Люблю работать дворником

                М.И.Веллеру, с уважением, почтением и               
                любовью посвящаю. Автор.


      Нынешняя зима выдалась весьма морозной и снежной. У нас, в Западной Сибири, зимы редко относятся к жалостью к нам, людям, но эта… Уже в ноябре «за бортом» бывало до -42 и ветра дули такие, что иголки холода прокалывали тебя насквозь, а вьюга кидала и кидала снег на землю, залепляя им окна, дома, машины и улицы. Дворникам приходилось нелегко.
            Я никогда не мечтал и не хотел быть дворником. За всю мою жизнь, начиная с огульного детского мечтания обо всем и до более-менее осознанных мечтаний, мне и в голову не приходило, что можно об этом мечтать и даже хотеть. Хотя я и был мечтательным мальчиком. Наверно, все мальчики, любящие читать книги, становятся мечтателями. Я мечтал стать космонавтом – я считал, что тот факт, что я родился в апреле, дает мне законное право мечтать об этом; Я хотел стать инженером на сталелитейном заводе – увидел по телевизору, как человек в не военной каске, в больших очках и с металлической палкой в руках стоит, не боясь, возле до красна раскаленной печи, открывает этой палкой дверцу – и по желобу течет густая ярко-красная река, разбрызгивая снопы искр. Я ведь не знал, что металл, тяжелый и твердый, о который бывает так больно ударятся, может течь струей, как какая-то вода. Еще я хотел стать ассенизатором – так мне понравилось это слово, так от него веяло красотой и изяществом… Но, как известно, у любого дела есть и вторая сторона. Об этом я мечтал ребенком, и время это уже прошло…
             Я устроился на эту работу аккурат в конце ноября, когда зима немного разжала свою хватку и морозы слегка ослабли. В – 32 убирать горы снега на дорожках было все-таки веселее, чем при -42. Предложили мне эту работу по знакомству, сосед сверху, от которого кое-что зависело в одной из организаций «быстрого» питания, вспомнил о моей давней просьбе и дал номер моего телефона управляющей пиццерии. Она позвонила, мы встретились, и вот я уже убираю искрящийся снег на улице. Человек, работавший здесь до меня, серьезно заболел и вынужден был уволиться, и я стал полновластным хозяином холодной подсобки с метлами, лопатами, скребками и семейством мышей.
            Дворником я работал и раньше, нанимались мы с женой на одну зиму в детский реабилитационный центр, устроились поздно, после Нового года, с уборкой снега там было сильно запущено, поэтому мне пришлось больше отдалбливать в разных местах лед, но хватало и просто снега. Работа эта сама по себе мне не нравилась – как может нравиться тупая долбежка полуметрового слоя льда приваренным к трубе топором? С непривычки да от азарта болели плечи, спина, ноги, руки, саднили мозоли, не болела только голова, которую остужал зимний ветерок, хотя в ней и отдавался каждый удар самодельной пешней по льду.
              За две недели ударной работы я расправился со льдом, окружившим вверенный нам объект, полностью, и мы просто наслаждались уборкой снега по периметру здания, но тут подоспел Ковид, наше руководство его испугалось, и мы почти месяц просидели по домам, лишь изредка наведываясь на объект. На этом мой опыт работы дворником закончился.
  И вот я опять влился в их стройные ряды. Я по-прежнему не могу сказать, что работа эта мне нравится – я просто убираю снег на дорожках и на ступеньках, чтобы людям было удобнее проходить в магазин «Магнит» и пиццерию, но здесь, в отличие от прежнего места работы дворником, я хоть вижу этих людей, моих сограждан, и многих знаю в лицо, и по именам, и по фамилиям, и по должностям и местам их работы, а они знают меня, потому что я прожил в этом городе сорок лет. И важным для меня становится не то, как быстро я могу прибраться на участке, а то, что я делаю это для них – для людей, многих из которых я знаю не с самой лучшей стороны. И как-то незаметно мое негативное знание о некоторых из них куда-то пропадает, прячется, словно заходя за угол, за портьеру, и не высовывается, а желание сделать для них приятное хотя бы в такой мелочи, как не скользкая ступенька на лестнице, начинает жить во мне каждый день. Моя ленивая суть этому сопротивляется, но все-таки проигрывает.
                И я начинаю получать приятные эмоции от размеренных взмахов лопаты, и мне нравится, как искрится в вечернем свете фонарей снег, подброшенный мной, как он оседает невесомым облаком на обочину, и как приятно холодят мое разгоряченное работой лицо колкие снежинки, истаивая на моих щеках и превращаясь в маленькие озера.               
 Мне нравится работать дворником. Я могу убирать снег, ведя лопату широкими стежками и думать о чем-то своем. О жизни, например.  Могу сочинять стихи, не выпуская лопату или метлу из рук. Могу придумывать невероятно фантастические  истории. Могу напевать понравившиеся песни. Оказывается, я могу делать очень многое, работая простым дворником. Безграничность открывающихся  возможностей поражает меня. И никто не может запретить мне делать то, что мне нравится. И у меня для этого всегда есть время. И мне становится немного понятнее то, почему  некоторые мальчики в детстве мечтали стать дворниками. Кто-то, придя к ним в сон, рассказал о возможностях, ожидающих их. И они запомнили этот сон.
      Оказывается, работа дворника иногда бывает похожа на работу археолога – у дворников тоже иногда бывают неожиданные находки. Я находил много разного: часы «Ролекс» со сломанным браслетом, «айфоны» и «смартфоны», кредитные карточки и портмоне с деньгами, дорогие – судя по их виду - курительные трубки, вкусно пахнущие дорогим же табаком,  авторучки с желтым – возможно, что и золотым- пером. У большинства из найденных мной вещей хозяева все-таки находились, и я не ожидал, что мне будет так приятно видеть искреннюю радость на их лицах, когда они получали в руки свои «потеряшки», с которыми они почти расстались. Я был для них последним оплотом надежды, и я их не подводил. И если я останусь в их памяти хотя бы только безымянным человеком с метлой, который вернул им дорогую для них вещь – это ведь уже не мало, не так ли? Ведь многие из нас  проходят по жизни так незаметно, живут так не запоминающе, что их уход почти никого не огорчает, я уж не говорю о том, что он никого не делает несчастным.
       Однажды я обнаружил в снегу бутылку с джином. Она была весьма затейлива, эта бутылка. Ее создатели словно хотели повторить очертания кувшина, в котором жил Джинн из древних восточных сказок.И мне почему-то припомнилось, как нас водили в город в кинотеатр «Мир» всем детдомовским классом на фильм «Волшебная лампа Алладина», и как я с замиранием сердца следил из темноты зала за юрким и сообразительным мальчиком, как переживал за него, как мне хотелось помочь ему и предупредить об опасности, и как мне почему-то очень нравилось любоваться  волнами песка и величественными пейзажами пустыни. Это был неизвестный мне мир, он притягивал и манил, и я почему-то хотел когда- нибудь побывать там, в пустыне. Я был начитанный мальчик и уже знал смысл многих, непонятных для моих одноклассников, слов и понятий, а репродукции пейзажей висели в коридорах нашего школьного корпуса.
       Эта затейливая пузатенькая бутылка тоже нашла своего хозяина, и в мире стало больше на одного человека, с благодарностью вспоминающего меня.
     Я никогда не думал, что такая, непритязательная на первый взгляд работа, может научить пониманию человеческой сути, может помочь в понимании «ху из ху». Что человек в дорогой одежде, шикарной обуви и пахнущий хорошим парфюмом, выйдя из магазина с пачкой самых дорогих сигарет и бездумно и не глядя бросающий обертку, снятую с этой пачки, не в урну, стоящую недалеко от него, а на землю, показывает то, что у него внутри, что можно запрятать до поры за культуру, воспитание, приличия, правила поведения,  но что непременно когда - нибудь да вылезет наружу и скажет о своем хозяине больше и правильней, чем весь его внешний лоск. Что люди, старающиеся пройти мимо тебя и твоей метлы или лопаты и ничего не нарушить в твоем пространстве, переступая через кучку наметенного мусора или горку убранного снега – отличаются от людей, идущих напролом, не смотрящих под ноги, не уважающих сделанную тобой для них же работу. Но я ведь не должен относиться к таким людям хуже, не так ли? Они могут быть чем-то озабочены с утра, они, может быть, не спали ночью, ревматизм крутил им ноги, у них с утра разбилась их любимая чашка или жена не ответила взаимностью -  но они ведь тоже  люди, пусть и другие. А я, не отреагировав на их грубость или невнимание ответной грубостью, а ответив им улыбкой и сказав доброе слово, могу попытаться вернуть им хорошее настроение. Пусть это не всегда у меня получается, но кто запретит мне попробовать?
               Я подметаю асфальт, вдыхаю чистую прохладу рассвета, шурша гоню метлой осенние листья, и многие проходящие люди знают меня и, идя на работу, здороваются со мной и улыбаются. И иногда получается так, что их улыбки и хорошее настроение передаются мне, потому что ночь у меня была не очень, донимал радикулит, носились по квартире неугомонные кошки, гоняясь за чем-то, а собираясь на работу, я наступил в лужу, сделанную собакой и насквозь промочил чистые носки. И я начинаю улыбаться им в ответ, и желаю всего хорошего в наступающем дне. У палки ведь всегда два конца. А ты всегда находишься с какой -  нибудь одной  стороны.
   Я знаком уже с соседями – такими же работниками метлы и лопаты. Мы при встрече здороваемся, рассказываем друг другу новости, делимся своими секретами. В любой профессии ведь есть свои нюансы, не так ли? Мы  могли бы при желании организовать свой профессиональный союз, просто желания пока ни у кого нет. Но мы знаем, что всегда можем обратиться друг к другу за помощью.
             Шуршат по асфальту метлы. Я с интересом смотрю в ту сторону, откуда слышатся чьи-то твердые и уверенные шаги. Я ждал, что он придет именно оттуда. И я не ошибся – это он, человек, который с детства хотел быть дворником. Который заявил об этом на всю нашу огромную страну. Который поразил и меня, и многих других таким неожиданным заявлением. Который стал им.
  Он внимательно смотрит на меня, оглядывая с макушки до пят. Я ежусь под его пристальным взглядом. Я не могу прочитать в его строгих глазах ни недовольства, ни одобрения. Он мудр и не спешит делать каких-то выводов.
        А мне так хочется, аж до зуда в сжатых в кулак ладошек, чтобы его взгляд смягчился, черты лица перестали бы быть камнем, а разгладились бы и стали мягкими, он едва заметно, одними губами, улыбнулся мне и сказал негромким голосом:
   - Ну что, сынок, в наших рядах пополнение. Надеюсь, ты готов ко всему тому, что может тебя ожидать в нашей профессии? И у тебя достанет мужества достойно принять снег и ветер, дождь и слякоть, мороз и Солнце, осенние листопады и весеннее половодье, высокомерие людей, считающих тебя всего лишь «обслугой», и панибратство различных темных личностей, поставивших тебя вровень с собой и своими понятиями о человеке? Готов ли ты с пониманием относиться к бродячим бездомным собакам и не выказывать раздражения  людям, кормящим птиц на улицах, которые убирать тебе? Готов ли ты быть настоящим дворником?
          И я, волнуясь, кивну ему утвердительно и отвечу осипшим от волнения голосом :
 - Я хочу попробовать стать таким. Я буду стараться. Очень.
   И мы, встав рядом, начнем размеренно двигать метлами, и наши движения будут попадать в такт, но я иногда буду все же сбиваться и переходить на свой ритм. Я буду делать это не специально, не наперекор ему – гуру своего дела, а потому, что так должно быть всегда – те, кто приходит после тебя, те, для кого ты проторил дорогу, не могут быть твоей полной копией, они должны отличаться, у них должно быть свое понимание движения. Но я буду идти с ним рядом, и в случае опасности смогу подставить ему свое плечо. Человеку, громко и недвусмысленно объявившему на всю нашу огромную страну:
 - Хочу быть дворником.
    И я верю, что я такой не один. Что они, такие, есть.  Страна наша всегда была богата на таких людей. Любящих чистоту. А убирать в нашей стране приходится много. В ней много не только лесов, полей и рек, но и дворов, улиц, площадей, деревень, городов, да и человеческих душ тоже. И я говорю им:
- Доброе утро, братья! Ну что, за работу!?
И это самое точное приветствие. Потому что дворники начинают свою работу с раннего утра.
  Я начал писать это послание давно. Почти сорок лет назад, когда узнал, что есть человек, который хочет быть дворником. И который не побоялся сказать об этом на всю страну. И вот теперь я ставлю точку, сворачиваю исписанные листы в трубочку, засовываю их в бутылку, заплавляю горлышко сургучом и бросаю в пучину интернетовских волн. Я очень надеюсь, что письмо мое найдет своего адресата, ведь доходили же письма потерпевших крушение путешественников и моряков до нужных рук. И люди находили друг друга. И встречались. И еще:  пусть это послание будет для кого-то подарком. У меня сегодня день рождения, и ничего ведь нет странного в том, что в этот радостный для себя день я сделаю вам подарок. А вы мне искренне скажете:
- Поздравляем!!!
И пожелаете всего наилучшего, а главное – здоровья и счастья в личной жизни.
А я вам так же искренне отвечу:
- Огромное вам спасибо!!!
18.04.23 07.15.