Короткая беседа

      

       Сакс Ганс

      (5 ноября 1494 года – 19 января 1576 года)
      – немецкий поэт, драматург.
 
Родился в семье портного. Посещал латинскую школу, затем в 1509–1511 гг. учился сапожному делу, затем пять лет был странствующим подмастерьем. В это время он оказался в Иннсбруке при дворе императора Максимилиана I, по всей видимости, именно там решил изучить искусство мейстерзанга. Начал обучение в Мюнхене у Леонарда Нонненбека, а с 1520 года поселился в Нюрнберге, где стал мастером сапожного дела и одновременно активным участником и одно время председателем товарищества мейстерзингеров. В 1519 году женился на 17-летней Кунигунде Кройцер, умершей в 1560 году. На следующий год женился вторично, на молодой вдове Барбаре Харшер. От первого брака имел семь детей, ни один из которых его не пережил. С самого начала поддержал Реформацию в варианте Мартина Лютера. С 1523 по 1526 гг. выпускал диалоги-листовки с истолкованием основных положений Лютерова учения, которые и принесли ему первую известность. За это Саксу запретили заниматься литературной деятельностью, и он вынужден был зарабатывать на жизнь ремеслом сапожника. В 1529 году Нюрнберг объявил себя протестантским городом, и запрет был снят. К середине века Ганс Сакс стал одним из самых читаемых авторов Германии, его произведения ставились на сцене. В 1558 году он сам начал издавать свои сочинения, а затем постоянно выпускал новые шванки, фастнахтшпили, драмы, стихи и прозаические диалоги. Гансу Саксу принадлежат более 6000 стихотворений, что особенно удивительно, если учесть, что он зарабатывал на жизнь не литературным творчеством, а сапожным ремеслом.

Короткая беседа о пьянстве – вреднейшем пороке

Гуляя вечером погожим,
Я встретился с одним прохожим,
Который был весьма хмелен;
Горланил и ругался он
На радость малым ребятишкам:
Сбежалось их десяток с лишком
Глазеть, как он бредет, мыча
И плащ по грязи волоча.
Вдруг вижу я, что этот пьяный –
Мой подмастерье, в деле рьяный,
И скромник, судя по всему.
Хотел я взбучку дать ему
И разбранил бы на все корки,
Да вспомнил тут о поговорке:
“И воз пьянчужку обогнет...”
Решил я: “Пусть себе бредет,
А утром с ним я потолкую”.
Назавтра речь повел такую
Я с подмастерьем: “Слушай, друг,
На что ты тратишь свой досуг?
Вчера, вечернею порою,
Ты напился свинья свиньею.
Взглянув на твой ужасный вид,
Я испытал глубокий стыд.
Скажи, – мне, право, непонятно, –
Ужели может быть приятно
Питьем наполнить свой живот
И, словно неразумный скот,
Мычать пред всем честным народом?”
“Не мог же я прослыть уродом, –
Потупясь, он мне возразил. –
Вчера я на пирушке был,
Нас угощал один приятель.
Судите сами, было б кстати ль
Там отказаться от вина?
А коли пить, так пить до дна!”
Сказал я: “Друг ли тот, кто просит
Тебя с ним пить и тем наносит
Рассудку твоему урон
И чести?” – “Разве, – молвил он, –
И честь от выпивки страдает?”
“Да, тот, кто брюхо наполняет
Вином, – сказал я, – без руля
Несется, вроде корабля,
Лишившегося управленья,
Теряет вовсе разуменье,
Слепою силою влеком,
Себя пред всеми дураком
Выказывает, и друг другу
Все кажут пальцем на пьянчугу.
Уж тут не честь, а стыд и срам!”
“Теперь я понимаю сам,
Что это так, но бог с ней, с честью!
Раз не успел пропить-проесть я
Свое добро, беды в том нет,
Что пью я”, – он сказал в ответ.
“И все-таки достаток тает:
Его не только тот мотает,
Кто денежки в шинок несет,
Но также тот, кто даром пьет. -
В шинке и он сидит до рвоты,
Отлынивает от работы,
Избрав бездельника удел,
И остается не у дел.
Коль в голове твоей затменье,
Тебя не минет разоренье,
И бедность, жизнь твою губя,
Когтями вцепится в тебя.
Кто пьет, разбогатеть не может”.
Он молвил: “Был бы день лишь прожит,
И ладно. Я ведь небогат.
По мне, здоровье – лучший клад.
А я здоров и в состоянье
Добыть семейству пропитанье”.
“Пусть так, не стану спорить я.
Но от обильного питья
Бывает множество болезней.
Не пить, дружок, куда полезней
Для сердца, легких и кишок;
Вино людей сбивает с ног.
Бывает и похуже случай:
Не долго заболеть падучей
Или чахотку подцепить.
Дружок, который учит пить
Дружка, вредит его здоровью!”
Конец, я думал, прекословью,
Но он ответил: “Нет, нельзя,
Когда тебя поят друзья,
Отказом вызывать укоры”.
“С пьянчугами боишься ссоры,
А бога не боишься, нет,
Хотя он наложил запрет
На пьянство, ибо всякий пьющий
Вредит себе, и даже пуще:
Творит недобрые дела!
Вино всегда источник зла:
Ведь пьяница на то решится,
Что трезвому и не приснится.
Побойся бога, милый друг,
Беги от общества пьянчуг!”
“Мне жить тогда в пустыне надо, –
Сказал он. – Ведь вино – отрада
И богачей и бедняков.
Обычай у людей таков,
И выпивка в чести повсюду;
Так что ж, я всем перечить буду?”
“Разумный счастлив не вином:
Он ищет радостей в ином.
Не видит в том себе почета,
Что кружкой чокнется с ним кто-то.
Сдается мне, что сам ты рад,
Когда тебя вином поят”.
Он молвил: “Ни при чем тут радость:
Потом во рту такая гадость
И мучат рези в животе...
Да как откажешь? Живо те,
Кто угощал, тебя ославят,
Стыдиться пред людьми заставят...”
“Позор, мой друг, ты видишь в том,
Что не захочешь быть скотом, –
Сказал я. – В этом нет позора,
И не грозит с друзьями ссора,
Когда ты ловко и умно
На приглашенье пить вино
Ответишь вежливым отказом”.
Он молвил, не моргнувши глазом:
“А я со всяким пить готов”.
“Тогда не стоит тратить слов, –
На это возразил ему я. –
И если ты, беды не чуя,
Намерен пьянствовать и впредь,
Тебя лишь можно пожалеть.
Не впрок тебе увещеванья,
Но неизбежно наказанье:
Узнаешь с некоторых пор
Болезни, бедность и позор!
Тогда, пей воду ли, вино ли,
В желудке вечно будут боли,
А в голове сумбур и шум.
Тогда ты схватишься за ум,
Поймешь, что поведеньем глупым
Себя ты сделал полутрупом,
Что молодость растратил зря,
Обогащая шинкаря,
Что сам ты бед своих виновник...
Захочешь запереть коровник,
А уж; коровы-то в нем нет!
Даю тебе благой совет:
Одумайся, пока есть время!
Трудись и не якшайся с теми,
Кто к пьянству любит подстрекать.
Лишь перестав вино лакать,
Ты избежишь удела злого, –
Запомни Ганса Сакса слово”.