Усталый херувим

Он так устал от суеты вчерашней,
но нимб надел печальный херувим.
Босой, худой в изношенной рубашке
и поспешил сквозь призрачности дым.
Преодолев тоннели измерений,
забыв про брешь саднящую в груди,
чтоб нежно приобнять крылом колени
и так протяжно песню завести:
о спешных днях, о тленности земного
пути, что это в сущности пустяк,
что нет, увы, волшебника-портного,
который души ладит за медяк
иль золотой. Что собственно мы тщетно
скребёмся в двери ми́нувшего дня;
пока не всем, но ангелам известно
какие тайны кутает Луна.
Солёных рек затейливое русло
он промокнёт потрёпанным пером,
рукой проворно — напевая грустно —
прозрачной нитью подошьёт излом.
Лишь убедившись, что дыханье ровно,
что тихой сапой в дом прокрался сон,
исчезнет дымно. В полумраке комнат
оставит след пропитанный хитон
кровавый. Там, за дождевой завесой
с груди печаль как россыпь янтарей
снимая, в тесной келье поднебесья
следя за наших жизней равновесием
бездонно светят души матерей.