стенa

Обращаюсь к стене, по рядам кирпича
узнавая процесс, называемый кладкой -
кто построил тебя, матерясь и ворча,
кто поверхность ровнял, чтобы сделалась гладкой
или ровной - глядишь, вертикаль под отвес
и по уровню точные горизонтали.
Говори мне, стена, я издёргался весь -
о такой ли мы точности раньше мечтали?
Для того ли мешали цемент и песок
в оцинкованном и проржавевшем корыте?
Подскажите мне, кто эту стену рассёк,
ну, a если не знаете - не говорите.
Пусть сама говорит, из кирпичного рта
выдыхая на улицу жёлтую охру -
это крайний подъезд, он теперь сирота,
он разрушен, он вышел из общего хора
громких праздников, свадеб, скандалов, боёв,
пустяковых, но всё же до крови бывало.
В межэтажном пространстве рождалась любовь,
а потом погибала в застенках подвала -
и такое случалось тогда, до войны.
Но в оконных глазницах - глаза с поволокой,
не иначе того, кто молился за ны,
у такой же стены, но нездешней, далёкой,
да такой, что никак докричаться нельзя -
у теней не бывает своих перекличек.
Что молчишь ты, разлом, что ты пялишь глаза,
как безусый мальчишка на девичий лифчик?
Говори. Неужели не знаешь, о чём?
О расколотых стёклах в оконных орбитах,
о тенях - сколько их под любым кирпичом,
на любом кирпиче живы тени убитых.
Говори, говори, может, вспомнишь о ком
из былых мастеров, расскажи мне про это.
Как бросали на стену раствор мастерком,
люди в шлемах из позавчерашней газеты.