Ах Анна А - Семья

Картина 10
Памятник семье
(снова Лев и Художник Бунтов)
Художник:
- Да, сколько же жизней своих она помнила? Скольким людям напророчила, но ведь и давала надежду в это тяжкое время.
Лев:
- Да, времена не выбирают, в них живут и умирают.  И мама умерла в день смерти Сталина ровно 13 лет спустя. И если со Сталиным ушла стальная эпоха, то с мамой ушёл Серебряный век. Или надо жить не эпохами, а проще…
(улыбается переводит разговор) - Да, а «афишку для охранки», вы, разумаеется, сожгли, и к домохозяйке Горенько более ни ногой?
Бунтов:
- Конечно, но супругу проведывать отсылал. Та прямая женщина, с порога спрашивает: — Анна Андреевна, когда вы последний раз ели?
Ахматова, напряженно думая: —;Ну, сегодня точно нет. Вчера? Не помню, кажется, тоже нет. - Ну и жена забывает там свою авоську с продуктами, на всякий случай.
Лев:
- Замечательно. Мне надо было тоже быть проще, не искать 20 лет слова примирения, а просто зайти и сказать «Мама, пришей мне пуговицу».




*
Фон - этот памятник находится в г. Бежецк, Тверская обл. 2003г.
В этом городе Лева Гумилев закончил школу, теперь она носит его имя. Родовое поместье его бабушки Слепнево находится в 7 км от Бежецка.
Интересная композиция все раздельно…
*

Бунтов:
- У меня в студии был на днях один человек, представился драматургом, оставил под Маской Пушкина вот этот листок, как бы приглашение на пьесу.
(читает)
Час накануне разрыва завесы  / так одинок.
Господи! - если всё это пьеса – /автор жесток.
Господи! - да зачем же Ты нищим –  бисер да в грязь?
Здесь никогда и никто не отыщет  / Божию власть.
Дай им не Сына - вина и хлеба  / полные коробА!
И - разорви это черное небо,  / поперёк лба!

...рухнули стены рваных огней, -  верится мне?
Дождь побежал по стеклу, сильней, / поток потёк по стене.
С дерева в крону потусторонний  / холод вошёл.
Словно в блокаде опять, в обороне.  / Холодно, но хорошо.
...дождик - что шёлк, что легкий сиреневый шёлк...

Танец румба на текст Ахматовой в сиреневых тонах, начинают выходить на поклон персонажи.
*
И тогда, из грядущего века
Незнакомого человека,
Пусть посмотрят дерзко глаза,
И он мне, отлетевшей тени,
Даст охапку мокрой сирени,
В час, когда эта минет гроза.
*