Дети, дети, да куда ж мне вас дети?

      На днях в Оленегорске обнаружилась 26-летняя женщина, которая убила двух своих новорожденных детей – с интервалом в один год. Признался в этом деянии ее сожитель, 34-летний Игорь С., написав явку с повинной.
      Вот его рассказ предельно близко к тексту.
      «Живу я с Татьяной Ш. около четырех лет. В феврале 98-го она забеременела. О беременности молчала. Когда наконец призналась, я ей предложил сделать аборт, но она сказала, что уже поздно, что ей придется рожать. На тот момент мы оба не работали и не хотели заводить детей. В разговоре решили, что Таня пойдет в роддом и, родив, оставит ребенка там.
      В середине ноября вечером, лежали, смотрели телевизор. Она сказала: «Пойду в ванную, помоюсь». Я досмотрел фильм и тоже пошел в ванную: мы курили только там. Войдя, увидел, что Татьяна лежит в воде и уже начала рожать: появилась макушка ребенка. Таня повернулась ко мне и резко сказала:  «Выйди отсюда!». Я прежде никогда не видел подобного, поэтому испугался и вышел. Сел на диван, жду. Минут через 20 появилась она. «У нас был мальчик». «Почему «был»? «Потому что он захлебнулся и умер».
      Я зашел в ванную. Вода была уже спущена, ребенок лежал на дне, у водостока. Мне стало жалко его до слёз. Я вышел и сказал: «надо что-то делать, милицию вызвать». «Не надо, сами похороним».
      На другой день Таня уложила ребенка в полиэтиленовый пакет и положила на кухне в «хрущевский холодильник», встроенный в стену. Там он пролежал до мая. Когда пошел запах, Татьяна предложила схоронить ребенка на дачном участке в Оленьей, у ее знакомых. Туда Татьяна перевезла труп на тележке, завернув в мешок. Она отыскала место в сарае, я вырыл яму, а хоронить не стал. Татьяна закопала ребенка сама. Я только помог потом расставить в сарае по своим местам. Оттуда мы вернулись домой и больше о ребенке разговоров не было.
      В феврале 99 года (заметим, первый ребенок еще лежит в холодильнике – В. С.) Татьяна снова забеременела. И снова скрывала. Потом пообещала сделать аборт, говорила, что ходит на консультации, но аборта опять не сделала.
      В середине октября вечером мы были дома. Татьяна вышла в туалет, потом послышались крики. Через дверь я спросил: «Тебе плохо?» «Всё нормально. Иди, смотри телевизор». Через некоторое время она вышла из ванной и сказала: «У нас была бы девочка». «Почему «была бы»?» «Она родилась мертвой». Я вошел в ванную и увидел, что ребенок лежит в оранжевом ведре. Мне стало жалко и противно. Она сказала: «Не психуй, я сама похороню».
      Ведро с ребенком простояло несколько дней. Татьяна ничего не предпринимала. Тогда я пошел к своему знакомому и спросил, где можно похоронить кота. Он объяснил, что за поликлиникой, в «кулацком поселке». Я пришел домой и сказал Татьяне, что если хочешь похоронить, то место есть. «Я одна не пойду». Мы пошли вместе. Ведро с трупом ребенка она поставила в сумку. Отыскали пустой сарай, я нашел лопату, вырыл яму и вышел из сарая. Подождал ее, и мы пошли домой. Разговоров о ребенке не возникло.
      В милицию я не обращался, боясь уголовного наказания. Места захоронения знаю и могу показать. В содеянном глубоко раскаиваюсь и желаю помочь следствию».
      Игоря, как он сам говорит, замучили кошмары, насланные на него убиенными младенцами. Он и вправду показал места захоронения, и останки детей были извлечены на свет Божий.
      Привлекли для дачи показаний и Татьяну, работающую кондуктором. Вот что она поведала прокурору г. Оленегорска.
« В 91 году я вступила в брак с Андреем Ш. В том же году от первой беременности родилась дочь Алена. Воспитываю ее с рождения сама. Отношения с мужем вскоре испортились, он стал выпивать, а потом и вообще уехал в город Галич. Через суд я взыскала с него алименты, но не получаю их, поскольку Андрей, как мне сообщили, нигде не работает, ведет аморальный образ жизни. Мы с дочерью жили за счет моей матери и дедушки.
      После развода с мужем я сожительствовала с Сергеем В., от которого в 96 году у меня родился сын. Его я оставила в роддоме, поскольку Сергею, по-моему, ребенок был не нужен. К тому же вскоре он был осужден к реальному лишению свободы. Аборт своевременно не сделала, не успела. Думаю, что у ребенка врожденный сифилис. В то время я болела и состояла на учете. Дальнейшая судьба ребенка мне не известна.
      В декабре 1996 года я познакомилась с Игорем С. И с тех пор с ним сожительствовала. Моя дочь сначала проживала с нами, но потом я отдала ее маме. Я не работала, денег на противозачаточные средства у меня не было, и в 1997 году я снова забеременела. Собиралась сделать аборт, но Игорь меня сильно избил, и на третьем месяце произошел выкидыш. Затем опять беременность. К врачу не пошла, так как мы думали, что я буду рожать. При сроке 5-6 месяцев я рожать передумала, потому что Игорь стал выпивать: то работал, то не работал. Ребенок уже шевелился в животе. Где-то на восьмом месяце начались схватки. Я сказала Игорю, что пойду в ванную рожать. Он был с похмелья и, по-моему, ничего не понял. Я набрала теплую воду в ванну, погрузилась в нее полностью и очень быстро родила, без всяких затруднений, прямо в воду. Видела, что ребенок небольшой, но из воды я его не вынимала. Послед выпал сразу, пуповину я не обрезала. Шевелился ли новорожденный в воде, - не знаю, не смотрела. Воды в ванне было достаточно, ребенок был под водой, вода окрашена кровью и марганцовкой.
      Помню, что в ванную зашел Игорь; помню, что я попросила вытащить меня из ванны. Про ребенка сразу никто не вспомнил, никто на него не смотрел. Игорь перенес меня на кровать, у меня было кровотечение, слабость, я лежала в полудреме. Часа через три Игорь пошел в ванную, а вернувшись, сказал, что выпустил воду и ребенка надо похоронить. Он положил ребенка в пакет и уложил в хрущевский холодильник. Я младенца не видела, не хотела на него смотреть. Похоронили мы его только весной. Хоронил Игорь, я стояла в дверях сарая и смотрела.
      Второго ребенка я родила в конце лета того же года. Беременность продолжалась 8-9 месяцев. К врачам не ходила, я абортов вообще боюсь. Этого ребенка я тоже не хотела, думала оставить его в роддоме. Но не успела пойти в больницу: после скандала с Игорем, после побоев начались роды. Я только успела взять ведро, доверху наполненное водой, и поставить его под себя. Ребенок родился очень быстро, прямо в ведро. Я дернула за пуповину и сразу вышел послед. Потом все-таки взглянула в ведро и увидела, что родила девочку. Но из ведра ее вытаскивать не стала.
      Через несколько дней Игорь один похоронил девочку, я даже не знаю где.
В настоящее время я снова беременна, но обязательно пойду на аборт. Я понимала, что совершала преступления, знала, что за оставление без помощи новорожденного следует уголовная ответственность, но делала это от безысходности.
      Инициатором явки с повинной был Игорь. Он написал явку в отместку за то, что я ушла от него. А сама бы я с повинной не явилась».

      Читатель наверняка заметил, что рассказы сожителей об одних и тех же событиях частенько не совпадают. Это естественно: каждый в меру своей искренности «тянет одеяло на себя». Однако главного – двух загубленных новорожденных младенцев – одеяло, как его ни тяни, теперь уже скрыть не в состоянии.
      А теперь приведу документ, подводящий неожиданную черту под всем этим тихим ужасом. 

 Прокурору г. Оленегорска               
 Смирновой Е.В. от Татьяны Ш.    

      ЗАЯВЛЕНИЕ
      Я согласна на отказ от возбуждения в отношении меня уголовного дела по ст. 106 УК РФ «За убийство новорожденного» по амнистии. Понимаю, что данные обстоятельства не являются реабилитирующими.

      Оказывается, наши герои попали под недавнюю амнистию. Вот он – момент истины, цена «чистосердечных признаний» и раскаяния сожителей. Они знали, что амнистированы. Это мы с вами, дорогие читатели, можем не знать – кого коснулась амнистия своим благодетельным бумажным крылом, отпускающим грехи. Нам это не нужно. А кому нужно – тот знает.
      В прежнем Уголовном кодексе, еще РСФСРовском, убийство младенца матерью при родах в особую статью не выделялось, каралось по общей 105-й, как за обычное убийство. В теперешнем УК, более дифференцированном, появилась специальная статья 106 «Убийство матерью новорожденного ребенка», которая, учитывая специфическое психическое состояние роженицы, сулит за убийство новорожденного не более пяти лет лишения свободы. Вот эта статья в связи с ее «легкостью» и попала под амнистию.
      В разговоре со мной главный прокурор Оленегорска Елена Васильевна Смирнова, усталая миловидная женщина, как бы оправдывая амнистию, философически заметила: «если разобраться, все женщины – убийцы».
      Я не стал ее разубеждать. Не стал и просить разъяснений. Понятно, что она имела в виду поголовное участие женщин в прерывании беременности. Надеюсь, однако, что нарекая убийцами всю прекрасную половину человечества, Елена Васильевна все-таки исключила отсюда тех женщин, которые не могли иметь детей по причине какой-либо аномалии развития. Да и тех, которые остались старыми девами – принципиально или вынужденно. Чтобы обвинять таковых, надо иметь слишком уж изощренное воображение. Трудно назвать убийцами и тех, кто неукоснительно и тщательно пользуется противозачаточными средствами. Пользуется именно потому что категорически не желает становиться убийцей.
      А что касается того действительно неисчислимого множества несчастных женщин, которое вынуждено прибегать к абортам – в больнице или вне ее, – о, это целая история, неподъемная для нашей статьи. Но даже внутри католической церкви, много лет воюющей с абортами, не все одинаково относятся к этой проблеме.
      И уж в любом случае убийство выношенного младенца и аборт в допустимых временных рамках, определенных медициной – далеко не равнозначные поступки. Думается, что и Елена Васильевна хорошо чувствует эту разницу и отлично знает, кого можно и нужно назвать убийцей, а кого нельзя. Подозреваю, что,  диктуя Татьяне Ш. заявление, в котором мать-детоубийца соглашается остаться безнаказанной, Е. В. Смирнова действовала против своего человеческого желания, против своего личного понимания справедливости, хотя и в соответствии с государственным постановлением, то есть по закону.
      «Во всей этой истории я вижу только один положительный момент», - сказал заведующий Оленегорским межрайонным отделением судебно-медицинской экспертизы Дмитрий Станиславович Яценко. «Ею наверняка заинтересуются средства массовой информации, разнесут по области и достигнут даже тех людей, которым газеты, радио и телевидение давно до лампочки. Узнав о безнаказанности нашей Татьяны, возможно, придут и сознаются те, чьих детей нашли в свое время в водоемах, во дворах, в мусорных контейнерах и т. д. Раскроются «глухари», висящие нынче на разыскных службах».
      Приходите, горе-мамаши, сообщайте. Судебного преследования не будет.

      2002