мандельштамовский бисквит

Какую ночь приходит снег ко мне
и жмётся с придыханием щенячьим,
и тени прислоняются к стене,
ворча - мы жизнь твою переиначим,
изменим всю её на зимний лад,
замедлим свет и в нём - снежинок стаю.
Я знаю - тени мне благоволят,
прошедшие события листая.
Вот здесь я мал, а здесь чуть-чуть подрос,
предательство и сладость поцелуя,
разлука, неотвеченный вопрос,
и взгляд во тьму, холодную и злую,
чей взгляд в окно ещё не покорён.
Глаза в глаза, не выгорит иначе.
А утром гомон плакальщиц-ворон
меня поднимет, сны ночные нянча.
Но встану - плакать не о ком, кажись,
исчезли тени, высветлилось небо.
И снег идёт, и это просто жизнь,
и всё вокруг прекрасно и нелепо.
А зимний лад пройдёт наверняка,
и мир приобретёт свои оттенки,
оставив след на радужке щенка,
прижавшегося тихо к белой стенке
и ждущего, что кто-то подберёт -
такая мысль сегодня основная.
Ведь в нашей жизни всё наоборот...
Найдётся ли хоть кто-то? Я не знаю.

 ***

Во флигеле, лозой увитом,
пусть дикой, но хранящей тишь,
над мандельштамовским бисквитом
ты, верно, милая, сидишь.
Читаешь, снова повторяя
по слову, пробуешь на вкус.
И нет словам конца и края -
прислушаюсь и увлекусь
надломом ветки, звуком колким.
Я тут, за тридевять земель,
прижался боком к диким ёлкам,
как лодка, севшая на мель
в реке замёрзшей, где из плена
уже не выйти до весны...
Камин, горящее полено,
и ты, читающая сны.
И дети, внуки, что там кроме
раскрытой книги, а в окне -
тебя под вечер в полудрёме
лоза показывает мне.
Как в кресле дремлешь ты прямая,
во сне губами шевеля,
как тоненький бисквит ломая,
под снегом белым спит земля.
И этот сон ей, что награда,
но вижу я, хоть так далёк,
как чутко плети винограда
охватывают флигелёк.