Семья Гурьевых. Первая мировая война

Германия объявила войну России первого августа 1914 года.
Второго августа в Смоленской губернии ввели военное положение. Во всех губернских соборах и церквях велись службы за победу российского воинства.
Так Россия вступила в Первую мировую войну.
За два года до начала империалистической войны 1914 года в Смоленской губернии состоялись большие торжества в честь столетия победы над Наполеоновской армией, французов гнали в Европу по старому Смоленскому тракту. Губернские жители называли начавшуюся Первую мировую войну второй Отечественной за войной 1812 года.
Смоленская губерния была самым близким тылом к развернувшемуся фронту. В городах и селах губернии и в самом Смоленске все общественные здания, присутственные помещения были приспособлены под лазареты. Конечно, были задействованы муниципальные и монастырские больницы. Смоленщина приняла на себя большой поток раненых и беженцев.
Накануне войны в городе и губернии дислоцировался 13-й армейский корпус, сформированный из смолян. Интересен факт, что в Смоленске в июне 1916 года был призван в армию и  служил будущий известный художник-авангардист Казимир Северинович Малевич.
143-ий Дорогобужский пехотный полк был сформирован ещё в 1806 году и представлял пехотную воинскую часть Русской императорской армии. Именно в нем по призыву семь лет служил Михаил Дмитриевич Гурьев.
13-ый армейский корпус и 143-ий Дорогобужский пехотный полк приняли участие в Восточно-Прусской операции.
Первая волна мобилизации 1914 года не коснулась братьев Гурьевых. Однако, всех сапожников и портных привлекли к выполнению военных заказов. Ефим Дмитриевич и Фома Дмитриевич подвязались тачать армейские   полушубки из собственного материала. Братья получали заказы от военного коменданта Дорогобужа, сдавали готовые полушубки интенданту в военной комендатуре.  Михаил, Прохор и Степан кружили по окрестным деревням, скупая овечьи шкуры. Марина, Марфа и Авдотья Гурьевы постоянно ткали льняные холсты с редким шагом на перевязочные материалы для лазаретов. Таким образом, на военных заказах зарабатывала семья Гурьевых.
Выкраивая время среди такой занятости, братья Гурьевы заложили основную клеть будущей хаты Фомы и, с помощью соседей, до холодов сработали основной сруб. Дом вырастал на окраине Киселево рядом с могучим столетним дубом, помнившим ещё «утякавших хранцузов» и возвышающимся насыпным курганом, недалеко от Жиговкиного скакового круга.
На фоне общенародного несчастья, утрата в семье Фомы и Марфы малыша Василия, казалась бы незначительной, но гибель ребенка для родителей всегда непоправимое горе. Марфа твердила про себя: «На всё Божья воля. Бог дал, Бог взял» и, все равно, это был женский недогляд: пока Марфа с Мариной копошились в огороде на берегу Днепра, Васятка  спустился по тропинке к реке, неуклюже оступился, упал в воду и захлебнулся. Спохватились женщины, да было поздно - вытянули бездыханного мальчишку за куфайку из под мостков. Злой рок висел на семье - второго мальчика забрал себе Днепр. Осенью схоронили Васятку, а в конце февраля 1915 года Марфа родила мальчика, которого в память о потерянном сыне тоже назвали Василий.
Все братья Гурьевы, кроме Фомы с увечной ногой, попали под четвёртую волну мобилизации 1914 года. И, хотя они слыли военными, судьба распорядилась так, что они не попали во фронтовые части, а служили в Дорогобужском отделении тыловой базы Западного фронта: Ефим в скорняжной военной артели, Михаил и Степан в интендантской роте, а Прохор в военном оркестре. Фома по-прежнему продолжал тачать полушубки для офицерского состава.
Было еще шесть дополнительных мобилизаций в 1915 году, прифронтовую Смоленщину наводнили войска.
В селах и деревнях Дорогобужского уезда преобладало женское население, старики и дети, именно на их плечи легло бремя обработки земельных угодий и ведения домашнего хозяйства.
В семье Гурьевых женщины ладно справились с посевной. Марфа с Жиговкой ловко управлялись с лошадьми, поэтому навоз на пашню был вывезен вовремя, земля обработана в сроки и приняла зерна семян вовремя. В семье следили за пахотной землей: обязательно перепахивали в зиму, поэтому по весне легко удалось вспахать, проборонить и засеять семейные наделы  жита, овса, проса, льна и конопли. Обязанности среди солдаток Гурьевых распределились сами собой: на полевых работах больше были задействованы Марина, Марфа, Жиговка под неусыпным строгим контролем Дмитрия Петровича; в доме всецело распоряжалась Хима, за малыми детками присматривала Екатерина Ивановна, она же руководила подросшими ребятками, раздавая  посильную работу с животинками на подворье. Фома ежедневно по возможности достраивал собственную хату.
Война в первую очередь высасывала всё, что могла из прифронтовой полосы. Жители Смоленщины тяжело трудились. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась: часть беженцев с западных границ осели на территории губернии, появились не только дополнительные «рты», но и необходимые руки. Абсолютно все понимали, что только непомерный труд даст возможность выжить. На таком адреналине куда-то подевались болезни, хотя приходилось долечивать раненых и увечных. Случалось, что женщины рожали. К Марфе обращались и за настоями, и за мазями, и за помощью женщинам и животным. Напряжение военных дней было настолько сильным, что к ночи люди падали «замертво» и забывались коротким сном без сновидений.
Ситуация в губернии заметно ухудшилась к 1916 году, резко подскочили цены и постоянно росла дороговизна. В деревнях экономные крестьяне были в лучшем положении, нежели городские жители, которые системно стали наведываться в сельскую местность. Однако разбоя и грабежей не было. Только зимой волки да лисицы подходили к домам. Однажды в вечеру в темноте по глубокой осени пошел Фома Дмитриевич по большой нужде за гумно, присел, сняв портки, задумался…поднял глаза и оторопел: из черной темени на него уставились два ярких желтых фонаря… Понял Фома Дмитриевич, что перед ним волк и опрометью, прыжками, поддерживая порты помчался по огороду к хате… хорошо, что земля на огороде подморозилась, а то пришлось бы объяснять, где изгваздался. Волки обычно не нападают на людей, они их боятся. Волков больше интересует содержимое хлева, но в этот раз нужда Фомы Дмитриевича помешала волчьей охоте.
В связи со строительством в семье Гурьевых создалась некая нехватка денежных средств. Созвали семейный совет, где решили собрать из заначки все рулоны льняных холстов, конопляные веревки, жгуты, суровые нити и отправить Фому и Марфу продавать изделия в Малороссию. К тому времени фронтовая линия отодвинулась на Запад.
Через пару недель после Рождества 1917 года, Жиговка отвезла супругов с поклажей на железнодорожную станцию Дорогобуж, помогла погрузиться в теплушку, благословила тройным крестом и с молитвою дождалась отхода поезда.

Я каждый день молитвами живу:
Молюсь за всех во сне и наяву.
За деток малых и за взрослых,
За всех кому…сейчас непросто.
Молюсь, чтобы утихла боль утрат,
Молюсь, чтобы судьба уберегла солдат.
Молюсь, чтоб случай невзначай
В дом не принес тоску, печаль.
Молюсь Богородице и Всевышнему -
Прошу покоя Миру нынешнему.

Фома и Марфа не стали двигаться в дальние районы: первую остановку сделали в Ельне, где на базаре ополовинили количество привезенных тюков. На перекладных добрались до Рославля и расторговали остаток. С полной мошной денег, супруги искали возможность возвращения домой. Они разрешили эту проблему и в начале марта уже были дома…
Случилось непредвиденное: произошла февральская революция, в результате которой было свергнуто самодержавие, царь отрёкся от престола, в России установилось двоевластие: Временное правительство и Совет рабочих и солдатских депутатов.
Гурьевых затронуло это только с одной определенной стороны: та мошна полная царских денег оказалась мешком с пустыми бумажками, так как к этому времени Временное правительство отменило царские денежные знаки всех достоинств и ввело свою валюту, которую называли «керенками».
В это же время волк задрал стреноженного мерина, которого вывели попастись на первую травку. Гуляющие детки спугнули волка, позвали с подворья Марфу. Увидев непритягательную картину, Марфа сплюнула в сторону истекающего кровью коня и пошла за Жиговкой, чтобы освежевать тушу. Конину засолили, из костей сработали консервы и студень. Несмотря на вероятность частичной татаро-монгольской наследственности в текущей крови в жилах Марфы, она не пригубила ничуточки приготовленной конины.
Закрома и кладовая в доме Гурьевых пустела… Вставал вопрос: как проводить посевную? То, что не стало мерина, не особенно волновало - были другие лошади, а вот отсутствие  посевного зерна вызывало серьезное беспокойство.
Марфа, пошептавшись со свекровью и Жиговкой, приладила онучи, обула лапти, собрала мешочки с травяными сборами и пулятки с мазями в котомку, накинула куфайку и со словами: «Матка усё расскажеть», покинула горницу. С котомкой за плечами и с сумой через плечо она пошла по окрестным деревням, где её хорошо знали, с протянутой рукой просить помощи. Позади Городок, Благовещенское,  Семендяево, Староселье, Марково, Пехотная, Слойково, Волково, впереди видна родная деревня Киселёво, а за плечами котомка с мешочками жита, овса, проса и в суме сухари, сало, каравай хлеба.
Что же? Для того, чтобы по первости встать на ноги  хватит. Еще остались в бочках соленые грибы, квашенная капуста. В хлеву стояла пара коров с телятами, по подворью гуляла тройка гусей и курочки с петушком. Большое подспорье составляла бочка засоленной конины. На задворках прорастала молодая крапива, да и сушеных ягод для взваров осталось достаточно.
Фома сдал готовые полушубки в Дорогобужской комендатуре. С ним расплатились мешком муки. Там же он встретился с Михаилом и Степаном. Они передали ему сэкономленные продукты из воинского пайка. Погрузив этакое богатство на телегу, братья попрощались, и Фома быстро направился домой.
Несмотря ни на что в конце июня Марфа родила мальчика, которого нарекли Александром.
Деревенская жизнь в Киселево текла в собственном ритме…
Военный конфликт с участием 38 стран - Первая мировая империалистическая война 1914 года - продолжался…
                ***