильванская,
Что позже
Сломает крышу над большим крыльцом.
Так хлещет дождь,
Как гонят время вожжи.
И прошлое  плывёт как пред концом.
 
                * * *
С востока гроза приближалась.
Ветрище ознобно подул.
Травинка к травинке прижалась.
Деревьев сгибаемых гул,
Треск веток, обломленных ветром,
Да ропот  страниц и листвы. 
И молния чиркнула светом,
Двух радуг сжигая мосты. —
И сразу вокруг потемнело.
Край неба как траурный фон.
Покрылось мурашками тело.
Жизнь в серый окрасилась тон.
И ветер сухой и горячий,
Как будто нагретый песок,
Вдруг шляпку подкинул, как мячик,
Седой обнажая висок.
И воздуха всё не хватало,
И сердце рвалось из груди,
Костяшками пальцев стучало      
От страха, что там впереди…
Весь воздух клокочущим  вздохом
Гроза затянула в себя. —
И словно ударило током,
Что солнце взойдёт без тебя.
И запад хромым забулдыгой
Моргнул красным глазом мне вслед,
Подбитым, лиловым, двулико,
Последний впуская в жизнь свет.
Но чудо!
Гроза пролетела.
И сдвинуло солнце платок,
Дырявый, с бахромкою белой,
Похожий на старый венок.
;
               * * *
Ну что за июль?
Солнце снова пропало,
Хоть утром проснулась от ласки лучей.
И берег реки весь в огне краснотала.
И русло вбирает десятки ключей.
Вода холодна,
Подступает под горло
И сводит грудинную мышцу, как лёд.
И тащит с горы дым ядрёный, прогорклый,
Что щиплет глаза,
Словно ссадины йод.
Промозглое лето.
И я привыкаю,
Как будто бы старость мне дышит в лицо
И кости не греет.
И дни так мелькают!
И листья уже застилают крыльцо,
Как будто то клочья
От яркого платья.
И тленом запахло,
И немощью лет.
Но как же захочется снова в объятья
И плакать в родной из ватина  жилет…
 
                * * *
Ещё один мой вечер на земле…
Ныряет солнце  в тучек одеяло.
И дятел в красной шапочке
В дупле
Стучит, как гвозди забивает вяло.
Тук-тук… —
И тихо…
Никого вокруг…
Ушли во тьму  тяжёлыми шагами,
Оставив мне смятенье и испуг,
На сердце — камень,
Да следы кругами,
Бегущие как будто по воде,
Застывшей в ожидании морозов.
Я продолжаю помнить о беде,
Хотя закат — и в тёмных линзах — розов…
;
             ТУМАН
Как у подножия горы:
Хребет в снегу,
Не кромка рощи.
В иные будто бы миры
Я забрела, идя на ощупь.
В тумане спряталась река,
В сугробах затерялись  травы.
Ручей оборван, как строка.
Нет ни мостков, ни переправы.
Один лишь снег —
И сплошь скала.
И я застыла изваяньем,
Как будто жизнь всю  прожила
И улыбнулась на прощанье   
С тем миром,
Где росли цветы
И по лугам носились пчёлы.
Край леса — как в снегу кресты.
И путь к ним скользкий, невесёлый.

;
                * * *
И если я когда-нибудь уйду,
То здесь моя последняя дорога:
От лопухов в запущенном саду,
От комаров, что в этом лете много  —
Звенят над ухом, ощущая кровь,
Что не застыла в трубочках сосудов.
…Я здесь когда-то верила в любовь,
Но отрезвил всевидящий рассудок
И, как кувшинку в речке, оторвал
И поместил в фарфоровую вазу,
Такой любви предвидел он  финал:
Головку свесит без  теченья сразу…
До певчих птиц  дорога в высоту,
Что режут воздух ножницами крыльев,
До близких, перешедших ту черту,
Что снова перешагивать бессильны.
Любимые, побудьте без меня:
Ещё не срок,
Ещё за дымкой старость.
И, лопухи,  все в ёжиках репья,
Держите за подол, чтоб здесь осталась…
;
                * * *
Почти привыкла жить одна
В саду заросшем и колючем,
Где тропка к речке не видна    
И будто лес кругом дремучий.
И скособочился весь дом.
Подмыло крепкую опору.
Одна за  стареньким столом,
Что был двум дюжинам аж впору.
Как далеко тот  тесный стол! —
Едим арбуз  — и сок стекает. —
В нём весь цветастый мой подол,
И он во рту,  как сахар, тает.
Не  знает девочка пока
Ни слово  «смерть»,
Ни вкус разлуки;
Что все уйдут за облака
С гримасой обнажённой муки.
Стройна берёза за окном,
Как куст обрезанной малины. —
Корнями  дом сожмёт потом,
А крышу — больше  половины —
Завалит ветками, листвой,
Из грунта в небо дом толкая.
Замрёшь  — и скажешь ей: «Постой.
Мне рано. Дай вздохнуть  у края».

;
               * * *
Такой сырой июль,
Холодный, словно осень.
Ночами прямо нуль.
И плачет хвоя сосен,
С зелёных их ресниц
За каплей капля скачет.
Не слышно пенья птиц.
Грущу на стылой даче.
Любимый позабыл
И не звонит проведать.
Остыл под ливнем пыл,
Нет темы для беседы.
Оброс весь шифер мхом,
Я вся в своих потерях.
И думы все о том,
Что сыро в тех постелях,
Где близкие лежат:
Сырей, чем в старом доме
Со светом в сорок ватт,
Что греет мне ладони.
;
                * * *
Словно замерло время в округе.
И бугор ливнем летним примят.
И смешны и наивны потуги
Обратить на округу твой взгляд.
Петухи безголосой породы,
Как кукушка, кричат  поутру.
И летят, словно семечки, годы
Шелухой, что пришлась по нутру.
Солнце дышит хоть изредка в плечи
И ладошкою трогает лоб.
А родные давно уж далече.
И своих уж страшишься хвороб.
Сколько лет возвращаться мне в лето?
Ждать, что небо заштопают вновь.
Умываться пригоршнями света
И мечтать, что вернётся любовь.
;
                * * *
Я спать ложусь,
Когда уже рассвет
И розовым подкрашен лес  за Волгой.
Я здесь живу такую бездну лет,
Что колет сердце память мне иголкой,
Как прошивает лайнер высоту,
Оставив нитку  млечными стежками.
И память поведёт опять  к утру
Меня к родным, что там  за облаками.
И я не сплю.
Гляжу в окно на вид,
Где чёрный цвет
Стирает  в кровь  восходом.
Ночь холодна.
Меня чуток знобит.
И пустячок осталось до ухода.      
Смотрю на домик,
Тот,
Что строил дед —
И получил инфаркт,
Таская брёвна в гору.
Но сосны порубил в саду сосед  —
И крышу снёс ему, и вишню у забора.
Лежит раскрытой книжкою чердак,
И доски — как затёршиеся строчки…
…Всей дачной жизни постепенный крах,
Да каждый год моленье об отсрочке.
 
             * * *
Ну вот и всё.
И догорел июль. 
И завтра дождик утречком зарядит.
Приблудный ветер повернул вдруг руль 
И  травы перепутал все, как пряди.
И лилии, что нежила река,
Закрылись, ожидая непогоды.
Сгущаются, темнея облака,
И тают мне отпущенные годы.
Прощаюсь снова.
Лишь бы не совсем…
И растянуть б природы увяданье.
Вотру в морщины заграничный крем,
Но морщат лоб опять воспоминанья
О том,
Как я летала стрекозой
И крылья слюдяные распускала.
И гнулась ветром тронутой лозой,
И близких слишком робко обнимала.
Объятья б сжать — и не раскрыть тиски,
И отодвинуть оползень лет грудью,
И снег сдувать, осевший на виски.
Старею, как отравленная ртутью.
Но мне б ещё лет двадцать чистить кровь
Здесь воздухом, настоянным на мяте.
Бывает же и в старости любовь. 
Цвет розовый — лишь в ветреном закате.
;
                * * *
Я стала уставать от тишины.
Она звенит комариком над ухом.
И даже мыши в стенах не слышны.
Я цепенею, как в предзимье муха.
Как будто жизнь и впрямь здесь замерла.
Соседский дом закрыт на все запоры.
Мне кажется, я тоже умерла,
Прошла по голубому коридору.
В нём яблони свивались, как вьюнок,
Переплетая сломанные ветки.
И потолок из веток невысок,
Как у плющом опутанной беседки.
А яблоки зелёные ещё
Напоминали гроздья винограда.
И так хотелось мне найти плечо,
Чтоб опереться в  райских кущах сада. ;
                * * *
В небо сосны верхушками рвутся,
Хвоей  пышной качая слегка.
Мне до них не суметь дотянуться…
Сонным стадом плывут облака.
Дни проходят.
Настойчивый ветер
Гонит стадо на огненный шар.
Я б хотела уйти на рассвете,
Не в безумный закат, как пожар.
Не сейчас.
И не завтра.
Хоть годы
Облаками летят в никуда,
Пусть нелётная будет погода
Для души,
Чтоб уплыть навсегда.
;
                * * *
Там в небесах мелеют реки
И сходят с гор  к ручьям снега.
Зажмурю под лучами веки,
Чтоб скрылась радуги дуга:
Она зовёт своим сияньем
Вступить  на мостик  средь аллей
Под тополиное  качанье,
Что  пух  разносит, —
Словно клей, —
Залепит рот, глаза и уши,
Начнёт так нежно щекотать,
Как будто близких моих души
Меня спешат к себе позвать.
;
             * * *
Конец жары.
Под дверью плачет осень.
Ещё денёк —
Настанут холода.
Средь серого ватина в небе просинь,
Как в проруби с хрусталиками льда.
Под веками круги из  серых тучек
У сентября —
Слезлив, как старичок,
Что на щеке поймал ладонь, как лучик.
И думает:
«Ну сколько дней ещё
До той зимы,
Откуда нет возврата,
Где станешь камнем,
Вросшим в мёрзлый грунт,
И почему утрату за утратой,
Как придорожный чувствуешь валун?»
 
                * * *
Пахнет опять горьковатым дымком.
Лето в разгаре,
А ночи студёны.
Не напиваюсь холодным глотком
Воздуха,
Что пропитался палёным.
В небо смотрю —
Сколько звёзд в вышине! —
Точно букашки — пока в отдаленье.
Мучает лёгкий озноб в тишине,
Словно предчувствуешь гибель и тленье,
Словно мерещится скорый конец:
Будут шуметь корабельные сосны,
С ветки взлетит желторотый птенец —
Только тебе не увидеть те вёсны.
Запах еловый как в день похорон.
Хвоей усыпан весь сад под ногами.
Жизни суровый и старый закон:
След на воде разойдётся кругами.
Так же и мне,
Словно камень, лететь.
Сколько кругов насчитают с причала?
Только бы что-то оставить успеть… —
Горсть из того, что судьба обещала.
 
                * * *
Едкий дым донёсся от костра,
Будто листья мокрые сжигают.
Эта жизнь, как водопад, быстра.
Ледяные брызги обжигают.
Едкий дым палёных шашлыков,
Что с соседской дачи тащит ветер.
Рваные простынки облаков.
И печаль плетёт паучьи сети.
Вяжет горечь огненных рябин.
В сердце вновь полынная свобода.
Стелется река, как будто бинт,
Сколько лет осталось до ухода?
Нет родных.
Зарос крапивой сад.
Не найти тропинки между сосен:
Пробираться к свету наугад.
Жить — как плыть куда-то вниз без вёсел.
Помню, в детстве:
Что ни шаг — то мель.
Волоком тащили лодку к устью.
Боль от всех случившихся потерь.
Ощущенье жизни в захолустье.
Сколько там доплыть мне до конца?
От лучей дремотная истома.
Рвутся как бумажные сердца
У калитки пряничного дома.
 ;
                * * *
Вот и август.
В  соломинку воздух цежу.
Догорает закат над рекою багряный.
Я вплотную уже подошла к рубежу,
За которым не строятся дальние планы.
Отпылала любовь.
Головешки чадят…
Только едкий дымок  лишь слезу вышибает.
И сочится из раны по капельке  кровь.
И река — как вода, что  по сказкам «живая».
Только время расплаты дрожит за спиной.
И топор занесён, дожидаясь набата.
Затянуло глаза от жары пеленой.
И сопрела в ушах комковатая вата.
Я уже ухожу.
Но пока не назначен мне срок.
И потеря гуськом за потерей, как птицы.
И осталось так мало счастливых дорог,
Что  уже не боюсь
Тьмы, что склеит ресницы.
;
                * * *
Я стала терпимей к капризам погоды.
И дождик уже не наводит тоску.
Ведь  годы уплыли, как вдаль пароходы,
И клеится пух тополиный к виску.
Любой день как дар,
Не скуля, принимаю.
Не так уж и много осталось мне дней
До самого в жизни последнего края…
Здесь корни пустила, как цепкий пырей…
Душой приросла.
Корешки обрубают,
Но только опять отрастают средь глин.
Уж цапли на юг собираются в стаи,
Большой  потянулся вдоль облака клин.
Так рано на юг,
Ведь ещё не поспели
И яблоки в нашем заросшем саду?
И что-то кузнечик трещит на свирели,
Разбухшей от влаги,  с собой не в ладу…
Куда же собрались вы, странные птицы?
Здесь родина ваша,
Вам здесь умереть!
Мне к стае большой никогда не прибиться,
Хотя и сумела сквозь дождик взлететь.
;
               * * *
Ушла жара.
И возвратилась грусть.
В саду большом такое запустенье!
Где каждый куст я знала наизусть,
Плутаю нынче в дебрях из растений.
Трава по пояс,
Клёны, тополя —
Всё в рост идёт,
И всё чужое стало.
И глинистая плотная земля
Лежит подобьем насыпного вала. —
То сель сошёл,
Как в детстве:
И вода
Неслась с  тем грозным рёвом  водопада,
Что, кажется, сметёт всё без следа
Ухоженного яблочного сада.
Змеились всюду мутные ручьи.
Сбиваясь в стаи красными боками,
Там яблоки в них  плыли, как мячи,
И их ловили детскими сачками.
И сель за селем
Вкапывал дом в грунт:
Так нашу юность погребают годы.
Спит под землёй сошедший с гор валун.
Лишь все капризы те же у погоды.
 
                * * *
Подброшен август вилами на ветер. —
И разлетелся жёлтою трухой…
Я так хотела б жить здесь вечно в лете,
Где дождик не ступает ни ногой.
Но снова небо тучей затянуло,
Как  веко  набухает синяком.
И тучи друг на дружку вдруг замкнуло. —
И сразу потянуло сквозняком.
И молния, как небо, вдруг пронзила
Обмякшую меня средь буйных трав,
Что лето мимо пальцев пропустила:
Ни капли  не попало мне в рукав.
Все ласки были с привкусом ментола:
Катали на горячем языке, —
И холодок, как будто от укола,
Боль растворял в разжатом кулаке.   
;
                * * *
Лизнула речка робко ноги       
Своим холодным языком,
Хоть в глубине таит пороги.
Рябит под свежим ветерком.
Рябит — и омут не замечен.
Такая тишь и благодать!
Хоть понимаешь: мир не вечен
И скоро ветру листья рвать,
Трепать рябиновые кисти,
Что загораются огнём.
И жизнь моя, как жёлтый листик,
Слетит в холодный водоём
И поплывёт туда,
Где омут,
Где ночь, тоннель, небесный свет,
Всё дальше от пустого дома —
И сил обратно выплыть нет.
;
                * * *
И лето будет завтра без меня
Сушить траву и пахнуть  нежной мятой.
И васильками  зарастёт стерня.
Все травы встанут,
Что лишь мной примяты.
Ещё не осень.
Мне лишь уезжать…
И яблоки зелёные, и сливы.
И ничего в руках не удержать. —
О том заплачу, как над речкой ива.
Зачем мне знать земной и бабий век?
И срок прощанья, тяжкого ухода?
Я слышу времени несуетный здесь бег,
И радует медовая погода.
Да, завтра всё…
Завертит круговерть…
Но я вернусь —
И возвратится чудо.
А если даже постучится смерть
И поплыву куда-то, где не буду,
Я верю:
Вспышка света обожжёт
Глаза,
Как здесь река в зеркальной глади.
И я услышу столько  птичьих нот…
Но только слов не будет уж в тетради…
;
                * * *
Как конец сентября, холода.
И дыхание облачком тает,
Как туман поутру у пруда.
И ворона на вишне картавит,
Что вся жизнь  — только трепетный миг…
Полинявшее небо всё ниже.
И дрожит на реке  сонной блик,
Ждущий лучик, что иней весь слижет.
Все сорвались,
Рванули домой.
Я одна среди птиц и деревьев.
И циклон, учинивший разбой,
Хоть и хлопает яростно дверью,
Не торопится сад покидать.
Я, как птица, отстала от стаи.
И такая вокруг благодать,
Что вот-вот  среди трав зарыдаю.
;
                * * *
По верёвке подняться  б к бумажному змею,
Что парит над землёй
В чьих-то сильных руках.
Но карабкаться вверх к небесам не умею.
А на землю глядеть —  липкий чувствую страх.
Он, подхваченный ветром
И солнцем облитый,
Улетает к реке,
Всё закованной льдом.
И надежда на счастье,
Как птица, подбита,
Ковыляет по насту и машет крылом.
И надежда на чудо —
Давно на исходе,
Хоть трещит под ногами неколотый лёд.
Только кажется змею,
Что он на свободе
И таранит в лицо в синяках небосвод.
;
               * * *
Дыханье старости моей
Услышу в скрипе двери.
И в стоне высохших ветвей —
Грядущие потери.
Вся в варикозных узелках
Вверх тянется берёза.
И к сердцу подступает страх,
И к горлу комом — слёзы.
Гроза сверкает вдалеке,
Как будто бы зарница.
И камнем падает в пике
Над мутной речкой птица.
Но нет, она не умерла.
Она лишь за добычей.
И  как недолго там, где мгла,
Кукушка деток кличет…
               
;
                * * *
С утра визжат назойливо косилки,
Как сверлят душу,
Убирая нерв,
Звенят, как мелочь в жестяной копилке.
А я живу среди высоких сфер…
Трава по пояс,
Ластится крапива,
Но оставляет, облизав, ожог.
Живу хоть месяц я неторопливо.
Плету из строк задумчиво венок.
Ужели всё?
Лет шесть ещё иль десять?
И зарастёт дорога в дедов дом.
На яблонях лишай,
На брёвнах плесень.
И веет, веет  в щели сквозняком. 
Я мысль о том, как муху, отгоняю.
Но вновь жужжит, как трель бензопилы,
Что скоро-скоро подойду я к краю,
Ведь падают подмытые стволы.
За воздух не удержишься корнями.
И старится не только дачный дом.
Пока ж тянусь, как дерево, ветвями
Я в синь, что реет  в тучах лоскутком.   
;
                * * *
С ладоней воздух пьют  назойливые осы.
Он сладок и горяч,
И впрямь почти нектар.
И пчёлы и шмели покинули покосы.
От скошенной травы идёт духмяный жар.
Летают здесь, в саду,
Заросшем львиным зёвом,
Повиснув на цветке,
Высасывают сласть,
А у меня опять все думы не весёлы —
О  том, что  время  вновь
Показывает власть.
Вот отпуск и прошёл,
Хоть солнце нынче жарит.
Коряв у яблонь ствол,
Что тополь затенял.
Но  выправились всё ж
И потянулись к дали,
Где солнце средь ветвей
Мигает им в прогал.
И думаю о  том,
Что старики уходят
И открывают свет
Другим, что за спиной.
Уж так заведено, как ни грусти, в природе.
И кто-то там уже рванулся вверх за мной…

;
                * * *
Гроза настригла листья и пустила
Вниз уплывать по мутному ручью,
Всю падаль с яблонь ловко подхватила
И погнала к холодному ключу.
Малинник пал, как пьяный, у забора.
И голову сложила космея.
И шавок деревенских  лает свора,
И в плесени  у  озера скамья.
И я одна средь сада запустенья
Грущу о близких,
Что давно не здесь,
И,  как под дождь попавшее растенье,
Что стряхивает с листьев капель взвесь,
Дрожа под ветром,
Что, как будто волны,
Накатывает  вздыбленной стеной.
И жизнь моя прикинулась неполной,
Как дождь осенний, слишком затяжной…
;
              * * *
Ну  вот и всё.
И кончилось тепло.
Холодный ветер раздувает ноздри.
И солнце пеленой заволокло.
Циклон полярный строит тихо козни.
Не жалко стало дачу покидать,
Хотя вода в реке ещё нагрета.
И днём в ней плавать было благодать,
А к вечеру июля песня спета.
Вот так и жизнь…
Вчера был человек.
Ходил и улыбался, строил планы.
Но вдруг застыл и кончил вечный бег,
Так падали с небес аэропланы…
Так билась птица грудью о стекло,
Увидев в нём в зелёных листьях гнёзда
И облако, как лёгкое перо,
И на деревьях  вспыхнувшие звёзды.
Один лишь миг,
Что всё перечеркнёт…
Остановись, вдохни, пока не поздно.
И не пугайся той любви тенёт,
Что умоляет о свиданье слёзно.
;
                * * *
Машет солнце рукой напоследок.
А прогноз на полярный циклон.
Вот и кончилось волглое лето…
Дом промок и разбух, как картон.
На побелке синюшные капли,
Снова капает с крыши вода —
И по стенке прошлись будто грабли.
И гудят на ветру провода.
И не знаю,
Что делать с тоскою,
Что опять поселилась в груди.
И смотрю я на небо сквозь хвою,
Забывая, что снег впереди.
Год за годом сюда возвращаюсь,
И не в силах ход дней изменить.
В гамаке рыбой в сетке качаюсь.
Может, нечего бога гневить?
Может, жизнь и такая сгодится,
Ведь в строку,
Будто в кладку кирпич,
Даже скрип от гнилой половицы
И в ночи раскричавшийся сыч?
;
                * * *
Снова хмарь за окном,
Дождь стучит, как машинка,
На которой
Когда-то давно  набирали стихи.
И прилипла к стеклу,
Вся намокнув, пушинка.
И за стенкой опять зашуршали шаги.
Снова мыши грызут перекрытия дома.
Снова кажется мне,
Что родные все тут.
Чудный вид  на луга закрывают хоромы,
Что построил сосед,
Только в них не живут.
Говорят, продаёт:
Будет дом престарелых…
Может, место и мне уготовано там?
Подведёт голова и сломается тело,
Старость ходит и здесь среди трав по пятам.
Отчего же боюсь,
Не хочу я увидеть
Столько выцветших глаз
Средь цветов полевых,
Столько губ,
Что подковой сложились в обиде,
В милых сердцу местах и до боли родных?   
Отчего так боюсь
Я поймать отраженье
Окончанья дороги в теченье реки?
Оттого ль, что не будет меня продолженья
И смежившей мне веки дрожащей руки?
 
                * * *
И снова дождь посыпал, как  крупа,
Хотя ещё жара
В зените самом лета.
И скользкая уже вся  от воды тропа.
И сразу стало меньше мне
Диковинного света.
И ветер вдруг вздохнул
Из темени кустов…
Дождь глину размесил
На склоне к мутной речке.
И сразу слышу я тот скрежет жерновов,
Что перемелет всё
Спокойно и беспечно.
Всё в этой жизни тлен.
Ветшают все дома.
И, отводя глаза,
Встречаешь здесь знакомых.
Хоть, как грибы растут,
В ажуре терема
И катера летят,
Застынешь в горле с комом.
Других не узнаёшь…
А чувствуешь себя
Всё девочкой с  хвостом,
Прихваченным резинкой…
И дождик, стороной как будто проходя,
Прибил столбом вокруг стоящие пылинки.
А значит,
Всё не пыль…
Мы просто пропадём
И в капле растворимся мутноватой.
И чувствую, что ближе
Момент тот  с каждым днём.
И в этой жизни всё потребует расплаты.

;
                * * *
Я научилась слёзы смаковать
И слизывать с щеки,
Как брызги моря.
И призывать тех слов воздушных рать,
Что пережить помогут даже горе
И выстоять травинкой на ветру,
Что пригибают к долу ливня розги.
Но я боюсь, что скоро я умру,
Из близких никого не будет возле.
Я так боюсь  в тот мир одна уйти,
Пусть даже там меня родные встретят.
И белый свет баюкаю в горсти.
Но, как паук, сплетает время сети.
;
                * * *
Вот и август грозой принесло.
Не сбылось ни одно из  желаний.
Под верандою сгнило весло.
И не будет  на лодке  катаний.
Время  молча прощаться с рекой,
Где давно мы забыли о броде.
Накатила глубинной тоской
Мысль о том, что зима на подходе. —
Нет,  не та,
Где кружилась метель,
И  не та,
Где снег падает пухом,
А где снегом примятым постель,
Где лежит неподвижно старуха.
И такое сиротство от дач,
Что остались без острого глаза:
Их сровняет с  землёю ловкач,
Чтоб инвесторам делать показы.
Будет завтрашний день,
Но без нас…
Как дрожат стрекозиные крылья!
Надышаться бы здесь про запас,
Перед тем, как смешаешься с пылью.
;

ВСЁ БОЛЬШЕ ЛЮБИМЫХ ОСТАЛОСЬ ЗА КРАЕМ

                1

Всё больше любимых осталось за краем.
Уходят — как в тамбур захлопнули дверь.
А будто недавно распахнутым маем
Гуляли, не зная о хине потерь.
Сужается круг,
И сдувается шарик
Воздушный,
Повешенный в спальне на крюк.
И только впитавший луч солнца фонарик
Горит на дорожке, бегущей на юг,
Спешащей на юг среди тёмного сада.
Жасмин облетел, и сирень отцвела,
И только вьюнок,
Как лоза винограда,
Белеет сквозь сумрак.
И в сердце игла
Опять уколола
Тоской о любимых,
Что тоже когда-то смотрели с крыльца.
И падали звёзды,
Не в руки им — мимо,
И было ещё далеко до конца.


                2

Всё больше знакомых осталось за краем.
Уходят, не думая мир покидать.
Как будто и не было душного мая,
С черёмухой, что начала отцветать.
Как будто и не было нежных объятий,
Где пах поцелуй земляничным кустом.
Как будто и не было после проклятий
За то, что сложился, как карточный, дом,
Что думали: «Будет стоять словно крепость,
Ветра отражать, словно зеркало — луч».
Какая ж была то наивность, нелепость
Той веры,
Что хлябь вся стоит из-за туч;
Что их разогнать —
И вернётся всё снова:
Зелёный шалаш и по пояс трава,
И полный садок золотого улова,
И кругом пойдёт от даров голова.
Лишь только бы жить,
Не остаться за краем…
Кто знает,
Отмерено сколько нам дней?
Как старый лопух, уцелеть за сараем,
Косы избежав,
Жить как цепкий пырей —
Пускай все обрублены крепкие корни! —
Ещё отрастим и пробьёмся сквозь грунт.
Лишь только бы день обошёл самый чёрный,
В котором ни звёзд не зажжётся, ни лун.
;
                * * *
Как мяч по ступенькам с откоса,
Запрыгало сердце быстрей,
Как будто сбежало без спроса,
Не выдержав  серости дней,
Давивших на сердце, как камень. —
И сдвинув, запрыгало вниз…
А я развожу лишь руками
И снять не могу этот криз.
;
                * * *
Как подняться мне в небо,
Коль быть перестала крылатой,
Как стряхнуть эту глину,
Прилипшую пудом  к ногам?
Не за суетность ль  целей всей жизни расплата,
Средь которой слагала стихи по слогам?
В выходные  ль, иль ночью,
Устав от цейтнота,
Когда птиц щебетанье врывалось в окно?
И назавтра  весь день подавляла зевоту.
Птице, прежде чем петь,
Нужно клюнуть зерно.
Отлетает душа от угаснувшей плоти,
Словно птица от ветки с багряной листвой,
В тёплый край, где поётся на солнечной ноте,
Хоть из дома  отлёт
Вверг в минорный настрой.
Отлетает душа,
Оставляя нам глину,
Что налипла свинцовою тягой в груди,
Пригибая к земле,
Как рюкзак с грузом спину.
И не хочешь совсем
Следом в небо расти.
;
         * * *
Я отчий дом,
Как старый плащ,
Латаю:
Заплатка тут
И штопка скотчем там.
Переживёт ль меня? —
Уже не знаю.
Но яблоки летят ещё к ногам:
Зелёные,
Налившиеся соком,
Что сводит скулы, обжигая рот.
Я думаю о вечном, о высоком,
И копошусь в земле, как старый крот.
Когда уйду нелёгкими шагами
В заоблачный, в тумане скрытый сад,
Что больше не возделывать руками,
Не выдержит дом дождики и град…
И упадёт с последним снегопадом,
Не удержав с горы ручьёв поток.
И никого не тронет та утрата.
Хотя придут соседи на порог
И, головами светлыми качая,
Поэтов вспомнят,
Что хранили дом,
И, если пели, только о печали,
Но память вспыхнет пёстрым лоскутком,
Заплаткой яркой… —
От сего ли мира? —
Что не истлела в шелесте дождей.
И черпали в саду для пенья силы,
Как тот насквозь промокший соловей.
;
                * * *
И я уже забыла эти дни,
Когда паришь, от счастья обмирая.
Теперь живу в такой густой тени,
Но ничего совсем не вырубаю…
Пускай всё так.
Пусть сумрачно в душе.
И под ногами шишки и опока,
Коль кувыркнулась вниз на вираже
В крапиву,  где заросшая дорога,
Где на душе пузырится ожог, —
И волдыри  расчёсываю рьяно.
Но льётся свет волшебный между строк,
Как будто речка утром из тумана.
И пусть мираж —
Те горы за рекой…
Я всё равно хочу на них забраться:
Мне в тех снегах мерещится покой.
И жаль, что нам уже не глупых двадцать.

;

                * * *
Что жизнь?
Всё, как круги  от камня,
Расходятся по ряби на реке.
И кажется, ещё совсем недавно
Гуляла здесь  в пахучем я венке:
Ромашку, колокольчик, сладкий клевер
Сплетала ловко детская рука.
А из люпина  получался веер.
И жизнь текла, как в небе облака,
Качая отраженья по заливу,
Куда легла дорожка на закат.
И верила, что буду я счастливой
И отыщу средь местных дебрей клад.
И не было щемящего прощанья
С рекой,  где листья в форме все сердец,
И лилий белых нежного качанья,
И чувства, что приблизился конец.
;

                * * *
Пищит дрянной комар
И вьётся возле уха.
И дом уже так стар,
И яблонька — старуха.
Мне скоро уходить…
Не вынесет разлуки.
Дождь продолжает лить
Беззлобно, как от скуки.
Мне скоро уходить.
Неумолимо время:
Как кукольник, рвёт нить,
Играет нами всеми…
Отпустит — вновь рванёт,
И перетрётся нитка.
Там будет солнца мёд
И в розах вся калитка.
Я встречусь с мамой там,
И с бабушкой, и с дедом,
За папой по пятам
Пойду по саду следом.
На дом не обернусь.
А он, чернея ликом,
Сгниёт, как чёрный груздь,
Под каблуком у мига.         
;
               * * *
И завтра будет день,
Но нас в том дне не будет.
Как вспенилась сирень,
Напомнила о чуде!
Но пятипалый лист
Искала я напрасно
Под соловьиный свист
На том закате красном.
И верила в любовь,
В звезду, что  к ночи ярче…
Из ранок в тучах кровь…
В висках стучит всё жарче
Кузнец,
Кующий свет
И музыку из слова,
Что  сохранит от бед,
Хоть губы вниз подковой.
;
            * * *
Мне  всё в строку:
И комариный зуд,
От блика  на воде
Слепые крошки света.
Мой зайчик  солнечный,
Мой розовый лоскут,
Окрашенный как кровью бересклета.
Мне всё в строку:
Измена и любовь,
Смерть близких
И уход одной по склону.
Твоя дугой нахмуренная бровь,
И твой кивок,
Что ниже мне поклона.
И радуга,
Что встала над водой
Не от грозы,
От брызг, что от фонтана.
Всё зарастёт кровавой лебедой.
И розовую кожей станет рана.
Всё  зарастёт,
Останется рубец:
Шершавый шрам
На долгие мне годы…
И даже то,
Что так страшит — конец,
Не  принесёт от строк моих свободы…
;
                * * *
Я о любви всё меньше говорю.
И не тревожит взгляд, копьё пустивший.
И время жизни ближе к ноябрю,
Где каждый лист на ветке сонной
Лишний.
Впадаю в спячку,
Ожидаю снег,
Что сединой опутает весь город.
Как короток любви и жизни век!
В затылок дышат
Тишь и вечный холод.
И я уйду,
Как близкие ушли,
Мысль отгоняя,
Что зима под боком,
Что небо лепит крепкие снежки,
Не яблоки,  налившиеся соком.
;

                * * *
Я всё плохое вижу наперёд,
Но оттого мне жить совсем не  краше.
Защиплет рану невозможный йод.
И снег  весной лежит в налёте сажи.
Зелёная и сочная трава
Желтеет и становится стеклянной.
А дерево распилят на дрова,
Но зарастёт вся порослью поляна.
И юное и нежное лицо
Всё сморщится,
Как яблоко из печки.
И от  дождей сгниёт в труху крыльцо.
И илом занесёт всё русло речки,
Где плавать так любила в тишине.
И  сгорбят годы спину в знак вопроса.
Начнёшь искать звезды след в полынье.
И вниз шагать,
Зажмурившись, с откоса.
;

                * * *
Глянь:
Поселились в доме муравьи.
Таскают брёвна.
Строят новый домик.
Они живые, дружные, свои.
Гнездо свивают на гнилом балконе.
И вылезают между половиц
За новым грузом в новый муравейник,
Уж полный мелких беленьких яиц,
На даче, где разбросан был репейник
По всем углам от наглости мышей.
Родные души  —  как и я, все с грузом,
И стружки от моих карандашей
Упрямо тащат, надрывая пузо.
Мне показалось:
Даже ожил дом,
Что рушится и ветхим стал, как сито.
А строили с таким же вот трудом,
Но лишь гнездо в нём мною всё не свито.
А дед ушёл,
Достроив всё, как мог.
А у меня совсем другие брёвна. —
Но не построить дом из тонких строк.
А дни бегут, мелькая спинкой чёрной.
Крылаты самки мелких муравьёв
От той любви,
Что продолженье рода.
А вереницы букв  и караваны слов, 
Как муравьи, снуют
И роют ход сквозь годы.
;
                * * *
Старым деревом пахнет в дому.
И качается пол, проседает.
И гляжу за окно в беспросветную тьму,
Где вновь дождик
На клавишах веток играет.
И минорный ноктюрн за стеклом
Растревожил озябшее сердце.
Гулко яблоки ломятся в дом
Через крышу,
Не в хлипкую дверцу.
Неужели и мне уходить?
Как малину,  подвяжут мне руки,
Оборвав рода крепкую нить…
Ступни свяжут бинтом по науке.
…Пусть качается пол! —
Ведь хожу!
Хоть вздыхают, ворчат половицы,
И как будто иду по ножу,
И под сердце втыкается спица.
Полной грудью  я воздух вдохну,
Задержу на минуту дыханье:
Талый вкус на губах,
Как в весну,
Где был мамин кивок «До свиданья!»

 
                * * *
Задышат завтра утром холода
Туманом, словно снегом над рекою.
И загудят набатом провода.
Помашет лето сквозь туман рукою.
А я привыкла к этим спелым  дням,   
Надтреснувшим, как груша от удара,
И к мягким, из опок цветных камням,
И к чаю из большого самовара,
Что пахнет шишками сосновыми, смолой:
Кусочек жизни бабушки и деда…
И мысленно в саду они со мной,
Но не идёт уже почти беседа…
Давно молчат, набравши в рот воды.
Молчанье со смиреньем принимаю.
Не знаю даже,
Видят ль с высоты,
Как вижу я  с обрыва рыбок стаю,
Как я сижу, печалясь всё о том,
Что наша дача старенькая рухнет,
Когда и я
Всем помашу платком
И ночью свет в окне моём потухнет:
Из-за горы мерцает, как звезда,
А осенью пустые там глазницы…
…Меня вы вспоминайте иногда,
Как промельк в пальцах серебристой спицы.
;
                * * *
Дни, как будто уж лета конец.
Обожгусь ключевою водою.
Ясный  день, как во рту леденец,
Буду молча сосать под сосною.
Буду тихо грустить о любви
И о близких, ушедших в метели.
От осоки все пальцы в крови,
Только  боль всё равно от потери.
Как же холоден этот июль!
По-сентябрьски глядит исподлобья.
И ночами на улице нуль,
И туман, словно снежные хлопья
В полутьме над извивом реки.
И от этого солнце ценнее.
И вплетаются в рожь васильки,
И от них небеса голубее.
Жизнь, как солнце, пошла на закат.
Ухнет в тучу иль сядет за лугом?
И уже не вернётся назад,
Как у радуги, путь полукругом.
;

                * * *
Знакомым пробором
Тропа расступилась
От ветра порыва,
Что дунул мне в бок.
И эти деньки бог дарует как милость,
О них опираюсь, как нежный вьюнок.
Сплетаю в венки
Снова горькие строки,
Полынный почувствовав запах у трав.
О боже, зачем же мы так одиноки,
Как будто пустой беспокоит  рукав?
Должно быть,
То снова фантомные боли…
Любимый — отрезанный ломоть теперь,
Что в новые входит старательно роли,
Оставив прикрытой в свой мир странный дверь.
Но снова в реке прибывает водица.
И против течения легче плывёшь.
И берег такой, что легко оступиться.
И жизнь наша ценится
Нынче лишь в грош.
Так значит, всё можно:
Вступить в  воду дважды,
Когда спустят море в положенный срок…
Прибудет  вода. —
И кораблик бумажный
Назад поплывёт,
Как почувствовав ток. 


;
                * * *
Так сладко пахнет мхом и резедой,
Последним солнцем лета разогретой…
А там дожди зарядят чередой.
И песня лета доброго вся спета.
Уже бодрит зелёная вода,
Хоть день настоян на медовом ветре.
И облака — как горная гряда.
И парусники где-то в километре
Несутся по взлохмаченной реке,
Похожие на севших в море чаек.
Но осень в пёстром охряном платке,
Как нищенка у церкви, уж встречает.
Но я сама пустая  без любви,
Как рощица дрожащая без платья.
И рана не затянется, кровит.
И лишь вода раскроет мне объятья.
Скольжу, как рыба, в мутной  глубине
И думаю о том, что жизнь проходит.
И всё, о чём мечтала по весне,
Как чучела  на палке в огороде,
Руками машут, чтобы отпугнуть:
Для певчих птиц нет сбора урожая, —
Надвинув шляпу, не имея лиц,
И птиц в леса маханьем провожая…



;
                * * *
Как обманчиво это тепло —
Словно в самом разгаре июля.
Мир сквозь тёмное  даже стекло —
Будто фреске все краски вернули,
Что давно начала выцветать.
Слоем пыли покрылась с годами.
А теперь заиграла опять
Нежной радуги всеми цветами. —
Так бывает,
Когда уходить —
Приближается время, как поезд.
Жизни яркая длинная нить
Истончилась, кончается повесть.
Только вдруг —
И откуда взяли;сь? —
Силы с  жаром огня возвратились.
И по-прежнему  тянешься пить,
Вдруг подняться с улыбкою силясь.
На поправку!
Ещё поживём!
Ведь не сброшены рыжие листья…
Их чуть-чуть опалило огнём,
Что оскалом ощерился рысьим.
Только завтра опять голова
На подушку опустится сонно…
Жизнь прошла,
Пролетев, как стрела…
Только темень глядит непреклонно.
;
                * * *
Бабье лето,
Полуденный зной,
Будто в самом разгаре июля.
Только листья окрашены хной,
Только мёдом наполнен уж улей.
Не старайся себя обмануть.
Обмирает душа, вся в  мурашках,
Что в снега начинается путь, —
И погибнуть, замёрзнуть букашкам.
…Вот и кончилось время любви.
Нет и горечи.
Просто усталость.
Только всё леденеет внутри,
Что не так уж и много осталось.
…Значит,  время смиряться с зимой,
С гололёдом, дорожек заносом,
С той последней печальной  порой,
Что тебе ухмыляется косо.
;
               * * *
Закрою я глаза —
И нежность наплывает.
И злые голоса
Несёт, как тучу, краем.
Младенческой рукой
Мне веки свет щекочет.   
Такой в душе покой.
Не будит криком кочет.
Но пальцем, как дитя,
Луч разжимает веки: 
И вижу, что культя
У тополя-калеки
Нависла над прудом
И тянет древо в воду.  —
Я только лишь о том,
Что тащат в пропасть годы.   
В два пальца ветра  свист
Вслед улетевшей галке,
Он на руку нечист,
Хоть дует из-под палки.
И муравей ползёт,
Бедро щекочет нежно.
А жизнь летит вперёд
И кажется безбрежной.
Но  немощь  по пятам      
Крадётся, горбясь, тенью.
И птичий в небе гам
Уже не тот  весенний:
С тревожной ноткой он,
Что улетать от дома,
От облетевших крон,
В страну, что незнакома.
;
                * * *
На чёрно-белые картинки
Я в фотошопе свет пролью. —
И заиграют светом снимки
Всех тех, кого ещё люблю.
Все молодые и живые.
Как из  катушки тянешь нить. 
И будто псы сторожевые,
Мой дом стараются хранить
Те фотографии в альбоме,
Которым семьдесят, сто лет.
Как на большом аэродроме,
Сжимаешь в кулачке билет:
За  два часа перенесёшься
И впрямь за тридевять земель,
И в волны с пеной окунёшься,
И из зимы шагнёшь в апрель.
Но в цвет,
Раскрасивший все снимки,
Закралась пятнышками тень.
Печальны времени ужимки.
И, как в гербарии сирень,
Когда засохла, пожелтела
И  желтизну нельзя убрать,
Как при циррозе — с кожи тела,
Не оживить тех снимков гладь.
 
                * * *
Мне обещаешь чёрные шары
Вытаскивать из шапки лотерейной.
А все другие, светлые дары,
Что виделись мне жизненною целью,
Впитают гарь, и пыль,
И копоть лет.
И почернеют,
Будто дом  из бруса,
Что так любовно
Обстругал мой дед…
И белый шар
Снежком был загнан в лузу. —
Растает по нахлынувшей весне,
Что не для нас распахивает гнёзда.
Смотреть на мир сквозь чёрное пенсне
И думать,
Что лишь так увидишь звёзды.
;

                * * *
Звякнет лодка заржавленной цепью.
И опять прибывает вода.
Скоро листья оплавленной медью
Поплывут по реке в никуда.
Этой старой «казанке» полвека.
Зажимают её катера.
У причала стоит, как калека.
А летала стрелой как вчера.
Слани сгнили.
Дюраль вся помята.
Помнишь, в устье её волокли? —
Зацветала по берегу мята.
Мы сорвали мотор на мели.
Намывной,  прокалённый песочек,
Помнишь, руки сгребали мои?
И под писк комаров среди ночи
Всё мечтали о чистой любви.
Не сбылось.
Вот и я  постарела.
Не увидеть ракушки на дне.
И, как камень,
Вся жизнь  пролетела,
А круги растворились в волне.
Незаметно однажды отчалю,
Оттолкнусь  от обрыва ногой.
Звякнет цепь, сдавит горло печалью,
Что  всё скроет туман над рекой.
;
                * * *
Я разучилась чувствовать вкус слёз:
Они, как пена, от  волны на море.
Я попрощалась навсегда, всерьёз,
Когда втянуло в свет тот  в коридоре.
Но так привыкла к серым, будним дням,
Что отмахнулась, вырвалась наружу.
Я так боюсь тех двухметровых ям,
Где чуешь кожей даже летом стужу.
Пусть в тучах день
Толкает ветер в грудь,
Стучит в висок тугими кулачками.
И капли на листве,
Блестящие, как ртуть.   
И  прячется слеза за тёмными очками.
Не вынести глазам
Тот солнечный ожог.
Несётся сердце вскачь по кочкам на болоте.
О, если бы продлить земной, короткий  срок,
И думать о душе, что крутится в цейтноте.
;

                * * *
И снова в садах тишина.
Лишь ветка стрельнёт под ногою.
Как будто бы в мире одна.
Здесь пахнет землёй и покоем.
И мгла коченеет опять.
Рот белый парок выдыхает.
И холодно стало гулять,
И  будто по скользкому краю.
А воздух стал вязок, как мёд,
И сладок, как в приступе астмы.
И первый в году гололёд.
И кажутся годы балластом.
И время стоит за углом,
Мигает во тьме сигаретой,
Мне машет не белым платком,
Вверх подняло руку с кастетом. —
Ну что же так медлишь, ударь!
Ведь пахнет в саду геосмином,
Оборван цветной календарь…
Мне дышит так загнанно в спину…
Прилягу на кочку виском.  —
И яркою вспышкой,  как в коме,
Вдруг мысль, что хотя бы ползком
Туда,  где свет призрачный в доме…
;
                * * *
Снова ветер напомнит о том,
Что кончается лето чужое.
Снова в горле катается ком.
Снова сердце о близких заноет.
Всё кончается:
Лёгкий дурман,
И вода бирюзовая в море,
И любовь,
И наивный обман,
Огонёк интереса во взоре.
Снова в осень,
Где стаи летят
Жухлых листьев
Навстречу снежинкам,
Где цыганский ветшает наряд,
Утром лужи затянуты льдинкой.
Так впитай же в глаза синеву,
Как цветок незабудки, всей кожей.
А буёк так похож на хурму,
И на сказку неделя похожа.
;
                * * *
Над морем тучи с рваными краями
Летят на запад,
Там, где гор хребет.
И, будто пух парит над  тополями,
От лайнера под ними рваный след. 
И облака,
Что лёгкие, как дымка, —
Их  гонит ветер,
Слепо, наугад…
Размытая и стёртая картинка,
Когда в душе царил  такой разлад,
Что ничего не видела поодаль:
Ни как волна лизала старый мыс,
Ни как встречали и спускали сходни,
Ни как махал ветвями кипарис.
Сырой песок пересыпали пальцы:
Он клеился и струйкой не бежал.
Как будто впрямь мы здесь не постояльцы
И через день никто не уезжал…
Как будто впереди ещё полжизни,
Ещё протянут аленький  цветок.
Казалось, что  погоды нет капризней.
И волны взбаламутили песок.
Как будто не прощанье на дорожку;
Не ждёт зима, закутавшись в халат,
Примчавшуюся в белом неотложку,
Когда уже совсем не говорят.
;
                * * *
Каталось море по песку,
Лизало берег,
Как собака,
Вгоняя в осень и тоску.
И жизнь была опять без лака.
Штормило всё-таки слегка.
Вода ещё ласкала тело,
И за строкою шла строка,
Как за волной волна летела.
И пена — белая слюна —
На камни брызгала беззлобно.
И я была опять одна
На берегу,
Совсем свободна.
Никто не ждал.
На гребнях волн
Качалась  чайкой белокрылой,
Боясь, что вынесет на мол,
Где камни ластятся остыло.
;
В  ПУСТЫНЕ

Море песка…
И барханы…
Полная в небе луна.
Будто бы в сказке…
Так странно…
Дюн золотая стена.
Соль —
То ли снег средь пустыни,
То ли блеснула вода.
Звёзды в безоблачной сини
Словно  кристаллики льда.
Тонкая пыли позёмка
Вьётся,
Как змейка, у ног.
Хочется крикнуть —
И громко —
В горле песчаный комок.
Сердце сожмёт от восторга,
Что жизнь сюрпризов полна.
Соли шершавая корка —
Будто снег выплыл из сна,
Мартовский, белый, блестящий,
Что днём луч солнца лизал:
Мама казалась там спящей…
Двор у больнички — не зал…
Снег тот последний, случайный…
Дюны песка впереди…
И караван тот печальный
Всё продолжает идти…
 
                * * *
Вот и последний на море денёк,
Северный, бархатный,
С ветром беззлобным.
Ластятся волны,
Как кошка у ног.
Ропот волны,
Заунывный, утробный.
Тучи каскадом  несёт из-за гор…
Небо темнеет и спеет, как слива.
Взгляд твой,
Меня расстрелявший в упор,
Встретила белой вороной пугливо,
Что среди чаек по кромке воды
Пенной  ходила,
Пытаясь с ней слиться.
Чаек раскрытые  жадные рты.
Дни, что блеснули,
Мелькнув, словно спицы.
Вот и конец.
Завтра снова отлёт.
Вынесет снова ль янтарный подарок?
Жизнь, словно солнце за море, идёт,
Тает, как свечки дрожащий огарок.
;
                * * *
Последний день,
Лицо ласкает бриз
И солнце раскалилось не на шутку.
Закончился недолгий мой круиз.
И море распустилось незабудкой.
И грусть опять — как всё в последний раз.
Швырнёт пригоршни листьев жёлтых осень.
И всё пойдёт, как прежде, без прикрас.
И на работу снова ровно в восемь.
И посидоний  шарики плывут,
Похожие на маленькое чудо.
И горло перекручивает жгут,
Что уезжаю навсегда отсюда.
Чужие горы.
Пальмы все в цвету,
Что наши листья жёлтые напомнят.
Я чую осень нашу за версту:
На скалах вижу рыжей глины комья.
Я вспомню стук её —
Замёрзший, неживой… —
И об ушедших близких затоскую.
И захочу, как в юности, домой.
И на песочке домик нарисую.
Нет, не рукой, а тросточкой  зонта —
От  солнца слишком жаркого защита.
И блекнет стран заморских красота.
И ничего у моря не забыто…

;
                * * *
Закутаться в тугую тишину.
Лишь ропот моря задевает струны.
И хочется, как птица, в вышину
Рвануть
И видеть сверху в море шхуны,
Что замерли, мотаясь у камней.
Но крылья потеряли ворох перьев.
И с берегов 
На мачты кораблей
И на высоты смотришь с недоверьем.
Летать?
Но голубь ходит по земле.
И голубки воркуют страстно, нежно,
Без мысли на разглаженном челе 
О том конце всей жизни неизбежном.
;
                * * *
Такая бирюзовая вода,
Как будто растворилась в море синька.
И чувствуешь,
Как катятся года,
За годом год,
Бесстрастно, без запинки.
Прекрасна жизнь!
Как воду удержать
В ладонях,
Ведь немеют часто пальцы?
Знать, время  лето взглядом провожать…
Мы в этой жизни все лишь постояльцы.
Впитали камни солнечную взвесь,
Нагрелись так,
Что обжигают стопы.
Но к полночи песок остынет весь.
Сотрут ветра нахоженные тропы.
;

                * * *
Пахнет время высокой тоской…
Не зима, а весна возвратилась.
Только дождь всё  идёт по косой.
В тёплом воздухе горечь и сырость.
До сих пор буйно розы цветут,
Все раскрылись и тянутся в небо,
Будто траурной ленты лоскут, 
Треплет  облако ветер  свирепо.
Вот и я также к небу тянусь,
Расправляя замерзшие крылья.
Как  некрозное облако,   грусть.
И все цели мне кажутся пылью,
Что впадает в осеннюю грязь.
И любовь берегу  как подарок,
Что была  будто нежная бязь,
Что от  знойного прячет загара.
Я возьму эти розы в ладонь, —
Воск в холодных блестящих накрапах, 
Чтобы вспомнить чарующий  запах,
Вспомнить в жилах бегущий огонь…
…Только запах исчез без следа,
Даже горькой  полынью не веет.
На руке дождевая вода,
Лепестки, словно ранки алеют.

;
                * * *
И ноги ватные от бега,
И путь растянется в кольцо.
Декабрь плеснул пригоршню снега
В разгорячённое лицо.
Но всё вернулось:
Город пыльный,
Что снега ждёт —
Уж не тепла,
Чтоб выпал мягкий и обильный,
И посветлела б ночью мгла;
Стучит дверями, как зубами;
Дрожит ветвями на ветру;
Подъездов серыми губами
Вздыхает грустно поутру.
И я опять брожу по краю,
Стою на краешке зимы.
За руки тёплые хватаю
Любимых, что пришли из тьмы.
Ловлю,
Но тени отступают
И жалко жмутся по углам,
Как первый снег, в паренье тают,
Не приникая лбом к рукам.

;
                * * *

Слезятся яркие огни,
Мигают, словно светофоры.
И так ждала я  эти дни, 
Когда ход времени нескорый.
Плывут по лужам светлячки,
Мигают в окнах у высоток.
И сквозь зелёные очки   
Смотрю на окна, словно соты:
Те налились медком любви,
А те — как чёрные глазницы.
Мелькают  огоньки, что дни,
Как в колесе у белки спицы…
Себя обманем
Хоть раз в  год,
Желанье  тайно загадаем:
«Чтобы достичь всех-всех высот,    
Чтоб не исчезнуть там, за краем,
Где кинут лапы елей  вслед,
Где станем, наконец, свободней… —
Туда в один конец билет
И пахнет хвоей новогодней».
;
                * * *
Не сбылось.
Снег спокойный и тихий
Мягко падает мне на лицо.
И играют волшебные блики
От гирлянды, завитой в кольцо,
Что всю площадь собой оградила.
Мягкий, ровный, сиреневый свет!
И опять появляются силы
Улыбаться на взгляды в ответ.
Вот и на год ещё постарели,
И не все с нами встретили год.
И макушками-пиками ели
Потянулись пронзить небосвод.
Ледяные фигурки из сказки,
Словно души, шагнули на свет:
Все растают от солнечной ласки,
Но прочертят по сердцу свой след.

;


               * * *
Текут ручьи —
Снег выпал ночью,
А  днём стал серым тротуар.
И набухают снова почки.
И изо рта не вьётся пар.
Не пахнет в воздухе весною.
И Новый год не блещет льдом.
Не принесла я в дом и хвою.
И только в горле  снежный ком
Стоит, не тает
Кляпом влажным.
Стреляют — будто бы война
За домом там, многоэтажным.
И я опять грущу одна.
Не провожаю,
Не встречаю…
Года идут за годом год…
Я их уже не отличаю…
И жду,  что кончится завод.
;
                * * *
Ползимы, как лыжник, пролетело
С горочки высокой ледяной.
И всё меньше слушается тело,
Не спасёт и ключик заводной.
Все движенья медленней, ленивей.
Как сквозь снег, по наледи иду,
И не стану, видимо, счастливей,
Если жизнь, как поле, перейду.
Перейду —
А дальше что у края?
Постоять
И воздуха глотнуть.
И, от боли в сердце замирая,
В темноту, зажмурившись, шагнуть.
;
                * * *
А Новый год опять с дождём,
Не серебристым, настоящим.
Стучатся капли в окоём
Со  звуком, лёд  в душе  дробящим.   
Как будто чокаются в лад
С друзьями, что сидят по кругу
И пожеланья говорят,
С фужером вытянувши руку.
Я слушаю волшебный звон…
Бокалом зеркало не трону…
Жизнь побежала под уклон,
А, может, выше к небосклону…
И я смиряюсь,
Хоть грущу,
Что в окна капли барабанят,
Сбегая к тёмному ручью.
И всё острей у жизни грани.
…Стекло холодное, как нож,
Напомнит, что ещё живая,
Под дробь дождинок бросит в дрожь,
Что старость будет затяжная… 
 
                * * *
Лампочки мигают в темноте,
Освещают комнату игриво,
Мельтешат, как люди в суете.
И не быть, наверно, уж счастливой.
Ожиданье чуда, волшебства, —
Как снежинка
На ладони, тает.
Вазочка, где ржавая  листва
Зайчики от лампочек  пускает.
Шевелятся тени на стене, —
Кажется, листва — и впрямь живая,
Будто при разлившейся луне
Ветерок листочками играет.
Нет иллюзий.
Шар,
Что с ветки сполз,
Не звенел — и мячиком блестящим
Закатился под дубовый стол.
Как хотела б жить я настоящим!
Позабыть стеклянные шары,
Что, слетевши с ветки,
Насмерть бились,
Покидая мир из мишуры,
Где все лампы в связке лишь светились.
Выпадет из строя лишь одна —
И потухнет ёлочка устало…
А теперь она и не видна,
Если срок до срока отмигала.
Вот и мы —
Что лампочки в сей век.
Отгорим — гирлянда не потухнет.
Ну, ушёл хороший человек!
Мир стоит и никуда не рухнет.
;
               * * *
Горят на ёлке огоньки.
Шары сияют золотые.
И новогодние деньки
Летят, как конфетти,  цветные…
Но отчего нехорошо,
Тревожно, как перед грозою?
И счастье ждать уже смешно,
Когда летала стрекозою,
Что славно пела, но жила
В трудах, как пчёлка,
Редко сладких.
…И у пустого я стола
Сижу над  клетчатой тетрадкой,
Поверив в сказочный  прогноз,
Что звёзды с неба жизнь осветят
И сбудется нехитрый тост,
И цифры совпадут в билете.
И снег  не белый за окном:
Сиреневый, зелёный, красный;
Как бабочки, стучится в дом:
На свет, для крылышек опасный…
…Себя надеждой обмануть,
Что сани едут сами в горку
И пухом выстелен им путь,
Лишь память тащишь на закорках.
;
               * * *
Золотом город сверкает
Весь в золотых огоньках.
Ель у Кремля золотая.
Царский какой-то размах.
И золотые повозки
Тянет по снегу верблюд.
Снег стал укатанный, скользкий.
Люди идут  и идут…
Рыбку старик золотую
Выловил в сети из звёзд…
Девушки в стайке ликуют.
Санки летят под откос.
Рыцари в звёздных кольчугах
Дарят подобье мечты.
В сказочных, милых зверюгах
Видишь  людские черты.
Пьёшь, будто брагу
Сей праздник —
Миг, опьяненье, любовь…
Память упрячет в запасник,
Чтобы тревожили кровь…
Чтобы будили и звали,
Словно в ночи маяки.
Жизнь-то идёт  по спирали:
Вспыхнут ещё огоньки.
;
                * * *
На окошке синие огни.
Не хочу теперь я разноцветья.
Как простынки скомканные, дни.
Время будто подгоняет плетью.
И несёт, как с горки ледяной, —
Только дух, как в детстве, не захватит.
И лететь мне вниз теперь одной…
И не ждать любимого объятья.
Всё сама.
Сама себя держу.
Свет в окошке синий зажигаю.
И тянусь душой всей к миражу,
Что как кожа светится нагая…
;
                * * *
Опять за окнами салют,
Стреляют розовым, лиловым.
И в доме тишина, уют,
Ни с кем не перемолвлюсь словом. 
Миганье лампочек цветных.
Дождь серебристый льётся косо.
И никого уже в живых,
Кто мучил въедливым вопросом:
«Зачем живёшь?»
И «Что болит?»
Трель телефонная всё реже
В холодной комнате звенит,
Где воздух пахнет хвоей свежей.
А мне спокойно и легко.
И я уйду, махнув рукою,
Куда-то в небо далеко,
Где нас как пчёл в гудящем рое.
;
                * * *
Сказал приятель:
«Ёлку наряжать,
Что срезали в лесу ещё душистой, —
Как  в путь последний
Друга провожать
И думать:
«Жизнь летит, как лайнер быстрый»…
Но человек уходит —
Слёзы льём
И пустоту не знаем, чем заполнить.
А тут глядим в расцветший окоём
И сердце бьётся в радости неровно.
Взрываются петарды за окном,
И небо всё раскрашено салютом.
Летишь к земле слезящимся пятном,
И пахнет мандаринами, уютом…
;
                * * *
Я ёлку в этот год не наряжаю
И не хочу миганья огоньков.
Я в тишине год старый провожаю,
Что был недобр, неласков, бестолков.
Жила в нём суетливо и бескрыло,
Грусть отгоняя, словно стаю ос. —
Не улетала, надо мной кружилась
И жалила лениво, не всерьёз.
И жало оставляла,
Прямо в сердце,
Что вытащить мне стоило труда.
И посыпала рану солью с перцем,
Боясь, что зарастёт всё без следа.
И окрылялась  снова миражами,
Что возникали средь пустыни дней,
Манили расписными витражами,
Что становились в мареве видней…
;
                * * *
Мне жизнь моя оттягивает руки…
Не тяжестью,
А странной пустотой,
Что тащишь, не ропща,
Как бы со скуки,
Как короб неудобный и большой,
Забитый стружкой строк витиеватых,
Пузырчатою плёнкой грустных слов
Про жизни быстротечность, и закаты,
И шрамы от наложенных вкривь швов.
А что переложила этой стружкой,
Что обернула в плёнку,
Чуть дыша?
Осколки от разбившейся игрушки,
В которую гляделась  всё душа…
Тот колокольчик на пахучей ёлке,
Что с ветки сполз вниз
После Рождества
И свёз с неё последние иголки,
Слетевшие, как  осенью листва.
И звон хрустальный
Был как птичьи трели,
Что раздавались в мае под окном,
Как мартовские звонкие капели,
Будившие  заснувший чутко дом.
Зачем зеркал осколки сохраняю?
Зачем в смятенье снова чуда жду,
Чтоб зайчик превратился в птичью стаю,
Как свет луны — в осколки на пруду? —
Свет на кривых  стекляшках разлетится
По комнате,
Как будто светлячки. —
Всё жду:  вернутся дорогие лица
Сквозь розовые детские очки.
;
               * * *
Как синеет в окне
И заплатками светятся стёкла!
И скрежещут металлом
Промёрзшие напрочь кусты.
Жизнь моя полиняла,
Как в стирке, поблёкла.
Переплёты окон —
Будто в поле кресты.
И на горло февраль
Мне опять наступает.
Будто в сердце катаю из снега  я ком,
Что уже никогда, никогда не растает.
Так и тянет из тьмы за окном сквозняком.
И опять  обступают нелепые тени.
Снова мама погладит меня по спине. —
И опять подогнутся от страха колени,
Что останусь одна по звенящей весне.
И любимый опять,
Возникавший, как лучик,
Щекотавший закрытые в неге глаза,
Вдруг скользнёт по щеке,
Прошмыгнув сквозь все тучи,
Как скупая мужская от сердца слеза.
;
                * * *
Я разлеплю сомлевшие ресницы —
И комнату увижу в голубом.
И солнца луч, мелькнувший, словно спицы.
И жизнь мою, что крутится клубком. —
Клубок всё меньше, всё рыхлей, неровней…
Он прыгнул кошкой мартовской с колен.
Себя везу, как по сугробам дровни,
И то и дело выпрямляю крен.
…Опять приснилось ласковое море,
Где уплывала смело на закат
Я по дорожке,
Как в том коридоре,
Что вёл, по слухам,  в вечный райский сад.
Плыла одна.
И солнце не слепило
Кровавым глазом с тучей-синяком,
Не понимая, что теряю силы,
Чтоб повернуть,
Где в  сумерках ждёт дом.
;
                * * *
Новый год снежинкой пролетел.
Проспала в заснеженной берлоге,
Отдыхая от цейтнота дел.
Дни летят…
Но только что в итоге?
Снова снег…
Еловый запах вслед
Птице, на руках поплывшей к свету.
Старенький затасканный сюжет.
И вопрос, что вечен, без ответа.
Оловянный холод мерзлоты,
Что долбили ломом словно наледь;
Галки, облепившие кресты;
Будто холмик, тающая память.
Что ж кричим,
Встречая Новый год,
Радуясь,
Что жизнь ещё короче?
И глядим в расцветший небосвод,
Словно в зацелованные очи?
;
                * * *
Жизнь вошла в колею.
И зима
Накатала лыжню среди ёлок.
И нисколько не надо ума,
Чтоб искать в сене блеск от иголок.
Что упало — пропало,
Не плачь! —
Не отыщешь в листве прошлогодней.
Жизнь — цепочка потерь и удач.
Ну и что, что потеря сегодня.
Ну и что, что следы замело,
Что ключи потерялись от дома.
Оглянись: посмотри, как бело —
Это в юности было знакомо.
Всё сначала.
С горы — под откос,
Чтоб потерянный дух захватило!
Лишь скуёт вдруг дыханье мороз,
Да слеза на глаза накатила.
;

                * * *
Рождественская ночь.
Над церковью сиянье.
В глазницах окон  — будто  светлячки.
А у меня печаль, как будто бы прощанье.
И розовые треснули очки,
Волшебные, где всё в чудесном свете
Петард,
Что расцветают среди тьмы,
Из  зонтичных, метёлочных соцветий,
Из снежной на деревьях бахромы,
Как в сказке.
Но у  Бога  счёты скоры…
Всё утечёт сквозь пальцы, как песок.
И завывает вьюгой голос скорой.
От вечности мы все на волосок.
Слеплю снежок —
Рассыплется, как пудра… —
Так  воробей сбивает с веток снег.
И я смотреть на вещи стала мудро…
Слеза скатилась только из-под век,
Как бусина, подсвеченная алым,
Как ягода рябины на погост.
И жизнь  была таким волшебным даром,
Но не удержишь, как кометы  хвост.
;
                * * *
Уже привыкла без зимы,
Хоть тучи снежные нависли,
Но ветки всё без бахромы…
И всё грустней о жизни  мысли...
А белый лист, как будто снег, 
Впитает гарь, и пыль, и копоть,
И тушь, что слёзы смыли с век.
И всё сойдёт,
Как чёрный ноготь:
И цвет фаты;
И смерти цвет,
Когда лицо белей подушки,
Из  барабана тот билет,
Что оказался без игрушки,
Пустой и чистый,
Как тот снег,
Что поутру замёл дороги
И сделал невозможным бег,
В сугробах заплетая ноги…
Раскрутит память всё, как бинт
Тугой, —
Не скрутишь снова так же.
И ждёшь на белый лист  лавин,
Что с гор сойдут из строк однажды.
;
                * * *
И я когда-нибудь уйду
Туда, откуда нет возврата.
Из жизни вашей пропаду
И стану лёгкая, как вата.
Я буду там среди теней,
Бесплотных,
Словно ветер в поле,
Смотреть на город из огней
Спокойно, без тоски и боли.
Огни, как свечки,  там горят.
Мерцает равнодушно пламя
Какую ночь и год подряд.
И не поймать тепло руками.
;
                * * *
Жизнь, тебя, как  облако, покину.
Улечу за тридевять земель.
Ветер дует, подгоняет в спину.
Но тяну сквозь пальцы канитель.
Нет бы вышить, исколов все пальцы,
Напоследок солнечный лужок…
Но дрожат в руках озябших пяльцы.
Выпить разве смочь на посошок?
Всё прощаюсь.
Пред дорожкой дальней…
И гляжу в ослепшие глаза.
И любовь попутчицей случайной
Жала всё, смеясь, на тормоза.
Лязг и скрежет…
Боль и вспышка света.
Неподвижный холод за окном…
Нет банальней вечного сюжета,
Что всё дальше уплывает дом.
;
                * * *
А сны, как лампочки цветные,
Мигают в темной  чаще  сна.
В них близкие мои живые
И солнцем брызнула весна.
Хоть дни, как хвоя, облетают
У ёлки, что срубили в дом.
Как на лице снежинки, тают
Успехи, что дались с трудом.
И непонятная тревога
Растёт, как ком снеговика,
Что остаётся так немного…
Всё оборвётся, как строка.
Как самолёт в пике — сниженье,
Крутая мёртвая петля…
Метели бешеной круженье,
Когда не знаешь,
Где земля.
Я просыпаюсь —
Но миганье
Цветное
Распороло  ночь.
И с близкими во сне свиданье
Мне не смогло ничем помочь.
Смешно надеяться  на чудо…
Но жизнь летит
Средь странных  грёз…
И  к целям призрачным остуда,
И лишь во сне тянусь до звёзд.
;
                * * *
Опять на ёлке огоньки
Мигают, словно светофоры.
И праздные идут деньки
Под препустые разговоры.
Смеёмся,
Хоть и не смешно.
И сочиняем снова сказки
О том,
Что всё  давно прошло
И научились жить без ласки.
А на душе пуржит метель,
И занесло к себе дороги.
В сугробы сбитая постель,
И рваный сон весь из тревоги.
Но веришь:
Кто-то вдруг возьмёт
Листки, исписанные кровью,
Как на ушиб положит лёд, —
Так лечат боль потерь  любовью…
Застыв на краешке горы,
Смотрю на всё  с высот  полёта,
Перебирая дней дары,
Как будто подбирая ноты.
;
                * * *
И я, как в детстве, чуда жду,
Хоть понимаю:
Не случится.
Весь город в праздничном чаду
В люминесцентной колеснице
Куда-то мчится снова вскачь:
Летят олени, зайцы, пони;
Светящийся летает мяч
Средь звёзд-гирлянд на небосклоне.
Трамвай весь в звёздочках идёт,
И Дед Мороз — теперь водитель.
И искры сыпятся на лёд.
И серебристый дождь льёт нити…
…А мне покажется опять,
Что души близких прилетают,
Их не поймать и не обнять,
Как светлячков-снежинок стаи.
;
                * * *
А нынче не было зимы.
Ноябрь  слезливыми  очами
Смотрел из сумрака и тьмы
И не качал луну ночами.
Снег сыпал рисовой крупой —
И тут же превращался в кашу.
И листьев прошлогодних слой
Был чуть припудрен, приукрашен.
Висела в воздухе тоска,
Как взвесь молочного тумана.
Казалось, что зима близка
И набивает снег в карманы,
Чтоб подстелить под скрип саней,
Всю улицу закутав в саван…
И сделать жизнь чуть-чуть ясней,
И оценить под  зиму гавань…
Но нет…
На улице весна
Берёт аккорд на водостоках…
И, будто зуб больной десна,
Лелею странную тревогу…
;
                * * *
А март опять нахмурил злобно брови.
Стекают слёзы по стволу берёз.
И  ягода рябины каплей крови,
Что прихватил уже не раз мороз,
Падёт на снег,
Что  грязными бинтами
Бежит по склону к замершей реке.
Я будто самолёт под облаками,
Что вдруг вошёл стремительно в пике.
Земля всё ближе,
Все детали больше,
И тяжелее крылья за спиной.
И слабый лёд день ото дня всё тоньше.
А век всё меньше кажется земной.
;
                * * *
На ресницах печаль
Из непролитых слёз собираю…
Словно туча темнею
Свои посмурневшим лицом.
Я уже не боюсь
Продвигаться шажками по краю.
Так идут по обрыву смиренно
Пред самым концом,
Когда дни все сливаются
В долгие ночи,
Где горит на столе круглосуточно свет,
Где как будто бы поезд
Над ухом грохочет,
На который уже не достанешь билет. —
Мчится мимо тебя
В чужеземные страны…
Остаёшься средь тьмы.
Опустеет перрон.
И глаза застилают дымы и туманы,
И спасительны только лишь грёзы и сон.
В них опять молода
И любима под утро,
Когда розовым солнцем
Подсвечен  восход.
Этот снег по апрелю,
Лежащий как пудра,
Обозначит пронзительней скорый уход…
 
                * * *
Остался мир  последних лютых вьюг,
Худых сугробов,
Звона водостока,
И постаревших, в ржавых пятнах рук,
И снегом занесённая дорога.   
Ушёл из жизни цвет и сладкий вкус.
Всё — как вода, что с крыши набежала.
И, что живая, лишь напомнит грусть
И где-то в сердце тоненькое жало.
Отмельтешила жизнь, на юг ушла,
За стаей птиц озябших улетела.
И серебрятся снегом купола.
Больницы запах, старческого тела…
Они ещё пока что далеко…
Ещё из букв кладу свои узоры,
Как злой мороз,
Что расчертил  окно
И на деревьях вывесил подзоры…
;
                * * *
Время дышит высокой тоской.
Обступают озябшие тени…
Я тянусь к ним, бескровным, рукой
И спускаюсь по скользким ступеням.
Эти тени от света внутри.
На кларнетах гудит водостока
Дождь заядлый.
В слезах фонари.
Лист на ветке парит одиноко…
И обугленным хламом летят
Под ногами их мёртвые братья.
Будто выжег всё шалый снаряд. —
Так и чувствуешь смерти объятья…
Мы ещё ничего, поживём…
Словно раненых, тащим лишь с боя
Тени всех, что шагнули в проём
И плеснули в лицо нам полою.
За спиной этот ветер тащу…
И вдыхаю впитавшийся запах.
Голова приникает к плечу. — 
Так лежали, должно быть, на плахах…
;

                * * *
И ночь уже наладила пращу.
Как нефть, тягуч
Октябрь,
Что пахнет болью.
И снова поминальную свечу
Я ставлю.
И на раны сыплю солью.
Как краток, суетлив и хрупок век…
Теряет роща листья золотые.
И только время продолжает бег.
И вниз ступеньки
Тоже все крутые…
Но лишь во тьме мерцают светлячки…
И путь сквозь дебри зыбко освещают.
Зелёные волшебные очки
Так много нам когда-то обещали…
Одену вновь,
Не веря в чудеса…
Как фосфор, вспыхнут  листья, облетая…
И зажурчат родные голоса,
Как тот родник,
Что тёк в начале мая…
;
              * * *
И день придёт,
Когда поднимут птицу
На согнутых от тяжести руках…
Снежинки не растают на ресницах,
Устав витать в  некрозных облаках.
В земле замерзшей вскроют ломом рану.
Задержишься у бездны на краю,
Услышав всхлип из сердца, не гортанный, —
Как глины ком метнули в полынью.
И уплывёшь
За стоном ветра следом,
Оставив только вышивку из строк,
Что вспыхнут мелким бисером под светом,
Как будто  лёд, что сколот был с дорог.
;
                * * *
Чем ближе к концу,
Тем пронзительней жизнь…
Ценить научилась капризы погоды,
Как будто художник,
Взяв краски и кисть,
Застыл пред мольбертом,
Пугаясь свободы,
Пугаясь того,
Что не сможет никак
Другим передать красотищу пейзажа.
И только сжимает кисть в крепкий кулак.
И спутались мысли,
Как тонкая пряжа.
И капает краска, как алая кровь.
Край неба купается  в красном закате.
И ветреный вечер разбудит любовь,
Что в жилах забродит,
Как сок в винограде,
Что долго хранили в чердачном тепле,
Где солнце ласкало и грело цинк крыши.
Как краток,
Пронзителен век на земле!
А дальше, как птица, —
За облако, выше.
;
Содержание
                Лишь воздух духмяный в горсти…
«Вот и солнце выглянуло косо…» 4
«Янтарь  потускнел, потемнел…» 5
«Я от тебя сегодня далеко…» 6
«Зачем заговорил мне о любви…» 7
«В ночи холодной…» 8
«Не спрашивай, что снилось…» 9
«Душа нашла родную половинку…» 10
«В райском лете одной…» 11
«Качаются на ветках воробьи…» 12
«Опять ручьи…» 13
«Мой золотой, ну снова обмани…» 14
«Серебристый жемчуг средь камней…» 15
«Вот и всё. Не будет больше встреч…» 16
«Мне больше нечего сказать…» 17
«Ушёл к другой сквозь розовый туман…» 18
«Квадрат окна…» 19
«Волос не гладишь шёлк...» 20
«Бежать за ветром, что сломал цветок…» 21
«В колодец чёрный загляну…» 22
«И нежу гомон лета бестолковый…» 23
«Мне не нужен никто…» 24
«И без тебя исчез из жизни свет…» 25
«Зачем всё помню о тебе?..» 26
«Скрежещет маховик вращающихся дней…» 27
«Звезда остыла…» 28
«Ну  вот и всё. Конец любви и дней…» 29
«И крик в душе с отчаяньем и лаской…» 30
«Скачу я  птицей, что с одним  крылом…» 31
«Я,  словно старый ствол в болячках…» 32
«Только ты стоишь перед глазами…» 33
«Ступай к другой…» 34
«Мой милый, золотой, ну не молчи…» 35
«Ну вот и дождь, слизавший всю жару…» 36
«И скоро август  станет на пороге…» 37
«И смотана в клубок последняя причуда…» 38
«Мне слетаются пчёлы на руки…» 39
«И радуга после грозы…» 40
«Опять в саду несильные дожди…» 41
«Я  выдохнула  воздух…» 42
«Последний августовский поздний зной…» 43
«И жизнь река…» 44
«Лопухи с серебристой подкладкой…» 45
«Ты приснишься во сне…» 46
«Как в мае нынче яблони цвели!..» 47
«Я, как оса, в тебе оставив жало…» 48
«Дышу словами нынче…» 49
«Я всё ещё тебя люблю…» 50
«Мне время темноты растягивает веки…» 51
«Быть может, всё же стоит отпустить…» 52
«Я научилась  вкусу пустоты…» 53
«Прощаюсь с летом…» 54
«Эти птицы опять над рекою…» 55
«Как мне переболеть недугом пустоты…» 56
«Я повернусь, ловя  упавший  свет…» 57
«Снова солнца  осеннего лучик…» 58
«Октябрь колюч, неласков без тебя…» 59
«Я так ждала…» 60
«Такие шквальные ветра…» 61
«Поговорим, любимый, о высоком…» 62
«Наверно, ты редко грустишь обо мне…» 63
«Уже мороз затягивает окна…» 64
«Дождь ледяной…» 65
«Я всё тянусь к той ниточке из света…» 66
«За окном пропитался чернилами воздух…» 67
«И в сердце фантомные боли…» 68
«Мигают голубые огоньки…» 69
«Я Новый год встречала без тебя…» 70
«Окончилась рождественская сказка…» 71
«Талый воздух так пахнет весной…» 72
«Я потянусь, ища пропавший след…» 73
«Ты помнишь ли те солнечные дни…» 74
«Душа молчит…» 75
«Ну  вот и всё, любовь сошла, как  снег…» 76
«Апрель дудит на водостоках…» 77
«Всё мерещатся в небе неспешные плавные танцы…» 78
«Я в суете толкусь, как мошкара…» 79
«Деревья гладят тонкими руками…» 80
«Седеет воздух в неподвижном дне…» 81
«Я лист от дерева…» 82
«И возвратились холода…» 83
«Вот и лето уже без любви…» 84
«А лето всё длится и длится…» 85
«Любовь ушла…» 86
«Вот и лета последние дни…» 87
«За каким же таким поворотом…» 88
«Кому ко мне ходить…» 89
«Опять циклон спешит сменить циклон…» 90
«Обниму и заплачу во сне…» 91
«Всё  пройдёт. И затянется рана…» 92
«Мне душу согревать спешил огонь…» 93
«Снег — как с неба опилки летят…» 94
«Лес хрустнет неподвижной тишиной…» 95
«Зачем в клубок опять…» 96
«Ты то мелькнёшь, то канешь в несвободу…» 97
«И затянуло лужицы ледком…» 98
«И всплыли среди тьмы забытые любови…» 99
«Стекляшки-брызги  улетевших звёзд…» 100
«Новый год, как будто бы весна…» 101
НОВЫЙ ГОД ЧЁРНОГО КОТА 102
«Выцветают, гаснут  огоньки…» 103
«Зачем над нами вспыхивало небо…» 104
«Остаётся лишь воздух…» 105

              И в снах приходят мёртвые живыми…
«Снег выпал мягкий и пушистый…» 107
«Услышь меня в заоблачной тиши…» 108
«Только локти кусать остаётся…». 109
«Ну вот и солнце глянуло из туч…» 110
«Не исчезни, мой маленький мир…» 111
«Ещё чуть-чуть — и сгинут холода…» 112
«Опять февраль напомнил о весне…» 113
«Задержалась весна на пороге…» 114
«Насквозь пронизывающий ветер…» 115
«А в воздухе даже не пахнет весною…» 116
«В тот март слепило солнце за окном…» 118
«Когда глядишь ты вниз сквозь облака…» 119
«Я всё ещё советуюсь с тобой…» 120
«Хоть слово, милая, скажи…» 121
«Будто осень — два месяца лета…» 122
«Вот и июль. И жара, как в десятом…» 123
«Опять приснишься мне живою…» 124
«Ты редко снишься…» 125
«Десять лет с того, как попрощались…» 126
«А за окном колокола…» 127
«Я обещала, что вернусь…» 128
«Перед отъездом забрела печаль…» 129
«Весь день в колючках и буграх…» 130
«На меня глядите с высоты…» 131
 Ничего не осталось для счастья…» 132
«Ночные мысли странны и печальны…» 133

                Пустые улицы
«Пустые улицы…» 135
ПАНДЕМИЯ 136
«Гудят, гудят колокола…» 137
САМОИЗОЛЯЦИЯ 138
«Вам говорят…» 139
«Ты далеко…» 140
«Тревожное, странное лето…» 141
«Ну вот и всё. Ты больше не жилец…» 142
«И ангелы оставили тебя…» 143
«Доцветает репейник…» 144
БОЛЕЗНЬ 145
«Какой же год тревожный високосный…» 146
«А телефон совсем замолк…» 147
«Какой же странный Новый год…» 148
«Кончается тяжёлый год…» 149
«Отменяется праздник и ёлки…» 150
«Сидим всё так же по домам…» 151
«Какой-то праздник странный новогодний…» 152
«Не провожаю високосный год…» 153

Жизнь моя, я с тобой начинаю прощанье…
«Весна не спешит…» 155
«Ещё чуть-чуть…И снова май…» 156
«Тепло, заставшее врасплох…» 157
«Внезапное июльское тепло…» 158
«К утру в окошко заглянули листья…» 159
«Бесшумный дождь упал на тротуар…» 160
«Пахнет дымом…» 161
«Вот и солнце… И снова июнь…» 162
«К осокорю устало прислонюсь…» 163
«Вот и снова тепло!..» 164
«Снова лето. И вновь отхожу…» 165
«Суета окончилась как будто…» 166
«Вернулась тихая река…» 167
«Такая большая вода…» 168
«Под вечер грусть пришла гостить…» 169
«Не видела соседей только год…» 170
«Опять печаль…» 171
«Цветёт шалфей…» 172
«Вот снова солнце глянуло из туч…» 173
«Второй лишь день настоян на жаре…» 174
«Душа от боли и тоски легчает…» 175
«Ещё июль ушёл за окоём…» 176
«Случайно грозу стороной пронесло…» 177
«Вода спадает. Берег оголён…» 178
«Под вечер солнце вышло из-за туч…» 179
«И десять лет живу  в глуши одна…» 180
«Сколько лет осталось возвращаться…» 181
«Жаркий июль зажимает в тиски…» 182
«Июль так щедр на солнечные дни…» 183
«Лунный диск на воде…» 184
«Опять река прозрачна и чиста…» 185
«Плывут неспешно облака…» 186
«На пляже разморённые тела…» 187
«Я  вижу дождь, летящий на ветру…» 188
«Июля жар проходит стороною…» 189
«Жизнь моя, в тишине начинаю с тобою прощанье…» 190
«Я устаю теперь от тишины…» 191
«Детский смех доносится с реки…» 192
«И в старой заводи  болотной…» 193
«А волны — будто бы на море…» 194
«На даче сумрачно и волгло…» 195
«Пока ещё смотрю сквозь дымчатость очков… 196
«Дыханье раскалённого железа…» 197
«О чём кричите, во;роны…» 198
«Гляжу в туннель…» 199
 «И тёплый дождь  вдруг всё перевернул…» 200
«За окном опять дрожит на листьях влага…» 201
«Заволокло опять весь окоём…» 202
«И снова  дождь, как чёлка на ветру…» 203
«Опять гремит с утра и душная истома…» 204
«Исколот спицами дождя  речной песок на дачном пляже…» 205
«Опять гремит за Волгой  и сверкает…» 206
«Здесь всё другое нынче, не узнать…» 207
«Ветшает всё, где била жизнь ключом…» 208
«Такой июль холодный и дождливый…» 209
«С востока гроза приближалась…» 210
«Ну что за июль? Солнце снова пропало…» 211
«Ещё один мой вечер на земле…» 212
ТУМАН 213
«И если я когда-нибудь уйду…» 214
«Почти привыкла жить одна…» 215
«Такой сырой июль…» 216
«Словно замерло время в округе…» 217
«Я спать ложусь, когда уже рассвет…» 218
«Ну вот и всё. И догорел июль…» 219
«Я стала уставать от тишины…» 220
«В небо сосны верхушками рвутся…» 221
«Там в небесах мелеют реки…» 222
«Конец жары…» 223
«Пахнет опять горьковатым дымком…» 224
«Едкий дым донёсся от костра…» 225
«Вот и август. В  соломинку воздух цежу…» 226
«Я стала терпимей к капризам погоды…» 227
«Ушла жара. И возвратилась грусть…» 228
«Подброшен август вилами на ветер…» 229
«Лизнула речка робко ноги…» 230
«И лето будет завтра без меня…» 231
«Как конец сентября, холода…» 232
«По верёвке подняться  б к бумажному змею…» 233
«Дыханье старости моей…» 234
«С утра визжат назойливо косилки…» 235
«С ладоней воздух пьют  назойливые осы…» 236
«Гроза настригла листья и пустила…» 237
«Ну вот и всё. И кончилось тепло…» 238
«Машет солнце рукой напоследок…» 239
«Снова хмарь за окном…» 240
«И снова дождь посыпал, как  крупа…» 241
«Я научилась слёзы смаковать…» 242
«Вот и август грозой принесло…» 243
ВСЁ БОЛЬШЕ ЛЮБИМЫХ ОСТАЛОСЬ ЗА КРАЕМ 244
«Как мяч по ступенькам с откоса…» 246
«Как подняться мне в небо…» 247
«Я отчий дом, как старый плащ, латаю…» 248
«И я уже забыла эти дни…» 249
«Что жизнь?..» 250
«Пищит дрянной комар…» 251
«И завтра будет день…» 252
«Мне  всё в строку…» 253
«Я о любви всё меньше говорю…» 254
«Я всё плохое вижу наперёд…» 255
 «Глянь: поселились в доме муравьи…» 256
«Старым деревом пахнет в дому…» 257
«Задышат завтра утром холода…» 258
«Дни, как будто уж лета конец…» 259
«Знакомым пробором тропа расступилась…» 260
«Так сладко пахнет мхом и резедой…» 261
«Как обманчиво это тепло…» 262
«Бабье лето, полуденный зной…» 263
«Закрою я глаза…» 264
«На чёрно-белые картинки…» 265
«Мне обещаешь чёрные шары…» 266
«Звякнет лодка заржавленной цепью…» 267
«Я разучилась чувствовать вкус слёз…» 268
«И снова в садах тишина…» 269
«Снова ветер напомнит о том…» 270
«Над морем тучи с рваными краями…» 271
«Каталось море по песку…» 272
В  ПУСТЫНЕ 273
«Вот и последний на море денёк…» 274
«Последний день, лицо ласкает бриз…» 275
«Закутаться в тугую тишину…» 276
«Такая бирюзовая вода…» 277
«Пахнет время высокой тоской…» 278
«И ноги ватные от бега…» 279
«Слезятся яркие огни…» 280
«Не сбылось. Снег спокойный и тихий…» 281
«Текут ручьи…» 282
«Ползимы, как лыжник, пролетело…» 283
«А Новый год опять с дождём…» 284
«Лампочки мигают в темноте…» 285
«Горят на ёлке огоньки…» 286
«Золотом город сверкает…» 287
«На окошке синие огни…» 288
«Опять за окнами салют…» 289
«Сказал приятель…» 290
«Я ёлку в этот год не наряжаю…» 291
«Мне жизнь моя оттягивает руки…» 292
«Как синеет в окне…» 293
«Я разлеплю сомлевшие ресницы…» 294
«Новый год снежинкой пролетел…» 295
«Жизнь вошла в колею…» 296
«Рождественская ночь…» 297
«Уже привыкла без зимы…» 298
«И я когда-нибудь уйду…» 299
«Жизнь, тебя, как  облако, покину…» 300
«А сны, как лампочки цветные…» 301
«Опять на ёлке огоньки…» 302
«И я, как в детстве, чуда жду…» 303
«А нынче не было зимы…» 304
«А март опять нахмурил злобно брови…» 305
«На ресницах печаль…» 306
«Остался мир  последних лютых вьюг…» 307
«Время дышит высокой тоской…» 308
«И ночь уже наладила пращу…» 309
«И день придёт…» 310
«Чем ближе к концу…» 311
;
Литературно-художественное  издание

 
Галина ТАЛАНОВА
(Бочкова Галина Борисовна)


Бежит вода, качая свет и тени…
Стихотворения
Издательский проект
Вёрстка…….
Художник Светлана Кротова
Корректор   Владимир Важдаев
Подписано к печати ….. 2023.
Формат 70х108/32. Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура Times . Уч.-изд. л….
Усл. печ. л. .Тираж …. экз.
      Издание и печать

;
;
 
Татьяна Щеглова // Зарубежные задворки (Дюссельдорф, Германия). - 2016. - №25:
…Когда из жизни уходят любимые, то тебя неизбежно становится меньше. Но для того, чтобы это осознать, требуется мужество: их уход – это и наше постепенное, на цыпочках удаление из мира, переход за другую грань:
«Сужается круг,
И сдувается шарик,
Воздушный...».
С годами хорошие люди с большой душой неизбежно размышляют о том, сколько неисписанных страниц осталось в сугубой Книге Бытия – размышляют в душе или на бумаге. Галине, в отличие от многих, с этим повезло больше. Она талантливый и чуткий поэт, и значит, ее размышления будут услышаны, свет её души кому-то поможет.
 
Маргарита Пальшина // Зарубежные задворки (Дюссельдорф, Германия). - 2016. - №28:
…Поэзию Галины Талановой трудно описать, определить, причислить к тому или иному поэтическому направлению. Это хрупкие, как сон, картины бытия, разноцветные частички мозаики витражей чувств и эмоций. Но лирика её точна и легка для восприятия: сквозь тонкий узор эмоций проступает философская сторона жизни, чёткий образ такого, казалось бы, неуловимого бега времени.