Россия. ХХ век. Глава III

ГЛАВА III.

«Всё спуталось… Но понял взор:
Страну родную в край из края,
Огнём и саблями сверкая,
Междоусобный рвёт раздор».
                С. Есенин

«Белым был – красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был – белым стал:
Смерть побелила».
                М. Цветаева

Когда-то Бисмарк – вечно правый
Социализм не отрицал,
Лишь сожалел о той державе,
Куда бы этот строй попал.
Но Ленин, не желая спорить,
Социализм решил построить,
Когда Вильгельма деньги взял
И революцию поднял.
Он обещал на всю страну
Крестьянам землю передать,
Рабочим фабрики отдать
И с немцем прекратить войну.
А Всероссийский съезд Советов
В декретах закрепил всё это.

Призыв вождя богатых грабить
Был чернью принят на ура,
Пошёл разбой наживы ради
Для тех, кто нищим был вчера.
Гребли из дома всё: картины,
Костюмы, сапоги, гардины,
Меха, часы, литературу,
Ковры, посуду и скульптуру.
А чтоб виновных не искали
И не могли определить
Кто, что успел себе стащить,
Дворян усадьбы поджигали.
А власть хозяев собирала
И за границу высылала.

А тех, кто жили в городах,
В своих квартирах уплотняли,
Копались нагло в их вещах,
Себе, что надо, отбирали.
Таких грабителей нимало
Богатых имя не смущало:
Жуковский, Нестеров, Шаляпин
Для них – буржуй в пижонской шляпе.
Работал Интернационал:
Кто был вчера ещё ничем,
Сегодня становился всем
И всё у бывших отбирал.
А матросня теперь по праву
Брала смолянок на забаву.

Ещё идея Ильича –
Набрать себе в тюрьму заложников.
Туда согнали сгоряча
Профессоров, купцов, чиновников.
Когда Урицкого убили,
Вождю мгновенно доложили,
И людоед приказ даёт:
Сто человек пустить в расход!
Когда ж неловкая Каплан
В вождя великого стреляла –
Пусть не убила, но попала,
Сработал снова тот же план:
Враг в Ильича стрелять посмел –
Отправим сотню под расстрел.

Лишь коммунисты победили,
России бывшие враги
Ультимативно предложили
Вернуть Германии долги.
Мир Троцкий в Бресте подписал,
Всё, что просили, немцам сдал:
Им контрибуцию платили,
Всю Украину уступили,
Исполнив кайзера приказ,
Флот черноморский потопили.
Свою свободу получили
Прибалты, Польша и Кавказ.
И лишь Версальский договор
Немного скрасил наш позор.

Десятки белых генералов
Пытались с красными сражаться,
Порою даже побеждали,
Но не сумели удержаться.
Подняли в бой большевики
На белых красные полки,
Где дрались русским помогая,
Посланцы Латвии, Китая,
Где Третий Интернационал
Сплотил под знаменем свободы
Разноплеменные народы,
На бой их Троцкий вдохновлял.
Мы вспомним несколько имён
От двух враждующих сторон.

Есть имена, что каждый знает
Без околичных разговоров:
Легендой стал комдив Чапаев,
Как Невский, Минин и Суворов.
Он академий не кончал,
Но тайну боя понимал –
Мог на картошке объяснить,
Где командир обязан быть.
Чапаев на коне врывался
В отряды белых, словно шквал,
И старый белый генерал
Пред этой дерзостью терялся,
Но злобно выместил досаду,
Поймав Чапаева в засаду.

В стране узнали про Котовского
У нас не только молдаване –
Его как нового Дубровского
Боялись русские дворяне.
Когда же красная заря
Взошла с победой Октября,
Он вёл войска как командир
На бой за новый светлый мир.
Едва Петлюры гайдуки
Услышат, что идут котовцы,
Как перепуганные овцы,
Добро попрятав в сундуки,
Они бегут с позором вон,
Отдав Одессу и Херсон.

Наш командарм Филипп Миронов
Казаков в армию собрал,
Создатель нашей Первой Конной
Отважно белых побеждал.
Но завистью страдая чёрной,
Клим Ворошилов и Будённый
Чтоб выбить из седла Филиппа,
Строчат в ЧК большую липу.
Так Первой Конной командир,
В широкой бурке и кубанке,
Попал в застенок на Лубянке,
Не посрамивши свой мундир:
В лицо плевал он палачам,
Его связавшим по рукам.

Махно гнездился в Гуляй-поле,
Всех анархистов возглавляя,
Они гуляли здесь на воле,
Властей совсем не признавая.
Он, посадив своих орлов
В тачанки, лупцевал врагов –
Петлюру, белых и зелёных
Во имя братьев угнетённых.
Махно – союзник коммунистов
И с ними Крым освобождал,
Но никогда не признавал
Диктата бешеных чекистов.
«Эх, яблочко, куда котишься?
В Гуляй-поле попадёшь –
                не воротишься!»

Оплотом белого движенья
Был в эти годы южный Дон,
Кто ждал России возрожденья,
Спешил туда исполнить долг.
Здесь разжигал борьбы горнило
С большевиками Лавр Корнилов,
Когда ж Корнилов был убит,
Антон Деникин поднял щит.
Свои отряды очень смело
На коммунистов он повёл,
Уж Харьков взяли и Орёл,
Уже Воронеж сдался белым,
Но штурм Москвы не получился,
Деникин к югу откатился.

И уже Цветаева готова
Новой Ярославной на стене
Спеть своё напутственное слово
Всем героям, павшим на войне:
«Не лебедей это белых стая,
Белогвардейская рать святая!
Подымайся, ветер, по оврагам,
Подымайся, ветер, по равнинам,
Над тем Доном, Доном лебединым,
Торопись, ветрило – вихрь - бродяга.
- Ветер, ветер!
- Княгиня, весть!
Князь твой смертный лежит –
За честь!»

В Сибири адмирал Колчак
Своё правительство создал,
Подняв над Омском русский флаг,
Что триколором Пётр назвал.
Здесь в Омске русский адмирал
Весь золотой запас держал,
Здесь за царя, за Русь, за веру
Сражались тыщи офицеров.
И всё ж в Гражданскую войну
Колчак в боях не устоял
И партизанам проиграл
Сраженье за свою страну.
Ну, а затем пришёл финал –
Расстрелян белый адмирал.

Когда страна была в дыму
От взрывов бомб, гранат, снарядов,
Пётр Врангель возглавлял в Крыму
Российской армии отряды.
Его от красных прикрывал
Надёжно укреплённый вал,
Непроходимою грядой
Стоял Сиваш с гнилой водой.
А добровольцы понимали,
Что Перекоп нельзя сдавать,
Что дальше некуда бежать,
Но красные твердыню взяли.
И белым, чтоб в живых остаться,
Пришлось на кораблях спасаться.

А кто поверил коммунистам -
Им Фрунзе жизнь пообещал,
Тех беспощадные чекисты
Всех истребили наповал.
Тела расстрелянных военных,
Отцов и братьев убиенных,
Землёй прикрытых там и сям,
Искали вдовы по утрам.
У красных между их рядами
Звучит один и тот же глас:
- Кто не за нас – тот против нас!
Нет безразличных: правда с нами!
Стоит Волошин между них,
Молясь за тех и за других.

А те, кто сел на корабли,
В Константинополь попадали
И там, от Родины вдали
Работу попусту искали.
Как на Руси привыкли, скопом,
Они скитались по Европам,
Во многих странах побывали
Но на Париж в конце запали.
Перед Второю мировой,
Дань отдавая ностальгии,
Вернулись многие в Россию,
Как говорится, в дом родной.
Но всех их ждал архипелаг
С кровавым именем ГУЛАГ.

А в новой Польше пан Пилсудский,
Советов видя слабину,
Решил пирог отведать русский
И объявил Москве войну.
Белополяки рвались в бой,
А в нашем стане разнобой:
Схлестнулись гордые натуры
Двух командиров – самодуров.
Они друг другу не по нраву,
Никто не хочет уступать:
Будённый Львов желает брать,
А Тухачевский – брать Варшаву.
Пришлось обоим отступать,
Полякам земли отдавать.

Бывшие союзные державы
Из уже распавшейся Антанты,
В сторону отставив нормы права,
Русь терзали в роли оккупантов.
Позабыв о лондонском тумане,
Север захватили англичане,
А французы с явным интересом
Обживали шумную Одессу.
Ну, а там, откуда всходит Солнце,
Был у янки план довольно чёткий –
Прикарманить русскую Чукотку,
А в Приморье бросились японцы.
Скажем здесь «мерси» большевикам –
Всем пришельцам дали по рукам.

Пять лет гражданская война
Гуляла по полям Отчизны,
Ей в жертву принесла страна
Пятнадцать миллионов жизней.
За правду, а не ради злата
Брат поднимался против брата,
Отец шёл сына убивать,
Рыдала над могилой мать.
Клинком уменьшил население
Буденный, чудо-богатырь,
А Тухачевский, как Батый,
Сжигал крестьянские селения.
Последствие подобных мер –
Ильич создал СССР.

Да, заваруха Октября
Была ужасным катаклизмом
И унесла она зазря
Немало человечьих жизней.
Один учёный утверждал,
Что генофонд страны пропал.
А мне родители твердили,
Что в Октябре им путь открыли.
Царёв в семнадцатом году
Железом крыши покрывал
И в революцию попал,
Как говорится, на ходу.
А на волне переворота
Он в люди выбился в два счёта.

В дни Октября отец вначале
Толкался в клубе анархистов,
Поскольку там пайки давали,
Затем подался к коммунистам
И больше уж не ошибался –
Надёжно большинства держался.
А чтоб чего-нибудь добиться
Наш Александр пошёл учиться.
Он в детстве ЦПШ кончал,
Но в ВУЗ решительно подался,
Где он в успехах отличался
И даже физику сдавал.
А там уже в двадцать шестом
Он красный получил диплом.

Как вспоминала часто мать,
Она росла в деревне тихой
И Королёва Маша стать
В родню должна была портнихой.
Переворота красный стяг
Открыл дорогу на рабфак.
А после ВУЗа в тридцать пятом,
Мария стала кандидатом.
О диссертации писали:
«В науке сделан новый шаг»,
На европейских языках
Её работу издавали.
Недаром мать перед роднёй
Гордилась яркою судьбой.