Поэт и время

                Написано в 1980 году.
                П О Э Т    И    В Р Е М Я.


                I.


                Без  умысла  когда-то  в  миг  случайный
                Задел  в  душе  дремавшую  струну,
                И  сладких  звуков  ропот  изначальный,
                Пленив  меня, наполнил  тишину.
                С  тех  пор  во  мне  хрустальным  перезвоном
                Незримо  плещет  в  берега  волна,
                Душа  с  тех  пор  беспомощно  полна
                Восторгом, возмущением  и  стоном.
                Сама  теперь  к  созвучиям  стремится
                И  жаждет  вновь  стихами  прорасти,
                Чтоб  этим  хоть  на  миг  себя  спасти
                И  вновь  гармонией  стихов  упиться.
                Так  к  звуку  звук  любовно  подгоняя,
                Вязал  я  рифмами  венки  из  них,
                То  рабски  прихоть  рифмы  исполняя,
                То  сам  повелевая  строем  их,
                И  страстно, как  к  пределу, рвался  снова
                В  ряды  избранников  пера  и  слова.



                II.


                Мечталось  семена  познанья  сеять,
                Делиться  красотою, мир  менять,
                Несправедливость  правящих  развеять,
                Достоинство  в  униженных  поднять.
                Но  пылкую  восторженность  распяли
                Действительности  гвозди  и  во  мне,
                С  души  моей  со  всеми  наравне
                Увядшие  иллюзии  опали.
                Куда  ни  глянь – сердца  бронёй  покрылись,
                На  всём  видна  порочности  печать
                И  всю  несправедливость  получать
                Уже  привыкли  люди  и  смирились.
                Привычны  им  негласные  запреты,
                С  оглядкой, осторожны  их  шаги,
                А  допингами – лозунги  в  газетах
                Суют  официальные  круги.
                И  всё  несовершенство  демократий
                Цветёт  махровым  цветом  бюрократий.




                III.


                Утрачены  святые  идеалы,
                Забыта  цель  избранного  пути,
                Стяжательства  тяжёлые  кандалы
                Всё  больше  не  дают  вперёд  идти.
                А  власти, как  заевшая  пластинка,
                Твердят, что  смысл  развития  сейчас
                В  борьбе  идеологий, и  для  нас
                Победа  лишь  в  исходе  поединка.
                Выходит – зазывалы  подкачали,
                Рекламу  не  сумевшие  создать,
                А  если  просто  лучшее  подать –
                Мы  что  же – отличим  его  едва  ли?!
                А  впрочем, все  привыкли  лицемерить
                И  с  лёгкостью  притворный  держат  вид,
                Что  всем  призывам  продолжают  верить
                И  каждый  шаг  с  программой  их  роднит.
                В  такой  гнетущей  атмосфере  века
                Тяжёлый  воздух  душит  человека.




                IV.


                А  как же  те, что  раньше  в  мир  явились,
                Горя  огнём  поэзии  святой?
                Они-то  уж, конечно, возмутились
                Неравенством, бесправьем, духотой
                И  приняли  уже, наверно, меры,
                Клеймя, бичуя  строчками  стихов,
                Разоблаченьем  всяческих  оков
                Являя  долгожданные  примеры?!
                Какое  там! Давно  не  то  уж  время,
                Их  голос  не  гремит  то  тут, то  там,
                Лишь  шёпот  в  горстку  где-то  по  углам
                Родит  приспособленческое  племя.
                И  говорят, и  мыслят  уж  не  прямо,
                Поэт, стеснённый  в  выборе  идей,
                Не  рвётся  в  бой  бесстрашно  и  упрямо,
                Глаголом  уж  не  жжёт  сердца  людей.
                Поэты  от  свобод  отворотились
                И  вновь  в  певцов  придворных  превратились.







                V.


                Услужническим  потом  обливаясь,
                Строчат  стихи  о  радости  труда
                И  тем  признанья  власти  добиваясь
                За  то, что  в  них  не  ярость, а  вода.
                Поэт  теперь, как  летописец, пишет:
                Не  впереди – за  временем  идёт.
                В  его  стихах  потомок  не  найдёт
                Горячих  тем  и  правды  не  услышит.
                В  них  холод  стенографии  струится
                И  каждый  стих – бесстрастный  протокол.
                Не  жжёт  поэтов  совести  укол,
                В  них  всё – покой, а бой  им  только  снится.
                Они  и  отличаться  разучились,
                В  стихах  уже  не  различишь  творца.
                Стихи  о  производстве  превратились
                Лишь  в  стружечный  отход  из-под  резца.
                От  тех, чей  мир  так  подневольно  тесен,
                Уж  не  услышишь  больше  звонких  песен.




                VI.


                Ну  как, к  примеру, петь  о  встречном  плане
                И  рифмы  для  доклада  отковать?!
                И  для  чего  о  полевом-то  стане
                Хвалебный  гимн  стихами  создавать?!
                Ведь  есть  на  то  газеты (вон  их  сколько),
                Агитки – журналистов  ремесло
                И  к  ним  поэтов  явно  занесло.
                Поэзия  труда – в  труде  и  только,
                А  не  в  стихах, как, видимо, решили,
                Иначе  б  рифмой  выплавляли  сталь.
                Стихи – не  долгожданная  медаль,
                А  то  бы  на  груди  стихи  носили.
                И  памятник  труду  не  в  сладких  строчках,
                Он  весь  в  плодах  нелёгкого  труда.
                На  барщине  поэты, как  на  кочках:
                То  вкривь  стихи,  то  вкось, то  не  туда.
                Всему  своё  бывает  назначенье,
                Поэзия – совсем  не  исключенье.


               



                VII.


                Поэт  иному  предназначен  в  мире,
                Ему  особый  выпадает  дар
                Ловить  душой  созвучия  в  эфире
                И  рифм  пугливых  мириады  пар
                Кормить  из  рук  и  подбирать  умело.
                Слова  поэта  пылкие, как  страсть,
                Несут  в  себе  непознанную  власть
                Над  нашими  сердцами, то  и  дело
                Склоняя  так  же  их, как  злаки  в  поле
                Волнует  часто  ветер  озорной
                И  гнутся  все  травинки  до  одной,
                Подвластные  его  игривой  воле.
                Поэт  прозренье  в  души  запускает,
                Зовёт  на  бой  с  неправдою  и  злом,
                То  вымыслом  забавным  слух  ласкает,
                А  то  под  неожиданным  углом
                Привычное  по-новому  представит
                И  плакать  иль  смеяться  нас  заставит.




                VIII.


                Есть  магия  в  поэте, без  сомненья,
                Раз  он  умеет  из  знакомых  слов
                Соткать  в  стихах  любые  настроенья
                Тончайшей  нитью  связей  и  мостов.
                Как  археолог  из  слоёв  планеты,
                Едва  освободив  от  пыли  лет,
                Поднимет  вдруг  на  любопытный  свет
                Утерянные, дивные  предметы,
                Так  и  поэт, когда  слои  счищает,
                Под  пылью  повседневности  в  быту
                Откроет  вдруг  в  привычном  красоту
                И  людям  краски  мира  возвращает.
                Поэт  всегда  немножечко  подскажет,
                Мечтой  прекрасной  сердце  обовьёт.
                Он  вечно  чудом  жизни  будоражит,
                К  прекрасному  привыкнуть  не  даёт.
                Ну, словом, делает  не  так  уж  мало
                Чтоб  жизнь  в  сердцах  людей  не  закисала.






                IX.


                Увлёкшись, я  в  ошибку  впал  невольно:
                Всего  лишь  может  быть  таким  поэт,
                Но  как  там  ни  обидно, как ни  больно,
                Теперь  уже  таких  поэтов  нет.
                Да  им  и  не  дают  бывать  такими.
                «Ещё  чего  придумал – жизнь  души!
                Ты  лучше  о  победах  напиши,
                Они  важней  и  вдохновляй  всех  ими» --
                Примерно  так  поэтов  наставляет
                Идейность  выправляющая  власть,
                А  чтоб  не  дать  кому-нибудь  упасть,
                Под  локти  им  цензуру  подставляет.
                Она-то  уж  поддержит  в  скользком  месте,
                Не  даст  с  пути  нечаянно  свернуть,
                Как  тем  бычкам, в  ярме  идущим  вместе,
                Не  даст  погонщик  травки  ущипнуть.
                Есть  чёткий  курс, идейность, убежденья,
                Даёшь  всегда  вперёд  без  рассужденья!



                X.


                К  чему  сомненья  духа  в  миг  познанья?
                Ошибки  роста  тоже  не  в  чести,
                А  то, что  для  развития  сознанья
                Ошибки  могут  больше  принести,
                Чем  шум  побед  слепящий  и  кичливый,
                Идейность  не  способна  и  понять.
                Куда  спокойнее  свой  курс  вменять,
                Свободы, как  известно, хлопотливы.
                Писать  по  социальному  заказу
                Приветствуют  в  издательствах  всегда,
                А  явитесь  с  раздумьями  туда,
                То  и  в  упор  заметят  вас  не  сразу.
                На  дверь, конечно, прямо  не  покажут,
                Но  вот  акцент  не  тот  в  стихах  найдут
                И с  грустью  вам  печататься  откажут,
                И  довод  в  оправданье  приведут,
                Смущаясь, сожалея, без  нотаций.
                Но  в  чём  тогда  поэт  без  публикаций?!







                XI.


                Построже, чем  при  Пушкине  бывало,
                Тогда  издатель  чаще  рисковал
                И, не  боясь  возможного  скандала,
                Крамольное – и  то  он  издавал.
                Любой  тиран  не  всё  без  исключенья
                Поэтам  непокорным  запрещал
                И  вольности  иные  им  прощал
                Под  властью  набежавшего  мгновенья.
                А  нынче  вся  идейности  прислуга,
                Как  стенка  у  поэтов  на  пути –
                Ни  перелезть  её, ни  обойти.
                Партийность  в  ней – цемент, узда, подпруга.
                При этом  чаще  сей  заслон  могучий
                Вершит  не  под  давлением  властей,
                А  сам  собой – на  всякий  случай,
                Из  рвенья  подхалимов  всех  мастей.
                Им  лучше  перегнуть, чем  не  заметить,
                А  то  ещё  заставят  вдруг  ответить.




                XII.


                Полегче  было  напугать  тиранов,
                Бастилию  полегче  разнести,
                Чем  эту  верноподданность  баранов
                В  блюстителях  печати  извести.
                Не  хватит  человеческих  усилий,
                Не  прошибёт  здесь  даже  медный  лоб
                Глухую  стену  преданных  особ –
                Партийность  совершеннее  бастилий.
                Попробуй  правдолюбцем  оставаться,
                И  сразу  безработица  прижмёт,
                Так  лучше  уж  заказ  поэт  возьмёт,
                А  то  куда  с  детишками  деваться?!
                Вот  сдашь  заказ  по  ведомству  культуры
                Тогда  уж  и  свое  издать  дают.
                Ещё  бы, ведь  за  тюк  макулатуры
                Теперь  талон  на  книгу  выдают.
                Поэты, унижаясь, уступают
                И  тем  благополучье  покупают.






                XIII.


                Обидно  за  державу, за  Россию,
                В  которой  я  травинкою  пророс
                И  где  стихов  свободную  стихию
                Впитал  в  себя  с  прохладой  вешних  рос.
                Я  мог  бы  стать, наверное, поэтом
                И  править  неустанно  ремесло,
                Когда  б  стране  побольше  повезло
                Во  времени, поэтами  воспетом.
                Когда  б  могли  все  клетки  распахнуться
                И  свежий  воздух  хлынул  бы  волной,
                Когда  б  я  мог  свободой  и  весной
                В  раскованном  пространстве  захлебнуться,
                Когда  б  ничем  за  критику  не  мстили
                И  правду  знать  не  стоило  б  труда,
                Когда  бы  показуху  истребили…
                Как  много  всяких  если  и  когда!
                Как  жаль, что  главного  мы  не  имеем,
                Ведь  мы  такое  сообща  умеем!




                XIV.


                Но  время  разобщило  нас  в  рассрочку
                И  в  нынешней  душевной  глухоте
                Бессмысленно  бороться  в  одиночку
                И  я  замкнулся  в  этой  духоте.
                Напрасный  груз  бунтарских  обличений
                Затоплен  мной  сознательно  в  душе,
                Я  новый  мир  в  себе  создал  уже –
                Мир  грёз, страстей, познаний, увлечений,
                В  котором  я  расслабленно  спасаюсь
                От  тщетной, неотвязной  суеты
                И  к  мерным  звукам  вышней  чистоты
                Душою  благодарной  прикасаюсь.
                Там  стих  в  себе  ищу  неторопливо
                Да  рифмы  непокорные  ловлю
                И  бережно, с  любовью, терпеливо
                Свои  стихи  по  строчке  я  коплю.
                Лишь  в  этом  мире  я  могу  свободно
                Направить  руль  страстей  куда  угодно.







                XV.


                Уж так, видать, безрадостно  совпало,
                Что  вся  моя  усталая  страна
                Как  раз  при  мне  вдруг  по  уши  попала
                В  застойные, гнилые  времена,
                Когда  призыв  зовущих – глас  в  пустыне,
                А  жизнь  лишь  эта  будет  у  тебя
                И  нету  сил  удерживать  себя,
                Чтоб  вовсе  не  писать  стихов  отныне.
                Но  я  не  покорюсь, не  зачерствею
                В  тисках  судьбы  оставшихся  мне  дней
                И  не  склоню  в  поклоне  перед  ней
                Ни  совести, ни  помыслов, ни  шеи.
                Я  лучших  демократий  не  застану,
                Но  сердцем  буду  звать  и  прославлять
                И  как  молитву  о  спасеньи  стану
                С  надеждой  и  упрямством  повторять:
                Да  сбудутся  все  чаянья  народа,
                Привет  тебе, грядущая  свобода!

                1980 г.