Каркуша. Роман. Глава 9

9. Проверка боем!



«Девушка Клоп. Девушка Хлоп.
Девушка сызмальства ножками топ.
Девушка, девушка, девушка, дев –
Песню тебе я пою нараспев.

Так, ни о чем – гугенот и петух,
Нет, не живой, но еще не протух,
Нет, не живой!.. Но идет в магазин,
Чтобы купить там себе аспирин…»
Он то ли пел, то ли читал.
Я толком не понял.
Было лишь ясно одно: если он пел, то музыкального слуха у него не было. Совсем.
Недостроенная насыпь будущей железной дороги возвышалась над окружающей местностью, как бы ставя по местам ее, действительность, и себя. Я подумал о том, что между ними была лишь одна разность, но она была весома и впечатлительна: действительность была натуральная, чистая, природная, насыпь же была сделана человеком из грунта. Из самого обыкновенного глинистого грунта. Но и она, и все вокруг нее радовало глаз, трогало струнки души. Все здесь было величаво – и заснеженные деревья (снег выпал перед моим приездом!), и дикорастущие поля, и проселочные дороженки. Все здесь было величаво!
Но я отвлекся!.. В это время он стих. Он просто шагал, пиная ногами замерзшие куски грунта. Его звали Николас. В иерархической структуре «геодезов» он был «пешкой», новичком, недавно (но все же раньше меня (!)) устроившийся на работу в «ГипроТранс».
На первый взгляд наша задача была проста – нам нужно было расставить (воткнуть, проще говоря) деревянные колья в грунт дороги, на кольях же подвязать красные полиэтиленовые сигнальные ленты, чтобы строители следующей рабочей смены могли ориентироваться, на какую высоту отсыпать новые слои из грунта. Эта незамысловатая процедура производилась каждую рабочую смену, изо дня в день. (Так, между прочим, строятся железные дороги – постепенно, шаг за шагом, слой за слоем…)
Николас поставил прибор, который назывался электронный тахеометр. Меня несколько удивило это название – тахеометр. Тахеометр! Когда я учился в институте, нам преподавали предмет на других геодезических приборах: теодолит, нивелир. Эти приборы, точно так же, как и тахеометр, имели сложно-замысловатое наименование, но они были знакомы мне, как говорится, на слуху. Тахеометр – что-то новое. Но – время идет, и жизнь по своей сути не стоит на одном месте! Это нужно признать. Электронный тахеометр выглядел гораздо сложнее своих предшественников. Он так же, как и они, стоял на металлической треноге. Впрочем, немного поразмыслив, я пришел к выводу, что это было единственное  сходство между ними. Верхняя часть тахеометра состояла из множества кнопок, расположенных в ряд. Ряды были упорядочены. Николас нажал на самую большую кнопку, она располагалась сбоку, чуть поодаль от остальных на панельной доске аппарата, монитор зажегся.
- Что ты делаешь? – спросил его я.
Судя по эмоции Николаса, я понял, что задал глупый вопрос.
Как известно, человек, задающий глупый вопрос, как правило, получает на него глупый же ответ. Конечно, бывают исключения из правил, но это все же исключения, - так правильно. И он ответил, не уходя в исключение:
- Включаю прибор, - сказал мне он.
- Гм…
- А ты дуй в тот пролесок, и возьми с собой мерную рейку - он показал своим указательным пальцем, в какой именно пролесок мне нужно «дуть».
Я пошел, - просто, без лишних слов.
Воздух был свежим, полезным для моего организма. Настроение мое прыгало, как футбольный мяч, то вверх, а то вниз. Зато организм чувствовал полезность здешнего воздуха. Я шел. Шел. В зарослях заснеженного уже кустарника, между окостеневших от заморозков деревьев, стоял круглый металлический столб. Он был умелыми руками – неизвестно кем - заделан в почву – вокруг него красовалось большое бетонное пятно, немного припорошенное снежком. Я сразу догадался, что столб был замурован в бетон. Крепко и надежно.
«Значит, так, - подумал я, - бетон – это серьезно, долговечно. Зачем он нужен тут?.. Определенно, я ни черта не смыслю в геодезической науке!» - такой вывод выдал мне мой мозг. И, уверен, мой мозг был прав!
- Ставь мерную рейку на столб! – раздался громкий и звонкий голос Николаса.
Я поставил.   
- Теперь не дыши, и держи рейку вертикально, я буду снимать отсчет по прибору! – снова прокричал Николас.
- Хорошо.
Так я стоял минуты полторы. Руки мои немного подергивались от нервического перенапряжения и ответственности происходящего со мной момента. Не скрою, мне было чертовски приятно выполнять эту простую, но очень важную миссию.
- Все. Готово. Можешь возвращаться назад.
Я убрал рейку со столба, испытав при этом чувство легкого удовлетворения. Николас «тыкался» в приборе, - без единого слова, без лишних эмоций.
- Теперь иди на бровку,- произнес вдруг Николас.
- Куда?
- На бровку, - он указал на край уже существующей насыпи. – Будешь ставить рейку на бровку, постепенно удаляясь от меня, когда я буду тебе говорить. Дистанция - двадцать метров! Понял?
- Понял.
Таким образом мы работали целый день. Я ходил с рейкой по бровке земляного вала, а Николас командовал мне, команды его были элементарными: «ставь рейку», «убирай», «левее», «правее». В перерывах между командами, Николас что-то записывал себе в блокнот, я так подозревал, что это были отметки тех мест, а, вернее, точек, на которые я ставил рейку. 
Короче, работа была не сложной. И я быстро в нее втянулся. Единственным недостатком ее было то, что нужно было очень много ходить пешком; думаю, что за день работы я намотал на «своих двоих» не меньше, чем я бы сделал это за месяц, находясь у себя дома, в родном Омске. Но - с другой стороны – в этом тоже была определенная польза моему телу, физические движения и прочее. Дело ясное.
Вечером мы возвратились на базу, в вахтовый городок. Николас доложил Балоде результаты проделанной работы, даже похвалил меня за внимательность и расторопность при таскании деревянной рейки.
- Ну что, брат, теперь начинается твоя работа, - произнес Балодя, пристально посмотрев на меня.
- Да. Какая?
- Ходить с рейкой – это что-то в виде факультатива, помощь в работе геодезиста, но твои обязанности, как инженера, состоят в том, чтобы обработать собранные за день данные, обсчитать их. Понимаешь меня?..
- Думаю, да, понимаю…
- Ну - вот и прекрасно! Но есть один нюанс – к утру все расчеты должны быть готовы. Утром приедет проверка от заказчика объекта. Без расчетов нам всем успеха в этом деле не видать. Николас, - Балодя взглянул на него, - Николас тебе объяснит принцип расчетов, что и как, так сказать, остальное ты должен сделать сам.
- А вы?.. – наивным тоном вопросил я.
- А мы!.. Мы поедем отдыхать, сегодня в местном клубе парти. На правах старших! Не возражаешь?.. – улыбнутся Балодя.
«Мудак!» - подумал я, и ответил:
- Нет. Не возражаю.
Объяснив «что и как», они уехали – все, а я, как полагается новичку, принялся за дело. Должен признаться, я с детства люблю ночь. Вернее, ночь я люблю больше, чем день. Ночью скрываются, затеняются все человеческие эмоции, ночь – это спокойствие и, как у Есенина, «лунная замять». Ночью я не напряжен, и – уж точно – никогда не бываю раздражен. Я сидел за компьютером, в вагоне – один, слушая легкий, легкий шелест вентилятора в системном блоке. Этот шелест создавал какой-то столь необходимый домашний уют. Я почувствовал голод,- резкий. Видимо, погрузившись в интересную работу, я совершенно забылся, забыл об естественных потребностях человека. Я взглянул на часы, которые висели над моим монитором, - обыкновенные круглые механические часы со стрелками. Они показывали половину восьмого вечера. Глядя на них, я даже немного удивился тому факту, как я раньше не посмотрел на них, ведь они тикали, и достаточно громко.
«Надо бы пожрать, а то, в противном случае, точно не успею! Столовая на участке закрывается в восемь».
Я шел. Снег хрустел под моими ногами, легкий ветерок обдувал мое лицо. Я чувствовал приятную усталость от прожитого дня. Я думал о том, что это великое счастье – просто трудиться. Честно, без условий. Просто трудиться, отдавая свои силы и живую энергию людям, обществу, строя и создавая новые блага для будущего социума. Мне казалось, вернее, я был даже убежден в том, что моя работа действительно приносит пользу для людей. Потому что моя работа сама по себе имеет прикладной характер, да, она прикладная и очень понятная. Я считал раньше и считаю теперь, что самые понятные профессии – это такие, как врач, учитель и инженер. Строить железную дорогу – это понятно, всем, без исключения. Я был доволен собой. На этой мысли меня прервал знакомый голос, - в темноте.
- Глеб, - голос был тихим, неуверенным.
Я обернулся, но в ночи видел лишь силуэт приближавшегося ко мне человека, я не имел возможности рассмотреть, кто это был. Он подошел вплотную, лицом к лицу.
- Это я, Леший, - сказал он.
- Леший! – закричал я. – Ты как здесь, в Мурманске?.. Какими судьбами? – эмоции переполняли мое нутро.
- Да… никак, - сказал Леший, - есть разговор.
- Но, слушай, я иду в столовую. Подожди меня минут двадцать, и потом переговорим. Можешь пока посидеть в моем вагоне, - я указал пальцем на вмерзшую в землю темно-синюю «усталую» металлическую коробку.
- Хорошо, - ответил Леший.
Весь ужин я осмысливал внезапный приезд Лешего.
«Как он меня нашел? Зачем? Что произошло или происходит теперь, в эту самую минуту?..» В голове у меня вертелись самые примитивные вопросы, которые бы, наверное, задавал любой человек, оказавшийся на моем месте. Я даже толком не помню, как поужинал, что заказал. Мысли в моей голове были о другом. Унеся грязную посуду на раздачу, я поторопился вернуться в вагон. Леший курил, сидя на поворотном стуле, который «принадлежал» Жегалову. Он крутился на нем, как юнец на карусели, при этом весело улыбаясь. Во рту у него была сигарета.
- Выкладывай, в чем дело? И как ты узнал, что я здесь? – я не стал размусоливать суть вопроса, потому как заметно нервничал. Кажется, что в тот момент мои руки нервически подергивались – то ли от незнания того, зачем ко мне явился Леший, то ли просто – от самого факта его появления!
Леший затушил окурок.
- Я заходил к тебе домой. Разговаривал с твоей матерью. Это она сказала мне, что ты уехал на вахту… сюда, то есть. Я сообщил эту информацию в партячейку Омского отделения, в аппарат. Узнав о том, что ты находишься в Мурманске, заведующий распорядился, чтобы я мчал стремглав к тебе!.. Да, перед этим он разговаривал со здешней «артелью». Кстати, в Мурманске у нас, вернее, у них, дела поставлены на поток, очень недурно - и есть успехи!.. Но им здесь нужна твоя помощь! Остро! Сил тут явно не хватает, толковых людей недостаточно. Катастрофически. Так что заведующий распорядился подключить тебя к планируемой акции, причем в самой главной роли, кхе-кхе…
- Подожди. Я ни хрена не понимаю! – В моей голове все смешалось – лица, люди, кони… Я смотрел в глаза Лешего,- и я видел в них решимость, отвагу, даже высокую долю самопожертвования нашему общему делу под названием «политическая борьба за свободу и социальное равенство». И отвага эта была значительна.
Я почувствовал, что то «дело», по которому ко мне сюда (!) посредине ночи явился Леший, - это дело весьма серьезное, весьма! Иначе руководство Омской партячейки никогда бы не профинансировало его приезд в Мурманск, причем настолько срочно.
Но я также понимал, отдавая себе в этом полный отчет, что я нахожусь в полнейшей растерянности от его визита. Леший, видимо, заметив это, улыбнулся.
- Ладно, не буду тебя особо тормошить. Все узнаешь со временем, постепенно. Вот визитная карточка, - он передал мне обычный лист бумаги, сложенный вчетверо. – Здесь контакт твоего куратора. Ты должен связаться с ним самостоятельно в течение трех дней. Он будет ждать твоего визита. Дальше – по ходу пьесы. Он сам тебе все разъяснит. Моя миссия выполнена, я разыскал тебя.
После последних слов Леший обтер свое лицо обшлагом рукава драпового пальто, как бы выказывая – не нарочно - этим жестом навалившуюся на него усталость. С нашей последней встречи он заметно накопил морщин на своем высоком лбу.
- Можешь у меня остаться… - произнес я.
- Нет, благодарю. Я остановился в гостинице.
- Когда назад?
- Завтра, если ничего не поменяется.
- Понятно.
На этом мы расстались.