малыш

солнечным бликом на красной царапине, ожоге, на следе от шприца. ты боишься уколов. пластилином замазывая вмятины, рисуешь поверх чужие поцелуи.
сеются крошевом боли твои тонкие белые пальцы, волосы - выжженным пшеном, яблоки глазниц цвета незабудкового прощения
глазеть уже не на что. одни единственные следы на песчаной дороге твоей грудной клети, рёберного переплетения детского голоска и кровавой кашицы, ты сам позволил оставить их, сам обвёл их красным три раза и трепетно подписал «пособие к существованию».
а ты бы завыл, если б знал как скулить. статуя многорукого бога в штормящей толще реальности, потоками бытия, жестокости чужой пока-что-ещё-любви, статуя пускает трещины, и слёзы твои целебные не в силах их залатать, да и пластилин тут уже не поможет, а от поцелуев стёрлись губы.
на сколах гранита - сколы молочных костей. мозаичным хрипом обгрызенные хребты, позвонки и хрящики. не будь ты так восхищенно идолопоклоняющимся старой развалине, был бы у тебя шанс остаться цветущим?


31.01.22