Павел Грабовский. К Б. С-му

Прощай, товарищ, лях мой милый!*
Расстаться время настаёт.
А как болит, как бьётся с силой,
Как сердце жалостно поёт.

Одним, брат, жили мы с тобою,
Искали одного пути,
И вот сошлись в тюрьме с собою,
Нашли несчастье взаперти.

Мир колдовского заблужденья
Для нас рассеялся давно:
Неволя, кандалы, забвенье —
То нам злой рок судил одно.

Но даже ту судьбу шальную
Нам не пришлось с тобой делить:
Ты — за Байкал, а я — к Вилюю, —
В чужбины кандалы влачить.

Кто знает: встать ещё ли сможем
За всё святое, брат, с тобой,
Или живот в тюрьме положим,
Пройдя тернистою тропой?

Вот так, мой голубь, друже ляше!
Тебе — рудник, а мне — тайга...
Но не продастся сердце наше
В собственность деспота-врага.

Пусть руки нам палач закует,
Души он нам не закуёт;
Нас общая борьба связует, —
Кой пёс движенье загрызёт?

Не ложь магнатских пьяных оргий,
Не зависть жирного ксендза, —
Бить палача нас движет скорби
Всечеловеческой слеза.

В угаре бешеном проклятья
Потоком лили кровь отцы;
Тот час ушёл: теперь мы братья,
Мы — неразлучные борцы.

За что ж? За то, чтоб мир свободы
И братства занял власть тюрьмы,
Чтоб наши бедные народы
Так побратались в точь, как мы!


* Стихотворение посвящено Брониславу Серошевскому — товарищу Грабовского по ссылке.





До Б. С–го

Прощай, коханий ляше-друже!
Час розістатись настає.
А як болить, як б'ється дуже
Від туги серденько моє.

Одно гадали ми з тобою,
Шукали одного шляху,
І от зійшлись в тюрмі з собою,
Найшли недоленьку лиху.

Мир чарівничої омани
Пред нами птахом зник давно:
Неволя вічна та кайдани -
То нам судилося одно.

Але ж і ту судьбу шалену
Не довелось ділити нам:
Ти - за Байкал, а я - за Лену,-
Розтечемось по чужинам.

Хто зна: чи вернеться спромога
До праці стать за все святе,
А чи навік тяжка дорога
Колючим терном заросте?

Отак-то, голубе мій, ляше!
Тобі - рудник, мені - тайга...
Та не належить серце наше
До пут утисника-врага.

Віддавна руки нам невільні,
Душі ж неволя не скує;
Єднають нас змагання спільні,-
Хто їх хортами зацькує?

Не кривда п'яного магната,
Не заздрість жирного ксьондза, -
Нас порушає проти ката
Журби вселюдської сльоза.

В чаду скаженого прокляття
Потоком кров лили батьки;
Той час минув: ми рідні браття,
Ми - нерозлучні бояки.

За що ж? За те, щоб духом згоди
Все понялося між людьми,
Щоб наші змучені народи
Так побраталися, як ми!