Поговорим о странностях любви, 2001

                Воспоминания и размышления


Была Любовь. Теперь уже не вспомнить
Того, что было жизнию самой,
Не оживить тех чувств, которых омут
Всё поглотил той неожиданной  весной…

Слова. Одни слова. Хоть мысленно, конечно, 
Ничто мне не забыть, но не о том же речь.
Тех ощущений нет,а слов и бесконечных
Не хватит, чтоб сказать, ЧТО я не смог сберечь.

Картинки и слова. Но смолкла память сердца,
И никакой ее не пробудит призыв.
А без эмоций стих – набор пустых сентенций –
Не подсознания тревожащий порыв.

Что б я ни говорил, как я бы ни старался
Всё передать, но, что я чувствовал тогда,
Вам остается только догадаться,
А я не в силах это сделать. Вот беда!

Теперь как ни крути,  как ни слагай слова я,
Всё выйдет скучноватый пересказ,
Не вспыхнет в строчках трепетное пламя,
Лишь ветром сдует пепел лишних фраз.


               1

Пришла любовь. И пробудился мир.
Жизнь обретала вкус, и цвет, и смысл.
Царил на свете для меня один кумир:
И к Ней всё время возвращалась мысль.

Каждая вещь существовала для Неё.
Во всех предметах крылась красота.
Уроки, крыши, нитки, шляпа, слякоть, зной…
Всё становилось откровением тогда.

Какие фильмы шли тогда в кино!
Сколько в них было чувства и ума!
Какие песни пели за стеной!
В них словно бы жила душа сама.

Всё поражало глубиной и буйством сил,
И скрытой истиной за внешней простотой.
Неуловимой близостью дразнил
Вот-вот откроющийся смысл всего и толк.

И никогда, ни до того, ни позже
Я так волнующе и обостренно так не жил.
Такой пронзительности ощущений
Я никогда в себе не находил.


Она мне подарила Космос весь.
Я всё на свете понимал и принимал.
Людей, природу, боль и благовест
В распахнутое сердце допускал.

Ради нее готов был я на всё,
Любой мог это прочитать в моих глазах.
Она же, глядя на безумие мое,
Чуть потешалась, чуть испытывала страх.


               2

В морозы я ей розы доставал,
Их под одеждой согревал своим теплом,
Голодный – ей я шоколадку покупал…
И грезил о приказе, о любом!

Надеялся не расставаться никогда,
Но был готов с ее исчезнуть глаз.
Что б для нее ни делал я тогда,
Всё превращалось для меня в сплошной экстаз:

Чтобы она в кино с подружкою сходила,
Я долго в кассе за билетами стоял.
На танцплощадке побывать она любила,
И я послушно на скамейке рядом ждал…

Сумки за ней таскал с покупками и между...
Возню устраивал с ее братишкой на ковре…
По ее вкусу покупал себе одежду…
Встречал ее я с электрички на заре…

Я провожал ее, куда она просила,
Ни разу не спросив, к кому она идет…
Хотя она меня порой дразнила:
Как долго выдержка меня не подведет?


А я без умысла был искренен вполне,
И от нее я ничего не ждал.
Я так любил, что пело всё во мне,
Я ей весь мир преподнести желал.

Мне было всё равно, случится что со мной,
Мне были безразличны жизнь и смерть,
Я знал, что только для Нее одной
Вселенной существует круговерть.

О ней одной я думал и мечтал,
Только ее во снах своих я видел,
И только для нее и мыслил, и дышал,
Ради нее весь свет любил и ненавидел.

Хотел бы ей пожертвовать собой,
Ради случайно брошенной улыбки
Я был бы счастлив распрощаться с головой
И все немыслимые совершить ошибки.

Жаждал любить ее, лелеять и ласкать,
Но, коль не мил, то ей приятеля найти,
Готов был на мучительную казнь…
И по воде мог для нее пройти…

Готов был рядом быть незримой тенью…
Просто знакомым, и «куда пошлют – дружком»,
Мужем, любовником, иль, так, соседом…
Тех выручать, с кем она видится тайком…

И претендентов на святую благосклонность
На бой подряд или всех скопом вызывать…
Счастливого соперника готов был
Собой от всех напастей закрывать…

Готов был говорить или молчать,
Готов был рядом быть или вдали,
Готов был ждать или сопровождать,
Достать готов был всё из-под земли.

Готов был драться за нее со всеми.
И что-то сумасшедшье сотворить.
И даже в личное принадлежащее мне время
Вместо нее пол в общежитье мыть…


Всё для Нее. И праздники, и будни,
Подвиг и дел домашних суета,
Стихи и драки, приговор в день судный,
Деньги и вещи, сердца маета,

Печаль и радость, гордость и смирение,
Солнце и дождь, река и облака,
Буйство черемухи, и птичье пенье,
Мечта и боль, мгновенья и века…


Это была не страсть. Это была Любовь.
Я был тут ни при чем. Я был тут ни к чему.
Радость Ее, благополучье и покой –
Вот всё, что нужно было сердцу моему.

Мои желания, привычки и вопросы
Исчезли без следа, растаяли как дым.
Не стало их. Лишь Ее счастия прообраз
Для бытия был мне необходим.

Я ей дарил всё, чем владел тогда я:
Стихи и песни, и поездку по реке,
И остров без людей, но с комарами,
И всех философов с их умными словами,
Небо с оранжевой луной и облаками,
И строчки, что рождались в дневнике,

Картины и скульптуры в галерее,
И всё, что мог изобразить я сам,
Писателей любимых откровения,
И неустроенной души моей бедлам…


                3

Она казалась мне прекрасней всех на свете,
Тоненькой вербочкой качаясь на ветру,
И вместе с тем и в ней самой жил дерзкий ветер,
Только не на показ, не на миру.

Она была такою нежною и легкой,
Вокруг нее струился мягкий свет,
Пускай натянутой струной стальною звонкой
Дрожал меж ней и миром паритет.

Она умела быть выносливой и быстрой,
Ни в деле, ни в проказах мне не уступив,
Слегка насмешлива и скромно независима,
Восторг мой только еще больше укрепив.


Тонкие пальчики ее – внезапно сильные,
Фигурка стройная, отважный ум,
И взгляд смеющийся задорной пифии,
И мудрость грустная тревожных дум.

Дух стойкий в горестях, и тихий в радости,
Сдержанной прелести неброский стиль,
Улыбка на губах – в момент опасности,
И мишура вся рядом с нею – просто пыль.

Не демонстрируя страхов и слабостей,
Светлой и свежею она была,
Что бы ни мучило, чужим не жалуясь,
Цветочком северным она цвела,

Без притязания на притязания,
И ненавязчива ни с кем ни в чем,
И без стремления привлечь внимание,
Поддержки не ища вокруг ни в ком.


Но стоить кто сумел ее доверия,
Тот открывал, что нам непросто жить.
Взгляд ее сердце всё до дна оценивал –
И фальши ты не мог себе простить.

Самодостаточной и суверенною
В ней личность чуял ты, и духа строй,
Но храбро искренней и откровенною
Она с тобою быть могла порой,

И жизни, и души секреты вверивши,
К мечтам своим впустив через порог…
Движенье наблюдал ты мысли смелой,
И нес глубинных чувств тебя поток.

Неподражаемый ход рассуждения…
И  свежесть ощущений,как коралл…
И неожиданность ее суждений…
Чистый и ясный мир ты открывал.



Когда в чужую жизнь являешься незвано,
Когда с другой душой судьба тебя свела,
Помни, что ты в них не завоеватель –
Робкий проситель у хозяйского стола.

Попав в страну колоколов хрустальных,
Касаясь волн мороза и тепла,
Будь уважителен и деликатен, гость случайный –
Ты можешь видеть только тень Ее крыла.


              4

Мы обо всём на свете говорили.
О книгах и еде, о Боге и кино,
Ее любимой вещью было Мцыри –
Я заучил его на память для нее.

Мы с нею наше детство вспоминали,
Места, в которых побывать нам довелось,
Людей, которых в жизни мы встречали,
Стихи и песни… В шутку и всерьез.

О звездах говорили и Вселенной,
О чувствах, об одежде, и о снах,
О семьях наших, о здоровье, о сомненьях,
О запахах любимых и цветах,

О радости, о боли, о прозренье,
И о надеждах, и о тишине,
О смерти, о бессмертии, о тленьи,
О кошках, о погоде, о стране.

О том, зачем живут на свете люди,
О планах в жизни, об учебе, о судьбе.
И как устроен мир, и что с ним дальше будет,
И много ль понимаем мы в себе.

Мы говорили об истории и нравах,
Что значит разум, и что значит человек,
О смысле разных слов, о соснах, и о травах,
О чудесах, и о любви навек…


Иной раз спорили, иной раз соглашались.
Но интересно было нам всегда.
К теме любой мы жадно обращались,
Не ведая, нас заведет она куда.

Гуляли мы по улицам и в парках…
Учили кое-что к экзаменам порой…
Готовили обед или подарки…
Неплохо было ей, мне кажется, со мной.

Я так старался, чтоб ее улыбка
Всегда светилась радостью в глазах,
Так осторожен был я, словно рыбку
Пытался удержать в не сомкнутых руках.

Мне поделиться с ней хотелось всем на свете,
В чем я себя богатым ощущал,
Чувствами, знаниями, Иноземным светом,
Всем, чем я ныне или в прошлом обладал.

Мне так хотелось подарить ей юг свой,
Полный забавных и иных историй,
Мальчишек, барабанящих на чем попало музыку,
И проникающий повсюду запах моря.

Магнолии, камелии  и сосны,
И в дымке даль, и чаек над водой,
И наши ночи бесконечно звездные,
Гортензии цвет пышно-голубой,

И рокот волн, и шум дождя, и грозы…
Рассветы и закаты бесподобные,
В осенних листьях золотистый воздух,
И скалы, романтично неудобные...

Весеннюю траву, и пух мимозы,
И мандаринов солнышки в листве,
Косые паруса на горизонте,
И белые домишки на горе,

Цветные камешки вдоль линии прибоя,
Промытые прозрачною волной,
Игру прожекторов над головою,
Лучами искрестивших свод ночной.

И тихий вечер на скамеечке под пальмой,
Когда от берега прогнал пограндозор…
Заплыв к буйкам (и не спешить обратно:
Там в глубине безлюдной только твой простор).

Дурманы ирисов и свежесть эвкалиптов…
И сказкой колоннаду на бульваре…
Нарядов разных пеструю палитру,
И шум многоязыкий на базаре.

Бешенство яростное волн пятиметровых,
Шальных ветров крыши сносящие удары,
И виноградные беседки на балконах,
И мостики между шоссе и тротуаром.

Обеды во дворах и на верандах,
Гостям гаданье на кофейной гуще…
Мужчин, так занятых игрою в нарды…
Коров, задумчиво по городу бредущих…

А в парке пруд с малюткой-теплоходиком...
А на Зеленый Мыс можно отправиться на катере…
А кроме рыб живут в Аквариуме котики…
Фонтаны плещутся под цветомузыки объятия…

Сад Ботанический – в нем уголки со всего света…
Там красивейшие места – холмы, заливы,
Аллеи, спуски, цветники, беседки…
И диких зарослей безбрежные массивы.

Такая зелень! И такие скалы!
Такие звезды! Я таких нигде не видел.
И парусный корабль у причала.
И солнце надо всем этим в зените!


                5

Я вырос в тех краях. Мальчонкой босоногим
Я мчался к морю, чтоб к Большой Волне успеть,
Бродил в горах по мокрым скользким склонам,
И в небо звездное часами мог смотреть.

Мы в волейбол играли и в индейцев,
Ходить в музеи и в кино я обожал,
Я книги поглощал запоем в детстве –
На месте всех героев я себя воображал.


В нас южно-рано кровь кипела и играла,
Девчонок взором провожали мы тайком,
Их глазки нас манили и смущали
В ряду с невинными забавами мальков.

Девчата вытянулись наши очень быстро –
И жарких чувств в нас закипел пожар.
Мы пылко в каждую влюблялись – неказистых
Из нас тогда не получалось пар.

Все девушки казались нам желанны.
Хотя, что делать с ними, ты тогда не знал:
Взглянув на женщин, лишь волнующе туманно
Бедра и грудь в воображенье рисовал.

Тебя все девочки в округе волновали.
И вызывали сердца стук и жар.
Открыто ты на них смотреть боялся,
А втайне к каждой ты притронуться мечтал.

И в этих чувствах, бурных и наивных,
Всё было просто, как в возне щенков.
Но грезил я о рыцарских турнирах,
О подвигах, о драках среди пира…
Спасти избранницу свою из рук врагов…


Подобных радостей мне жизнь не предлагала,
Хоть поражала бесконечной сменой бурь.
К знакомым взрослым с просьбой приставал я
Мне объяснить, как угадать, что я Люблю?

Есть чувство к девочке – особое вниманье,
Забота, нежность, вдохновенье и настрой,
И восхищение, и ожиданье,
И радость, и волненье, и покой…

А без нее тоска, и скука, и метанье,
И беспокойство, и душевный мрак,
Увидеться нетерпеливое желанье,
Всё валится из рук, всё не на месте, всё не так…

Она ж красавица и умница такая!..
Пред ней в геройском виде хочется предстать…
И, в суть всех прошлых отношений не вникая,
Я думаю, что я влюблен опять.


В смятенье у родных я спрашиваю вновь:
«Я что-то чувствую. Это Любовь, иль не любовь?»
Мне говорят: «Малыш! Ты не спеши с любовью.
Любовь придет, когда придет пора».

Я вовсе не спешу! Что ставить мне условья?..
Я только знать хочу, со мной что за мура?
Сказала тетушка мне: «Это не серьезно.
Игра гормонов – так быть и должно.
 
Ну, а узнать любовь, дружок, совсем не сложно.
С ней сразу ясно, что оно – это ОНО.
Пока в диагнозе есть хоть  намеки на сомненье,
Не беспокойся – это не любовь.

Бессчетно самых разных увлечений
Кроме любви волнует нашу кровь.
Если придет Любовь, не будет и малейшей
Возможности, чтоб усомниться, что с тобой.
Она тебе затмит весь мир. И неизбежно
Сойдется клином свет на Ней одной».


               6

Я увлекался девочками страстно,
Мне были их улыбки так нужны,
Они были загадочно – прекрасны,
И, не спросясь, в мои врывались сны.

Вот только в книгах благородные герои
Ради возлюбленных рвались из боя в бой,
И приключенья их мне даже отдаленно
Мой случай не напоминали рядовой.

Марго, Таис, Ревекка, Изабелла,
Ассоль, Джульета, Паола, Лигейя,
Саксон, Изольда, Консуэлло, Арабелла,
Стюарт Мария, Анжелика, Дульсинея…

Лаура, Элоиза, Беатриче…
Конца нет гордым и дразнящим именам.
Все рыцари по древнему обычаю
Теряют голову из-за прекрасных дам.

Шляхтичи, гранды, шевалье, милорды…
Солдат, пират, философ и монах…
Актеры, трубадуры, и герольды…
Все принцы в сказках и все рыцари в стихах…

Герои Байрона, Гюго и Вальтер Скотта,
Дюма, Жуль Верна, Кервуда и По,
И Дон Жуаны все, и Дон-Кихоты…
Орфей, Антоний, Ланселот и Сирано…

Айвенго, Питер Блад, Корсар, Ромео…
Максвелл, Жульен Сорель и Следопыт…
Дата Туташхиа, Печорин, Рощин, Демон…
Язон дин Альт, и Пауэл, и Сид…

Рассказывал о них Ремарк, иль Достоевский,
Андерсен, Хаггард, Диккенс, или Грин,
Богат, Руссо, Ефремов, Чернышевский,
Я восхищался. И завидовал я им.


Мечтал и думал я: «Быть может, это сказки…
Люди ж не могут так неистово любить.
В таком не иссякающем экстазе
Немыслимо и месяца прожить.

Так в жизни не бывает никогда.
Чрезмерно страсти здесь накалены.
Здесь неестественна и сила чувств, и краски,
Которыми рисуют эти сны».

Читая, я считал: «Безумную любовь,
Пожалуй, что придумал романист.
У всех писателей беспроигрышный ход
С тех пор в запасе. Как карт-бланш, как чистый лист».

Героев книг я ревновал безмерно
К бурлящей жизни на пределе сил.
«И, всё ж, здесь чувства нереальны и неверны.
Это лишь вымысел, – я для себя решил.
– Таким земное чувство не бывает!»


С Ней я узнал, что всё наоборот!
И отдаленно не напоминают
Все страсти книжные Любви и Счастья взлет.

Всё то, что раньше представлялось мне чрезмерным,
Теперь казалось серым, плоским и пустым…
То, что Я чувствовал, настолько совершенным
Предстало. Истинным, и сильным, и большим…

Действительно, и слабого сомнения,
Что, всё же, может, это не Любовь,
Не возникало. Словно откровение
Мне было свыше гласом от Богов.

Как Благовещенье. Я ощущал себя адептом
Нового культа. И стремлением горя
К Служению, благоговейно лепту
Свою слагал к подножью алтаря.


И что я прежде находил в романах?
Чувства натянуты, неискренни, немы…
Всё очень слабенько. Ужели принимал я
За пики гор соседние холмы?

То, что жило во мне, казалось несравнимым
Ни с чем. И мнилось мне, что я открыл
Нечто непознанное, тайное доныне,
Во что меня лишь одного Бог посвятил.

Сквозь нескончаемое ранящее жженье
Мыслей и чувств я постепенно прозревал
Новое духа и ума расположенье –
Мир, о котором раньше не подозревал.

Узнал я, что порой приходит к людям
Чувство, которое нет средства описать,
И только тот, кто с ним столкнется, в жизни будет
Знать, ЧТО способно на Земле существовать.


Стихи, поэмы, сказки и романы –
От промелькнувшего поблекших теней тень.
Негодная попытка слов обманных
Дню рассказать про ночь, ночи – про день.

Пользуясь списком ограниченных понятий,
Непредставляемое ощущенье передать:
Гомеостаз благословений и проклятий,
Мук и блаженства ад и благодать…


Когда ты чувствуешь, что то, что ты изведал,
Зашкаливает за черту, куда полет
Любых фантазий и любого вдохновения
При всех талантах далеко не достает,

Ты понимаешь, что избранником Богов
Выпало быть тебе – одним среди немногих,
Чьих чувств потом на протяжении веков
Дразнит всех смутный отголосок по дороге.

Коль чья-то кисть хотя б неловко отразит
Даже и слабый след того столпотворенья,
Переворачивает души бездны вид
Своей немыслимостью с опытом в сравненье.


                7

Во мне дух рыцарский бродил еще со сказок.
Я с садика влюблялся в юных дев.
Девчонкам, девушкам, и дамам самым разным
Не уставая, серенад твердил запев.

Мне быть влюбленным – было как дыханье,
Влюбленность приносила свежесть чувств,
И впечатленья, и воспоминанья
Все оттеняла романтическая грусть.

Во мне была естественной потребность
Галантным рыцарем себя воображать,
Беспомощность и красоту победно,
Заботливо и гордо опекать.

Любое личико, чуть милое, годилось,
Чтобы источник нежных чувств забил,
И, оглядевшись, без проблем и без усилий
Его в своем я окруженье находил.

На день, на месяц, на неделю, на полгода,
Пока нашел на нас обоих этот стих.
Я был на чувства щедрым – и полгорода
Себя в подружках числили моих.


Быть в форме было мне необходимо,
Чтоб чувствовать себя вполне живым,
Но не соприкасаются мотивы
Эти с Любовью даже боком никаким.

Всё это было мне знакомо с детства.
Задолго до Любви. И много-много лет
Всё продолжалось петушиное кокетство
И параллельно ей, и еще долго вслед.

Это само собой. Это как есть и пить,
Чтоб кровь по жилам веселей бежала…
Ну, а Любовь –  как пульса рвущаяся нить,
Когда тебя боль в сердце резкая прижала.


Любовь была огонь, свобода и полет,
Агония и трепетная нежность,
Смятенье чувств, и в мирозданье поворот,
Открытия, и боли неизбежность,

Души проснувшейся недоуменный взор,
Свежесть подснежников, и нега, и восторг,
Медвяный дух черемух, милый вздор,
И бесконечно распахнувшийся простор.

С Ней рядом восемь месяцев прошли –
Полгода бешеной любви моей и счастья.
Все родинки ее я помнил и любил,
Ресничка каждая ее была прекрасна,

И каждый жест ее, и каждый поворот
Нечаянно сводил меня с ума,
Мне, бедному, казалось, что вот-вот
С ума сойдет Вселенная сама.


              8

После разлуки нашей я любил
С не меньшей страстью и с не меньшей силой,
Я издали ее боготворил,
Я мучился, метался, и грустил,
Только о ней я думал и молил
Судьбу, чтобы нам встречу подарила.


Как я мечтал, как преданно страдал…
От вида писем сердце трепетало.
Как будто бы, их развернув,я понимал,
Что ближе всякий раз конца начало.

Мне эти письма были будто солнце,
Как луч неумирающих надежд,
Из будней тьмы заветное оконце,
Побег из мира пеленающих одежд.

Любой ее намек был мне сигналом:
Я сонм ассоциаций излагал…
В душе моей и уголка не оставалось,
Который бы я от нее скрывал…


Я письмам сердце отдавал, и наизнанку
Душу выкручивал, на атомы дробя,
И тень от мысли к Ней летела спозаранку…
Ее оценками я измерял себя.

Я ей рассказывал всё, что происходило,
Всё, что я собирался, и что сделал,
Чтобы она так обо мне судила,
Как стоил я того на самом деле.

Как именно, я позже обнаружу.
Всё, что она мне скажет, я приму.
Мне важно, что не вымысел досужий,
А Я, такой как есть, внимание займу.

Ведь если я в ее глазах иной –
Пусть лучше, и умней, и благородней,
Мысли ее тогда полны не мной –
В них обитает кто-то посторонний.


И жил я от письма и до письма,
Ждал, получал, переживал, писал ответы,
Не в силах следующих дожидаться, вновь писал,
А между ними вел с ней мысленно беседу.

Всё чудное, что видел я и слышал,
Пушистые на небе облака,
На море шторм, и стук дождя по крыше,
Запах магнолии, и шелест ветерка,

Деревце вишни с нежными цветами,
Ночное пение лягушек за окном,
Шуршанье листьев клена под ногами,
И что пришло ко мне с последним сном,

Всё, с чем я встретился, спешил я ей поведать,
Всем поделиться, что нашел, и что читал,
Новость, и исстари любимые творения
(Грина чуть не всего я от руки переписал),

Всё, что я думал, всё, что чувствовал, чем грезил,
Всё, в чем уверен был, и сомневался в чем…
Я обо всём узнать ее стремился мнение,
В чем  не согласны мы, и сходимся на чем…


Ответ я ожидал, словно небесной манны,
Как в Судный День последний приговор,
Сжималось всё внутри, и сладкой тайной
Окутан был конверт с письмом Ее.

Еще не вскрыв его, еще не зная,
Что он мне принесет, я весь дрожал…
Ее слова всё для меня решали.
Как грешник и святой, я Чуда ждал.

И Чудо снисходило каждый раз,
Даря катарсис. Потрясенно я внимал
Ее решеньям – и охватывал экстаз
Меня. Я жизни цену узнавал.

За каждым ее словом и суждением,
За каждой мыслью, что я жадно поглощал,
За каждым рассуждением Вселенную
Я для себя с волненьем открывал.

И поражался: сколько же всего
Вместить способны пара строчек, пара фраз,
Когда за ними слышишь ты того,
Кто для тебя дороже всех земных богатств.

Я ей слагал стихи и слал рисунки,
Я без нее жил думами о ней,
Ждал, что она захочет… Безрассудно
Лишь этим измерял весь смысл грядущих дней.

Я был уверен, что такое Чувство
Пройти не может, что меня переживет
Оно, и за последней гранью с ним очнусь я,
Что ЭТО больше, чем и этот мир, и тот.


Я так любил, в аду душевных битв,
Что на себя мне не хватало силы…
Без глаз любимых этой пламенной любви
Мне одному на восемь лет хватило.


               9

Была Любовь. Потом она угасла.
Свеча потухла, незаметно догорев.
Но всё, что было, было ж не напрасно?..
И в нас остался полусон – полунапев.