Икона русского письма

Я укорился, что поэта
Давно в себе похорошил,
Печально ускользало лето,
А я, задумавшись, курил.
В былое время к редкой музе
Я был приветлив и любил
Неудержимые союзы
Всех поэтических светил.
И был зависим, вдохновеньем,
Не никотином я дышал!
И над ещё одним твореньем
Часы бессониц коротал.
И я мечтал, что стану тоже
Иконой русского письма,
Чем-то на Пушкина похожей
И обоятельной весьма.
Во мне в ту пору бушевала
Стихия юных, свежих, грёз,
Сердце утрат ещё не знало,
Любви не знало и всерьёз
Не омрачалось. О глубоком
Оно могло лишь рассуждать,
А жизнь неслась своим потоком,
Довольно бурным, так сказать.
Учёба, спорт, книги и кофе,
Мероприятия, - везде -
Мерещилось, вот-вот любовь
Встречу, и жизнь по красоте.
И закрутилось! Я женат,
С блудницей-музой разругался,
Но если откровенно, брат,
То так по ней истосковался!
Когда на шесть годов забудешь,
Чем ты горел и что умел,
И каждый день трудиться будешь,
И делать множество из дел,
Чтобы семейство процветало,
Могло позволить то и это,
Сегодня только помечтало,
А завтра с бантиком, с букетом,
Под звон шампанского и брызги
Уж получило, уж смирилось,
Что этим можно обладать,
А после снова получилось,
Что в мире есть, о чём мечтать,
То удивишься, обнаружив
В одном из старых дневников
Свои заметки, ум и душу,
В которых просто и легко,
И с удивительным искусством,
Дав волю слову, силу чувствам,
Ты пишешь то, что позабылось
И вспомнилось так далеко,
Что и во сне другим не снилось,
Не виделось так глубоко!
Но быт обыденный томит,
И в разговорах о типичном
Опять поэт во мне убит.
Но воскресает, как обычно,
Едва вдохнёт широкой грудью
Не яд смертельных сигарет,
А что-нибудь живое, с грустью
И радостью последних лет...
Ах, да! Семью люблю, семья - святое,
Даже и в боге бога трое.
Мой сын - отдушина и чудо,
Жена - прелестная из роз,
Но муза, с ней шутить не буду,
Её люблю я аж до слёз!