Живая дверь

Фантастический рассказ
Лариса Фелисион

Вечером из Штатов позвонила Маринка . Она всегда звонила вечером в выходные. У них там другое время. Поболтали о делах. Давно уже им особенно говорить не о чем, кроме как о делах. А ведь они дружат со школы. А теперь бабки уже, бабки-переростки – дети, внуки, да море другой головной боли. Вот этой головной болью друг с другом и делятся.
Наговорившись вдосталь, как всегда напоследок, передали приветы всей родственной братии и отключились от связи.
За делами да заботами время шло незаметно. К полуночи, Зоя Ивановна подключилась к литресу , воткнула в ушко наушник и под любимый английский дедективчик завалилась в кроватку. В голове Агата Кристи методично собирала пазлы своего романа и Эркюль Пуаро в благочестивом бельгийском молчании шевелил своими "клеточками", наверное, и усиками тоже шевелил, но это Зое Ивановне было неведомо, так как она уже вполне себе вольно, по-русски, подхрапывала, положив ручку с наманикюренными коготками под правую щёку.
Наушник дудел своё, а Зоя Ивановна – свое. Так и разошлись они с ним до утра.
Утром, как всегда без будильника, счастливая трижды бабуля встала с кровати и не поняла…
Да, она не поняла, она и сейчас не понимает. Она легла в свою кровать вчера… В свою. Встала… встала тоже со своей, только другой, другой кровати, точнее с дивана… комната на Воронцовке, как она там оказалась? Что за фантастика?
"Я сошла с ума", - сказала она чувствуя себя Фрекен Бок. Конечно, а кем же ей себя чувствовать. Комната, в которой она жила в восьмидесятом году прошлого столетия, давно уже ушла другому хозяину, а формы Фрекен Бок – это тоже давно Зоины формы, так что, Фрекен Бок почти без шуток. Вот только сейчас шутки другие кто-то с ней шутит и очень нехорошие.
Зоя Ивановна тихонько подошла к знакомой двери и потрогала ручку. Да, она – та самая, вполне себе "живая" дверь. Даже открывать страшно – вдруг за дверью пропасть? Огромная чёрная дыра её подсознания? Это же оно сейчас так глумится над женщиной, которая давно пережила эту дверь 30-х годов. Но дверь открылась и пропасти там не было. За дверью стоял пёс и подпрыгивал, виляя хвостом. Царапая коготками пол, он забегал по длинному коридору их той самой, старой квартиры, и было понятно, что эта собака счастлива выйти на прогулку с хозяйкой. У Зои заломило сердце. "Лорд, - подумала она, – он же умер в двухтысячном". Но Лорд смотрел на неё с обожанием своими шоколадными глазами, мотал ярко-рыжей коляшной гривой и - был жив.
Зоя Ивановна не знала, что делать. По всему, надо было тащиться гулять с собакой, она же живая... как видно. Ну хоть умыться бы. Собрав весь свой дух, а точнее жизненный опыт, вполне себе весомый - советские и рассейские экстремальности , всегда требовали особенной концентрации, выдержки и многих всяких других неожиданностей, которых в русском человеке заложено видимо–невидимо, Зоя Ивановна потрусила в ванну и включив воду подняла голову – перед ней висела её фотография. Да, это точно была фотография, потому как такая фотография у неё где-то была. Вообще-то фотографий у Зои Ивановны было немного, можно сказать, совсем мало, потому как во времена её молодости ей некогда было фотографироваться, да и не чем. Фотоаппарат купить было можно, но заморочишься же плёнку проявлять. Вот и не купили, чтобы не морочиться. Да и некогда было так себя любить, чтобы везде и всюду запечатлять счастливые мгновенья личной жизни. А тут вот она – Зоя лет этак двадцати пяти. И ничего, надо сказать, плохого нет в ней. А ведь всегда была собой недовольна, то нос длинный, но лоб узкий. А тут, смотри ка - и глазки видные, и нос ровненький, и морщинок днём с огнём… "Ой, господи, что это я… Какие морщинки в двадцать пять".
Протерев глаза, точнее промыв свежей водичкой браво текущей из тоже ей очень знакомого крана, она снова подняла голову и, наконец, поняла, что перед ней не фотография, а зеркало.Однако, не успела упасть в обморок, потому как Лорд стал скулить и царапаться в дверь. Родной и до боли знакомый материнский инстинкт вывел Зою Ивановну из шока, а ей в свою очередь надо было выводить Лорда на улицу. Иначе этот собачий аристократ умрёт, но в доме не навалит. "Господи, о чем я думаю! Лорд же давно умер!". Ну так умер, не умер, а вон он - живёхонький бегает и хвостиком помахивает – Выводи, мамка, живот болит!
- Ну да, и тапки тягает с галошницы, все так и было…
Найдя поводок на полу у двери и заочно пробурчав на старшего сына: "Охламон, никак не научится класть на место". Советская женщина Зоя Ивановна, которой сейчас даже некогда было сойти с ума, надела ошейник на собачью шею другого охламона и раскрыв дверь переступила порог квартиры…
Нога встала на ковёр коричневого цвета. В какую-то минуту она поняла, что стоит … ну конечно же стоит на своём ковре, икеевском коричневом квадрате, а над головой шесть плафонов китайской люстры с колпачками, как на ночниках. Никогда такие не нравились, да вот купила, заблудившись в разнообразии предложений Леруа Мерлена… "О чем это я?.." Оглядевшись и поняв, что собаки рядом нет, да и быть не может, что она, Зоя Ивановна, дома (правда и там дома была, но как-то не ко времени), что за окном свет, а в кухне шумит посудомойка, она побежала к зеркалу. Здесь её ждало полное разочарование, потому как вместе с Лордом исчезла классная фотография хозяйки. Молча глядя в то, что уже порядком потрепало ей нервы, она подумала: "Ну и ладно. Зато с ума не сошла…"

#felision
@Лариса Фелисион