2017

РОДОМ ИЗ МОРЯ

"Откуда умение плавать, эй?" —
 со дна ручки кверху мы немо тянем,
но знать ты не хочешь чужих детей,
 космический холод! —
               и сам, как дитя, нем,
лишь чувствует каждый: не то, не то,
 глуха темнота и плотна, как ряса,
  как, чёрт возьми, дедушкино пальто…
как мессадж: "О, не доставай!
                Потеряйся!" —
  ну правильно, мы же ведь, я и ты,
   лишь гости под небом.

     Я крот? Ты — мышь ли?
 О нет!
    Как дельфины мы, как киты
       однажды из моря на сушу вышли —
  и в море вернёмся…
                О да, светла,
        но призрачна облачная терраса,
     и солнце нас точно спалит дотла,
  лаская призывами "не теряться".
Уж лучше обратно…
                Хоть человек
       где лучше не ищет…

                но — как во сне, мы
   чего-то всё ждём и глядим наверх,
  как донные камни, как рыбы, немы,
 а внутренний голос: "Туда! Вон там!" —
   указывает ложный путь… по сути —
     не Немо, но всё-таки капитан
       судьбы… и поэтому неподсуден.

           И мы… пассажиры? пажи? сомы?..

Закат величаво в своей… порфире ль? —
 "Титаником" тонет… Пути — темны.
    В разгаре ОБРАТНЫЙ исход амфибий.
         
Лес рубят — и щепки летят косяком
 рыбёшек…
           Куда уж им, промысловым!

   …По ком звонят китежцы? Ни по ком.

      Встречают вернувшихся:
                "Повезло вам".



*  *  *

Человек едет ночью поездом,
 глядя в темень, себя ест поедом,
  мол, неправильно жизнь свою
   обустроил…
             "Вон, окна дразнятся…
Что внутри там? Какая разница —
 раз я в тамбуре тут стою,
  а в купе — лишь билет на столике…

Жить бы в том хоть уютном домике!"

   Ну, а в домике — на печи
    кто-то тоже мечтает…
                ЧТО-ТО там
        заклиная бессонным шёпотом:

          "Ты умчи меня прочь, умчи…"



В РОСТОВЕ

Белокаменно кремль ослепительный отражает
 топку солнца —
              которое жаром и светом жалит! —
 но…
   ребёнок в автобусе снова уткнулся в виджет.
 Ни Земли под собою ни чует, ни — что ей движет.

Был и я таким лет этак тридцать назад, ты понял?
 Кроме шуток.
            …В Союзе — игрушку "Весёлый повар",
       помню, выпустили
                (столь же глупую, сколь кривую),
 так, бывало, займу у кого-нибудь и — кайфую…

Ну, конечно, сейчас выбор разных чудес богаче, —
 чисто рай
          (и к тому же у каждой семьи — по даче)…
Правда, книг теперь меньше читают (культура тает),
 но зато — наслаждаемся: кто чем предпочитает,
например, видом тех, будто сахарных, стен и башен,
  а ребёнок…
            Ребёнку и времени ход не страшен.

 …Всё бесстрастно.
        И чувство безмолвно внутри, и долг нем —
      а ребёнок… он СЧАСТЛИВ!

  Не спорю я, все подохнем,
но весёлый тот повар (пускай не о нём тут речь, но
    тем не менее) хавкой жонглировать будет вечно.

…"Тот же, что и когда-то"? Но ЧУДА ведь не ищу я! —
          лишь бы кремль…
                и автобус…
                И — ЖДАТЬ так.
                Себя не чуя.



ГОЛОС РАЗУМА

Живём… интеллигентно, блин…

  Любой двуногий гриб
   отлично слышит этот ин-
    тележный как бы скрип —

 и в городах, и на селе,
  как ветер в уши вхож:
"Подумай о своей семье,
  коль о себе не хошь.

Уже почти совсем немой?
 Почти совсем уже?
И правильно… Вернись домой…
  Подумай о душе…

     В метро тревожно…
       и в магаз
     отлучка — прямо квест!
(И деньги нам должны за газ
  и норд, и зюйд, и вест…)

И… такова, видать, судьба,
 что всяк ("мы все свои")
  готов… НА ВСЁ.
              Не для себя,
      но "для своей семьи".

Пока жить можно?
 Ну, и… вот.
  И — радуйтесь!"

   …пока
     и вас однажды не сорвёт
      ручища грибника.



ЖИТЕЙСКОЕ

Море, зыбкая пустыня!
 Ты почто меня зовёшь?
Манишь чувствами простыми
 и — назад: туда, в моё ж
  представление рябое
   о прибое…
             Мир усох —
     и в зубах того прибоя
      превращается в песок.

Чем помочь? А помолчим-ка —
 и само всё канет, ну!
 …Я песчинка, ты песчинка…
 Унесёт — пойдём ко дну,
нет — останемся лежать тут,
 в совокупности — узор,
  не печалясь:
              ни о жатвах,
    ни о севах новых зол.

Не намерены скандалить.

 Не охочи до забав.

  Лишь похрустывая (да ведь?)
        у прибоя на зубах.

Кто, когда и кем был предан —
       игнорировать вольны.

Точка к точке —
              влажным следом
       убегающей волны.



ДУШЕВНОЕ ЗДОРОВЬЕ

Жить от завтрака до ужина,
 дни штампуя, как лубки… ?

Я не знаю, что вам нужно,
 потому что вы… легки!

Утром встали — всё готовенько,
 можно… быть.
           (Пока не злит
   то, что рвётся
          там, где тонко,
     и — болит потом, болит…)

У меня же всё иначе:
 я же ЗНАЮ, что потом!
(Нет, дослушайте, раз начали!)

…Ты следующий том
  хвать (узнать желая, КТО мы),
   и, глядишь, Ответ возник:
 наши чувства — лишь симптомы.

  (Даже лучшие из них.)

Можно жить (и, может, даже
 вновь раскрашивать лубок),
  но… зачем?!

          Отмазка та же:
     я не знаю. Я не бог.

…Всё — симптомы:
             злоба,
                жалость,
             жажда знаний,
         торжество…

и, выходит, не решалось
 нами сроду ничего!

Всё — врождённые пороки:
 не развития, так — ах! —
  чисто спячки на пороге
  (снов о пляже и станках)…

Где лекарство?
              Я — лекарство?
 Он? Она?.. А может, ты?

Брось гадать:
              пора пускаться
       в авантюру Красоты,
 что раскидана повсюду —
   в ожидании, когда ж
     ты закончишь бить посуду
       и себя утешить дашь!

…Да, банально, — и язвим, как
  заведённые…
              но пусть
     уж лучше капли на травинках,
      чем излеченности грусть.



ВЗГЛЯД ИЗ БУДУЩЕГО

Представьте себе Москву:
 песочницы, дети-рёвы…

"В котором тут я живу?" —
  снесли уже…
          Небоскрёбы
    термитниками торчат, —
   зеркальны, безлики, голы:
  достойны твоих внучат…

    А над горизонтом горы.

Такое же всё: колец
 центрально-садово-бульварных
  идиллия…
       Не жилец,
    я всё же не раз бывал на
     хорошеющих с каждым днём
      площадях:
            там ряды торговы,
        и…
         для ясности мы замнём…

    (А над горизонтом — горы.)

…Такие же люди… Горд
  обязан быть теми людьми ты! —
   поскольку весь этот город
    слепили они, термиты.
     А горы…
          Уж так без них
       народ тосковал за МКАДом…

И — всё себе объяснив,
 без двери и без замка дом
  оставив наш общий — упс! —
   творения шаловливых
    ручонок (и стиль, и вкус),
     надсадно дыша, на глыбах
      монтируем…
           Не спешим:
        вершины, они на гОре…

  Но… взглянешь на всё с вершин,
   и — тошно служить агоре.



НАВАЖДЕНИЕ

Однажды ты…
            ОЧНЁШЬСЯ словно.

…Зал полон.
         Лоск и нищету
   ещё равняют вихри слов,
                но…
     уже переступил черту.

И те, что раньше обнимали
 и приглашали, и клялись, —
  сегодня —
         разве что в кошмаре
    готовы видеть…
                Ладно, брысь!

…Скажи мне, вещая Сибилла,
  мусолящая микрофон,
зачем у нас с тобой всё было,
 а рядом — некоторым — вон,
не привелось и до сих пор-то
 распробовать почти святой
  вид извращения — и спорта:
   всем наслаждаться —
                за чертой!

Вокалов профессиональных
 полна коробочка… избы-
  читальни,
          курсов ли сценарных…
    мечт измышлений —
                но и сбыч…

Акустика чудесна в зале:
 всё-всё, что, локти искусав,
  вы в кулуарах ни сказали б,
   секрет…
        но все — уже в курсАх.

Что и вокзал теперь не место
 для сна…
         и поезд наш — туту-уу.
И — лишь могила им невеста! —
 переступившим ту черту.

Давай же…
         выйди к микрофону,
  скажи в него любую гнусь,
   и я —
         приму любую форму
     во сне кошмарном…
                и проснусь,

  очнусь! — а всё без изменений
  (всё то же место, тот же век…
    всё тот же —
         тот же! — чудный гений
      полуопущенности век),
и вдруг пойму…

             О свет, ты тухнешь:
   на сцене, в зале…
                Сон, покой…
     А эта ЯВЬ
             возможна ТУТ лишь!!


         Но ТАМ —
               не будет и такой.



БЕЗ ИМЁН

…а под окнами было футбольное поле,
не рассчитанное на детишек, но мы —
часто дО ночи там ошивались! до тьмы!
…То ли взрослых желающих не было, что ли? —

кроме парочки…

Вот, по воротам мы бьём,
подгребают: "А ну, пасанИ, голубок", — и…

они были для нас — без булды, полубоги
в неказистом величии Жеста своём.

Всё на публику, факт! — это ясно и детям,
но… ведь искренне же наслаждение тем,
что — вот дядьки, которым достаточно тем
и без нас, и не ищут, куда себя деть им,

но, однако, снисходят: "Давайте, народ…", —
разбивают на горе-команды, и тоже —
как заправские мы — наши пасы итожа,
хищно целятся в голую раму ворот…

Это годы спустя понимаешь: наколки,
как и майки, и треники, — признак того,
что, когда не с детьми ты — вернее всего,
либо пьёшь, либо спишь на обшарпанной койке.

Лишь на горе-романтика действует шарм
уголовных манер, кадровик — не оценит…

На душе тяжело, ни кровинки в лице нет
 (ибо не на что)… что ж говорить по душам! —
лучше мячик гонять, помыкать мелюзгой
   и — оттаивать от восхищённого взгляда
      карапуза, который по стилю наряда
         не способен понять:
                "полубог"-то — изгой.

Лучше бить, без разбору! —
    до той темноты,
   где не видно, попал ли, дурак, по воротам,
  мазанул ли…
      Скрывается за поворотом
та судьба, что любому подходит! — но ты
 это ты…

И поэтому — просто ДРУЖИ с ней:
 по-мальчишески…

     "Вейся в ночи, ворожи,
   по-любому — любые приму виражи:
не от самой хорошей, но всё-таки — жизни!"

…Дядя Коля, не так ли?.. и дядя Семён…
или нет… Позабылось. Назвать бы и рад, но…

"Просто помни то поле под окнами, ладно?
  И не надо имён."



ОБРАЩЕНИЕ К ЖЕНЩИНАМ

Зачем вы гладите бельё?

Его же ведь НИКТО НЕ ВИДИТ!

(А скоро вечер… Дочка выйдет
  гулять — вовсю беря своё…
   но вы не сможете.)
          …К чему
  такие жертвы?
   Ни к чему же:
  жрать лёжа снова будет муж и —
ронять на ситец ветчину.

…Одежду — понял бы ещё,
все эти юбки, кардиганы,
 а так…
       Заклятого врага мы
   едва ли так же горячо,
    как эту глажку, презираем,
     и что же!
              С раннего утра
       вы с утюгом:
                пора, пора…
         и —
      жжёте с раннего утра им
   весь этот якобы сатин
и шёлк искусственный… плюс та же
 заботливость — о трикотаже…

   И так — до самых до седин.

     А ведь умнее во сто крат
      и дальновиднее бы было,
       найдя красивого дебила,
        с ним до утра творить разврат…

      Но нет, вы гладите бельё,
       и плачет небо, наблюдая,
        как женщина немолодая
        (как и девчонка, ё-моё!)
          несёт покорно гнёт ярма
           традиционного маразма.


 "Ну я просил же МНОГО РАЗ, ма…

                НЕ НАДО, ма."



НА ЗАТОПЛЯЕМОЙ ТЕРРИТОРИИ

Приехали на теплоходе
(устроилось всё само),
и друг говорит: "Ну, вроде
тут как бы мое позьмО."

Приветливая хибара,
а рядом — камыш и пирс…
И после мирского бала
так утренне — хоть топись!

Но небо, как воды, тало,
притоплено чувство всклень.
И всё, что меня достало,
уже и припомнить лень.

Налей кофейку, Серёга.
…Покойно…
Однако мы ж
не трупы! и ты сберёг (а
от города скрыл камыш)
всё лучшее, что имеется
в пейзаже, который смыт
ветрами…

И — мелет мельница,
пока тот камыш шумит.

09.08.17, возле деревни Красный Яр



1993 ГОД

Где-то под Дорохово — помогал строить дом
папе невесты:
в семью их, как гад, заполз, и…
брёвна таская на пАру с большим трудом,
ладили всё же венец за венцом…
А после —
сало, картошка, яичница и т. д.
…Спирта "зятьку":
выпить чистого — не зассыт ли?

А в это время любимая чёрт-те где
с местным каким-то гоняла на мотоцикле.

Вот я и думаю… В будущем-то году
будет уже ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА с того момента,
как обронил на прощанье: "Ну, я пойду?" —
и услыхал:
      "Ты расстроен?.. А незаметно!"…

Всё это в прошлом: и сорванная резьба,
и "моя рыбка"
        (ах, нет больше веры "рыбкам")…
но —
ведь построили!

…Печью дымит изба,
  и — я горжусь.
   Не всей жизнью, но — тем отрывком.



АФОНЯ

Как бы ни отрицали мы, ни истерили,
 жизнь устроена правильно…
                а всё равно
 я Афоня — мечтающий о Катерине
так же яростно, как и любой сирано.

…Всё по-честному, но… что шутя провели вас,
никому тут не кажется? Мне одному?
…Объясните, зачем она, та "справедливость",
если все в неё заперты, будто в тюрьму?!

Если ты не желал и не делал дурного,
 просто — в общие игры играть не желал! —
  и за это… в пространстве тумана парнОго
   водишь жалом
   (раздвоенным, чисто Жерар*):
ищешь душу родную под небом ванили,
 посреди океана пожухлой травы…

  чтоб НИКТО не откликнулся: "Мне позвонили…
   и я снова подумала: вдруг это вы!"

* Депардьё



КРИЗИС СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА

Возрастное уродство — не Каинова печаль…

"Мы хотели бороться, теперь же хотим пить чай,
  никакого уже беспокойства не надо, плиз,
   пусть я мыслящий косно считаюсь эзополиз!"

Таять в обществе дам бы?..

"Но шанса лишает штамп."

…Тут бы пальцами — в дамбы!

"Увольте. Нам лучше «там» б:
где колодец и печка. И всё. Никаких удобств."

Возрастное юродство… но вовсе не парадокс:
это жизнь…
и желание выжить. Любой ценой.

…На лице можно выжечь… но годы стоят стеной —
заслоняя от тех, кто клеймо разглядеть бы мог!

А когда нет контекста… сойдёт и печной дымок.



ТИШИНА

Всё стихло в деревне. Собака не гложет кость,
и даже лягушки не квакают на пруду,
лишь тело дрожит…
Совершенно случайный гость —
я "сделаю дело" и, затемно встав, уйду.

…Рука кинематографически по спине
скользнув, норовит уползти за твой жаркий бок,
и…
верно, "всё стихло":
уламывать — не по мне.

(И хватит саму себя спрашивать, есть ли бог!)

Случайная девочка… Да, я не первый, но
ты всё ещё так же по-кукольному гладка.
И — хочешь "кого-то покруче" уже давно,
и дрожь — это жажда… и это же — страх глотка.

…Стих даже сверчок, и… зевок удержав едва —
прикидываю, как нащупать во тьме штаны…

Ты ждёшь — и боишься… И "нам не нужны слова".

Ведь лучший ответ — равнодушие тишины.



КРАЙ

Смерть у любого из высших млекопитающих
с судорогой обязательно сопряжена:
будто по телу волна… не одна…
Считаешь их,
глядь, а уже абсолютная тишина:
НЕТ никого…

И с любовью примерно тО же вот,
только без чёткой границы!

…Прими фестал,
очень наглядно… Болел ни за что ни про чтО живот,
долго болел и… вот чудо-то! — перестал.

Что ж… Обучаешься жить без мучений заново.
Радоваться, получать удовольствий тьму…
ржать над каким-нибудь фильмом Эльдара Рязанова…
Кончилась боль.
И плевать тебе, почему!

Тихо, спокойно… да слишком уж как-то… мертвенно.

…Глядь, подцепила какого-то вновь скота,
а через годик — от бездны в каком-то метре! Но
что ж…

Лучше край,
чем бескрайняя пустота.



ВИНДСЕЛФИНГ

За вычетом тех, кому в радость их пища, кров,
 семья, регулярный доход (оттого и часто
друг дружку снимают на фоне своих ковров)…

  вернее, включая
(обязаны все включаться! —
    эпоха такая)…

короче, на свой балкон
выходим (зачем понапрасну переться в сквер-то!)
и — взгляд устремив выше крыши (таков закон),
все делаем селфи, дождавшись порыва ветра.

Чтоб волосы — будто плеснулись вокруг лица…

Чтоб тут же все поняли:
                ты — не как все, ты лучше!

Чтоб кошка соседская, рыжая, как лиса,
хотя бы на миг перестала лакать из лужи —
застыв изумлённо… Чтоб бисером дождь завис
в оплавленном солнцем янтарном воздушном кубе!

И — чтоб вечно медлил
безжалостный
Вызов из
Мечты в Повседневность.

(А лишь шевелились губы…)



*  *  *

Мне нужно время, чтобы всё успеть.

Переосмыслить… Быть — а не казаться…
Отправить письма: "Я был резок, Петь" —
и: "Юля, ты прости меня, мерзавца."

Собрать себя в подобие руки
и — взяться наконец за ум покрепче! —
ведь рано или поздно бирюки
берутся все (как сильно ни калечь ты
их воли, жизнь! и спины как ни гни!)…

В один несчастный день себя заставить
оставить себе тяготы одни:
иначе — чего доброго до ста ведь
не зная горя можно проискать
одну дорогу! главную к тому ж! — но…

"Мне время нужно, Макс."
("Пойми же, Кать!")

Мне нужно… ровно столько, сколько нужно.

Ни часа больше. Ни минуты сверх.
Успеть — и между миром и квартирой
не ставить больше метки жалких вех:
устал — и прекрати. Не имитируй.
Земля — она, безропотно терпя,
и носит, и носить готова долго…

Но мир — куда живее без тебя.

Поскольку для тебя — важнее догма:
бессмысленная, будто треск огня,
глодающего Сущего полено!

…"Уверен, будет лучше без меня…
Хотя бы веселее… Правда, Лена?"

И звёздной будет ночь, и пышным сад,
и светлым путь…

И плакать будет поздно:
ведь не вернуться времени назад…

Но если так — какая мне в нём польза?!

29.09.17, дер. Жабкино



*  *  *

Октябрь уже тучу на сердце свил!

От ветра болит щека…
Темнеют засады бесхозных вилл
за чащей борщевика.

Дорожка в тумане едва видна.
И медленно, невесом,
сгущается сумрак вокруг пятна
фонарика над крыльцом…

05.10.17, дер. Жабкино



ПУСТОЕ МЕСТО

Любить кого-то, с кем расстался, глупо.

Оно и не любовь, то чувство, а…
как боль на месте вынутого зуба.

И —
брешь на месте каждого ствола,
что были, были чащей… тёмной гущей…

Зато простор теперь открыт! и стёрт
из памяти тот путь — давно ведущий
к обрыву…

Ну, а дырка — зарастёт.



*  *  *

Предпочесть и оседлость судьбе кочевой,
и спокойную подлость — убийственной правде.

Шевелить помидорами — и кочергой…
и глядеть в угольки — видя сумму в контракте.

Видя будущее… видя всю пустоту
и опасность — играть безобидного сноба…

Набивать себе цену, как будто тату…

Ну, а что если цены изменятся снова?

Если снова, запутав одной бечевой,
повлечёт нас утрата по берегу Волги?

…Воет ветер — аж ноет пузырь мочевой! —
и не ветер то вовсе, а… мальчик на полке:
снова в поезде. Снова неясно, куда…

Снова бездна у трапа молчит величаво.

Лишь мигает маяк… или просто звезда.

Как бы вновь намекая: пора… [см. начало]



ПЕРЕД ЗАЩИТОЙ

Охота жить? Ничего, держи
задание… Ведь, пока
ты всё переносишь на чертежи,
не тронет тебя тоска.

…Охотнику надобны лук, колчан,
заполненный кучей стрел,
тебе же… ну, КТО-ТО.
        Чтоб по ночам
порой за тобой смотрел…

Смотрел,
     как и точно, и ловко, чёрт,
рейсфедер эпюры ткёт —
 и время с часу на час течёт,
  как с полки на полку кот…

не кот, а целая рысь!
 Но ты
не бойся: она — твой страж.
 И с ней наступление темноты —
лишь повод для входа в раж.

…Эпоха осени: пёстрых куч
да роющихся в них крыс…
и пусть!
Отважен ты и могуч,
пока у тебя есть рысь:

"Я всё на свете могу объять!
  Всё сущее по плечу!
Лишь нужно ТЕБЕ над душой стоять,
 следя, как я ВСЁ черчу".

…Пока есть и те, кто ревнует нас
  к апатии нашей — мы
спокойны можем быть, даже снясь
         бескрайнему морю тьмы:

  за нами правда! и веры мощь!!
     и пульса больной пунктир!
 и те, кто… будто бы сам всю ночь
    за нас нашу жизнь чертил.



ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ

То тихо, то снова с деревьев летит листва,
   что месяц назад зеленела беспечным омутом,
  болит от сюрпризов давления голова,
 и тянет вернуться: мол, есть ли ещё кто дома там? —
любого, кто сдуру для "воздухом подышать"
 и "в шахматы чисто размяться" наружу выбрался,
рискнув от безделья… а ветер-то — как де Сад,
  скользит по бульвару с улыбкой сатира…

              ВЫ бы, сэр,
 не "лондонский денди", а бич и босяк, увы,
стараясь угнаться за летом: "Натура дура ли?!" —
 не прыгали б выше замусоренной головы,
а лучше б о дне вашем завтрашнем больше думали.
 …Весь мир — как театр сатиры… нет, как театр
                абсурда!
                Плеваться охота!
                Не только бичи слюны,
 никто не жалеет… И листья летят, летят…

Реально, как будто запасы и впрямь бесчисленны.