вразнобой

У бога чаюют святые,
а мы по старинке - в запой,
да в домыслы о Византии,
да в басни о вере слепой.
Заводим безумные речи,
глядишь - и до драки дойдём,
о смерти не может быть речи,
когда и о жизни с трудом.
На небе полно недовольных,
но, Господи, все мы грешны,
и можно сражаться на войнах,
а можно молиться за ны.
Здесь лики подобны личинам,
а лица, похоже, не в счёт,
бывает, окошко починим,
а вот уже крыша течёт.
И где-то святые за чаем
болтают о чём-то своём -
как мы, человеки, дичаем,
и кровушку запросто пьём.

***

Опять поют. Не хором, вразнобой.
О том, что мы должны, что нам воздастся,
тарелочку с каёмкой голубой
подсовывают нам христoпродавцы.
А мы-то что? А мы-то завсегда,
за правое - и жизнь свою положим.
Но после говорим - вот это да,
простое оказалось очень сложным
и даже ложным было, и не раз
позарились на царские посулы,
на пышную трескучесть громких фраз,
в которых совесть, кажется, уснула.
Так сладостно бывает заболеть,
как в детстве пропустить уроки в школе.
А пряник что? Доходчивее плеть,
и гнев, и боль, и вечное - доколе?
И мы болеем, веруя в Христа,
и проповедь Нагорную читая,
уходим в март, и это неспроста -
идёт война, конечно же, святая.
Ну как нам без неё, а ей без нас,
особенно поэтам-песнопевцам?
Когда в крови дорога на Парнас,
терзай Пегаса стременем поэтским,
и всё постигнешь даже не умом,
его не надо, здесь душе раздолье.
История живёт в тебе самом,
как Божий суд, как поиск лучшей доли,
как скучные стишата не о том,
написанные сдуру грешным делом.
Как после боя в городе пустом,
его не представляешь больше целым,
а только распатроненным в куски,
зато своим, уже освобождённым.
Там лечатся последствия тоски
единственным оставшимся патроном.
Но это если совесть не мертва,
а если умерла - пиши об этом,
ищи духоподъёмные слова,
чтоб выглядеть героем и поэтом
для выживших, для внемлющих, для сих,
читающих о мире и о вере.
Как здорово к стиху прибавить стих,
легко входя сквозь выбитые двери
в безлюдное шуршание листа
под смех великосветских проституток,
поняв, что жизнь - всего лишь суета
в кругу людей, теряющих рассудок.