Не заставит страдать от жажды...

Не заставит страдать от жажды
лужа, в которую входишь дважды:
уходя из дома и возвращаясь,
где-то оголодав, оплавясь,
есть ли у нее совесть?
В Великом посту каясь,
надо бы помнить, что "извиняюсь" -
звучит неграмотно, "успокоюсь" -
неубедительно, но "стараюсь" -
вполне приемлемо. Добрый март,
текущий меж конусов юрт,
за соблюдением предписаний-фард
следит, надрезая гурт -
чтоб те, кому наказания нипочем
остались бы тут ни с чем;
тренируется управлять лучом,
дергать правым твоим плечом,
когда кто-то уснул в вагоне
и повис, как закат на склоне
зимнего дня, что пакует в сани
февральские ледяные тени,
гнилые снежные дыни,
расцарапанные об лед ладони.
Зима, уходя, еще тронет
все расщибленные колени,
чтоб насладиться твореньем
своим удивительным и прекрасным.
Пол - это снова лава,
улепетывай, береги слово,
не уповай, на данное тебе право -
это фантик, сложенный, как конфета,
из предложенных здесь ответов
нет верного на экзамене,
не оборачивайся, если зовут по имени,
не дай выиграть им времени,
люди с портфелями -
некомплектные статуи из Афин,
потому им авоська и апельсин
не к лицу. Вещи застираны,
сердце застукано,
ангелы с лирами,
и автобус с кондуктором,
горе монеткам в кармане,
теребить бы не их, а волнами
мне на расщибленные колени
текущие волосы.
Глаз исходит моросью и морями,
чтоб ладошки лицо твоё обрамляли,
можно сражаться и с январями,
и с дикарями, и с тиранией.
Там любовь твоя, позвони ей
отпраздновать эту оттепель,
вот теперь.
Вот теперь и пора
спать до утра,
вырастать, не падая,
обещать: "Я тебя порадую".
Чирикать: "Мне тебя очень нужно".
И вопреки воде в лужу
наступать дважды
от жажды
коснуться кожи.
Это, похоже,
никто не тушит.
Тут глина и скажет:
"Летят души,
и Бог ожил"