Я маялся самой безысходной печалью

*** Эльвире Сергеевне Егиозаровой

Я маялся самой безысходной печалью.
Ты преподала тяжелый, но важный урок,
Что у нежного лица под черной вуалью
Таится в его милой улыбке порок.

Но всему конец однажды случается,
У всего истекает безжалостно срок.
У кого-то не думать о том получается.
У кого-то просто срок не истек.

Кто-то с горем едва уживается,
За кем-то бродит смерть по пятам.
На ком-то жизнь излишне срывается.
У кого-то пережить то душа не сильна.

Но все, оказалось, через время проходит.
Новой радостью заслоняется старая боль.
Семена новые стремительно всходят.
Трон остается. Уходит король.

Всему назначено новое время.
Недалек мой торжественный час.
Я думал, что венок мой утерян,
Что сожжен он с исчезновением нас.

Я ошибался... Как же рад я понять,
Как рад свою почувствовать душу,
Снова звукам мироздания внять
И обновленным взором свет понимать
И вопреки меж нами минувшему знать,
Что я слово свое теперь не нарушу.

Я не стану по тебе, как раньше, скучать,
Не буду оплакивать годами потерю,
Не примчусь назад тебя возвращать,
Не стану по закоулкам Краснодара искать,
Потому что теперь я знаю, я верю!..

Верю, что был вынужден не напрасно страдать,
Что не зря без тебя на свете жить научился,
Но не стану со временем ничего забывать
И не буду однажды счастлив узнать,
Что теплом прошлого в тебе пробудился.

Не мне совесть окаянную твою пробуждать,
Не мне учить ее этой жизни на свете.
Теперь я быстрее научен всех отпускать,
Не задерживаясь на насиженном месте.

Даже если ты вдруг станешь скучать,
Даже если навзрыд сто раз покаешься,
Я не стану о тебе вспоминать.
Не решайся о себе напоминать,
Даже если ты измученно маешься!..

Мне ничего бы не хотелось сказать,
Не желаю видеть твоего слезного взора.
Не впервой теперь мне свой пыл охлаждать,
Не впервой забывать про тяжесть позора.

Но ежели станешь по мне тосковать,
Ежели и тебе грядет наказание,
Не смей в час искупления меня умолять.
Не извиняйся, горю ища назидание.

Я не приду... Не стану тебе сострадать.
Не ожидай томительно распростертых объятий.
Я буду целый век эти глаза проклинать,
Их взгляд будет мне всего неприятней.

Не жди... Я раскаянью твоему не отвечу,
Я память недобрую о тебе увековечу
Недобрым словом в черно-белой строке.
И когда однажды другую я встречу,
Я позабуду, как кошмар, о тебе.

Я не внемлю прошлому возгласу
И ничего, видя твой страх, не скажу.
Я последую иному, новому голосу,
Которому на ладони весь мир покажу.

И ты не станешь частью нового мира.
Не ты со мной разделишь скорый триумф.
Ты уже меня хладнокровно... убила...
Но не убьешь, подруга, ты двух.

И пускай я буду в тяжбе повинен...
Пускай ничего не скажешь ты вслух!..
Я снова играю на ангельской лире,
Я вновь превозмогаю искалеченный дух...

На душе моей ощущается гордость.
Благодаря тебе я держу достойно лицо.
И хоть ты забрала мою с собой молодость,
Но теперь я обвенчан судьбоносным венцом.

Каждый день слышу дыхание смерти.
Оно исподлобья дышит мне в нос.
Из Преисподней на Землю выбрались черти!
Я с ними перед рассветом ходил на покос.

Я собирал с ними плоды урожая.
В этом труду сумрак мертвый чернел,
И наблюдал я, того сам не зная,
Вальс содрогавшихся от безысходности тел.

И что раньше меня в боль задевало,
Что будило гнев и грудь возмущало,
Светлых чувств не колышет теперь,
Ибо ты мне тяжелый урок преподала,
Ибо ты хлопнула открытую дверь.

Уж долго память сердце о тебе волновала.
Я думал, час не придет... Он пришел.
Помнишь, как ты мне однажды сказала,
Чтобы, уходя раз, навсегда я ушел?..

Так вот... Я урок этот усвоил.
Человек мне больше не властелин.
Я иным состоянием жизни напоен -
Холодным и мудрым... увы, не живым.

Но коль раз в год палка стреляет,
Коль в самой испорченной из душ возникает
Мимолетной искрой невидимый свет,
То пускай твоя душа в забвении страдает
И ее крика надрывного не услышит поэт.

Все тебе, дорогая, вернется сторицей.
Если мне воздалось, то воздастся тебе.
Ты будешь убита, ибо была ты убийцей,
Ибо отдала меня на растерзание судьбе...

Но я выжил... вопреки собственной воле.
Отчаяние не погрузило тело ко дну.
Ты тоже изведаешь этой мучительной боли,
Ты тоже переживешь свой кошмар наяву.

И когда час рока нежданно наступит,
Когда тебе некуда в панике будет бежать,
Когда твоя боль твою совесть разбудит
И ты вдруг, мало ли, захочешь узнать!..

Так знай же!.. Я не моргну в смятении глазом,
Руку любви в помощь не протяну.
Я долго болел, но впредь кончена разом
Память о тебе. Она отдана льду.

Жизнь тебя накажет. Может, не сразу.
Может, я до того часа не доживу.
Может, я даже не услышу ни разу,
Как ты в страдании проливаешь слезу...

Но лучше не пиши. Не вынуждай улыбаться.
Не буди злорадства во мрачной душе!..
Ведь я буду громче прочих смеяться,
Как незримый горестей твоих атташе.

Не давай о себе знать. Исчезни навеки.
Топи в леденеющей глади других.
И пусть текут себе багровые реки,
Пусть будет выпита кровь молодых...

Ты сгинешь из жизни, как пепел на ветре,
Как разнесенный роковой неволею прах,
И на каждом квадратном метре
Влажная почва впитает твой страх...

И сам Господь твой зов не услышит,
И ты станешь парией у всех на виду...
Вот тогда ты узнаешь, как поистине дышит
Изуродованная душа в черную мглу.

И когда ты, мол, подумаешь, хватит,
Что всему есть на белом свете предел,
Вот тогда и сумрак долг мне отплатит
За то, как от тебя в груди он чернел.

Ну, а пока... радуйся! На раскате
Еще не разгулялась громогласно гроза.
Пусть уж встретит тебя на закате
То, что я давно на рассвете узнал.

Но каждый за содеянное Господу платит.
Верь, уж я давным-давно свое отплатил.
Но сказано много. Пожалуй, уж хватит.
Я буду жить без тебя, как до этого жил.

22.04.2023.