Конкурс - Метаморфозы жанра. Март 2023

 Друзья!

  Предыдущие месяцы мы посвящали жанрам, которые определяла форма. Но есть ещё и тематическое разделение. И здесь перед нами непростая задача. Развитие жанра веками вносит свои коррективы. И иной раз возникает путаница понятий. Таких, например, как городская лирика и урбанистическая поэзия. Давайте прочувствуем в чём разница между этими двумя понятиями и остановимся всё-таки на втором.

         Итак, МАРТ - 2023 объявляется месяцем жанра:

                УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ.

   УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ (от лат. urbanus - городской) - поэзия, в которой отражается жизнь крупных городов с их огромным населением, шумной техникой, с контрастами роскоши и нищеты. 

    Но как всё зарождалось?

              Истоки городской лирики
 
   Первые образцы лирической и публицистической городской по­эзии появились в XII в. на латинском языке. Создателями этой своеобразной поэзии были деклассированные, большей частью бро­дячие клирики, оторвавшиеся от духовной среды, в которой они во­спитались, и проникшиеся вольным, бунтарским духом городской бедноты.

    Оппозиционные настроения и известное свободомыслие были свойственны низшему духовенству, стоявшему близко к народу, еще в VIII—IX вв. Уже в это время появляются в его среде озорные песни, пародирующие богослужение, прославляющие чув­ственную любовь и вино. С XII в. во Франции, Италии, Германии, Англии это течение значительно усилилось в связи с ростом школ — церковных и особенно нецерковных — и университетов и чрезвычайным увеличением числа школяров-латинистов. Эти школяры, в большинстве своем бедняки, во время вакаций скита­лись по стране, живя подачками, которые они получали за исполне­ние своих латинских песен.

    Кроме того, многие из них, окончив ученье, вследствие перепроизводства кандидатов на церковные должности, оставались без мест и вынуждены были поддерживать свое существование таким же способом или другими случайными дохо­дами. С XII в. они называют себя вагантами (от латинского слова vagantes — «бродячие люди») или голиардами. Второе на­звание они сами в насмешку производили от имени библейского ве­ликана-язычника Голиафа, которого убил царь Давид. Однако все это — лишь позднейшее переосмысление имени голиардов, которое, вероятно, происходит от латинского слова gula — «глотка»; таким образом, слово «голиарды» первоначально означало «крикуны» или же «любители поесть и выпить».

   Творчество голиардов по самому своему характеру близко к на­родной поэзии, из которой оно черпает очень многие мотивы и образы, но вследствие образованности авторов в нем замечается и сильное влияние древнеримской поэзии. У голиардов нередко встречаются имена языческих богов, приемы описаний, заимство­ванные у Вергилия, понимание любви, целиком взятое у Овидия.

     Поэзия голиардов состоит главным образом из сатирических пе­сен и воспевания радостей жизни. Голиарды беспощадно клеймят лицемерие, обман, жадность, скупость, подкупность, разврат, царящие на папском престоле и вокруг него. Они обличают порочность и корыстолюбие епископов, богатых прелатов, а также тунеядство и лицемерие монахов. Один из голиардов, в качестве едкой сатиры, сочинил пародийное евангелие не «от апостола Марка», а от «мар­ки серебром». Всему этому голиарды противопоставляют не су­ровый, аскетический идеал, а беспечное веселье, упоение радостями жизни, культ Бахуса и Венеры. Любовь в песнях голиардов имеет всегда откровенно чувственный характер. Предметом ее почти ни­когда не является замужняя женщина; обычно это девушка, но иногда также куртизанка. В легких ритмических стихах, полных за­дора и лукавых шуток, голиарды воспевают наслаждения, доста­вляемые любовью и вином. Вакхическая тема занимает в их поэзии очень видное место.

  выдающимся поэтом был немецкий голиард, прозвавший себя Архипиитой; он состоял около 1160 г. на службе у архиепископа Кельнского. Сохранилась, между прочим, его поэма «Исповедь ваганта», в которой он дает шуточное перечисление своих грехов, делая такой вывод:

Я иду широкою юности дорогой
И о добродетели забываю строгой,
О своем спасении думаю не много,
И лишь к плотским радостям льну
душой убогой. <...>

В кабаке возьми меня, смерть,
а не на ложе!
Быть к вину поблизости мне
всего дороже.

   Поэзия голиардов нашла известное отражение в мировой лите­ратуре. Цитированное стихотворение было обработано на немец­ком языке Бюргером и подсказало Гете его «Застольную песню».

    Но уже в XIX веке с ростом крупных промышленных городов появляется понятие УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ, и внимание от жизни горожан переходит на сам город, каков он был по своей сути.
 
   УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ ярко представлена уже в творчестве Уитмена ("Листья травы", 1855).  УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ не однородна. Если глава итальянского футуризма Ф. Маринетти славил какофонические шумы города, лихорадочные темпы жизни, то В. Брюсов изображает капиталистический город, его неисчерпаемый "яростный людской поток" как "воплотившийся в земные формы бред" ("Конь блед"). Мрачен, саркастичен урбанизм поэтов-гуманистов. В поэзии Э. Верхарна капиталистический город - враг человеку ("То - город-спрут, горящий осьминог" - "Города-спруты", 1896), у Блока - это "страшный мир", у Маяковского - "адище-город", у раннего Бехера-экспрессиониста - "каменный лес", "гробы, стоящие с кружевом окон". Все эти примеры показывают, что  УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ связана с очень различными литературными группами и течениями, и поэтому понятие  УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ не имеет четкого историко-литературного содержания. И всё-таки попробуем разобраться и выделить некоторые тенденции развития этого жанра.

  УРБАНИЗМ (от лат. urbs — город) — отражение в литературе (в ее тематике, образах, стиле) большого города с высокоразвитой техникой и индустрией, городского быта, особенностей психики, порожденных городским укладом. Городская тематика, появляясь со второй трети XIX в. и получая все большее значение в литературе по мере развития промышленного капитализма, выдвигалась прежде всего реализмом (Диккенс, Дизраэли, Теккерей, Бальзак, Т. Гуд, Э. Эллиот и др., в России — «натуральная школа», ранний Достоевский, Некрасов и др.). Из литературы вытеснялись замки, усадьбы, природа. Объектами описания становились машина, фабрика, железная дорога, толпа, человеческая масса как единое целое. Возник жанр «физиологий» городов, городских очерков («Очерки Лондона» Диккенса, «Физиологии» Бальзака, сборник «Физиология Петербурга», «Петербургские углы» Некрасова и т. д.); в лирике используются приемы городского фольклора. Тема города развертывалась в реалистической литературе в разрезе критики нового социально-экономического уклада, вскрытия его отрицательных сторон; подчеркивались контрасты городской нищеты и роскоши, внимание привлекали столичные углы, трущобы, мансарды; городской пейзаж рисовался в серо-грязных, хмурых тонах; изображение города получало подчас гротескный характер. Эту линию критического и реалистического изображения капиталистического города продолжал натурализм (Золя, Лемонье, Бласко-Ибаньес и др.). Описание города, его индустрии, городских предприятий, бирж, рынков, фабрик, магазинов и т. д. («Чрево Парижа», «Деньги» Золя) получает доминирующее значение. Создается целая эпопея о городах («Лурд», «Париж», «Рим» Золя). Интерес к производству отодвигает интерес к человеку на второй план; уменьшается роль индивидуальных героев, героем делается подчас обезличенная масса («Жерминаль» Золя). Основоположником поэзии УРБАНИЗМА, прославляющей большие города, мир индустрии и техники, явился Уитмен («Листья травы», 1855), у которого, в условиях развития американского капитализма, апофеоз индустриального города сливался с апологией коллективизма, американской демократии. Уитмен искал и новую, динамическую форму для поэтического выражения этого нового содержания (устранение рифм, строф, метрической определенности, приближение стиха к прозе, композиция типа «каталога впечатлений» и т. п.). В декадентской и импрессионистической литературе рисовался образ не столько производящего, делового, сколько потребляющего города, с его ночными улицами, бульварами, кафе, театрами, притонами, «соблазнами» и пороками. Писателями, отрицательно относившимися к растущему промышленному капитализму, создавался образ большого города, как заманивающего и обманывающего миража, наваждения (в русской литературе от «Невского проспекта» Гоголя до «Петербурга» А. Белого, стихов и пьес Блока). Наиболее развернутое (по форме и содержанию) выражение УРБАНИЗМА получил в литературных течениях империалистической эпохи, к-рые и могут быть названы урбанистическими в собственном смысле слова. УРБАНИЗМ резко окрашивал художественные течения конструктивистского типа, возникшие в период предвоенной горячки, как футуризм в Италии, пароксизм, кубизм, динамизм во Франции, группа «Ниланд» в Германии и др. Это искусство пело дифирамбы завоеваниям современной техники, провозглашая «религию скорости», прославляя аэропланы, экспрессы, автомобили и пр. Для него характерны быстрое мелькание и одновременность множества впечатлений, изображение предметов в движении, судорожный энергетизм, господство механических вещей, подавляющих человека, обезличивание, обездушивание человека, технологическая эстетика, газетно-телеграфная стилистика и т. д. В этих литературных течениях, связанных с наиболее агрессивными слоями империалистической буржуазии, фетишизация техники сливалась с апологией империализма, с восторгом перед его бронированным кулаком, с проповедью войны, с культом грубой силы. Рационализированное капиталистическое производство, подавляющее и растворяющее в себе личность рабочего, становится главным героем в описательных романах П. Ампа. Трактовка урбанистической тематики мелкобуржуазными поэтами эпохи империализма (в частности в литературных течениях экспрессионистического типа) отличалась резкой двойственностью, которая отражала расслоение и метания мелкой буржуазии. Верхарн со своим ПАТЕТИЧЕСКИМ УРБАНИЗМОМ наиболее ярко выразил это колебание между ужасом перед «городом-спрутом» и восторгом перед городом — средоточием человеческого разума, воли, мощи. С огромной силой раскрывая социальные противоречия города, Верхарн разрешал их то в грядущей пролетарской революции, то в торжестве европейского империализма. Унанимисты (особенно Ж. Ромен) от страха интеллигента-одиночки, затерянного в городе, приходили к обожанию города, к жертвенно-блаженному растворению в толпах улицы, театра и т. п. Фетишизацию капиталистической техники, увлечение ею и страх перед ней отразил Келлерман («Туннель»). Восторг и страх перед большим городом — существенная тема у А. Гольца. В период послевоенного кризиса мелкобуржуазный бунт против капитализма с его обездушивающей техникой проявляется у немецких экспрессионистов, у Дюамеля. В период мирового экономического кризиса буржуазная и мелкобуржуазная литература отражала испуг перед техническим прогрессом, выкидывая демагогические лозунги против УРБАНИЗМА, за «возврат к земле».

             УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ в РОССИИ

  УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ в русской литературе возникала в XIX в. и была выдвинута авторами «натуральной школы» и  классиками реализма («Медный всадник» и «Пиковая дама» А.С. Пушкина, «Невский проспект» Н.В. Гоголя, «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского и др., в поэзии получила свое развитие в творчестве Н.А. Некрасова с 1840-х гг.). В XX в. городские мотивы освещаются в поэзии символистов, А.А. Блока и З.Н. Гиппиус, футуристов В.В. Маяковского и В. Хлебникова, акмеиста А.А. Ахматовой, в прозе А. Белого («Петербург»), М. Булгакова («Мастер и Маргарита») и др.

                Городская лирика Некрасова

    Многие не понимали «сурового» лиризма Некрасова. О стихотворении «В больнице» Боткин писал поэту, что его стихи «действуют на душу, как сырой холодный туман на тело – проникают исподволь и страшно холодят». Вместо пушкинского благозвучия мы найдем у Некрасова нагоняющую тоску инструментовку гласных на у и ы[i], а согласных –на шипящие и «р» (так, в стихотворении «Утро» звукопись на «ж» передает душераздирающий скрежет метала о камень: «Жутко нервам – железной лопатой /Там теперь мостовую скребут»).

   Благодаря своим картинам петербургской действительности Некрасов стал одним из первых поэтов-УРБАНИСТОВ в русской поэзии (так называют поэтов, избравших своей темой изображение города и его жизни). Особенно выделяются циклы стихотворных очерков «О погоде», «На улице», стихотворения «Утро», «Еду ли ночью по улице темной…», «Секрет (опыт современной баллады)», «Петербургское утро». И надо сказать, что город в его изображении предстает неизменно отталкивающим: либо бесчеловечно морозным зимой, либо пасмурным, сырым и промозглым осенью, либо раскаленно душным, чадящим и задымленным летом.

Надо всем, что ни есть: над дворцом и тюрьмой,
И над медным Петром, и над грозной Невой,
До чугунных коней на воротах застав
(Что хотят ускакать из столицы стремглав) –
Надо всем распростерся туман.
Душный, стройный, угрюмый, гнилой,
Некрасив в эту пору наш город большой,
Как изношенный фат без румян...
                («О погоде» Некрасов)

  В цикле «О погоде» есть один особенно пронзительный рассказ, вызывающий чувство жалости, – об жестоком избиении извозчиком своей лошади:

Под жестокой рукой человека
Чуть жива, безобразно тоща,
Надрывается лошадь-калека,
Непосильную ношу влача.
Вот она зашаталась и стала.
"Ну!" - погонщик полено схватил
(Показалось кнута ему мало) –
И уж бил ее, бил ее. бил!
Ноги как-то расставив широко,
Вся дымясь, оседая назад,
Лошадь только вздыхала глубоко
И глядела... (так люди глядят,
Покоряясь неправым нападкам).
Он опять: по спине, по бокам,
И вперед забежав, по лопаткам
И по плачущим, кротким глазам!

    Это – одна из самых сильных картин изображения человеческой жестокости как таковой в русской литературе (позднее Достоевский в романе «Братья Карамазовы», сопоставляя разные типы жестокости, выберет именно избиение кнутом в качестве примера жестокости «по-русски»). Лошади придаются разумные, кроткие человеческие черты, а сам погонщик их лишается, превращаясь в озверевшего, безрассудного палача.

   В литературе Серебряного века, особенно в символизме, УРБАНИСТИЧЕСКАЯ тема активно развивалась под влиянием французских поэтов. Как отметил И.Ф. Анненский в статье «О современном лиризме»: «Символизм в поэзии - дитя города». Как известно, в России к концу XIX и в начале ХХ в. вместе с развитием индустрии и техники оживлялось строительство городов, укреплялось и ширилось пространство городского быта, развертывались контакты с европейской культурой. По мнению Анненского, «первый поэт современного города, города - отца символов, был Бодлер <...> Среди модернистов заметно сильное влияние французской поэзии - за последнее время особенно Верхарна и Эредиа».  Мы сосредоточимся на двух крупных фигурах, представляющих различные типы УРБАНИСТИЧЕСКОГО лиризма, - это:

     К. БАЛЬМОНТ и В. БРЮСОВ.

    Первый, стремясь воплотить в поэзии полноту человеческого бытия, создавал многоликие образы стран и городов мира, обращался к различным культурным традициям, рисовал город средствами символической и импрессионисткой поэтики; в его поэзии облик города представал перед читателем чаще всего неким загадочным МИКРОКОСМОМ. Брюсов в своей поэзии сочетал черты города прошедших веков со знаками стремительно меняющегося настоящего и будущего, выстраивая футурологическую концепцию городского пространства.

   Однажды В.Я. Брюсов воскликнул : «Я не хочу прошлого! Я хочу будущего, будущего! Только разве прошлое других людей, давно отошедших, прошлое иных веков. Его я люблю!» И поэт нашел область, соединяющую в себе черты давних столетий и знаки меняющегося грядущего. Так был воспринят им город. В его поэзии начинают появляться картины городской жизни с ее шумами, грохотом, движением людских толп и быстро мчащихся экипажей, с ее соблазнами и противоречиями. В.Я. Брюсов становится одним из первых поэтов-урбанистов в русской поэзии ХХ века.

   В отличие от живописи и архитектуры УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ направлена на отражение жизни крупных капиталистических городов с их огромным населением, шумной техникой, с контрастами роскоши и нищеты с помощью образного поэтического слова. В урбанистической поэзии важно, чтобы читатель ярко себе представлял описываемые поэтом картины городской жизни.

   Как урбанизм связан с различными областями в искусстве, так и урбанистическая поэзия связана с различными течениями и литературными группами, которые по-своему воспринимали город. В. Брюсов изображает капиталистический город, его неисчерпаемый «яростный людской поток» как «воплотившийся в земные формы бред» («Конь блед»).

   В разработке этой темы Брюсов опирается на традиции своих предшественников: А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, Ф.М. Достоевского из русской литературы. Также в урбанизме поэта прослеживается влияние французских символистов: А. Рембо, П.Верлена, Э. Верхарна. Тема города к началу XX века была уже не новой. Она активно вошла в произведения великих классиков XVIII - XIX веков: Н.М. Карамзина, А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Н.А. Некрасова и других.

     Вслед за Гоголем, Достоевским, Брюсов воспринимает тему города как остро социальную, обнаженную внутренние конфликты общественной жизни.

    Следует отметить, что на формирование Брюсова как поэта-урбаниста оказала влияние и окружающая его среда, тот микроклимат, в котором он жил. В. Брюсов родился в Москве, на Цветном бульваре, в доме, который даже своим внешним нескладным устройством, своими мезонинами, пристройками, полутемными комнатами, скрипучими деревянными лестницами напоминал о нравах и привычках едва ли не дореформенного торгового мещанства. Остановка, окружавшая молодого Брюсова, отражала и более поздний уклад. Брюсов вырос в большом капиталистическом городе, который в то время в значительной мере уже потерял свою старозаветность. Уже тот факт, что город являл собой как старые, так и новые явления, отражал в сознании молодого поэта какую-то двойственность отношения к нему.

   Даже в облике и характере Брюсова-старшеклассника, бородатого, некрасивого, преисполненного юношеского самомнения, чудаковатого, погруженного в свои мысли, поражающего учителей способностями и знаниями, одинокого среди товарищей, угадывалось зарождение какой-то непривычной породы людей, возбужденных реальностями и видениями по-новому развернувшейся городской жизни. Брюсову открылась искривленная душа буржуазного города, мир ночных ресторанов, домов терпимости и картежных страстей. Еще в ранней юности он соприкоснулся с этой стихией, переболел духовными болезнями горожанина.

   В литературном портрете  «К.Д. Бальмонт» исследователь С.А. Венгеров писал: «Основная черта поэзии Бальмонта - его желание отрешиться от условий времени и пространства и всецело уйти в царство мечты». По мысли критика, поэт «поет по преимуществу небо, звезды, море, солнце, «безбрежности», «мимолетности», «тишину», «прозрачность», «мрак», «хаос», «вечность», «высоту», сферы, лежащие «за пределами предельного». Эти отвлеченные понятия поэт для вящей персонификации пишет с большой буквы, он обращается с ними как с живыми реальностями и в этом отношении он, после Тютчева, бесспорно, самый проникновенный среди русских поэтов пантеист». Характеризуя Бальмонта, Венгеров обращается к образам стихий в его поэзии, которые и питают музыкальность и органическую его поэтическую силу: «Разнообразие и богатство метров, подбор и расстановка слов, звукоподражания, вообще виртуозность стиха Бальмонта первостепенная. Столь же замечателен Бальмонт как колорист, гармонически-серый и мрачный там, где он отражает свою тоску, яркий и огненный там, где требуется отразить подъем духа». Все эти коды и первоэлементы поэт черпал не только из книг, интеллектуальным путем воспринимая действительность, но и из непосредственных впечатлений, полученных в многочисленных путешествиях, вызванных бесконечным интересом поэта к разным городам и весям. Вводя формулу «Vade mecum», так называемого путеводителя по творческому миру Бальмонта, Венгеров не забывает сказать и о городском пространстве, шумном, многоголосом, которое переплелось в поэтике символиста с революцией, жаждой жизни, музеями и книгами и т.д.

   Образ города в поэзии В. Брюсова возникает уже в первых его книгах: «Юношеское», 1892-1894гг., «Шедевры», 1894-1896гг., «Это - я», 1896-1897гг. Здесь город еще не становится главным объектом художественного изображения, не развертывается во всю ширину. Наоборот, поэт бежит от него:

Эта светлая ночь, эта тихая ночь,
Эти улицы, узкие, длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю я прочь,
Прохожу тротуары пустынные.
                «Все кончено…», 1895

     Для лирического героя данного стихотворения узкие длинные улицы и «тротуары пустынные» являются местом, усиливающим ощущение разлуки с любимой. В городе он чувствует себя одиноким, брошенным, но бегство из него тоже невозможно.

    На улицах брюсовского города еще появляются несчастные в любви герои: пережившая ее безрадостный опыт девушка («Туманные ночи», 1895) и женщина-проститутка («Фантом», 1894). Город здесь становится свидетелем любовных переживаний героев, но бесчувственным, он только равнодушно смотрит на них и на происходящие события. Так нашему взору предстает еще одна картина:

Три женщины, грязные, пьяные,
Обнявшись, идут и шатаются,
Дрожат колокольни туманные,
Кресты у церквей наклоняются.
                «Подруги», 1895.

   Эта яркая зарисовка с натуры близка некрасовскому петербургскому пейзажу, изображающему обездоленный городской люд, пропивающий с горя последние гроши.

     Городская обстановка раннего Брюсова накаляется присутствием еще одного немаловажного героя - сумасшедшего, в ужасе скользящего по городу, окруженного своими бредовыми видениями:

Я встречаю нагие тела,
Посинелые в рыхлом снегу,
Я минуты убийств стерегу
И смеюсь беспощадно с угла.
                «Сумасшедший», 1895

    Сумасшедший радуется, что горят дома и весь город пылает в огне, а он стоит за углом и любуется придуманной самим же картиной. В своем сознании он убегает из города в «неживые леса», видя в них выход из быстро меняющегося городского окружения.

     Итак, в представленных ранних стихах В. Брюсов отрицательно воспринимает город, он еще начинает «вдыхать его ядовитые пары», не понимая, что можно дышать полной грудью.

   В постижении другого образа города Брюсов обращается к символизму. Он пишет стихотворение о городе, которым сам восторгается:

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по темной почве раскинуты,
Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.
                «Ночью», 1895.

   Здесь город, доведенный до неузнаваемости в фантастическую картину. Москва уподобилась самке страуса с раскрытыми грязными крыльями, а речка Яуза стала тонкой шеей большой птицы. Стихотворение «Ночью» - яркий пример метаморфоз Брюсова, которые будут сопровождать образ города на всем протяжении его урбанистической поэзии.

   Лирический герой раннего Брюсова полон впечатлениями городского быта. Природа заслонена от него городскими образами, и он, вопреки общепринятым литературным традициям, бурно от нее отмежевывается.

Это было на улице, серой и пыльной,
Где деревья бульвара склонялись бессильно.
<…> Мы стояли с тобой молчаливо и смутно.
Волновалась улица жизнью минутной.
                «На бульваре», 1896

    Здесь городская улица начинает проявлять какие-то чувства к своим героям, к двум влюбленным. Она не просто присутствует, она - «волнуется». Город поворачивается лицом к героям, а В. Брюсов к городу.

    Итак, говоря о начальном периоде творчества Брюсова, следует отметить, что, несмотря на декадентский индивидуализм молодого поэта, общей основой его ранней лирики все-таки является ее урбанистический характер. Находясь в «зачаточном состоянии», город не лишен своей яркости. Его улицы с равнодушного созерцания своих прохожих наполняются чувством сострадания. В городе раннего Брюсова много неясностей, недосказанности, туманности. Он часто затушеван вечерним и ночным светом, при котором разлука любимых становится еще трагичнее, а узкие длинные улицы приобретают серый цвет, что тоже пагубно влияет на его героев. Герои раннего Брюсова связаны с городом как местом пребывания и существования в нем. Особый акцент делается на их субъективных переживаниях.

   Образ города в зрелом творчестве В.Я. Брюсова (на примере поэмы «Конь блед»)

     Вершиной своего поэтического творчества сам В.Я.Брюсов считал сборник стихотворений «Венок». В «Венке» ярко расцветает гражданская лирика Брюсова, начавшая проявляться ещё в сборнике «Граду и миру». Брюсов поёт «гимн славы» «грядущим гуннам», прекрасно понимая, что они идут разрушить культуру современного ему мира, что мир этот обречён и что он, поэт, - его неотрывная часть. Брюсов, происходивший из русского крестьянства, находившегося под «барским гнётом», был хорошо знаком с сельской жизнью. Крестьянские образы возникают ещё в ранний - «декадентский» - период брюсовской лирики. На протяжении 1890-х годов поэт обращается к «крестьянской» теме всё чаще. И даже в период поклонения городу у Брюсова иногда возникает мотив «бегства» с шумных улиц на лоно природы. Свободен человек лишь на природе, - в городе он лишь ощущает себя узником, «рабом каменьев» и мечтает о будущем разрушении городов, наступлении «дикой воли». Брюсов сам ощущает себя рабом буржуазной культуры, культуры города, и его собственное культурное строительство является сооружением той же тюрьмы, что представлена в стихотворении «Каменщик». Схоже по духу с «Каменщиком» и стихотворение «Гребцы триремы» (1905).

   Важную роль в сборнике В.Я. Брюсова «Венок» играет поэма «Конь блед», написанная в 1903 году, которую так ценил А. Белый. Подчёркивая философско-исторический смысл поэмы, Брюсов писал К.И.Чуковскому: "Это - НЕ Париж, НЕ Лондон, НЕ Нью-Йорк. Это город Будущего, город "Земли" (название трагедии Брюсова)". Это и другие урбанистические стихотворения Брюсова, даже впрямую и не связанные с темой Петербурга, оказали значительное влияние на русскую поэзию начала века и, в частности, на ее «петербургскую» линию. «Брюсов, - писал Д. Максимов, - в первую очередь поэт-урбанист, первый русский лирик XX века, отразивший в поэзии жизнь большого города новейшего капиталистического типа. В этом его подлинное художественное открытие» В данной поэме перед читателем предстаёт полная тревоги, напряжённая жизнь города. Город своими «грохотами» и «бредом» стирает надвигающийся лик смерти, конца со своих улиц - и продолжает жить с прежней яростной, «многошумной» напряжённостью.

  Эпиграфом к поэме служат строки из «Апокалипсиса», откровения апостола Иоанна Богослова: «И се конь блед и сидящий на нем, имя ему Смерть». По «Апокалипсису», на землю прибудут четыре вестника, среди которых будет конь блед, олицетворяющий собой саму смерть. Данная поэма В.Я. Брюсова является призывом, предупреждением скорого конца. На улицах города кошмар: «буря», «адский шепот», «грохот», «рокот колес» - все это создает неприятную атмосферу.

Улица была - как буря. Толпы проходили,
Словно их преследовал неотвратимый Рок.
Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
Был неисчерпаем яростный людской поток.
Вывески, вертясь, сверкали переменным оком
С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;
В гордый гимн сливались с рокотом колес и скоком
Выкрики газетчиков и щелканье бичей.
Лили свет безжалостный прикованные луны,
Луны, сотворенные владыками естеств.
В этом свете, в этом гуле - души были юны,
Души опьяневших, пьяных городом существ.

  В этом отрывке автор дает нам представление о месте события. На улицах города не только техника, но и люди. Это люди, опьяненные городом, постепенно теряющие свою душу.

Но в эту «бурю» врывается «чужой», «заглушая гулы, говор, грохот карет», будто действительно звук «г», умело использованный автором стихотворения, заглушает мирские звуки, порожденные суетой:

И внезапно - в эту бурю, в этот адский шепот,
В этот воплотившийся в земные формы бред,-
Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,
Заглушая гулы, говор, грохоты карет.
Показался с поворота всадник огнеликий,
Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах.
В воздухе еще дрожали - отголоски, крики,
Но мгновенье было - трепет, взоры были - страх!
Был у всадника в руках развитый длинный свиток,
Огненные буквы возвещали имя: Смерть...
Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,
В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.

  Конь - вестник неминуемой смерти, но люди испытывали «мгновенный великий ужас». Само по себе это фантастическое явление завораживает. Более того, оно поражает своей несовместимостью с обычной, каждодневной городской обстановкой: "вывески, вертясь, сверкали переменным током", "сливались с рокотом колес и скоком выкрики газетчиков и щелканье бичей"... Исток драматизма впечатляющий: неостановимое движение "пьяных городом существ" - "несозвучный топот" вестника апокалипсического "конца света". Эта исходная ситуация оригинально развита. Они не наблюдали за временем, впустую проходит их жизнь. Горожане соблазнены, одурманены своей свободой но, на самом деле, закованы в цепи, создаваемые обществом, его устоями, мнениями, и не способны изменить что-либо и разрушить эти цепи. И лишь проститутке и сумасшедшему, людям, которые в обществе считаются «падшими», морально нечистыми, дано понять смысл этого послания:

И в великом ужасе, скрывая лица,- люди
То бессмысленно взывали: "Горе! с нами бог!",
То, упав на мостовую, бились в общей груде...
Звери морды прятали, в смятенье, между ног.
Только женщина, пришедшая сюда для сбыта
Красоты своей,- в восторге бросилась к коню,
Плача целовала лошадиные копыта,
Руки простирала к огневеющему дню.
Да еще безумный, убежавший из больницы,
Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:
"Люди! Вы ль не узнаете божией десницы!
Сгибнет четверть вас - от мора, глада и меча!"

   Брюсов акцентирует не "великий ужас" людей перед "всадником смерти" (хотя мотив такой есть), а восторг перед ним "женщины, пришедшей сюда для сбыта красоты своей", и сумасшедшего, "бежавшего из больницы". Отражена конечная степень трагизма: гибель воспринимается спасением. Женщина, "плача, целовала лошадиные копыта" у "коня блед". А когда он пропал, проститутка и безумный "все стремили руки за исчезнувшей мечтой":

Но восторг и ужас длились - краткое мгновенье.
Через миг в толпе смятенной не стоял никто:
Набежало с улиц смежных новое движенье,
Было все обычном светом ярко залито.
И никто не мог ответить, в буре многошумной,
Было ль то виденье свыше или сон пустой.
Только женщина из зал веселья да безумный
Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой.
Но и их решительно людские волны смыли,
Как слова ненужные из позабытых строк.
Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
Был неисчерпаем яростный людской поток.

   Видение было, пусть даже воспоминания о нем смыли «людские волны», но вестник Смерти посетил землю, а это значит, что автор хочет предупредить о неминуемой кончине города, буржуазных отношений и человека-лирика в руках общества.

    Кольцевая композиция стихотворения позволяет судить о том, что прибытие посланника на землю не заставило задуматься о времени, о жизни, о смерти, потому что все стало на круги своя:

Мчались омнибусы, кебы и автомобили,
Был неисчерпаем яростный людской поток.

   Читая поэму В.Я. Брюсова «Конь блед», читатель чувствует что-то таинственное, что-то космическое. Город в данном произведении предстает страшной силой: надвигаются тучи, появляется всадник, людская толпа напугана. Видения не боятся лишь проститутка и сумасшедший. Это люди, которых современное автору общество отвергает. Именно «падшие» видят всю лживость мира, города, именно они протягивают к всаднику руки. Грозное для общества видение для них мечта. Сам автор видит пустоту города.

  Таким образом, В.Я. Брюсов выступает здесь противником городской цивилизации, поэтом-«антиурбанистом», который желает изменить город в лучшую сторону, придать его жителям духовности и нравственности. В настоящий же момент город находится в опасности, именно поэтому эпиграф взят Брюсовым из «Апокалипсиса».

    Творчество В.Я. Брюсова 1912 - 1924 годов характеризуется как «затихание» его урбанистической поэзии. Городские стихотворения данного периода становятся уже не столь яркими и притягательными, как в зрелый период его творчества. Они приобретают второстепенный характер. В эти годы Брюсов пишет сборники: «Семь цветов радуги» (1912-1915гг.), «Девятая камена» (1915-1917гг.), «Последние мечты» (1917-1919гг.), «Миг» (1920-1921гг.), «Меа» (1922-1924гг.) и другие. Нельзя сказать, что он отрекается от города. У него встречаются яркие произведения о городе. Так, он создает два стихотворения о Петербурге: «У канала» и «Петербург» (1912г). Брюсов с любовью и нежностью описывает его жизнь, что иногда кажется, что это не он:

Так близко Невский, - возгласы трамваев,
Гудки авто, гул тысяч голосов…
А серый снег, за теплый день растаяв,
Плывет, крутясь, вдоль темных берегов.
Так странно: там - кафе, улыбки, лица.
Здесь - тишь, вода и отраженный свет.
Все вобрала в водоворот столица,
На все вопросы принесла ответ.
                «У канала», 1912.

   Поэт видит контрасты города: шум и тишину, суету и спокойствие, разногласия и гармонию. Он видит, ощущает его природу:

Люблю я зыбкость полусонных вод.
… Люблю следить волны унылый ход.
                «У канала», 1912.

    Пейзажные зарисовки Брюсова полны лиризма и спокойствия, а то время как раньше они были более динамичными.

    Брюсов, как и Пушкин в «Медном всаднике», восторгается северной столицей:

Но Петроград огнями залит,
В нем пышной роскоши рассвет,
В нем мысль неутомимо жалит,
В нем тайной опьянен поэт.
               «Петербург», 1912г.

   Брюсов как поэт-урбанист ратует за создание новых городов, с новыми людьми, но тут же видит возмездие человеку за то, что рост цивилизации пагубен для природы:

Воля проснется природы,
Грозно на дерзких восстанет,
Рухнут прозрачные своды,
Железо обманет ….
«Земля молодая», 1913г.

    Но рост цивилизации пагубен и для самого человека. В стихотворении «Электрические светы» (1913г.) поэт хорошо это показывает:

Залив сияньем современность,
Ее впитали мы в себя,
Всю ложь, все мишуру, всю бренность,
Преобразили мы, любя ….

   Это стихотворение написано от лица «электрических светов», которые чувствуют свою власть над городом и его обитателями. Они гордятся своим всемогуществом. Поэт ощущает на себе давление городской современности.

Как видим, тема возмездия продолжается и в поздний период творчества Брюсова. Поэт не мог оставаться невидящим и равнодушным по отношению к происходящему в современном городе. Здесь проплывают трамваи, «шумит, пыля, авто», и «люди, словно стая птиц, где каждая - никто!». Люди становятся безликими, ничего не значащими, влекомыми гудком паровозов, бегом толпы и зовом автомобиля: «И снова манит безотчетно» «призыв протяжный и двухнотный автомобильного гудка» («Зов автомобиля», 1917г.).

          ПРОЗАИЗМЫ В УРБАНИСТИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ

    Прозаизмом именуется слово, относящееся к прозаической лексике, употребленное в поэтическом контексте.

 Особенно много их встречается в урбанистической лирике Брюсова. Стилистическая функция подобных слов - показать страшные плоды человеческой цивилизации, готовые уничтожить своего творца. Например: «Здания — хищные звери/С сотней несытых утроб!». В то же время лексика парнасских стихотворений В.Я. Брюсова отличается возвышенностью, экзотичностью, элитарностью. Итак, словарь лирической поэзии В.Я. Брюсова ничем не ограничен. Он вмещает в себя все слои лексики: от экзотической и старославянской (высокой) до урбанистической (прозаической), показывая разные грани противоречивого сознания человека рубежа веков. Однако она выполняет различные эстетические задания в стихотворениях, относящихся к разным стилевым ключам.  В творчестве поэта совершенно отсутствуют сравнения-штампы, стершиеся, выветрившееся сравнения. Характерной особенностью брюсовских сравнений является отсутствие внутри них просторечной лексики. Сравнение может быть последовательно развернуто в сюжет стихотворения:

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по темной почве раскинуты,
Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.

   Урбанистические стихотворения Брюсова, продолжив после Некрасова «городскую» тему в русской поэзии, оказали влияние на А. Белого, А. Блока и др. Кое в чем они проложили дорогу и В. Маяковскому.
_____________________________

    ИТАК, ПОДЫТОЖИМ, некоторые выявленные особенности жанра УРБАНИСТИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ:

•  по форме поэтическое произведение может быть любым. Возможны такие приёмы, как цикличность, ради особого раскрытия содержания. Для зрительного восприятия могут быть и фигурные стихи. Всё зависит от фантазии автора и того, что он хочет донести до читателя
•  Особое внимание на звучание согласных, передающих городские звуки скрежета, шума, транспортных средств, если таковые звуки имеются
•  Давление образа города над отдельно взятой личностью. Роль текучки и толпы. Речь идёт о больших городах, если автор не описывает город прошлого или будушего по своему представлению
•  Особая роль уделяется созданию символов, через которых иносказательно автор делится своими мыслями и чувствами, настроением
•  Желательно придерживаться выбранного стилистического ключа. Возвышенность или наоборот, использование прозаизмов в тексте. (выражений, не свойственных поэтически возвышенному слогу)
•  Урбанистическая поэзия не ограничивается лирикой, раздвигая рамки до философии и фантастического описания видения будущего
• Через  описание города передача своих мироощущений и религиозного представления о будущем. Стремление выйти из замкнутых рамок действительности мещанского прозябания и устремиться к возвышенным идеалам
• Стараться отказаться от заштампованных фраз и откровенного просторечья. Поэзия урбанизма должна продолжить лучшие традиции прошлого, согласно сегодняшнему времени и событиям. И желательно в положительном ключе. Иначе произойдёт трансформация жанра с приставкой "анти". Но и последнее имеет место быть тоже, по желанию. Но автор должен отдавать себе отчёт за использование средств, и осознавать поставленные цели.
• Наличие различных описательных тропов /метафор, сравнений, аллюзий, символов, олицетворений и др.) приветствуется. Текст должен быть далёк от банальности, если того не требует нарочито взятый ракурс на раскрытие сути
• Наличие сатирических нот в меру возможен, но не стоит увлекаться
_____


Удачи и вдохновения вам, друзья!

   Количество строф, может быть любым! По объёму нет никаких ограничений!
               
******************************************************

   Итак, на этот конкурс будут приниматься стихи, ОПУБЛИКОВАННЫЕ в МАРТЕ 2023-го года на сайте Стихи.ру, относящиеся к РАЗДЕЛУ:

     ГОРОДСКАЯ ЛИРИКА! /как исключение, может рассматриваться  и другой раздел в зависимости от формы и содержания/

   А также произведение должно соответствовать перечисленным признакам жанровой формы, которые предоставляют свободу выбора внутри жанровой принадлежности.

   Объём произведения - без ограничений!

   Наш конкурс, по определению, лучшего стихотворения, написанного в ЖАНРЕ УРБАНИСТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ В МАРТЕ 2023, и  не в каком другом месяце ранее! Будем внимательны и проявим уважение к другим участникам. Все в равных условиях.

  Автор может предложить только ОДНО своё лучшее произведение в этом жанре опубликованное в МАРТЕ 2023 года. Будем внимательны! Принимаются стихи МАРТА, написанные до начала открытия статьи конкурса, если автор уверен в соответствии требуемому жанру.

Внеконкурсная ветка стихов не предусматривается.

 Ненормативная и бранная лексика запрещена. Чёрный юмор - не наш стиль. Стихи призывающие к разжиганию межнациональной и религиозной розни, а также откровенной злобной критики политического содержания будут отклонены. Соблюдайте тактичность в рамках жанра!  Не забываем, что наш проект Метаморфозы жанра, поэтому возможны новые открытия и неожиданные ракурсы! Дерзайте, поэты! Время позволяет! Ведущая при приёме работ тактично подскажет по какому пункту признаков жанра нет соответствия, но не будет настаивать в виду уникальности нашего проекта, отражённом в названии МЕТАМОРФОЗЫ!  По просьбе участника ведущая может обсудить соответствие жанру, выявив лучшие и слабые стороны в этом отношении.

Порядок заявки строго по образцу:
      
Имя  автора - название стихотворения - ссылка.

Это необходимый минимум. Желательно в одну строку.

Приём стихов будет осуществляться до конца МАРТА. Затем 1 АПРЕЛЯ 2023 года будет объявлено голосование. Авторы, которые уклонятся от  участия в голосовании без уважительной причины,  к следующему конкурсу не будут допущены.

Премиальный фонд конкурса:

1-е место - 500 баллов,
2-е место - 400 баллов,
3-е место - 300 баллов,
4-е место - 200 баллов,
5-е место - 100 баллов.

(количество призовых мест будет определено в зависимости от количества участников. Если меньше 15 участников, распределяются 3 призовых места!)

 Желаем всем успеха И ВДОХНОВЕНИЯ для самовыражения и особого раскрытия своего поэтического дарования!

БЛАГОДАРИМ наших спонсоров! Благодаря их щедрости мы имеем возможность осуществлять наши проекты.

  **
Если ведущая не сразу отвечает по вопросу приёма произведения, это не означает, что с произведением что-нибудь не так. Значит, компьютер со всеми документами не рядом. Подождите, пожалуйста, в течении 2-х суток Вам обязательно ответят! Не стоит удалять заявку!

Иллюстрация: урбанистическая живопись. Художник Гарсия Луис

Ведущая и автор проекта Татьяна Игнатова