Ночные мышки-кошки

Глаза летучей мышки-кошки в тумане светят.
Глаза летучей мышки-кошки
быстро гаснут налету.
Их осталось совсем немного на свете.
Размер популяции стремительно движется к сту.

Мышки-кошки танцуют при свете
петербургских ночных фонарей.
Перепончатых крыльев силуэты
и пушистые хвосты видишь ты?

Вот одна ближе к нам подлетела.
С белой грудкой и кошачьей головой во рту.
Она кошку добыла и съела налету.
В ней мышиная ненависть к кошкам пылает
и кошачья пылает к тем, кто лает.

Две мышки-кошки легко добывают
овчарку ли, дога ли, ризеншнауцера.
И мгновенно съедают под вальсы Штрауса.

Днем, как водится у летучих мышей,
они спят, вися вниз головой,
или ищут друг у друга вшей.
И вы на километр в округе
не встретите мышей.
Поскольку ненависть к мыши
у них такая же, как к кошке и собаке.
И даже еще выше.


Сто рублей
Из-под кепки над землей песня раздается.
Музыкальною струей громче, громче льется.
А под кепкой кто живет, кто поет, смеется,
опирается туфлей, мучается, бьется?
Кто меж кепкой и туфлей свил себе приют родной?
Это мой сосед родной. Он почти ровесник мой.

Он ко мне приходит в месяц раз —
занимает сто рублей.
Через месяц он приходит в месяц раз —
возвращает сто рублей.
Но потом опять заходит — забирает сто рублей.
И выходит:
сто рублей мои все время у него.

Да возьми ты сто рублей и оставь меня в покое!
Нет. Здесь скрыто что-то-то такое,
что постичь не можно мне.
Что-то очень непростое.
Что-то древнее, густое.
Уважения достойное.
Не мне
такие нарушать устои.

Понимать прилично мне
свое место на просторе
в нашей маленькой стране,
что раскинулась как море
поперек тебе и мне.