Дедушка Федя

    Дедушка Федя был известен далеко в округе. В период коллективизации в колхоз он не вступил, работал в доме, в саду, на огороде, подрабатывал у соседей, ходил по деревням. Он носил с собой через плечо холщовую сумку, в которой постоянно хранил инструменты: молоток, долото, гвозди, алюминиевую проволоку, кусочки железа от старых вёдер...
    Поднимался на заре и шёл по деревне, крича у раскрытых ставен окон:"Кому починить вёдра, кастрюли?! Починю бочки, надену обручи! Могу печку сложить, любую работу выполнить!" Овдовевшие бабы выглядывали в окна, выходили на крыльцо. "Фёдор Григорьевич! Вот ножи, топоры, пилы затупились." "Дядь Федя,  поточи и отбей косу!"
    Работы в деревнях было непочатый край. Некоторые сажали обедать, наливали наваристых щей, угощали холодным молоком из погреба с пирогами. Дедушка за обед  спускал цену, брал дешевле. К вечеру дедушка Федя возвращался, усталый, домой.
Из кармана старенькой фуфайки торчали заработанные деньги.
    Бабушке денег  дед не давал, говорил:"А чего тебе давать-то, всё равно попу
в церковь отнесёшь". Сам ходил в магазин и покупал важные товары: спички, керосин, соль, подсолнечное масло, гвозди. Один раз в неделю на прилавках лежали большие двухкилограммовые буханки душистого хлеба. Хлеб можно было купить на вес.
    Бывало дедушка купит четвертиночку "зелёного змия" и припрячет к празднику,
когда собирались гости из соседних деревень. Мы все любили дедушку Федю. В доме никогда не было никакой брани, грубого слова. Да и во всей родне никто не ругался нецензурными словами. Не ругались матерками русские люди. Библию читали, а там  матерки считались большим грехом.
    Когда дедушка остарел, работать он уже не мог. Жизнь  у него с бабушкой стала хуже. Я уже училась в областном городе в институте и постоянно помнила о своих любимых старичках. Из своей малюсенькой стипендии каждый месяц посылала  небольшие посылочки в деревню, жалела их. Хороший был мой дедушка Фёдор Григорьевич Есаков из деревни Набережная Ряжского района.