Небо над Винницей

Жизнь Олега Мортковича  достойна быть воспетой...

Каина семя и время Каина:
перешибёт ли дитё нагайкою
ради забавы на спор...
Глаз материнских укор-
горечь бессилия канет ли?!
Вечная память...
***
Что сказать о холокосте?
Голы кости на погосте...
Измождённые скелеты:
женщины, мужчины, дети
отличаются лишь ростом.

Смерть за вздох и за глоток,
страха мерзкий холодок
и печаль, что сушит кости-
жизнь нагая на погосте...

Те, в ком не было вины,
мучимы, изъязвлены.
Попирающих закон
груз проклятия на ком?!

Души ставлены на кон.
Голы кости на погосте
в кучу свалены лежат,
наготою не страшат.

Было то, что пострашней:
заживо гореть в огне,
газом в камере дышать...
Был ли у спасенья шанс?
***
В чистом поле гладь, да тишь.
"Ма-ма!.. Ма-ма где... услышь!"
В чистом поле на пригорке
пастушок нашёл мальчонку.

В бескозырке и тельняшке.
Холодно ему и страшно.
"Дитятко, скажи, ты чей?!"-
ни людей, и ни вещей.

Только в сумочке тряпичной
хлеба край, да  два яичка-
немудрёная еда.
Так ли выглядит беда?

Так - в распахнутых глазах
огоньком метался страх:
ветер в поле, облака,
что не падают...пока.

Пастушок домой приводит.
Мамка:"Горюшко, Володя, -
он - еврей, и нас убьют!
Где найти ему приют?!"

Два годочка, возраст малый,
"Схорони его, Наталка!".
И Наталка твёрдо знает,
коль найдут, то расстреляют.

Страх решимостью гоним:
пусть стреляют вместе с ним.
Тысячу ночей и дней
Смерть дышала и над ней.

Приближалась - жил в кадушке.
Были у мальца игрушки?
Крысы в подполе и мыши,
Голос женский:"Тише,тише"...

Плач погашен на устах...
Холод, голод, мрак и страх.
Обездвижен целый день.
Ночью теплая черень.

Ласки крепкие объятия,
шёпот: "выжить, продержаться".
Как же игры, садик, спорт
и поездки на курорт?

Яма летом во дворе-
через жёрдочки смотреть
можно лишь на облака,
что не падают...пока...

Партизаны, лес, детдом,
бабушка нашла с трудом...
Роста в нём и веса нет.
Разве только не скелет.

Ночью до седых волос
сердце в ужасе рвалось-
снились в небе облака,
что не падают...пока...

Как отец, он стал врачом.
С той закалкой нипочём
ни холера, ни чума -
отступала смерть сама.

Что горящий самолёт!-
Бог пока не заберёт:
на земле служивый нужен
быть врачом, отцом и мужем.

И поддержкой тем, в ком ужас
застарелым переломом
въелся в ДНК, геномом
стал, грозя столетьям новым.

Тем, в ком "лагерный синдром"
для потомков злым наследством,
прописать путевку в детство,
побывав недавно в нём.

Винница. Местечко Дашев.
Мать, отец средь тысяч павших...
Тех, чей светоч не угас,
ко спасенью давших шанс.

И Наталка вечно с ними,
Но растёт в Иерусалиме
в знак признания олива...
На звезде сияет имя.

Ей бездетной, неученой,
стать звездою золочёной
у потомков на устах:
"побеждающая страх".

Пастушок Володька - дед.
В девяносто  горя нет?!
Снова в небе облака,
Что не падают...пока...

Смертью облака грозят..
Навестить его нельзя.
Лишь молитва на устах,
Побеждающая страх..

Многих кости на погосте...
Не молчи о Холокосте!
Детям расскажи! Пока
в небе только облака...

Благодарностью крепка
Память вечная...