История одного псевдонима

«Как же его звали? Господи, ну как же?»- я в который раз мысленно задавала себе вопрос. И вот опять в переполненной маршрутке, куда я с остервенением водрузилась после короткой конкурентной борьбы, этот вопрос всплыл опять. Конечно, забыть его имя я не могла, все-таки пять лет вместе грызли гранит в универе. Просто произошла какая-то блокировка памяти, заклинило и все. Помню как однажды. у меня вылетела из головы фамилия Рогожина из «Идиота», в голове всплывало нечто среднее между «рожей» и «мешковиной», а дальше никак…
С первых дней в университете, все знали, что он будущий отличник.  Он не был из породы зубрил и зануд, а относился к категории личностей незаурядных , не от мира сего, а проще говоря, со странностями. Писал стихи, постоянно в кого-нибудь влюблялся, благо выбор был огромный, ведь учились мы на филфаке. Еще мы знали о нем, что у него - дедушка мулла в бывшем Целинограде и Сэм почти не говорит по-казахски.
Отчасти от того, что его приметила Карафа, так мы звали нашего декана. Карафиева Жадра Исмагуловна – первая женщина профессор Казахстана. Иногда мы звали ее Карафа, иногда жаба. Тело ее очень плавно расширялось книзу, а несколько бородавок на лице и пришлепывание губами придавало ей сходство с этим земноводным. Она читала нам литературу 18 века и выдавала такие перлы типа : «Знаете, князь Орлов, от него еще орловские рысаки пошли» или «Петр прорубил окно в Европу, и оттуда хлынула всякая нечисть» или «Ломоносов дитё народа». Но зато она всегда протежировала ярких индивидуальностей и студентов, и преподавателей и факультет при ней процветал. Одним из её любимчиков был Сэм, отчасти поэтому       он стал не просто отличником, но и ауэзовским  степендиатом, то есть получал по тем временам немыслимые для студента деньги около ста рублей, но больше в своей жизни я не встречала людей, которые бы так легко расставались со своим капиталом. 
Сэм был приезжим, жил в общяге  и совсем не шиковал. Но когда он получал стипендию, то чувствовал себя Рокфелером. Он собирал всю нашу группу, в осоновном, это были девчонки, и вел нас в кафешку, В то время мы тусовались в Меруерте, где можно было завести знакомство с телевизионщиками. Но любимым местом была Аккушка ,там в то время был классный кофе, который готовила толстая армянка, и супер богемная публика. Я просто млела от такого количества актеров и художников, а также от присутствия писателя сатирика Эдика Медведкина. Впрочем, сатирик отдавал предпочтение петеушницам, им легче было навешать лапшу и, в целом, выходило гораздо дешевле.
 «Сэм носил длинное пальто и совсем не модную широкополую шляпу. Из- за своей худобы и высокого роста он немного сутулился. Лицо Сэма было  покрыто то ли оспинками, то ли крупными воспаленными прыщами. За стеклами громоздких квадратных очков скрывались совершенно беззащитные и добрые глаза.
 Девчонки, да и я в том числе, не воспринимали его серьезно. Один мой знакомый, известный ловелас, сказал как-то, что Сэму (  я поняла, что имя вдруг высветилось на подкорке, или может быть где-то еще, я не сильна в физиологии. Я вспомнила!!! Ну конечно, Сэм   , Самат Даримов!!!). О чем это я, ах да, так вот один мой друг, но если быть честным любовник, заявил, что для таких  как Самат нужно строить публичные дома, потому что ему тоже нужно удовлетворять свои сексуальные потребности. Меня это возмутило, о Сэме так говорить было нельзя. 
Однажды  Сэм принес мне четыре пухлые, растрепанные общие тетради, на каждой было написано «ИЛИС», он перетосавал мои инициалы и придумал фантастическую Илис. Имя мне очень понравилось, песенка про Элис появилась много позже, поэтому оно показалось мне оригинальным. В этих тетрадях стихи о любви перемежались  с дневниковыми записями. Отчетливо помню отрывок,  живописующий  как Сэм разлил на себя сметану в студенческой столовой и в этот момент чувствовал себя полным идиотом. Каюсь, я так и не дочитала  эти тетради до конца и сейчас не могу вспомнить ни строчки его стихов, по- моему они были туманными, со множеством эпитетов и чем- то напоминали Анненского.
Однажды мы отмечали с девчонками Новый Год. Это был год Змеи, точно помню, потому что Элька нарисовала классную змею, которую мы присобачили на стену. Единственным представителем мужеского полу был печальный Сэм. Тогда ему морочила голову Инка Головенченко, ей нравилось повелевать им, при этом не позволяя ничего. С горя он тогда набрался, ушел куда-то, потом вернулся со следами чьих-то ботинок на  длинном черном пальто.
В тот момент он был похож на Ипполита, такой же пьяный и разочарованный, и следы на его пальто только усиливали сходство. Не могу сказать, что это был самый веселый Новый Год в моей жизни, но еды было много…  И под утро Ланка – хозяйка квартиры, вечно помешанная на диетах и аэробиках, стала распихивать всем остатки праздничного пиршества. Она лихо раздавала всем желающим и даже тем, кто поначалу отказывался, оливье, жаренную курицу и плов. Все это время Сэм сидел около нее на кухне, уронив, что называется, голову в руки. Видимо его мутило, потому что он внезапно вскинулся и со скрытой мукой в голосе произнес: «Пожалуйста, не говорите о продуктах !» Эта фраза вскоре стала крылатой на нашем курсе.
 Потом мы защитили свои дипломы, и разбрелись – разъехались, каждый за своей судьбой.
Больше я Сэма не видела, узнавала о нем от девчонок. Дальнейшая его судьба представлялась мне пунктиром ,в котором очередной пробел стал неожиданным концом.
« Слышала про Сэма, женился… Жена старше его, кажется музыкант.»
«У  Сэма, прикинь, сын родился. И вообще, он поднялся, квартиру в Алма – Ате купил трехкомнатную. Кто бы мог подумать!? Наш Сэм и вдруг бизнесмен. Занимается, какими – то редкими металлами, ртутью что ли, но про это просили не распространяться.»
«Ты знаешь ,Сэма убили ,его нашли в машине за городом.. Пальцы на руках переломаны, ожоги на теле от окурков. Издевались или пытали сволочи. А мне, кажется , что это Карафа его на тот свет забрала. Она же его постоянно за собой тащила. Дети ее сдали в дом престарелых. Все ее забросили. Вот тебе и первая женщина - профессор в Казахстане! Только Сэм наш ее там навещал, передачки носил. А ровно пол года назад Карафа умерла и Сэма за собой утащила ».
 Мне представился темный больничный коридор, по которому в стоптанных тапочках тяжело бредет Карафа, а в конце тоннеля в проеме двери стоит с пакетами Сэм и, по-моему, он улыбается.