Алинка

Под горою в краю, где рассветы свежи,
А природа сурова и дика.
В древнем тёмном лесу, где не видно межи,
На поляне растёт земляника.

Это место в лесу глухо скрыто от глаз
Густых ёлок стеной неприступной,
Шаг неверный, другой и заблудишься в раз,
Путь домой может стать слишком трудным.

Но как водиться в селах с далёких времен
Девки в лес без боязни ходили,
Пели песни, смеялись, согнав с зверей сон,
Землянику домой приносили.

Ранним утром подруги, корзинки схватив,
Заплетя в косы яркие ленты,
Сговорились идти землянику найти,
В тишине поболтать откровенно

О любовных печалях, что юную грудь
Так и давят, и душат, и гложут.
Посмеяться, развеяться хоть как-нибудь,
Разговор снять тревогу поможет.

За селом, выбрав тонкой тропинки петлю,
Они шли, беззаботно болтая:
«Что ты прячешь, Алинка, улыбку свою?
Какой день ходишь словно чужая».

Мягкий, бледный овал молодого лица
Затянули осенние тучи:
«Чтоб цвести, я должна не послушать отца,
А его гнев лихой беды круче.

Мне семнадцать, и замуж давно уж пора,
Мать печалиться, что прогадают,
Что какой-то бедняк уведет со двора.
А они с юных лет моих знают,

Что могу богача я себе получить,
С ним и деньги, и имя, и силу,
Век позволить спокойно им вместе дожить,
Без тревог сойти тихо в могилу.

Вот и ищут они, а меня берегут
Для того, кого выберут сами.
День и ночь дверь в светлицу мою стерегут,
Убежать я едва смогла с вами».

Она тонкой рукой теребила косу,
Яркой лентой перстами играла:
«За счастливое детство спасибо отцу,
Но на днях я ему так сказала,

Что не нужно мне денег, не нужно светлиц,
Отпустите меня вы на волю,
Дайте жить мне, не ведая жёстких границ,
Я дышу, я живу лишь любовью».

«Ну а он?» «Потемнел своим строгим лицом,
Оперся тяжело на колени:
"Я уже сговорился с тем знатным дельцом,
Он берет тебя. Я не посмею

Свое крепкое слово нарушить, забрать,
Вдруг отвергнуть его предложенье.
Так что лучше тебе начинать привыкать,
Что засватана ты. И поверь мне,

Будет трудно другого такого найди,
Кто столь знатен и не побоится
Не дворянку в хоромы свои привести.
Скоро будешь ты жить как царица».

«Ой, Алинка, я даже не знаю, как быть,
Пожалеть тебя или поздравить,
Ведь в селе нашем в серости, в бедности жить,
В этом счастья, я думаю, мало.

Ну, а ты, ну хоть раз ты видала его?
Он каков? Статен? Важен собою?»
Не хотела она говорить ничего,
Но сказала, качнув головою:

«От него дурно пахнет, он вечно брюзжит,
Когда ест рот рукой утирает,
Над копейкой любою как старец дрожит.
Вряд ли матушка не понимает,

Что меня они просто ему продают,
Так отец хочет.  Выбор достойный
Видит в этом дельце, с ним достаток, приют
Для натуры моей беспокойной.

Дом, хозяйство, детишки, сто душ мужиков,
Буду жить как царица иная.
Но входя вечерами в семейный альков
Буду плакать, в душе проклиная,

Что свою чистоту, силу жизни и страсть
Отдала нелюбимому старцу.
Как мне с этой печалью совсем не пропасть?
Как с собою в ладу мне остаться?»

Они шли, разгоняя ногами росу,
К икрам липли тяжёлые юбки.
Вдруг одна из них, рыжую трепля косу,
Пальцем тронула пухлые губки

И промолвила: «Знаешь, а я бы смогла
Жить с таким, лишь бы бедность покинуть.
Облик в шелке и кольцах ловить в зеркалах.
Это лучше, чем в серости сгинуть».

На неё посмотрела  Алинка с тоской,
Слезы ярко блеснули в ресницах.
«Хочешь так – так живи, но мой выбор другой.
Я хочу быть свободной как птица».

Они шли, не спеша, среди пения птиц.
Вот вступили в холодную чащу,
Стихли шелест лугов, громкий гомон синиц,
Лес окутал их тенью молчащей.

А тропинка все дальше и дальше ведёт,
Между ёлок, сучков и кореньев,
Как во сне, еле слышно Алинка бредет,
Поотстав от подруг. Вдруг виденье:

Словно видит она в непросветной глуши
Чей-то облик, кто манит рукою,
Он зовет ее, кличет: «Давай поспеши.
Я здесь жду, я пришел за тобою».

Она смело шагнула с тропинки к нему,
Побрела наугад в темной чаще.
Мысли сбились, затеяли бег, кутерьму,
Сердце бьется все резче, все чаще.

Лес цепляется за руки, жалит лицо,
Влажным холодом давит ей в спину.
Она шла все вперед, грудь сдавило кольцом,
Силы словно хотели покинуть

Это юное тело, которое вспять,
Без тропы, наугад, как наощупь,
Не боится отчаянно, смело шагать,
Лишь услышав твой зов в темной чаще.

Разодрав все лицо, сарафан, рукава,
Она вышла на леса опушку.
Оглянулась, расправила плечи. Трава
Мягко стелется, шепчет: «Послушай!

Он пришел за тобой! Он здесь рядом стоит
Там меж елей, что стенкой сомкнулись.
О любви лишь к тебе он сейчас говорит».
Она вздрогнула и оглянулась,

 И увидела - вот он навстречу идет,
Светлый, юный, он к ней руки тянет.
Она делает робкий к нему шаг вперед,
А он взглядом ласкает и манит.

Он подходит и трепетной, нежной рукой
Гладит волосы, гибкую спину,
И не дышит она, и не верит в покой,
Что пришел к ней. А вдруг он покинет,

Вновь ее здесь оставит одну, ускользнет
Снова в чащу, за ели, за горы.
Она ластится, к телу горячему льнет,
В ее сердце утихли раздоры.

Подхватив, он ее опускает в траву,
Выплетает из кос светлых ленты,
«Мне не снится все это? Ты здесь наяву?
Почему ты бродил долго где-то?»

Он молчит, лишь в горячих руках крепко сжав,
Он целует ее жадно в губы.
Давит в грудь, на живот, разрывает рукав
Будь не он, это было бы грубо.

Но ему позволяет она быть таким,
Для него ее тело открыто.
«Ты пришел! Ты нашел меня! И мы летим!
Все тревоги, печали забыты».

В глубине ее тела рождается стон,
Спину резкой дугой выгибает.
Губы влажные пахнут как сладкий бутон.
«Не могу я дышать, не хватает

Мне в груди моей воздуха. Ну ты зачем
Стиснул шею мне, душишь, терзаешь?
Что случилось с тобой? Ты был раньше не тем!
Я боюсь тебя! Не понимаю

Кто ты?» Резко сошла пелена
С ее глаз, словно дверца открылась.
Лес глухой, тишина, на поляне она
И медведь. Сердце гулко забилось.

«Ты отпустишь меня? Ты позволишь уйти?
Здесь твой дом, мне же чаща чужая.
Ведь не будем с тобою мы вместе идти?
Не молчи, ты же все понимаешь?

А хотя… может лучше мне в чаще пропасть.
Навсегда в темном ельнике сгинуть.
Тут медведь, там медведь. Все такая ж напасть,
Так в чем разница, где мне погибнуть».

Грозный леса хозяин, шатаясь, привстал
С неба хмурого дождь вдруг закапал.
Словно в дикой агонии он зарычал
И накрыл шею ей грубой лапой.

Долго девушки в тихой вечерней тиши
Все аукали, все ожидали,
Что откликнется голос Алинки в глуши,
Что как раньше, не зная печали

Она выйдет навстречу, рукою взмахнет
В ярких пятнышках от земляники,
Улыбнется, головкой изящно качнет,
Тихо скажет: «Ну что здесь за крики?»

Они облачком легким домой поплывут,
Невзирая на тяжесть лукошек.
Оставляя в траве, на тропе, там и тут
Отпечаток своих тонких ножек.


21 декабря 2023