Безветренный закат умерен кстати

Безветренный закат умерен кстати,
Как только что заглохшие бои.
А бабушка с Деникиным в кровати
Выигрывает партию любви.

Деникин не проснётся. Протрезвеет,
Ворча на неразборчивость в хмелю.
И, расплатившись с бабушкой, сумеет
Воспитанно шепнуть: – Благодарю…

И не косой, а шашкою рубала
Смерть на полях безбожно, задарма.
И бабушка победу ожидала.
И чья победа – не её ума.

При новой власти с чувством закаймлённым
Бабуля не спешит за кумачом.
Она обескуражена Будённым –
Красивым красноконным усачом.

Ему что пух лебяжий, что солома,
Когда в башке нещадных шашек звон.
Деникин утешителен, а Сёма,
Хоть грубоват, но дьявольски силён…

Казалось, время падших и пропавших
Не соблазнить на древний рецидив.
Куда там… Моя статная мамаша
Накручивает гвозди-бигуди.

Ей пригрозили, что она желанна.
И ночью перебарывая страх,
Она познает мощь Гудериана
На тоненьких румынских простынях.

И годы пролетали миражами.
А мухи те же, как и тот же мёд.
Они жужжали и не обижали,
Не жадничали за казённый счёт.

И узнавала мама на постели
За сколько орден, и Звезда почём.
Она спала с Хрущёвым и с Фиделем,
А позже – с чернобровым Ильичом.

Уходят генеральные прорабы
Рабами у Создателя служить.
А дамы грациозные и бабы
Посмели лихолетья пережить.

Светлы великомученские лики.
И в сердце нет зачина на укор,
Что бабушку использовал Деникин,
А дедушка погиб за Беломор;

Что на земле, которая всех краше
И горестнее всех наверняка,
Не с богоданным спать вольна мамаша
За белых хлеб и литр молока…

Задор теряем всё на тех же кочках,
И падая, мы думаем: летим.
И Золушкины туфли впору дочке,
А «принцы» намекают на интим.