Готов был принять все за бреб

Деревяшкой, стуча по бетону
Опираясь на два костыля
Добирался служивый до дому
Проклиная войну и себя.
Он устал, ослабел и не верил,
Что добрался до дому в ночи
Поворот и откроет он двери.
Не, смирившись, душою кричит:
- Ну, куда же теперь одноногий?
Мне ни в поле, и ни на покос.
Но тут взгляд из окошечка строгий
Его словно на крыльях понёс!
Не спала, поджидала Платонья
Хоть не знала, что живой.
- Оборону прошёл и огонь я,
Но вернулся калекой домой.
Ей подружка давно, почтальонка
Всё боялась, боялась сказать,
Что пришла на него похоронка,
Но она не решилась отдать.
Выходя из последнего боя
Весь израненный был, но живой
Покидал ряд военного строя,
Он без званья солдат рядовой.
Оказался нечаянно в мёртвых.
Санитарка вдруг рядом прошла
С под гимнастёрки войною потёртой
Кровь сочилась и струйкой текла.
Так очнулся в палатке врачебной,
Был в бинтах и сплошной темноте.
Исцеляющий запах целебный
Не позволил прибыть слепоте.
Сам, не помнил, как был в лазарете
Сколько времени, может быть, лет,
За глаза он в окошечке эти
Был готовый принять всё за бред.