Путешествие по крыму 2015

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО   КРЫМУ  (2015)

1.
                «Почему всё не так? Вроде всё как всегда:
                То же небо — опять голубое…»
                Владимир Высоцкий

Всё осталось, как было. Всё так, как всегда:
Те же горы и море, синева неба та же.
«Тот же лес, тот же воздух и та же вода…»
Только Крым оказался российским, не «нашим».

Он на отдых всех звал, очень всех привечал,
Не сочту, сколько раз при моём «жизнестаже».
Крым всегда привлекал, на стихи вдохновлял,
А теперь не украинским стал он, не «нашим».

Как случилось всё это — не об том разговор,
«Киданула» нас просто Рассеюшка — «раша».
Не могу я смириться никак до сих пор,
Когда слышу: «Был ваш, а теперь он стал нашим».

Мне никак не понять радость многих крымчан,
Фанатичны бывают сужденья их даже,
На которые я им в сердцах отвечал,
Что аннексия — это обычная кража.

Часто вижу в глазах неподдельный испуг,
Когда им говорю: «Не навек Крым пропажа…»
Придёт час — русский будет украинцу друг,
Хоть и стал Крым афёрой российской не «нашим»

2.
А в парке «Санаторий Айвазовский» Н. Хрущёв
Сидит с котом огромной глыбой меди.
Стал Крым российским, может, потому Генсек прощён —
Вины его по Крыму нет намедни.

Историю не повернуть, как ни стараться, вспять —
Крым вывернут Россией наизнанку.
Что Крым украинский, что «наш» твердим опять,
Не сняли же с Никиты вышиванку.

Живёт своей российской жизнью Крым давно,
Жизнь стала большинству уже привычной.
Испытывает страх татарин крымский, заодно
Он с тем, кто «против» по причине личной.

В сознанье коренного населенья снова страх,
Собою он зашторил откровенность.
Вновь Чичибабинское «Чёрное пятно»* в очах,
И призрак новых бед, как неизбежность
.
О, если б это чёрное пятно было одно
На чёрной совести страны «Россия»!
Так исторически сложилось, так заведено,
Что каждый их диктатор, как Мессия.

Последнего боготворят, для большинства он — Бог,
В Крыму диктатора встречают с помпой.
Тому, смириться кто с его замашками не смог,
Он машет перед носом страшной бомбой
.
Цветущий Крым диктатор превращает в полигон,
То здесь, то там слышна стрельба, как в тире.
Страшилками позицию свою диктует он,
Тем, кто привык давно без войн жить, в мире.

Живёт интернациональный сплошь народ в Крыму,
Историей, что было, не забыто.
От полигонных стрельб красоты крымские в дыму,
И чёрное пятно отнюдь не смыто.
__________________________________________________________
*«Чёрное пятно» (1966) — стихотворение Бориса Чичибабина.
 о депортации Крымских татар в 1944 году.


3.
Кто любит Крым, того не остановят
Бессчётные задержки на граничных блокпостах,
Где до зубов вооружённые наводят страх.
И не понять никак, кого же ловят?
На трату времени ругнёшься мысленно, в сердцах.

Час от часу растёт машин колонна,
Бывает, что в «Россию» движешься пяток часов.
Проблемы эти порождают много минусов,
«Особая», «запретная» Крым зона?
Для пониманья этого в сознанье нету слов.

Быть может, власти показать стыдятся,
Что очень част в столице Крыма от машин затор?
На лицах симферопольцев уже не тот задор,
Обещанные блага только снятся,
Лишь стал милитаризированнее Крым с тех пор.

Вот вновь ВАИ* движенье перекрыла, —
Колонна пушек движется, с солдатами машин.
Бывает, перевозят танки и других страшил, —
Растёт в Крыму убийственная сила,
От страха меркнут прелесть моря, климата, вершин.

Крымчане говорят: «Нам так спокойней,
Ведь Украины власть твердит, что будет Крым «её»,
Когда Америка ей даст оружие своё…» —
СМИ запугали всех войною, бойней,
Кто, глядя на Донбасс, не верит в то враньё?

СМИ сознанье большинства зомбирует успешно,
Стать необратимым может тот процесс.
А власть нам эфемерный сулит прогресс,
Благосостояние людей снижая спешно.
В мечтах лишь достижим над Крымом перевес.
________________________________________________
*ВАИ — военная автоинспекция.

4.
В Крыму над морем истребитель
Гудит сильней, чем моря шум.
Он неба крымского хранитель,
Но порождает много дум.

Его ангары на Бельбеке,
Летит, наверное, туда.
Идёт кругами, как на треке,
Чтоб приземлиться, как всегда.

Пилот военный, подневольный,
Готов исполнить он приказ.
Лететь на Киев-град, на стольный,
Прикажут — выполнит тотчас.

И в голове пилота даже
Нет мысли, что ангар, Бельбек —
Всё украинское, всё наше,
Не отдано оно навек.

Как много Родина вложила
В Бельбек труда и средств своих!
России пропаганда лжива —
Украинский над морем МиГ!
.
5.
Я побывал на мысе Фиолент,
Где Родине отдал свои два года.
С тех пор немало пролетело лет,
Но миг, чтоб изменилась там природа.

По-прежнему она пленяет взор,
Круты обрывы, скалы, то же море.
О, как причудлив берега узор!
Но появилось новое в узоре.

Где степь была, где маки и ковыль,
Теперь дома теснят друг друга — дачи.
Где проливалась кровь — сплошная пыль,
Но море рядом — место тем удачно.
.
Вот установки пушек и ракет,
При мне их было лишь четыре штуки.
Скажу по правде (это не секрет):
Вдали стоят бесчисленные «БУК»-и.

Спуск к морю был всегда суров,
Карабкались по скалам, словно крабы.
Каскад из лестниц метров сто готов,
Дверь на замке сейчас. Вот код узнать бы!

Хоть к морю и протоптана стезя,
Вид портит «недострой», уродцы-зданья.
На Фиоленте равнодушным быть нельзя,
Мыс — важная частица мирозданья.

6.
Такая не Россия…

                «И всё кругом — такая не Россия…»
                Борис Чичибабин, «Судакские элегии»
                «Чужая земля, татарская…»
                И. С. Щмелёв, «Солнце мёртвых»

Бахчисарай, Джанкой, Ишуки, Сак, Судак —
Татарские исконные названья.
Все остальные власти изменили так,
Что нет у них татарского дыханья.

Стереть не удалось, названья эти есть,
Они на карте для туристов крымской.
Той карты составителям хвала и честь…
Сопряжено сейчас её изданье с риском.

Вот «Биюк-Узенбаш» — «Счастливое» теперь,
Татарское село в предгорьях Яйлы.
До Ялты восемь километров — мерь, не мерь,
Но через горы день идти до Ялты.

Живёт многонациональный здесь народ,
Природа края живописна очень.
Возделывает землю и разводит скот
Татарин, русский, немец — кто как хочет.


Татарки имя Алиме, а немца — Йорк,
Они мне стали временно соседи.
Во всех делах хозяйских немец знает толк,
Увидел «орднунг» я его намедни.

Российское гражданство Йорк не хочет брать,
Раз на квартал в Германии бывает.
Язык он русский не стремится изучать,
С женою — на татарском, сносно его знает.

Татарской жизни полностью в селе уклад,
На прошлое — табу, сколь ни просил я.
О судьбах, о людских услышать был я рад,
Но понял, что кругом — такая не Россия.

7.
Улица имени Бориса Чичибабина

Встретил в Крыму я Вас, Б. Чичибабин,
У мемориальной на доме доски.
Много пришлось одолеть мне ухабин,
Чтоб Вас найти, — было мне не с руки.

«Эски-Сарай» есть такое селенье,
Сакли села «Пионерское» в нём.
Жители прежние, с соизволенья,
Землю свою обживали потом.

Улица названа именем Вашим,
В доме татарка живёт Фатива.
Есть интернет, и татары со стажем
Знают о Вас, о борце за права.

Строился дом в веке том, в девяностых,
Крымских татар возвращался поток.
Вас мало знали, и было не просто,
Чтоб появился свободы росток.

Стих я о «Чёрном пятне» — распечатку,
В ходе беседы отдал Фативе.
Также о Вас рассказал я ей кратко,
Всё, что хранилось в моей голове.

Знает татарка, что есть город Харьков,
Улица с тем же названием есть.
Кофе не стал пить — ведь было так жарко,
А, уезжая, отдал дому я честь.

8.
«Крымские прогулки»

                «Где же татары?» — спрашивал,
                всё я татар искал.
                Шёл, где паслись отары,
                жёлтую пыль топтал.
                «Где ж вы, — кричал, татары?» —
                Нет никаких татар.

                Борис Чичибабин. Крымские прогулки (1961)

Рано покинули нас Вы,
Поэт Борис Чичибабин.
Стали татары несчастные
В Крым возвращаться свой, дабы
Землю, где жили их прадеды
Обжить попытаться снова.
Были они, как украдены,—
Для оправданья нет слова.
Кто-то вселился, счастливый,
В те, что и были, жилища.
Хожу по селу «Счастливое»,
Лето в разгаре, жарище.
Вот Анифе, дочь соседки,
Ведёт в магазин любезно.
Красота Анифе редка,
Пройтись мне с девушкой лестно.
Сколько кровей намешано
В этом созданье природы?
Зачем ярлыки навешаны
Крымско-татарскому роду?
Могла б Анифе не родиться,
Девушка с красой восточной,
Если б не смог дед прижиться,
Выселен невиновным срочно.
Прошёл войну до Берлина,
Были за храбрость медали.
Но увезли, куда сына
Депортировал раньше Сталин.
В селе большинство — татары,
Есть молодёжь, есть дедушка стар.
Свою он пасёт отару,
Трагедию помнит татар.
Всё вспоминая, он плачет —
Много могил на чужбине.
Сквозь слёзы страх вижу, значит,
Властям он не верит ныне.
Как же им верить? — Рекламой
«ЛДПР» Крым усеянный.
Партии, клоунской самой,
Радикализм не мерянный.
Вновь встал вопрос: что же делать
С народом крымско-татарским?
Точно лишь, что не лелеять,
Но обращаться по-барски.
А барин ведь всемогущий,
Жестока у него рука.
Народам беды несущий,
Его власть в Крыму велика.
Мира желанье, свободы,
В раскосых татарских глазах.
Но в крымско-татарском народе
Навсегда поселился страх.


9.
Бахчисарайський дворець
(сонет,(Леся Українка)

Хоч не зруйнована — руїна ся будова,
З усіх кутків тут пустка вигляда.
Здається, тільки що промчалась тут біда,
Мов хуртовина грізная, раптова.

Тут водограїв ледве чутна мова, —
Журливо, тихо гомонить вода, —
Немов сльозами, краплями спада;
Себе оплакує оселя ся чудова.

Стоять з гарему звалища сумні,
Садок і башта; тут в колишні дні
Вродливі бранки вроду марнували.

Колись тут сила і неволя панувала,
Та сила зникла, все лежить в руїні, —
Неволя й досі править в сій країні!
               

ПЕРЕВОД сонета Лесі Українки  (1891 р.)

Не всё руины здесь, но вид опустошенья
Повсюду нам напоминает о беде.
Промчался будто грозный ураган везде,
Веками превратив в развалины строенья.

Фонтанов тихий плеск рождает вдохновенье,
Поэты многие дань отдали воде,
Мечетям, минаретам, созданным в труде,
И ханского дворца величию-творенью.

Стоят развалины гарема, все в печали,
Чертог, сад, башня, где в былые дни,
Красу наложницы Гирею отдавали,

Всю жизнь в неволе жёны ханские страдали,
Теперь остались тени их одни,
И мысли о неволе родят они.

Впервые опубликовано в 2015 году в сборнике стихов "Избранная лирика",том второй, Х., "Факт"