So go the fuck away, do not come again

Игра не стоит свеч.

Да, жаль, но слишком поздно — я не хочу беречь твой хрупкий эго-мир. Мне наплевать, по правде, на серьезность твоих обид, задроченных до дыр.

Мне нет нужды в твоих распухших веках, в расшатанных словах с потрескавшихся губ — ты в них звучишь, как раненое эхо, зарывшееся в кровянистый струп.

Непросто вычеркнуть больное из сознания; еще сложней сквозь страх его принять. Мой кутильер* — синдром маниакальный — решит вопрос: прибить или обнять.

И все-таки теперь я нас прощаю, чтоб не таскать, как горб, в себе тебя. Хоть памяти твоей не умаляю, взамен прошу: не умоляй меня оставить якорь —  мы уже на грани. Давай, как взрослые, совместно разорвем все эти путы, что надели сами, и, сбросив их, в молчании уйдем. Давай забудем склоки на минуту и на мизинцах, будто мы друзья, помиримся (или смиримся): в лютой вражде жить дальше нам никак нельзя.

Ты был мне важен.

Впрочем, даже ныне трепещет в глубине истерзанной души (и, если честно, двигает в уныние) тепло к тебе.

Но больше не пиши.

И не звони. Поверь, так будет лучше. Я ставлю точку, закрывая дверь. Ведь каждый по заслугам да получит**.

Au revoir***, мой одинокий зверь.

* Французский средневековый солдат. Каждый  вооруженный должен был иметь своего кутильера, который во время сражения приканчивал раненых неприятелей.

** Unicuique secundum opera eius (лат. Да воздастся каждому по делам его).

*** До свидания, прощай (фр.)