Мчась

И снова люд
Оттачивается до ста вер, но
Он не верит
В моё "люблю",
А оно
Достоверно.
И пока
Ходуном
Светает шар у;тра,
Я становлюсь
Колдуном
В жару травм.
Но

Грань дозволенного, соулмейт
Ран — до звона, но слова нет,
Ведь,
Накинув стиха огрызки,
Я продолжаю пылать коренисто.
Пила горы низко
Обрубила,
Чтобы унизить мой ажиотаж,
Но она не учла, что он давно уже "наш".
Ведь
А что нового ты услышишь?
Просто моя любовь.
Я складываю бруски лишь,
А ты разводишь огонь.
Потому,

Если и
Слетает с гор нива,
То
Пила тогда —
Городовой!
Так что
Я сгораю огнивом,
А ты —
Пылаешь
Звездой.

Метрополитен.
Ветер.
Скорость.
Время перемен —
В сети —
Скроюсь.
Счёт
Ведётся чрез
Линии —
Красный! —
Брось!
Фиолетовый иней
На
Схеме
Метрополитена,
Будто б
Он
Кольцуется
В диадему.
Да! —
Куда ни глянь,
Что ни сними —
А
В Петербурге только Янь,
Когда во мне
Дымится
Ин.
Рельсы
Скачут по
Сердца грунту.
Эй!
Тормози!
Стой же!
Мне б
Взбунтоваться — бунту
Автомат
Только нужен,
Но
Там табличка:

"Автомат тому, кто с головою дружит!"

Исправься, создатель!
В чём
Его недуг?
Дорога — скатерть:
Идёт самосуд!
Ведь
Даже стук
Колёс
Не приглушил
Смрад.
Транспорт
Меня унёс
На
Академ
Назад:

Тук-тук. Тут труп. Ту-ту!
Множество
Струн, труб труд трёт
В каменистый книги переплёт,
Ведь мигом перегной лика перебой
Разберёт мою личность,
Даже если я им и напичкан.
Спичка
Или звезда?
Личико или
Поезда?
Я
Гляжу на лица пассажиров в такты,
Пока мной спица дирижирует падко.
Дорожи мной, палка
О двух концах! —
Мне же надо как-то
Счастье отрицать.
Но

Если уж
Из себя и строить Хатико,
То ждать тогда
Даже в гром! —
"Я не вернусь" — сказала Катенька.
Полгода.
Год.
А я,
Веяный,
Играл в дурака
С
Временем.
А вы, читатель мой,
Электризуйтесь! —
Болею:
Оспа ли, ватт?
Ведь потом
В моём стихотворном культе
Любовь надо
Оспаривать!
Мне-то
Явиться
В Калининском —
Белила очернить.
Но
Каждый жаждет
Лидерства —
Даже черновик.
Пусть
Это будет
Тебе вместо письма — теряй,
Ведь
Край опечатан.
Поезд ржёт вновь, весь материал
Размазжив о печали.
Вы думаете,
Это всё безвкусица
Танцует на
Весах,
Но
Я беру
Шариковые бусины —
И начинаю
Писать...

"Камень
О
Камень
Бей! Я
Скажу, что ты — солнце, сжирающее скарабея.

Господи!

Я откидываю протуберанец систем
Чтобы по трубам ранец летел
И
Не ломали меня пираньи аптек
Своими пирами из тел.
Мирами истец
Засудил любовь.
Но
Ты же везде
Порой.

Понимаешь,

Я ни маг, и ни рыцарь, клирик,
Но
Я умею создавать вой нам —
Если между нами перемирие,
Значит,
В мире будет война.

Как ты там?

Где ты там?

Это балаган, это бала гам,
Что истлел пропаянно и криво —
Снова, сука, вышло палево и пиво.
Пали вон мили
Разлуки:
Межда-Академ —
Я ползу верёвкой на шее.
Я же говорил — ты везде,
А я, кажется, ребёнок-отшельник.
Но щемит
Позвонки у поезда, коем я качусь,
Понимаешь — я поле сдам для моих чувств.

И

Я б
Выронил
Слово-зажигалку,
Только
Вот
Топливо — вода.
И,
Пока я зашивал куб,
Ты
Округлила своё
"Навсегда".
Беги!
Люби!
И властвуй!
Летописец твой — я!
Скажи,
Ты веришь в счастье?
А в то,
Что надежды творят?
И
Я б выкрикнул
"Хватит!
Отравила!"
Но
Сколько ж
В тебе кроется мессий и миссий,
Если я по вилам
Хожу,
Вонзаясь в тебя тысячей писем?!

Потому

Камень
О
Камень —
Это всё в твоей голове,
В моей же — пламя.

Подпись: неизвестный поэт."

Остановка.
Станция.
Выход.
Слишком колко.
Драться мне
С лихом.
Эскалатор
И
Подъём —
Я вынырнул из метро,
Дабы
Найти её,
Обволакивая
Нутром.
Сколько вас! —
Люди!
Лица перекошены.
Мой разум
Скуден —
Считает часики
Прошлого.
Но

Раз, два, три —
Танец напропалую.
Ничего не говори —
Я тебя поцелую.

Не-а! Фантазия — фанатизм?
Я шагаю по тротуару.
А давай вырисовывать жизнь,
И то, что мы не пара..?

Я сжимаю конверт с пометкой,
Конверт в анонимном чате —
Это точно безумство по меркам,
Ведь там написано "Кате".

Кто ты? —
Муза обряда ведьминого?
Или же
Иллюзионист?
Ток бежит по меди домой,
То есть
Вниз.
Двадцать минут.
Я засекал —
Двадцать
Ударов
В грудь
Мне нужно
Сейчас
Пресекать.

Вороны выбрали верный маршрут —
Я складываю кости в шкаф.
Если меня очень ждут,
То выйти никак.

Крест на груди обит золотом,
Но от него крестятся небеса.
Если мне слишком голодно,
То я начинаю писать.

Земля! —
Пятиэтажный буклет.
Звёзды
Так желают
Наших эритроцитов,
Но только
Тебе
Известно их
Количество в цифрах.

И, ноги переставляя в капканы,
Я их проверяю тщательно,
Но ты бьёшь тарелки, я — стаканы:
Наша история уже начата.

А я шёл.
Я ходил.
Я искал твой дом,
Адрес ведь — вмятина.
Всё трясётся
Точно:
Стены
И
Пол,
Превращаясь в апатию.
И,
Зажав конверт
Меж пальцев,
Я по сердцу пускал круги —
Может,
Мне лучше остаться
Тебе
Совершенно
Чужим?

Ступени, я
Слышу стук пения —
Ты разразилась отчётливо звоном,
Но я слушаю лишь чёрные зовы.
Чёткое слово — чёпорно словит
Мою азбуку Морзе,
Не считаешь ли ты, что это слишком грозно?
Грозы
Разошлись по линии горизонта событий,
Ведь
Я внимаю твоему имени на задворках соитий.
Но

Я вбегаю —
Подъезд трещит.
Из-за рая
Я
Упустил жизнь.
Раз, два, три —
Спотыкаюсь
И
Ползу —
Я время извёл.
От удара
По злу —
Ты выдержишь всё.
Что-то там
Между
Восьмью десятками,
Состыкуется с
Аурой,
Почему же именно ты
Дала
Нашему балу роль
Урода
В шагах от петли? —
Сможешь
Его
Перепеть ли?

Камень
О
Камень —
Знай! Но
Без всяких паник
Не выстроиться
Замок.
И,
Приблизив
Роковую,
Я достал письмо —
Выстрел.
Выстрел.
Пуля
Пробегает через сон.
Что такое? —
Воздух слеп,
Дождь свалился с дыб,
Так ужасно —
В вышине
Дверь открылась —

Ты.

Я вскочил —
Кровать в испарине,
Обернулся —
Она пуста;
А ты знаешь,
Наверно, правильно,
Рвать
Любовь мою
По кускам.

Потому,
Отыгравшись
На лике —
Несусветен и невесом —
Я скажу,
Что любви повелитель —
Посвященное

Тебе

Письмо.