Тайны Лесного озера Николая Заболоцкого

Н.А. Заболоцкий. Фотография сделана до ареста в 1938 году   

      «Лесное озеро»  Николая Алексеевича Заболоцкого,  по словам его сына Никиты, «так высоко ценимое самим автором» (1), требует (именно поэтому!) внимания к себе сугубого.

ЛЕСНОЕ ОЗЕРО

Опять мне блеснула, окована сном,
Хрустальная чаша во мраке лесном.

Сквозь битвы деревьев и волчьи сраженья,
Где пьют насекомые сок из растенья,
Где буйствуют стебли и стонут цветы,
Где хищная тварями правит природа,
Пробрался к тебе я и замер у входа,
Раздвинув руками сухие кусты.

В венце из кувшинок, в уборе осок,
В сухом ожерелье растительных дудок
Лежал целомудренной влаги кусок,
Убежище рыб и пристанище уток.
Но странно, как тихо и важно кругом!
Откуда в трущобах такое величье?
Зачем не беснуется полчище птичье,
Но спит, убаюкано сладостным сном?
Один лишь кулик на судьбу негодует
И в дудку растенья бессмысленно дует.

И озеро в тихом вечернем огне
Лежит в глубине, неподвижно сияя,
И сосны, как свечи, стоят в вышине,
Смыкаясь рядами от края до края.
Бездонная чаша прозрачной воды
Сияла и мыслила мыслью отдельной.
Так око больного в тоске беспредельной
При первом сиянье вечерней звезды,
Уже не сочувствует телу больному,
Горит, устремлённое к небу ночному.
И толпы животных и диких зверей,
Просунув сквозь ёлки рогатые лица,
К источнику правды, к купели своей
Склонились воды животворной напиться.

1938

     Как тут не вспомнить Блока («Над озером»):

С вечерним озером я разговор веду
Высоким ладом песни…

     Здесь тоже разговор с вечерним озером, и тоже – «высоким ладом песни», и если не назван у автора в союзниках, как у Блока, Бог, то дыхание вечности в стихотворении ощутимо.
     «Задумано оно было, – пишет сын поэта, – ещё летом 1937 г. на даче в Луге во время прогулки на Глухое озеро» (2).  А начато – до ареста: «был найден автограф варианта первых двух строк» (3).  Закончено же, судя по авторской датировке, в 1938 году.  Но когда же и где поэт смог его дописать?
     Арестовали Заболоцкого за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» 19 марта 1938 года. И сразу же поставили «на конвейер» – допрос, который длился без перерыва около четырёх суток (4). «Сознание, – вспоминает Николай Алексеевич, – стало затуманиваться».  Он его потерял, и его оттащили в камеру. А когда очнулся, им овладела «безумная» мысль: никого не пускать в камеру. Для этого он подпёр ручку двери железной кроватью. Но это не спасло: под ударами в дверь ручка со спинки соскочила, и тюремщики дверь распахнули. «Чтобы справиться со мной, – пишет Заболоцкий, –  им пришлось подтащить к двери пожарный шланг и привести его в действие. Струя воды под сильным напором ударила в меня и обожгла тело. Меня загнали этой струёй в угол и после долгих усилий вломились в камеру целой толпой. Тут меня жестоко избили, испинали сапогами, и врачи впоследствии удивлялись, как остались целы мои внутренности – настолько велики были следы истязаний» (5). Это были врачи больницы Института судебной психиатрии, куда из Дома предварительного заключения доставили избитого. Держали его здесь около двух недель, после чего возвратили в ДПЗ, только уже не в одиночную камеру, а в общую. «Дверь с трудом, – как пишет Заболоцкий, – закрылась за мной» (6). «Места было столько, что люди могли лечь только на бок, вплотную прижавшись друг к другу, да и то не все враз, но в две очереди» (7).  Отсюда ясно, что в ДПЗ никаких стихов поэт создать не мог. Сомнительно (после чудовищного избиения!) и больничное творчество.
     В августе Заболоцкого перевели в Кресты. Здесь тоже было тесно (хотя и посвободнее, чем в ДПЗ), а главное – на допросы уже не водили: у поэта появилась возможность творить. В Крестах он пробыл до 8 ноября, когда тронулся этап. Через несколько дней Заболоцкий оказался в Свердловской пересыльной тюрьме. Он не написал об условиях содержания в ней, где пробыл до 5 декабря, даты начала «великого сибирского этапа». Тут, предполагаю, условия для создания стихов всё же могли быть.
     А на «великом сибирском этапе»? Он длился более 60 дней! (8) «Стояла лютая зима… – вспоминает бывший пассажир зэковского вагона, – …вскоре нестерпимый мороз загнал всех нижних жителей на нары, но и здесь, сбившись в кучу и согревая друг друга собственными телами, мы жестоко страдали от холодов. Понемногу жизнь превратилась в чисто физиологическое существование, лишённое духовных интересов, где все заботы человека сводились лишь к тому, чтобы не умереть от голода и жажды, не замёрзнуть и не быть застреленным, подобно зачумлённой собаке…» (9).  Новый – 1939 год – Заболоцкий встретил «где-то около Байкала» (10). Из этих свидетельств делаю вывод: «Лесное озеро» скорее всего создавалось в Крестах, мог поэт над ним работать и в пересыльной тюрьме Свердловска. Записать стихотворение у него возможности не было (заучивал наизусть!): только после освобождения в 1944 году – он доверит его бумаге (11).
     Загадочна тишина озера – «пристанища уток» и других, несомненно, птиц. Поэт вопрошает:
   
Зачем не беснуется полчище птичье,
Но спит, убаюкано сладостным сном? –

     Ещё более загадочно, что в этой величавой  тишине:

Один лишь кулик на судьбу негодует
И в дудку растенья бессмысленно дует.

     Кулик, несомненно, сказочный. И здесь, конечно же, вздох о себе – поэте, пение которого в тюрьме как будто бы бессмысленно. Он негодует, но не отчаивается, продолжая "дуть в свою дуду".
     «Хрустальная», «бездонная чаша прозрачной воды» – «целомудренной влаги кусок». Эпитеты праздничны и торжественны, но только вот почему «кусок»? Можно испить воды, но уж никак от неё откусить! Споткнувшись на странном определении, его долго не забываешь. Оно улеглось в душе «безбольно», лишь когда прочёл у Заболоцкого такие шуточные стихи:

Виден вечности кусок,
Неподвижный, как сундук.

     И озеро, несомненно, причастно вечности. Вспомнил также о «куске влаги», читая стихи о роще берёзовой:

Где под каплей божественной,
Холодеет кусочек цветка.

     Хочется и лесное озеро назвать божественной каплей… Ведь оно – «источник правды»,  и  вода в нём – «животворна». Хоть и сравнивает поэт «влаги кусок»  с «оком больного в тоске беспредельной»,   но ведь око «горит» – и к небу устремлено!
     И что это за «рогатые лица» «животных и диких зверей»? Почему не морды? Да потому что они из сказки, точнее – с иллюстрации к ней – добрые её персонажи. Там чудеса…  Святая память детства! Она согревала и живила душу измученного поэта.  Всё «Лесное озеро», от «битв деревьев и волчьих сражений» до «рогатых лиц» животных, исполнено чудес. Но и сотворение этого шедевра в столь жутких условиях разве не чудо? А там, где чудо, там и неразрешимая тайна.

ПРИМЕЧАНИЯ

1)Николай Заболоцкий. Я воспитан природой суровой. М.: ЭКСМО, 2008. С. 244.
2)Там же.
3)Там же.
4)Там же. С. 283.
5)Там же. С. 286 – 287.
6)Там же. С. 289.
7)Там же. С. 292.
8)Там же. С. 298.
9)Там же. С. 299
10)Там же.
11) Находясь в заключении, Н.А. Заболоцкий  напишет, кроме «Лесного озера», лишь ещё одно стихотворение «Соловей» (1939). Их он заучит и будет повторять в уме до освобождения. Никаких других стихотворений поэт в ГУЛАГе написать не сможет.