Любовь во младших классах

Часть первая. Пролог.
 
Она была всех лучше в третьем классе;
в четвёртом сердце напрочь отняла.
Нас трое рыцарей несчастных,
кого амурова стрела нашла.
 
Быть может, не было других примеров,
сравнить предмет не знали как и с кем.
В кино мелькали скучно пионеры
без всяких эротических проблем.
   
Вне школы, выполнив за час уроки,
в войну, в снежки играли во дворе —
она нам бескультурным, как упрёком,
из «музыкалки» шла домой к себе.
 
Мы поклялись: всё будет в страшной тайне...
Ни капли повода раскрыть её.
Две буквы на стене нарисовали
и в ретивОм застрявшее копьё.
   
Потом на кухне мы из пластилина
лепили танки, пушки, корабли,
змеев Горынычей неукротимых,
«прекрасных дам» неведомой дали.
      
Часть вторая. Незадолго до Нового года.
   
Мой быт украшен новогодней ёлкой...
У мамы план: «Развеселю детей ...
Всех очарую бесподобным тортом...
А ты учи пару стихов скорей!».
   
«Я пригласила Галю...» — гром раздался...
Полы качнулись, резко наклоняясь...
Случилось то, чего я так боялся:
прямых контактов, не подготовлясь.
   
Отчаянье отбросив, строил планы:
как встретить, в чём, не уронив себя.
Вот, если б в роли дикого Тарзана,
или матроса с «кольтом» у ремня...
    
Остановясь у зеркала большого,
взглянул — увидел хилого дружка...
Не на коне гусара удалОго,
а на лугу с гусями пастушка...
   
А петь!!! Где Лемешев, и где Шаляпин??
Цыганский и матросский танец где?!
Напрасно жил, без толку время тратил...
Всё так не складно слеплено в судьбе...
   
Часть третья. Ёлка.

Два дня пропали, горькие, но быстро.
Пришли друзья, соседи-малышня...
Стук в дверь — я шмыг за ёлку словно искра...
Слышу ВОШЕДШЕЙ голос, не дыша.

Не в школьной форме. а в нарядном платье...
Вмиг комната, как королевский зал!!!
Впервые близко оказалось счастье,
впервые Бог мне смыслы указал.
   
Родительница в роли режиссёра
вытаскивала творчество из нас.
Мы басни и стихи бубнили как стажёры.
Особым даром не блеснул тот час.

Некрасова, Никитина несмело
я с «выражением» прочёл стихи;
и вот до Гали дотянулось дело...
Всё замерло: ни стука, ни «хи-хи».
 
Легко, непринуждённо, откровенно
пропела: «Голуби, летите ввысь!!!»
Каждый куплет подъёмом вдохновенно
провозглашал: «Ты Родиной гордись!!!»
   
За паузой хлопки, аплодисменты...
Мне мысленно явился карнавал...
Взметнулся вальс цветов в моменты....
И до сих пор меня не покидал.

Часть четвёртая. Ответный визит.
 
Весной ближайшей, в именины Гали,
я был её мамашей приглашён.
Восторг, сомненье, гордость и печали—
такой коктейль во мне был замешён.
 
С задачей справился довольно просто:
к подарку поздравление написал,
пил чай, пирожное ножом неострым
по малому кусочку отрезал
   
На имениннице в горошек платье...
(С тех пор считаю лучшее для дам,
которые хотят ещё остаться
в числе неподдающихся годам)
 
Опять вокал, стихи, фортепиано...
Заметил, что, играя в «ручейки»,
я ощущал себя как будто пьяным,
когда касался девичьей руки.
               
Часть пятая. Драматическая.
 
С июня по сентябрь каникулярный
срок пролетел в армейских лагерях...
Отец, майор, почти что регулярно
готовил нам гнездо в других краях.
   
Казанский Кремль и город, до свиданья!
Полупригодное жильё, прощай!
Декабрь в Саратове, как наказанье.
Другая школа. Боже, выручай!
   
У пятиклассника дела не зрелы.
И школа хмурая, и жуткий класс.
Как в бой идёшь нездешний, очумелый
и думаешь: «Что встречу в этот раз?».
   
Разлука не является лекарством.
Ожог рубцуется, к дождю болит...
В шестнадцать лет есть паспорт и нахальство —
через Казань определён транзит!
 
Я на стене Кремля. Стою у башен
Преображенской и Сююмбеке;
мой друг в окно дал знак мадонне нашей...
И сердце не сдержать уже в узде...
 
ОНА, почти немедля, из подъезда
на зов, столь интригующий, пришла.
Я приосанился, повысив цензы,
чтобы приемлемым хотя б нашла.
   
Было тепло; и платье голубое
слегка ласкал игривый ветерок...
Перед Кремлём река текла спокойно
в незабываемый, волшебный вечерок.

Всё было мило. Робкие вопросы,
о том какую тропку выбирать.
Галина сдержанно, довольно просто
с улыбкою умела выражать
свою начитанность, культуру
семьи и обретённую самой;
и голосок журчал колоратурный,
душеприятный, даже озорной.
Стало темнеть. Огни в реке плескались
от стен Кремля до Козьей Слободы...
Остановись Пегас! Ведь рост у Гали
был выше поэтической главы...