Балет и Ленский

Послушай, Ленский, ты не прав, —
сказал поручик Оболенский, приподняв
там что-то на лице.
Он на лице приподнял бровь. Кровь
бросилась в лицо поэта.
— Я прав! — воскликнул Ленский —
ты ложно понял это.
Непреложно
мы воспринять должны восьмое фуэте.
Поручик отвечал: мы тет-а-тет.
И только ветер нам свидетель.
Но Ленский — светел.
Он ответил:
Оставь. Однажды тайно
ко мне постучал почтенный еврей.
Он принёс мне билет на балет
и цену прокричал: сто рублей.
А как его имя?
Финдлей.
Дело было зимой, в поздний час.
Я говорю: ступай домой, все спят у нас.
А он луч света мне направил в глаз
из потайного фонаря.
И я, не слова не говоря,
отсчитал ему всю сумму ассигнациями.
При этом, зорко наблюдая за
его реакциями.
Он передал билет, смертельно побледнев.
— А почему?
Он сам хотело пойти, но были нужны гроши
для вызволения дочери хорошей
из лап.
— Чьих лап?
— Да Карамазова Алёши.
Такая участь пап.