хрущёвки ли брежневки ли вот так сходу не скажешь

хрущёвки ли, брежневки ли, вот так сходу не скажешь,
полувековые с открытками стойки стеной
(открытки — балконы с рассохшимся краем, чернее
синюшного), как будто брутальные в прошлом, сегодня —
волна кортизола во взгляде смотрящего, то есть,
читай, кортизол. Дом-призрак за ними, этакий
монолит в себе. Апрель как апрель. Будто под психотропом,
поводит ветвями приземистое деревцо под снегом,
качает веточкой, точно пальчиком. Я отвлёкся. На фоне позднего
совкостроя на пустыре заснеженном — трамвай,
идущий противоестественно медленно (так я с лоджии вижу,
о смерти не вспоминая); замедлился вовсе теперь, как старик.

Пост-апокалипсис, бьющий стекло истории
полуностальгическое, потому как тут рефлексируешь
отрешённо, по тому, что в состоянии оценить, к чему не был причастен,
неожиданного узнавания повреждающий призму, через которую так седативно
смотреть временами, с работающей дым-машиной
сегодняшнего эмбиента, подвешенная чернуха,
сухая, заснеженная. Ошмётки распотрошённой туши в воздухе.
Без пяти минут свиридовская метель.