Гидрологический пост

(Стихотворная инструкция рыбаку)

Пролог:

На бетонных ступеньках, где гидрологический пост,
можно с фидером сесть и закинуть кормушку в водицу.
Слева, справа – кусты и деревья! Не встать, лишь побиться
можно с чьей-либо мордой лица, подскочив в полный рост.
Вот нет-нет, да приснится:

Витька Рыжий с берданкой к барьеру зовёт Сердюка,
что промолвил: "Мужчина, вас тут до меня не стояло!"
Помер Нилыч. И некому больше меча на орало
переделывать в кузне. Отселе рыбак рыбака
гонит прочь. Здесь начало

вдруг возьмёт и рыбалка, и мой непричёсанный стих.
Вечно катит Десна воды мимо в кудыкины дали.
Если стерлядь деснянскую вы до сих пор не едали,
не понять этих слов вам,  друзья.  Так и в строчках моих
вам почуять едва ли

                    Первая часть

можно форму. Вот первая часть: я гусиным пером,
что недавно ещё принадлежностью птичьей являлось,
поцарапать намерен бумагу, но самую малость,
ибо критик представлен здесь злобствующим комаром.
Жало с ним, а вот жалость...

Этих критиков тут, у воды, тысяч, видно, под сто.
Но они не помеха стихам, впрочем, как и рыбалке.
Только главным вопросом является всё ж, ёлки-палки,
легитимность занятия данного места. При том,
как и в битве при Калке,

много вводных, и водных немало. Поэтому я,
посулив Сердюку телевизор привесть из ремонта,
Витьке Рыжему – эх, то ли  "Мурку" сыграть в форме рондо,
то ль бутыль самогона, не вспомню... Короче, друзья,
от низов до бомонда,

знайте – сел я на том самом месте для ловли леща.
Это тоже ведь вкусная рыба, хотя не стерлядка.
Чтоб леща объегорить – смекалка нужна. Без оглядки
вы поймаете разве капустку из миски борща,
но пойдём по порядку.

Три часа плюс минуты. Как летняя ночь коротка!
Чуть левей Городцов, на востоке, светлеет часть неба.
Знать, появится скоро из темени конница Феба,
обнаружив меня. Да, пожалуй, что кроме садка
(пусть примета нелепа –

до реальной поимки храниться он должен сухим),
всё давно наготове – прикормка, насадка и снасти...
Я внимаю всем звукам, отвесить готов даже "здрасьте!"
мерзким звукам совы – крайне резким и в чём-то лихим,
как Covid-a напасти.

Вот и первый петух. Крик его предсказуем и прост.
Не тягаться ему с соловьём. Даже хору лягушек
я внимаю сильней, чем балбесу из царства несушек,
что почуяв рассвет, распушил недощипанный хвост
между дремлющих тушек.

Ну, а воздух! Хотите – проверьте, он просто Боржом!
Только с запахом трав луговых при наличии мяты,
что растёт вдоль реки. В эту пору бывают объяты
им и я, и луна, и тропинка с шуршащим ежом,
и в гнезде аистята.
      
           Вторая часть

Метров двадцать от берега – бровка. Попав за неё
и плетёнку свою клипсанув, начинаю с закорма.
Десять раз попаду в точку ловли, о'кей, будет норма.
Привяжу поводок "ноль-ноль девять". С коротким цевьём
и изогнутой формы

фирмы "Owner" крючок, где поместятся два или три
разномастных опарыша, ну и, конечно, перловка.
Начинается ловля. Как в мире устроено ловко:
ты – за рыбой, она – за насадкой! Не спи, посмотри,
вот и рыбья уловка:

кончик фидера мелко дрожит, и невольно рука
крутит ручку катушки, крючок из воды вынимая.
Нет насадки: то ль мелочь брала, то ли просто прямая
проводилась диверсия рыбой, чтоб жало крючка
обнажить, занимая

у читателя время, а также и у рыбака.
Фидер снова заброшен, и можно взглянуть, как с востока
выплывает неспешно огромное красное око,
чтоб под вечер его поглотила в затоне река.
Ожидаю до срока.

Просыпается всё. Зимородок, стелясь над водой,
пролетел вдоль реки, где-то хрустнула сонная ветка.
Из тумана вдруг вынырнул аист. Прицелившись метко,
тычет клювом в траву. Так рыбак резво машет удой,
словно марионетка.

Тут мой фидер своим квивертипом исполнил загиб.
Я схватился за комель, удилище приподнимая.
Как в старинном кино, повторяется сцена немая:
есть движенья беззвучных героев, но начатый клип
не досмотришь, снимая

наконец-то с крючка бронзоватого чудо-леща.
Вот теперь и скучавший садок намочить есть причина –
со щербиной весёлою рот от такого почина
у светила, что смотрит поверх горизонта, ища
раскалённой бочине

тихий отдых. Прохлада в тенистых  прибрежных кустах
источается влагой ручьёв, что сбегают с пригорка.
А прохладу в реке обожают и лещ, и густёрка.
Так, последняя часто взвивается с возгласом "Ах!",
но беззвучным... Моторка

пронесётся, минуя меня, рокоча без затей,
разрезая зеркальную гладь, будто "молния" брюки.
Мишка Рыморов еле плетётся, и заняты руки
костылём и, конечно, набором различных снастей.
Прогуляться от скуки

из усадьбы к реке направляется вдруг Лиломан,
крутит велик с горы по асфальту рыбачка Татьяна.
Вам признаюсь сейчас по секрету, друзья, без обмана
(пусть их встречу скрывает от нас предрассветный туман
колыханием странным) –

разговор о рыбалке их всех остановит на час,
хор лягушек разбавит речей недосказанность, ибо
где вчера перед ливнем клевала неверная рыба,
это страшный секрет. Не дойдёт он, конечно, до вас,
как и сказки Магриба.

— Ну, хвались! Неужели клюёт прекапризнейший лещ? —
Мишка Рыморов лихо открыл на ходу пачку "Примы".
И поплыл дым с туманом над землями Третьего Рима.
— Твой поношенный фидер заморский, конечно же, вещь!
— Это неоспоримо!

(Дальнейшая беседа вымарана цензурою из-за обилия нецензурщины)

    Третья часть. Заключительная.

Рыбе тоже хотелось бы ведать, о чём разговор.
Вот поэтому лезет упорно она на крючки, как шальная.
Жирных местных лещей я ловлю и, конечно же, знаю
их отличье от тощих днепровских... Ой, я ж до сих пор
всё пишу, забывая

рассказать вам о форме, которую выбрал мой стих.
С перекрёстною рифмой здесь явлено четверостишье.
А к нему прилепилась, как в ветер бывает затишье,
строчка пятая, только она покороче других,
а с размером таким же.

Здесь анапест. Прошу убедиться всех вас, господа,
пятистопный в основе, а в строчке последней – двухстопный.
Так танцует девчонка, а после как ножкою топнет,
сразу кончится танец, и точку несите сюда –
только порасторопней.

Как тянуть до машины наполненный рыбой садок?
Как леща приготовить без жарки – и споро, и вкусно?
Не ответить мне здесь, в этом кратком стишке безыскусном.
Но кончается всё. Вот уж время подвесть мне итог...
И от этого – грустно.