Происхождение автора

Муравей понимал, что от боли, в ответ на раненье
появляется зло, то есть грозно течёт смола, —
но верил, к сосне приближаясь, в добра сохраненье.
Он думал, что эти потоки не столько угрозы
безвредным букашкам, не столько явление зла,
сколь защита: любого такие разжалобят слёзы

и не ранят узревшие их. И, слуга соблазна,
он направился вверх. Хотя восхищался сосной —
ветвей не достиг, так что ползал низко и праздно
по ней, без высокой, другими словами, цели.
Он, конечно, умел избавлять, медработник лесной,
от вредных существ, которые в кроне засели,

как страхи — в мозгу; но прогулка ему круговая
желанней охоты на гусеницу была.
Кора направляла живицу, как та, мозговая —
агрессию. Тем, что беду рисковал навлечь на
себя муравьишка, дразнил он сосну: смола,
мол, меня не достанет твоя, не пленит навечно!

Но порой замирал в нерешительности. Потоки
за слёзные просьбы к нему принимал муравей
в эти моменты и всё же пополз в итоге
к вредителям, хвою глодавшим. Ловушкой липкой
остановлен, однако, он был, медосмотр ветвей
спешивший начать, и затея смертельной ошибкой

обернулась. Зато он, потоком объят, не сгинул.
Сохранилась обида, как тельце в куске янтаря.
Потому и дала к производству метафор стимул.
И тот ювелир, чьё дело — стихосложенье,
утешил себя, изготовив — благодаря
муравьиной беде — необычное украшенье.

2022-2023